Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 219 (всего у книги 275 страниц)
— …а ты можешь и дальше просить папочку провести обыск у нас в доме, только хрен ты что-нибудь там найдешь. И если с моим братом, или отцом что-нибудь случиться, я лично преподнесу этот флакон секретарю французского министра магии, который обедает у нас каждый вторник. Меня она, может, и не помнит, зато очень хорошо помнит мою фамилию. Зачем нам скромничать, правда? Пусть во всем мире узнают о том, какой ты любвеобильный, — она развернулась и направилась к двери.
— Стой, — коротко приказал Мальсибер, Роксана остановилась на полпути к двери.
— Ты знаешь, где находится флакон? — переспросил он, когда Роксана оглянулась.
— Знаю, — она скрестила на груди руки. — И ты узнаешь, как только твой отец поклянется, что прекратит охоту на мою семью.
— Ну что же… — Мальсибер вздохнул и дернул бровями, словно признавал закономерность предложенного. — Это уже похоже на деловой разговор.
Он вдруг хлопнул в ладоши, снова вскочил и вернулся к кувшину.
— Думаю, я смог бы закрыть глаза на твое недавнее поведение и снова предложить тебе свою… помощь в нашем общем деле, — он вынул из графина пробку. — Но сначала отметим это знаменательное событие, — наливка заплескалась в стакане. Закончив, Мальсибер заткнул графин и протянул Роксане стакан. — Не каждый день Мальсибер делает предложение Малфой. Вот. Пей. Это лучшая наливка в пяти графствах.
— Не хочу, — проворчала Роксана, бросив на стакан короткий взгляд и вспомнив вазу в холле Блэквуда. Мальсибер озадаченно нахмурил брови.
— Я не спрашивал тебя, хочешь ты, или нет, — с неожиданной угрозой произнес он, ввинчиваясь в неё взглядом. — Ты выпьешь со мной.
Роксана стиснула зубы и взяла свой стакан, а сама вдруг ни с того, ни с сего вспомнила, как плеснула Мальсиберу в лицо огневиски, когда сбежала со своей помолвки. Неужели в этом все дело? Он, что, такой злопамятный?
— За удачный исход дела! — провозгласил Мальсибер и поднес стакан ко рту. Роксана сделала вид, что пьет, но у неё вдруг так задрожали руки, что какая-то часть наливки пролилась на подбородок. К счастью, Мальсибер этого не заметил.
— …итак, повторим еще раз, — сказал Мальсибер, когда они уже встали друг перед другом на колени. Достав из кармана палочку, он вручил её старому домовому эльфу, которому и предстояло скрепить обед. Эльф выглядел на удивление безразличным. Казалось, его уже ничем не удивишь. Роксану слегка трясло. Она всерьез боялась, что в любой момент может внезапно вскочить, убежать, или даже грохнуться в обморок. — Я клянусь, что возьму тебя в жены сразу после окончания школы, клянусь, что сразу после того, как мы закрепим договор, я сообщу о помолвке своему отцу и заставлю его пощадить твоего отца. Клянусь, что исполню свое обещание, ну и… вроде бы все. Теперь ты.
— Я клянусь, что после школы стану твоей женой, а сразу после заключения договора заставлю Люциуса отдать мне компрометирующие тебя воспоминания. А потом отдам их тебе, — безо всякого выражения пробубнела Роксана. — Это всё?
— Нет, — вдруг сказал Мальсибер и Роксана удивленно на него посмотрела. — Это не все.
— Что тебя не устраивает? — прорычала Роксана. — Ты сам составлял этот список!
— Я вдруг понял, что в нем кое-чего не хватает, — Мальсибер небрежно бросил палочку на пол между ними и скрестил на груди руки. — Скажи-ка мне, Малфой, а как Блэк отнесся к тому, что мы тут собираемся сделать?
Роксана на секунду зажмурилась, стиснув в кулаки руки, лежащие на коленях.
— Вряд ли ему это понравилось. Кажется, вы уезжали вместе, значит ты точно должна была ему сказать, если не струсила, конечно. Значит, он тебя выгнал? Или ты сама сбежала?
— Если ты еще хоть слово скажешь об этом, клянусь, Мальсибер, я тебя убью, — процедила Роксана.
— Ты ему не сказала! — Мальсибер громко хлопнул в ладони. Роксана невольно дернулась. — Птичка, да ты просто умница!
— Что ты, мать твою, несешь?
