Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 243 (всего у книги 275 страниц)
Роксана сглотнула, и хотела еще что-то сказать, но тут неподалеку от них раздались громкие голоса и смех мракоборцев, делавших обход. За ночные прогулки по территории можно было влететь в наказание на всю ночь. Кажется, Блэк среагировал на чистом инстинкте — бросил коробку, схватил Роксану в охапку, и вжал в дерево, закрыв её голову так, чтобы белые волосы, горящие в темноте как опознавательный знак, оказались под его черной курткой.
Первой реакцией Роксаны, когда к её спине прижался кто-то больше и тяжелее, был страх и отвращение. Слишком много неприятных воспоминаний, слишком много всего, нет, нет, нет!
Она попыталась вырваться, но Блэк не отпустил, и вдруг закрыл её волосы своей курткой. Роксана замерла, погрузившись в запах, от которого она отвыкла, и который почти забыла. Сердце пропустило удар, а потом вдруг начало набирать обороты с невероятной скоростью. Роксана почувствовала себя холодной и заброшенной комнатой, в которую неожиданно внесли пульсирующий, живой огонь. И, судя по тому, что в копчик Роксаны уперлось нечто твердое, Блэк тоже это почувствовал. Про мракоборцев, снующих вокруг, они забыли.
А потом все произошло очень быстро. Блэк вжался в неё и с тихим стоном уткнулся носом в её волосы.
Если посмотреть на замедленный процесс работы магловской зажигалки, то можно увидеть, как под давлением пальца неторопливо и тяжело проворачивается кремниевое колесо, как высеченная искра падает в горючую жидкость и высвобождает пламя.
Примерно так же загорелась и Роксана в тот момент. Почувствовала все: и поворот колесика, и искру, и вспыхнувшую жидкость, и огонь. А следом — дикий животный ужас.
— Нет! — выкрикнула она и с неожиданной силой оттолкнула Блэка. Тот машинально отлетел от неё на несколько шагов и шумно выдохнул.
Огонь пропал. Ночь стала еще темнее. Роксана оглянулась и машинально зачесала назад волосы. Руки у неё дрожали, сердце выпрыгивало. Блэк был взбешен таким внезапным отказом и часто дышал.
— Твою мать, Блэк?! — заикаясь, пролепетала Роксана, судорожно кутаясь в кофту. Что сказать она не знала, мысли спутались в невообразимый клубок, поэтому она выпалила первое, что пришло на ум, — Не надоело меня спасать?!
— А я не тебя спасал! — прорычал он, отбрасывая с лица волосы, так что Роксану обожгло поистине злым взглядом, а потом вдруг дернул головой в сторону ушедших людей и пронзительно свистнул.
Роксана испуганно оглянулась на голоса мракоборцев, потом снова — на Блэка, но он уже исчез, а гигантский черный пес зубами схватил коробку с контрабандой за шнурок, и тенью метнулся в лес.
Роксана так растерялась, что позволяла мракоборцеам себя поймать. Они записали её имя и фамилию и отконвоировали в замок, прямиком к Слизнорту. И уже потом, сидя в ночной отработке и протирая бесчисленные кубки в Зале Славы, Роксана чуть не рыдала от радости, что, хотя бы сегодня Мальсибер к ней не притронется.
Сириус же, после того, как оставил Роксану на милость ночного патруля, выбежал в облике пса через лесную опушку на берег и с размаху влетел в ледяную воду. Барахтался в ней, пока кровь не успокоилась, и только тогда, отряхнувшись, унылой рысцой потрусил в замок.
В спальне был только Ремус. Лежал и пялился в потолок, и вид у него был такой же, как в тот раз, когда он провалил экзамен по Защите от темных сил на третьем курсе.
— Здорово, Лунатик, — Сириус захлопнул дверь, но Ремус промолчал.
— Ты опять сваливаешь? — спросил он бесконечно тоскливым голосом, глядя, как Сириус раскидывает по спальне свои мокрые тряпки и ищет сухую одежду.
— Да. Хочу завалиться в «Три метлы» и упиться до смерти, — сообщил ему голос Сириуса из недр чемодана.
— М-м. Что так? — судя по голосу, Лунатику, кажется, было бы все равно, даже если бы на их башню сейчас обрушился дракон.
— Бабы доконали, — бодро сообщил Сириус.
— А мне можно с тобой? — спросил Лунатик после паузы, и Сириус удивленно оглянулся.
— Да, конечно, — просто сказал он. — Кстати, где Сохатый?
— У них свидание, — лаконично сообщил Ремус, спуская ноги с кровати и влезая в свой потертый джемпер с заплатами на локтях.
— А Хвост?
— Уже час в душе торчит.
