Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 90 (всего у книги 275 страниц)
Солнце, похожее на раскаленный галеон, медленно опускалось за горизонт, плавя небо в золото и заливая им замок и окрестности, а на смену ему, над черной кромкой леса уже поднимался небольшой, идеально круглый сикль...
Подтягиваясь, Джеймс всё смотрел на него и думал, что чувствует Ремус каждое полнолуние, когда видит этот шар целый день и знает, чем он для него закончится...
Команда уже ушла, как всегда шумно гомоня, а отвергнутые кандидаты в охотники, надувшись, все ещё прятали школьные метлы в домик и медленно расходились, бросая на капитана команды мрачные взгляды.
Но Джеймсу не было до них дела.
— ...десять... — выдохнул он. — О-одиннадцать...
После его разрыва с Лили прошло почти десять дней.
Они не смотрели друг на друга, не пересекались, а если и притрагивались друг к другу — то сразу же шарахались в стороны как обожженные.
Что с ней не так?
Он ни разу не видел, как она плачет или переживает.
Неужели ей наплевать?
Да, наверное.
Святой Мерлин. Ещё никогда прежде он не хотел её так сильно и исступленно, как в эти дни, когда он больше не мог, не имел права взять её за руку, обнять, поцеловать, зарыться носом в шею...
...Лили улыбается ему, так солнечно, а он ест ягоды с её живота...
...Лили улыбается Боунсу, перебирает светлые волосы...
«Ты будешь у меня первым»
— Пятнадцать! — зарычал Джеймс, чувствуя, как каменеют мышцы.
Хорошее упражнение для тех, кто любит срываться с метлы на высоте в тридцать футов.
Хорошее упражнение для тех, кому срочно надо занять руки.
И сбросить напряжение.
«Восемнадцать...девятнадцать...»
— Двадцать!
Джеймс спрыгнул на траву и оглянулся, тяжело переводя дух.
По трибунам спускалась девушка. Волосы отливали на солнце мелью. Вместо формы на ней уже был теплый вязаный свитер и магловские джинсы. Увидев его, голого по пояс и мокрого, Мэри игриво дернула бровью и сладко улыбнулась.
— Ты, оказывается, не только хороший ловец! Стриптизер из тебя тоже ничего себе.
Джеймс усмехнулся, вытираясь полотенцем.
— Это был закрытый сеанс, — она улыбнулась. — Ты почему здесь? Уже поздно, сейчас выйдут мракоборцы и арестуют тебя.
Она подошла вплотную, привстала на цыпочки и поцеловала его.
Джеймс коротко ответил и сразу же отстранился.
— Ты меня спасешь, — она провела ладонями вниз по его груди. — Спасешь ведь?
Ни к чему лукавить — это было приятно.
— Ты сегодня хорошо играла, — улыбнулся он.
— Тогда может сыграем вдвоем? — она прижалась к нему и Джеймс сдался её губам.
Спустя час они сидели в гостиной и делали домашнее задание. Джеймс корпел над сочинением про чары невидимости для Джекилла, а Мэри читала учебник по трансфигурации. Видимо статья была скучной — каждые десять минут её босые пальчики принимались забираться под его штанину, или поглаживать коленку. При этом Мэри смотрела на него в упор и многообещающе улыбалась. На её безыскусный флирт Джеймс отвечал короткой, довольной улыбкой, а сам украдкой оглядывал шумную, веселую комнату и нервно постукивал пером по пергаменту.
Парни всё никак не возвращались, а ведь время уже близилось к десяти. Им стоило поспешить. Он чуть подвинул свиток с сочинением и взглянул на Карту. Хвост торчал в библиотеке. Ремус возвращался оттуда, шел по коридору в компании с Алисой Вуд. Бродяга ошивался в подземельях — и если десять минут назад он был в компании с Хлоей Гринграсс, то теперь торчал рядом с Забини.
Джеймс усмехнулся и по привычке, установившейся за последнее время, нашел Лили.
На Карте она была всего в паре сантиметров от него — в спальне девочек.
Работая над зельем для Ремуса, Лили не одну ночь на этой неделе провела в подземельях. Джеймс знал, что парни охраняют её (точнее Ремус охраняет, а Бродяга дрыхнет за соседней партой, пока она работает), но ему все равно было каждый раз не по себе, когда он думал, что она там одна, окруженная Слизерином со всех сторон, поэтому сам он все эти ночи просидел на своей постели, полностью одетый и готовый бежать на помощь, с зажженной палочкой в руке и с разложенной Картой на коленях. Себе он это объяснял тем, что просто боится, как бы затея с зельем не сорвалась. А всё, что он делал потом, после того, как точка Лили благополучно возвращалась в спальню девочек, он просто не хотел себе объяснять...