— Вот что. Новое условие, Малфой. Примешь его, мы заключим Обет и все будет позади. Нет… ну ты сама понимаешь, что будет. Итак, — Мальсибер картинно кашлянул. — Условие: после того, как мы с тобой заключаем договор, ты официально, при всех бросаешь Блэка и говоришь ему, что влюбилась в меня, — темные глаза слизеринца сверкнули, он слегка опустил голову, с удовольствием наблюдая за тем, как краска сбегает с лица и губ Роксаны. — О да-а, Малфой. Ты страшно в меня влюбилась, так, что жить без меня не можешь. И никогда, ни за что не рассказываешь ему о нашем Обете. Пусть думает, что это было исключительно твоё желание. Это будет достойная плата за все то дерьмо, которое он сделал. Что скажешь?
— Ты больной конченый ублюдок, — слабым голосом пробормотала Роксана и несолидно икнула под конец, а потом вскочила на ноги. — Я не стану этого делать!
Она схватила с пола свою сумку и рванула к двери, но тут Мальсибер вскочил с удивительной прытью и больно ухватил её за руку, повыше запястья.
— Нет, будешь! — прорычал он и выхватил у эльфа свою палочку. — Будешь, или, клянусь Мерлином, твой папаша не доживет до сегодняшнего вечера! — он оттолкнул её, и Роксана машинально отбежала от него на несколько шагов. — Да, Малфой, — вкрадчиво добавил он, глядя на Роксану, глотающую слезы ужаса. — Выбирай. Или Блэк, или твой отец, — он медленно закатал рукав халата. Глаза Роксаны расширились, когда из-под него медленно выползла самая настоящая Черная Метка.
— Если откажешь мне, я сдам тебя Темному Лорду, как предателя, — добавил он. — Он поставит на тебя Метку и наложит заклятие Империус, чтобы ты выполняла самые грязные и отвратительные задания. И твой отец все равно умрет.
Роксану сотрясло в ознобе.
Это не может быть правдой. Не может быть, чтобы она так легко попалась в такую идиотскую ловушку. Этого не может быть!
— Какой непростой выбор, правда? — прошептал Мальсибер, с садистским удовольствием наблюдая за её мучениями. — Но в то же время такой очевидный, — он протянул ей свою левую руку и медленно растопырил пальцы. — Давай же, птичка. Ты ведь не хочешь, чтобы папа умер по твоей вине? — просюсюкал он точь-в-точь как Беллатриса и занес над Меткой палочку. — Раз-два… три-четыре-пять…
Роксана судорожно глотнула воздух и вскинула на него перепуганный взгляд.
— …я… иду…
О Боже, прости меня. Она зажмурилась.
— …искать!
И в тот момент, когда его палочка уже должна была коснуться Метки, Роксана схватила его за руку и палочка Мальсибера больно воткнулась в тыльную сторону её ладони. Тут же первый язык пламени вырвался из её кончика и обвил их руки.
Они принесли две первые клятвы. Две раскаленные до бела нити обвили их руки и налились силой, став по ощущениям такими же крепкими, как если бы были из стали. Настало время окончательной, третьей клятвы, скрепляющий Непреложный Обет.
— … и последнее, — Мальсибер, не отрываясь смотрел на Роксану, его лицо горело триумфом. Роксана смотрела на нити, лежащие крест-накрест поверх их рук, и дрожала, как в лихорадке. — Клянешься ли ты, Роксана Эдвин Малфой, что публично порвешь отношения с Сириусом Блэком…
Роксана сжала веки.
— … и скажешь ему, что полюбила меня? — Мальсибер заговорил еще громче и напористее. — Клянешься ли, что никогда и ни при каких условиях не расскажешь ему, или кому-либо из его знакомых о нашем Обете, ни намеком, ни письмом, ни любым другим возможным способом не выдашь никому этот секрет?
Роксана не выдержала и разрыдалась.
— Ты клянешься? — он вдруг так сжал её руку, что у Роксаны онемели пальцы. Она пыталась что-то сказать, но не могла. — Ты клянешься, или нет?! — вдруг не своим голосом заорал Мальсибер и Роксана не выдержала боли, выкрикнула «Да!» и тогда третья нить, вырвавшись из палочки в руке эльфа, схлестнулась вокруг двух предыдущих.
Непреложный Обет вступил в силу.
Как только нити исчезли, Роксана вырвала руку из цепкого капкана Мальсибера, бухнулась на ближайшую софу и закрыла лицо руками. Перед глазами вихрем проносились образы. Отец на кухне поместья. Пруд с лебедями. Люциус, подхватывающий её на руки. Сириус оборачивается к ней, когда она впервые садится за стол Слизерина. Сириус поднимается с земли и в ужасе смотрит на неё, после того, как они чуть не разбились, сорвавшись с метел. Блэйк Забини рыдает в луже крови. Сириус смеется, танцуя вместе с ней в гостиной Слизерина. Фокусники жонглируют факелами на Ярмраке Фей. Она сидит на мотоцикле, Сириус подносит к её губам бутылку огневиски…
Нет-нет-нет!