— А-а, — понимающе протянул Сириус и рывком застегнул молнию на высушенной чарами куртке. — Ну, не будем ему мешать. Пойдем, Лунатик. Я покажу тебе чудеса! Лучше Хогсмида может быть только ночной Хогсмид.
Сириус оказался прав. Ночной Хогсмид раскачивался на пивных волнах, как скрипучий пиратский корабль, а в трактире Розмерты было светло и весело, как в капитанском трюме. Здесь, в ярком свете канделябров, огневиски лихо схлестывался с разухабистыми мотивами волынки, и в каком бы углу ты ни сидел, пьяный гогот обдавал тебя со всех сторон, ну а умопомрачительный аромат жареного мяса и пирогов сводил с ума и будоражил кровь похлеще любого алкоголя.
Будь с ними Сохатый, вечер непременно увенчался бы отчаянной дракой за честь любимой команды по квиддичу, но сегодня Сириус и Ремус были вдвоем, так что выбрали себе стол подальше от шумных компаний.
Ремус, оглушенный и раздавленный случившимся, выпил целую пинту, очень быстро захмелел, и от этого у него развязался язык. Сириус слушал его, сурово сдвинув брови, и, если бы его не штормило слегка из стороны в сторону, выглядел бы вполне трезвым. К счастью, даже то озеро алкоголя, в котором они пытались утопить свои проблемы, не смог пробить плотину, установленную железобетонными принципами Ремуса — не болтать друзьям о том, что он спит с учительницей. Но, несмотря на это, ему было о чем рассказать. Он говорил о Мэри, рассуждал жутко заплетающимся языком о том, как гадко быть отвергнутым, о ревности, а потом…
— …и Джекилл этот, ч-черт его возьми! — низким голосом прорычал Ремус, мрачным взглядом обводя зал. — Терпеть его не могу!
— Да ладно? А я думал, он твой кумир! — засмеялся Сириус и поднес ко рту кружку. Ремус попытался сфокусировать взгляд на нем.
— Откуда у него эта рана? — спросил он, недобро щурясь. — Она не дает мне п-покоя!
— Какая еще рана? — удивленно икнул Сириус.
— Такая! Как будто от него кто кусок оторвал, понял? Прям на боку. Знаешь, кто оставляет раны на, — Ремус подавил отрыжку. — Боку? Сивый! И остальные… такие, как он.
Сириус отхлебнул из кружки.
— А еще, он говорил ей, что не помнит, как с ним это случилось! Что ему страшно в замке оставаться и все такое. А она слушала его, руку ему поцеловала, п-представляешь?
Сириус кивнул, провожая взглядом круглую корму Розмерты, проследовавшей мимо их столика с подносом.
— И она была такая рваная, рана его, точно укус, говорю тебе! — продолжал Ремус, хотя Сириус его почти не слышал. — А если человек получает во время полнолуния такую рану, и не помнит при этом, как именно её получил, кто же именно мог его укусить? — Ремус сложил руки и навалился ими на стол.
— Я! — вдруг выпалил Сириус, важно выпрямляясь на стуле. — Я знаешь, как могу! Между прочим, Лунатик, — он обхватил Ремуса за плечи, наваливаясь на стол свободной рукой, шутливо втыкая ему в шею волшебную палочку. Ремус засмеялся, но ему явно стало слегка не по себе. — В ту ночь, когда Мэри… ну… я смог завалить этого… мудилу лесного, понял? — Сириус помрачнел. — А он мне чуть шею не свернул. Но я! Я ему чуть пол-брюха не оттяпал, а это тебе не…
Они пьяно засмеялись, столкнувшись лбами, но внезапно их смех сошел на нет. Они посмотрели друг другу в глаза и улыбки окончательно сползли с лоснящихся лиц.
За соседним столом оглушительно разбилась кружка, пьяная компания разразилась громовым хохотом, но Мародеры этого уже не слышали.
========== Шалости, глупости и покушение на убийство ==========
— Джекилл? Джекилл — этот монстр?!
Джеймс валялся на животе на своей смятой постели, в одних джинсах, весь в учебниках и фантиках из-под конфет, и смотрел на Ремуса так, словно тот объявил, что Хвост стал балериной.
— А что, по-твоему, это невозможно? — Ремусу почему-то очень хотелось, чтобы Питер перестал так громко чавкать тянучкой у него за спиной.
— По-моему ты башкой треснулся, Лунатик, — сочувственно сказал Джеймс, рассеяно почесывая острым кончиком пера раздражение, оставшееся у него на щеке после бритья. — Или переучился, — он указал пером на Сириуса, привлекая его внимание. — Мне вот тоже… слышь, Бродяга, говорю, мне вот тоже сегодня приснилось, что Слизнорт превратился в моржа-убийцу и лупит меня ластами, пока я пытаюсь сварить зелье. Но это же не значит, что он — монстр.