— Что у тебя там?
Джеймс поспешно закрыл карту свитком.
Мэри обняла его за плечи и как только он поднял голову, поцеловала в шею.
По спине побежали мурашки. На него вдруг повеяло смесью каких-то совершенно волшебных запахов: клубника, шоколад, свежий хлеб, патока...
— Ты вкусно пахнешь, Эм, — ляпнул он, надеясь, что это выдует из её головы все подозрения.
Она улыбнулась. Губы её сияли.
— Это волшебная помада... у неё может быть любой вкус, какой захочешь.
— Какой захочу? — машинально спросил Джеймс. Где-то наверху хлопнула дверь. Живот тут же скрутило от нехорошего предчувствия — и совершенно верно: по лестнице сбежала Лили.
Увидев их в одном кресле, она на секунду замедлила шаг, но тут же отвернулась, закрывшись от них занавесом волос и торопливо пересекла переполненную гостиную.
В груди что-то защемило.
—...ты меня слушаешь? — Мэри ласкала его подбородок и губы пальчиками.
Джеймс перевел на неё взгляд.
— Да, слушаю... любой вкус... — механически ответил он.
— Ну и какой тебе хочется? — прошептала она и откинула за спину волосы, упавшие на лицо.
Этот жест иглой вошел в Джеймса.
— Яблоко и мед.
— Лили! Лил!
Увидев, что она остановилась, Ремус сорвался с места и побежал. Лили как раз выходила из общей гостиной. А он ноги стоптал, разыскивая её по всему замку.
— Ну как ты? — спросила она, когда он остановился рядом и привычным жестом откинула волосы назад. Лицо у неё было бледным после многочисленных бессонных ночей в подземельях. Глаза, покрасневшие и уставшие встревоженно впитывали Ремуса, даже губы, выцветшие без улыбки, казались бледнее обычного. Он почувствовал укор совести.
— Могло быть хуже, — Ремус неопределенно дернул плечом и кивнул для убедительности. — Всё хорошо... на удивление. Лили, тебе нужно больше отдыхать.
— Я искала тебя целый день, — перебила она и протянула ему какую-то вещь, завернутую в маленькую белую тряпицу. — Вот, держи.
Ремус развернул ткань и ему на ладонь упал маленький металический термос.
— Твоё зелье, — Лили прерывисто вздохнула и чуть нахмурила брови. — Запах у него отвратительный, пришлось зачаровать термос, чтобы никто не услышал и я почти уверена, что на вкус оно не лучше, но ты должен выпить его за час до полуночи, иначе может не сработать. Ему нужно время, чтобы тебя... пропитать.
— Я так и сделаю, — Ремус поднял на неё взгляд. — Спасибо, Лили.
Она моргнула, так, будто ей в глаза попал песок, а потом вдруг шагнула вперед и крепко обняла его.
Ремус сначала страшно растерялся (не так часто его обнимали девчонки), а потом нерешительно поднял руки и обнял её в ответ. Плечи у Лили были удивительно хрупкие, а волосы наоборот пышные и обнимать её было очень приятно. На секундочку в голову влезла шальная мысль — Джеймсу повезло, что он имел возможность обнимать её.
— Будь осторожен.
Ремус кивнул и она ещё крепче сжала объятия.
— Всё будет хорошо.
— Эй, найдите себе комнату!
Они отскочили друг от друга. Где-то за стеной лестница с гулким стуком ударилась об этаж, а им навстречу уже шел Бродяга. Мрачный, с напряженно сведенными бровями, он усмехнулся, взглянув в их пристыженные лица и, подойдя ближе, встал прямо между ними.
— Ну, что уставились? — Бродяга по-очереди посмотрел на них и раскинул руки. — Что, меня никто не хочет обнять? Совсем никто?
Ремус хотел было отшутиться, но тут увидел, что рука его друга локтя перемазана кровью.
Слова застряли в горле. Взглянув на Лили, он понял, что не одинок в своем потрясении.
— Сириус! — Лили сглотнула. — Что с твоей...
— Где ты так, Бродяга? — Ремус схватил его за предплечье прежде, чем он успел спрятать руку.
— Что — это? — Сириус повертел покалеченной кистью так, словно любовался. — Да так, переусердствовал. Понимаете, о чем я? Ну что, Лунатик? Ты готов? — он хлопнул его по плечу здоровой рукой.
Ремус показал ему термос.
— О, волшебный чай? — Сириус схватил термос и тут же попытался открутить крышку. Лили и Ремус с дружным криком «Нет!» остановили его.