Что же она наделала?!
Роксана вцепилась в волосы.
— Иди, Расти, — приказал Мальсибер эльфу. Тот поклонился и исчез с легким хлопком. — Все невесты так чувствительны в день помолвки, — Мальсибер как ни в чем ни бывало разливал в стаканы наливку, искоса поглядывая на рыдающую Роксану. — Не стоит так расстраиваться, Роксана. Я ведь теперь могу называть тебя по имени? — он подошел к ней со своим стаканом. — Нас с тобой ждет изумительное будущее… — он вдруг сузил глаза. — Кстати, о будущем и прошлом. Насколько я помню, в нашем общем прошлом было одно незавершенное дело... помнишь его? Пустой класс заклинаний?
Он вдруг протянул руку и взял двумя пальцами прядку её волос. Роксана шарахнулась и вскинула на Мальсибера удивленный, неприязненный взгляд, а когда увидела выражение его лица, её охватил дикий, животный ужас.
Она рванула с места к своей сумке, где лежала палочка, но Мальсибер, очевидно, предвидел это. Стакан с булькающим звуком упал на пол, расплескивая содержимое. В два счета Мальсибер скрутил Роксану и ногой отшвырнул её сумку в дальний угол. Роксана упиралась как могла, рычала, хваталась за мебель и даже звала на помощь, но все было без толку, физически Мальсибер был сильнее. В какой-то момент ему, похоже, надоело с ней бороться, и он отвесил ей звонкую пощечину.
Мир взорвался от звона и боли. Роксана не успела подняться с пола и ощупать разбитую губу, как Мальсибер уже схватил её за шкирку и швырнул на кровать. Короткое заклинание — и она не может пошевелиться.
Тяжело отдуваясь, Мальсибер отбросил свою палочку в сторону и окинул взглядом свою жертву.
— Тебе стоило включить в наш договор пункт о неприкосновенности, — прорычал он и хищно оскалился, облизав нижнюю губу. — Я ведь не обещал, что не трону тебя, верно? — Мальсибер рванул пояс шелкового халата и распахнул полы. Роксана не могла двинуть ни рукой, ни ногой, не могла даже закричать, только в ужасе смотрела на него и мычала. — Тебе стоило об этом позаботиться еще два месяца назад, в том гребанном пустом классе, — добавил он, разглядывая её странным, отсутствующим взглядом. — Не надо было тогда мне отказывать. Может быть тогда и этого всего не было бы. Но ты сама виновата. И не жди, что тебе понравится. Я ведь тебе не Блэк.
И с этими словами он забрался на постель, одновременно расстегивая ремень.
========== О пользе метел и поросят ==========
Когда старый грохочущий автобус въехал в маленький магловский городок неподалеку от Лондона, на улице уже начало смеркаться. Это было то время, когда солнце уже село, но фонари и не думали зажигаться, и улицу окутали тусклые послерабочие сумерки. Прохожие скрывались в них, повыше поднимая воротники пальто, а редкие машины беспрестанно махали дворниками. Автобус въехал на улицу, стиснутую с двух сторон двухэтажными коммерческими зданиями и магазинами, и эффектно подпрыгнул на кочке, издав громкий, внушительный грохот.
Джеймс вздрогнул и проснулся.
Оказывается, они проспали половину пути. Еще немного, и было бы поздно. Джеймс приподнялся, поправил съехавшие очки и огляделся. Попутчиков в салоне автобуса значительно поубавилось, а проскальзывающий за окном городок, куда, согласно сведениям Лили, переехали её родители, ничем не отличался от любого другого города с населением меньше двадцати тысяч. Чем-то он даже напомнил Джеймсу родной Ипсвич. Те же узкие улочки, тесно обнявшиеся дома и зелень. Оставалось надеяться, что это именно тот город, а не какой-нибудь другой. Пока трансгрессионная Сеть снова не заработает, они даже в Лондон не смогут вернуться.
Джеймс посмотрел на Лили. Она все еще спала, положив голову ему на плечо. Ресницы вздрагивали во сне, и как раз в тот момент, когда Джеймс посмотрел на неё, Лили поморщилась и почесала нос рукой в пестрой вязаной перчатке без пальцев.
Живоглот, сидящий в кошачьей переноске у неё на коленях, все еще дулся на Джеймса за то, что он так бесцеремонно и насильно запихнул его туда, невзирая на все протесты Лили. Наверное, поэтому, в качестве мести, он втянул в переноску часть Джеймсова шарфа и теперь с наслаждением путал в нем когти.