Сириус сипло засмеялся, дымя сигаретой. Он сидел на подоконнике у настежь раскрытого окна, в расстегнутой рубашке и с собранными в хвост волосами. Жара для середины мая стояла несусветная, но он все равно курил.
— Скажи спасибо, что он не пытался тебя поиметь, Сохатый, — Бродяга прищурился, затягиваясь. — Кстати, вы знали, что у моржей в члене есть кость?
— Да ну? — удивился Джеймс.
Бродяга промычал что-то утвердительное.
— А если сломается? — обеспокоенно спросил Питер, но на него никто не обратил внимания.
— Бред, мне это не нужно, — Джеймс снова уткнулся в учебник. — С костяным хером в квиддич не поиграешь.
— А ты используй его как биту?
— Моржам повезло, что они не играют в квиддич, — ввернул Хвост, но снова безуспешно.
— Почему, Слизнорт же играл, — бросил Сириус, и они с Джеймсом заржали.
— Можно мы вернемся к Джекиллу? — немного раздраженно попросил Ремус и парни послушно заткнулись. — Сохатый, я ничем не треснулся, я уже давно об этом думаю. В последнее время он явно нездоров, и хуже ему всегда становится в конце месяца, как раз перед полнолунием! И еще, я навел справки, все те, кто ходил к нему на прием, поговорить, в итоге попадали в лес!
— Совпадение, — протянул Джеймс. Сириус бросил на него взгляд. Он все это уже слышал, но не хотел мешать Лунатику, в конце концов, это — его идея.
— Тинкер Бэлл ходила к нему, потому что её задирали слизеринцы, из-за того, что она не может говорить, эта француженка, — уперто продолжал Ремус. — Лерой, я говорил с её подружкой, у неё были какие-то проблемы в семье, кажется, к ней приставал брат. У Марлин погиб отец, и Мэри рассказывала мне, что они вместе ходили к нему!
— А как насчет той гребаной толпы, которая ходит к нему поговорить, но в лес так и не попала?
— Пока не попала! Хорошо, ладно, может быть это — совпадение, но что ты скажешь о том, что я недавно подслушал его разговор с Грей, и он говорил ей, что… — Ремус поморщился, пытаясь вспомнить, что именно говорил доктор Джекилл. — В общем, нес всякую хрень, вроде как он больше не может себя контролировать, он опасен и должен уехать из замка, пока еще не поздно. И у него на боку была огромная, рваная рана. Я думал, его покусал оборотень, но потом Бродяга сказал, что в прошлое полнолуние он бросился на того монстра! И укусил его за этот бок!
Джеймс вопросительно посмотрел на Сириуса. Тот кивнул, уже без насмешки.
— Это правда, Сохатый. Помнишь? Я бросился на ту гориллу.
Джеймс задумчиво почесал палочкой в волосах.
— И если это так, значит, это Джекилл каждый месяц выманивает в лес учеников! — продолжил Ремус. Он и не заметил, как начал мерить шагами спальню. — Может быть он какой-нибудь недооборотень? Или вроде того? Мы можем проследить за ним в полнолуние, и тогда…
— Как выманивает?
— Не знаю! Как-то! А как мы выбирались из замка столько лет? Может, он нашел какой-нибудь ход, который мы пропустили?
Джеймс недобро, ревниво засопел.
— Это маловероятно, — после паузы сказал он, указав на Ремуса палочкой, но тут вдруг пружинисто вскочил на постели, с хрустом сминая учебники и конспекты. — Но вообще я согласен, с Джекиллом что-то нечисто, раз он прячет такую рану и не пошел в крыло, — Джеймс засопел еще сильнее, и прищурился, потрясая пальцем. В глазах у него зажегся знакомый огонек. — Мы можем его проверить.
— Как? — удивленно чавкнул тянучкой Питер.
— Залезем к доброму доктору в кабинет, Хвост, — лениво протянул Сириус, как всегда безошибочно уловивший ход мыслей Джеймса. — Посмотрим, что он там прячет.
— Как? — повторил Питер. — Он же запирает его, нет? Может еще и сигнализацию ставит, как Ананас!
— Бродяга одолжит нам свой нож, правда, Бродяга?
— Я оставил его в Блэквуде, — Сириус высунулся из окна, увидел снующих у подножия башни слизеринцев и как бы невзначай, но зато от души, харкнул.
— Черт, тогда остается одно, — Джеймс прошелся по комнате, пытаясь откусить от губы пересохшую чешуйку, а потом посмотрел на Питера.
— Что? — тот посмотрел на него, потом на улыбающегося Бродягу, на Ремуса, и со стоном ткнулся лбом в подушку. — Мерлин, нет, только не опять!