— Вот жадины, а, — протянул Сириус. — Ладно, пей сам.
Пару мгновений они помолчали.
— Не боишься? — тихо спросил Сириус, пристально глядя на Ремуса. Они втроем держались за термос так, словно он был порталом в лучший мир.
— Нет, — твердо ответил Ремус и в свою очередь посмотрел на Лили. — Всё будет хорошо. Я не боюсь.
— За зелье я ручаюсь. — прошептала та, глядя на них по-очереди. — Оно сработает. А сейчас вам лучше поспешить — сейчас сюда придут мракоборцы.
Они разжали руки.
— Надо дождаться Сохатого и Хвоста, — Ремус бережно завернул термос в ткань и спрятал под мантию. — И сразу пойдем туда.
— Джеймс в гостиной... только он занят слегка, — тихо произнесла Лили и опустила взгляд на свои руки так, что волосы снова свесились ей на лицо. Ремус и Сириус переглянулись, но когда Лили снова подняла голову, увидели, что глаза её горят сухим, зеленым огнем.
— Будьте осторожны, прошу вас. Если с вами что-нибудь...
Они снова переглянулись и, не сговариваясь, шагнули к ней.
— Лили, ну что ты...
— Всё будет о'кей, принцесса, не бойся за нас!
Он обняла их по очереди, изо всех сил стараясь не расклеиваться. Сириус чмокнул её в щеку, Ремус потрепал по плечу.
— Хорошо вам погулять, — она окинула их светлым взглядом и вдруг улыбнулась, так тепло, что Ремус вдруг в самом деле перестал бояться.
Наверное за эту улыбку Джеймс её и полюбил.
— Вы уверены, что это необходимо? — в пятый раз жалобно спросил Питер, глядя на Ремуса. Тот сидел у стены, голый до пояса, со связанными руками и ногами, тяжело дышал, вытирал пот с шеи и затравленно искал в окнах тот самый луч, который его обратит. Время влилось в полночь и словно замерло. Трансформация могла начаться в любую минуту и чем дольше её не было, тем крупнее дрожал Ремус. Рядом с ним на полу валялся пустой термос и в комнате Визжащей хижины, где они прятались, все ещё витал острый, режущий горло и глаза запах Волчьего противоядия.
— Слушай, Хвост, заткнись, — нервно попросил Джеймс. Он ходил перед Ремусом из стороны в сторону, обхватив себя руками. — Итак тошно...
Питер вздохнул и отвернулся.
За шесть лет ему успела здорово опротиветь эта комната, эта разбитая комната, кровать с вывернутым, полосатым матрасом, прогнившие стены и заколоченные окна, и этот вечный рюкзак с провизией в углу, как-будто они идут на обыкновенный пикник...
— Эй, Лунатик, — лениво позвал Сириус. Он возлежал на разваленном кресле, закинув одну ногу на быльце, а на колене у него сидела пойманная мышь. Воперки всем законам мышиного разума, она не пыталась сбежать и смирно шевелила усами, пока Бродяга от скуки перекрашивал её шерстку из бурого в чисто-белый цвет. — Может расскажешь нам, как ты все-таки избавился от того мракоборца, который должен был отвезти тебя домой? Если ты грохнул его по дороге, то хотя бы скажи где, чтобы мы убрали тело.
Ремус слабо улыбнулся вытер пот со лба и поднял на Бродягу совершенно больные, позеленевшие глаза в мешках отяжелевших, черных век.
— Конфундус... — выдохнул он, так, словно боялся, что со словами из него выйдут последние силы. — Он все ещё уверен, что везет меня. А папу я предупредил, так что это будет весело... — он откинул голову назад, на стену, зажмурился и охнул, непристойно открывая рот. Питер увидел, что зубы у него стали больше обычного и поспешно отвел глаза. Живот снова подвело.
Как бы ему хотелось сейчас спуститься в подземелья и посмотреть на дуэли всех этих богатых парней. Эти дуэли не похожи на перебранки Сохатого и Бродяги, они такие учтивые, такие красивые, настоящие дуэли. А ещё он мог бы вместе с остальными пойти и посмотреть, как Генри Эйвери будет проходить свое последнее, третье испытание, посмотреть, как его сделают полноценным членом клуба.
Но нет, вместо этого он сидел здесь, в пыли, среди разваленной мебели и ждал, пока его друг начнет рвать на себе кожу.
Прекрасно.
Когда же это кончится?..
— Если это зелье такое безопасное, зачем тогда эти веревки? — раздраженно спросил он.