Надо сказать, Джеймса слегка мутило перед встречей с родителями Лили. И не то, чтобы он трусил. Просто не нравилась ему вся эта петрушка с официальным представлением. Как будто они уже помолвлены, или и того хуже. И еще это гадское чувство, что ты прямо из кожи вон должен выпрыгнуть, чтобы, как официальный парень, произвести на стариков Эванс хорошее впечатление. А судя по осторожным намекам Лили, именно это ему и нужно будет сделать. Черт возьми, да разве он и так — не лучший парень в мире?
Лили кашлянула во сне и Джеймс тут же обернулся. Несколько секунд его сердце падало, но ничего не произошло — Лили мирно спала дальше. Ни капли крови. Он выдохнул.
Прошел уже целый месяц, но Джеймса все равно иногда потрясывало, когда Лили случайно закашливалась, будь то обычная крошка за едой, или еще что. После того кошмара ему казалось (хотя, он точно не стал бы говорить об этом Бродяге), что ради Лили он теперь действительно готов на все. Любой каприз, любая глупость, все, что ей в голову взбредет. Тем более, что и она всячески выражала свою благодарность и любовь. Иногда самыми неожиданными способами.
Лили нахмурилась во сне, и Джеймс улыбнулся.
Дело было за несколько дней до отъезда. Они тогда задержались после урока зельеварения. Лили заплела волосы в две косички, губы накрасила красным, и Джеймс весь урок не мог работать — все время норовил сцапать её под партой за коленку, или спустить с неё гетр. После того, как прогудел удар колокола, они подождали, пока все уйдут, нашли пустой класс и ввалились туда. Джеймс думал просто потискаться немного и поцеловаться (впереди ведь был еще целый день), а Лили, как оказалось, думала иначе. Как только он запер дверь, она сама зажала его у парты и деловито стащила с него штаны.
А потом взяла и отсосала.
Надо ли говорить, как Джеймс охуел, когда она расстегнула его ремень и уселась перед ним на колени. Он, конечно, пытался что-то сказать ей, или ему так казалось. Он вообще плохо помнил, что говорил. Лили очень старалась, и хотя делала это не так хорошо, чем, например Греттель из Ипсвича, это было неважно. Мерлинова бородище! Лили Эванс сосала ему в пустом классе! Лили Эванс с двумя косичками и красными губами! Может, они и встречались на тот момент уже давно, но уязвленное самолюбие Джеймса все равно хорошо помнило, как она смотрела на него, как на отсталого все эти годы. А теперь она смотрела на него снизу-вверх, и те губы, которые так презрительно усмехались ему, вытворяли такое… черт возьми, это было даже слишком хорошо, чтобы быть правдой! Наверное, поэтому Джеймс и не выдержал так долго, как хотелось бы — обкончался как последний слабак уже через пять минут и с трудом удержался за парту, чтобы не свалиться на пол.
Но это тоже было неплохо. Потому что в тот момент, когда Джеймс воспарил, охренел и дико осчастливился, ручка на двери дернулась, а сама дверь скрипнула и приоткрылась. Эванс вскочила, как ошпаренная, Джеймс застегнул штаны, все это заняло у них всего несколько секунд, и если бы Слизнорт, входя в кабинет, не продолжал бурно общаться с кем-то в коридоре, наверняка бы все просек.
Или нет.
— Так-так-так! — воскликнул он, когда повернулся и увидел красного, как квоффл Джеймс, и не менее красную Лили, которая, к тому же вытирала губы платком. — Мистер Поттер, мисс Эванс… — он закрыл дверь, озадаченно глядя на своих учеников. — … и что это вы тут делаете, м-м?
Джеймс в этот момент соображал крайне туго, и ничего не мог придумать, Лили просто паниковала, и все могло бы закончиться плохо, но, к счастью, Слизнорт всё додумал за них.
— Целовались, да? — покровительственно шепнул он и шутливо погрозил им пальцем.
Джеймс и Лили ошарашенно переглянулись, но Слизнорт не дал им как следует удивиться. Напустив на себя строгий вид, сказал, что оштрафовал бы их на десять очков, если бы лично увидел, но раз не видел — значит не видел. И кыш из кабинета! Счастливые, что им удалось избежать наказания, и все еще не до конца осознавшие, каким чудом они избежали публичного позора и, вероятно, исключения, Джеймс и Лили схватили свои сумки и убежали, оставив учителя пребывать в романтическом неведении. И только когда добрались до первого этажа, позволили себе расхохотаться — да так, что спугнули идущих на обед второкурсников.