— Значит так, Хвост, ты обратишься, залезешь в сортир здесь, а потом поплывешь налево… — палец Джеймса заскользил по чернильной линии на пергаменте. — Прямо-прямо-прямо, потом будет общая труба, а оттуда тебе нужно будет…
— Откуда у тебя вообще эта карта? — удивился Ремус. Они сидели на подоконнике мужского туалета на этаже, где находился кабинет доктора Джекилла. Войти сюда никто не мог, Бродяга повесил на дверь табличку «Закрыто на ремонт».
— Осталась после приключений Хрени, — бегло взглянул на Ремуса Джеймс. — Короче, Хвост, из общей трубы — направо, все время прямо, и… да, по идее, ты всплывешь в его сортире.
— Это омерзительно, — проворчал Питер.
— Не моя вина, что среди нас только ты можешь превратиться в кого-нибудь достаточно мелкого, чтобы влезть в канализацию!
— Да, Хвост, ты — тот уникальный случай, когда чем меньше размер — тем лучше, — Бродяга хлопнул его по пухлой спине.
— И это — на благое дело, — добавил Ремус. — Без тебя мы не сможем влезть в его кабинет. Давай, Хвост, пошевеливайся, его урок только что начался, у нас всего сорок пять минут.
— Ладно, — буркнул Питер, достаточно умасленный их словами, и послушно превратился в крысу.
Мародеры наколдовали ему крошечный головной пузырь, чтобы не захлебнулся канализационной водой, и отправили его в путешествие. Хвост булькнулся в унитаз, Джеймс зажмурился и дернул за смывную цепь, а Сириус зачем-то отдал ему честь. Подождав немного, они накинули мантию, и отправились к дверям профессорского кабинета. Примерно через пятнадцать минут ожидания, с той стороны двери раздалась возня, торопливые шаги, громкий чих, а затем промокший до нитки, и страшно воняющий Питер открыл им дверь.
— Я делаю это в последний раз, учтите! — цокотя зубами, сказал он, пропуская друзей в кабинет. — Я там такое видел!
— Обязательно расскажешь нам, но попозже! — пообещал Джеймс, сунув ему одежду. Осмотрелся и потер руки. — Ну что, начнем?
Если бы они не знали наверняка, что здесь кто-то живет, точно решили бы, что оказались в заброшенной алхимической лаборатории. Стопки книг за несколько месяцев выросли в целые колонны, шаткие и опасные, делавшие кабинет похожим на жуткие бумажные джунгли. Впечатление только усиливали паутина, скелетики и трупики волшебных тварей в банках, грязная посуда, смятая одежда и целое море бумаг, шуршащих под ногами, как сухая трава. Ремус отдернул штору, чтобы впустить в эту свалку хоть немного света, и зашелся кашлем, столько пыли штора выплюнула ему в лицо. Единственное, что казалось здесь опрятным и чистым — это лабораторный стол, стоящий в самом центре комнаты. Все пробирки сияли первозданной чистотой, все ингредиенты в ящиках разложены чуть ли не по алфавиту, ни единой пылинки или соринки. Зато в углу рядом с ним валялась целая куча использованных школьных котелков. Казалось, их сюда сбрасывали с особой злостью, потому что у многих были отколоты бока.
— Мерлин, ну и срач! — выдохнул Джеймс, когда открыл дверцу шкафа, и на него оттуда вывалилась целая гора пыльных свитков, а сверху выкатился пробитый лунный глобус и больно стукнул его по макушке.
— Поверь, Сохатый, твоя бывшая комната выглядела не лучше, — проворчал Сириус, по очереди выдвигая ящики письменного стола.
Внезапно где-то возле двери раздался шорох. Все подскочили, но тревога оказалась ложной — дверь была заперта, и никто не вошел, но шум не прекратился, а стал громче и превратился в треск. Переглянувшись с остальными, Питер осторожно подошел к расписному шелковому полотну у двери, сдернул его, и в ужасе шарахнулся назад — под покровом роскошной ткани теснились клетки с мышами, ящерицами, гномами и феями пикси, громыхали клетки с различными птицами, отливали зеленым светом тенистые аквариумы. Питер сунул нос к стеклу такого аквариума, и в ужасе отпрянул, напуганный вынырнувшим из травы гриндиллоу.
— А что именно мы здесь ищем? — спросил он, оглядываясь на копошащихся, как жуки, друзей. — Есть какой-то… точный план? Ну, в смысле, того, что мы должны тут найти.
— Ничего определенного, — Джеймс не сдавался и все пытался засунуть пергаменты обратно в ящик — все должно было выглядеть точно так же, как до их прихода.