— Так нужно, Питер, — Ремус чуть подвигал руками — наверное затекли. — Я ведь не пил бадьян... — он виновато улыбнулся. — Могу начать чудить. Лили сказала, что в первый раз может быть больно...
— Чего? — резко спросил Джеймс.
— Она сказала, что чем больнее в первый раз — тем меньше будет потом. Что-то там насчет волчьей натуры, она будет сопротивляться противоядию. А противоядие будет укреплять человека. Чем больше я хочу остаться человеком, тем больнее будет. Так я понял. Некоторым это зелье может и не помочь... Сивому, например, оно уже не поможет, — мрачно молвил он. — В нем итак уже нет ничего чело...
Ремус вдруг дернулся и сложился пополам, подавившись последними словами.
Джеймс подскочил, Питер тоже, только Сириус остался неподвижен. Более того, он окаменел, застыл как змея перед броском, только глаза сверкали в темноте, беспокойные и страшные.
— Ремус...эй, Ремус! Ты меня слышишь? — невзирая на окрики Питера, Джеймс подскочил к Лунатику, схватил его за плечи и попытался выпрямить, но Ремус только замотал головой, выхватил связанными руками тряпицу из кармана и сунул в зубы.
Ремус менялся, руки его вытягивались, когти разрывали пальцы, спина выгибалась, а кожу сверху вниз захлестывала черная, густая шерсть, но прислушавшись, Питер различил вдруг в гортанном, клокочущем рычании одно слово.
Ремус повторял его так быстро, как-будто оно могло уберечь его от боли.
— Валери-Валери-Валери-Валери-Валери....
Внезапно он сорвался с неё и хижину огласил мучительный рев. У Питера от этого звука просто кровь застыла в жилах. Но когда он увидел, как что-то бурлит, ломается и вытягивается под натянутой кожей на спине Ремуса, он схватился за живот и, не слыша криков парней, выскочил из комнаты и его обильно стошнило в коридоре.
Когда он вернулся, покачиваясь и хватаясь за стены, увидел в комнате следующую картину:
на месте Ремуса лежала гигантская волосатая туша о четырех лапах. Круглый бок её тяжело вздымался, лапы слегка подрагивали. Взмокшая от пота и крови шерсть распространяла жуткий, кошмарный смрад. Перед ним, широко расставив все лапы стоял взъерошенный чёрный пёс, размером с лесного медведя, готовый к броску, а позади пса топтался Джеймс, в своем человеческом облике. В руке он сжимал палочку. Возвращение Питера они никак не прокомментировали. Действительное, какое им дело, что он там чуть не умер...
— Ремус... — вдруг тихо позвал Джеймс.
Волк тут же вскинул острые уши. Питер инстинктивно шагнул за дверь, но голову все равно сунул обратно в комнату.
— Ремус, ты меня слышишь?
Пару мгновений волк лежал неподвижно. Сердце Питера выбивало сумасшедшую дробь — каждую секунду этот монстр мог сорваться с места и порвать Джеймса...
Но потом он вдруг поднял голову, посмотрел на Джеймса пугающе осмысленным, прямым взглядом и...кивнул.
Сириус снова стал собой.
Эта смесь ужаса и непонимания на красивом лице была просто бесценна. Ещё вчера Питер дорого заплатил бы за возможность увидеть её.
Выпрямившись, Блэк переглянулся с Джеймсом, а затем они оба уставились на Ремуса.
Тот тем временем попытался подняться, но после первой попытки не удержался на ногах, но потом попробовал ещё раз и встал, озадаченно разглядывая свои лапы.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептал Сириус, глядя на него во все глаза.
— Что ты чувствуешь? — подхватил Джеймс.
Волк вскинул голову. Несколько секунд он молча смотрел на парней и по его глазам невозможно было догадаться, что происходит у него в голове, а потом он вдруг совершенно по человечески протанцевал из стороны в сторону совершенно человеческий твист.
Парни захохотали.
Это была самая лучшая ночь в жизни Ремуса.
Впервые его тело было большим, сильным, быстрым. Оно не предавало его, не теряло сил и не болело. Казалось, он мог бы сейчас пробежать из конца страны в конец и ни капельки не устать. Его глаза видели мир в четко, ясно, а нюх и слух стали невероятно острыми. Проносясь мимо дерева, он воспринимал его целиком, зрением, слухом и нюхом, мысленно обхватывал со всех сторон, слышал треск каждой ветки и запах дождя на листьях. Привычные, почти родные вещи вспыхивали, разбивались перед глазами Ремуса калейдосокопом новых цветов, новых ароматов и впечатлений.
Но самым главным открытием стали ребята.
