Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 216 (всего у книги 275 страниц)
Но это желание длилось всего несколько секунд, а потом Роксана подняла руки, сунула их в карманы кожаной куртки и подошла к Люциусу. Их одинаковость и белые волосы так бросались в глаза, что проходящие по двору студенты оборачивались поглазеть на них, и лица у них были в этот момент такие, будто они наблюдали за общением двух белых бенгальских тигров в вольере.
— Ну здравствуй, Роксана, — произнес Люциус. Его гладко выбритое лицо подозрительно задергалось, словно он хотел улыбнуться, но так и не смог. Люциус был так же хорош собой, как и всегда, ухожен, как девица, и с иголочки одет. Но что-то в нем определенно изменилось. Роксана пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить эту перемену, но так и не смогла. Возможно, все дело было в глазах. Раньше у него не было такого перепуганного и затравленного взгляда.
— Что тебе нужно? — сухо спросила она
— Я хотел увидеться с тобой, — как будто уязвленно проговорил Люциус. — Разве мы… после всех этих… — он на секунду прикрыл глаза и подвинул тугой воротник своей мантии. — После того, что случилось, я думал, ты захочешь поговорить.
— С тобой? — Роксана усмехнулась и смерила брата таким снисходительным взглядом, словно он был законченным идиотом. — Люциус. Я бы не стала говорить об этом с тобой, даже если бы ты меня связал и начал пытать иголками.
— Погибла наша мать, — сказал он, слегка переменившись в лице.
— Погибла твоя мать, — поправила его Роксана, полезла в карман куртки и достала оттуда пачку сигарет. Достала одну и сунула в рот. Рядом с ними стояла компания женщин в симпатичной одежде. Сами того не замечая, они без конца трогали своих детей, поправляли им волосы, запахивали на них курточки и убирали с них соринки.
— Роксана, она всегда любила… — начал было Люциус, пытаясь делать вид, что ничего не замечает.
— Не надо, — перебила его Роксана, раскуривая сигарету, а потом вскинула голову и посмотрела на Люциуса долгим взглядом.
— Мне жаль твоего сына, Люциус, — вдруг неожиданно для самой себя тихо проговорила она. — Этого не должно было случиться.
Люциус был немало удивлен её словами, да и напоминание о погибшем ребенке не растопило между ними лед, но все же он склонил голову, выражая благодарность, и сказал коротко:
— Да, — хрипло произнес он. — Не должно было.
А после этого опустил голову и пару мгновений они оба молчали, наблюдая за тростью, которую Люциус прокручивал то по часовой стрелке, то против и слегка пристукивал по каменным плитам, собираясь с мыслями.
— Завтра… в Сан-Себастьяне состоятся похороны нашей матери, — произнес наконец он и поднял голову. К нему вернулось прежнее выражение, с которым он обычно смотрел на всех, кто был ниже ростом и по положению. — Будет много гостей. Мы с Нарциссой уезжаем туда сегодня.
Роксана, которая до этого смотрела в сторону, резко повернула голову в его сторону.
— Я подумал, что ты тоже захочешь поехать с нами, — Люциус почему-то упрямо не желал смотреть ей в глаза. — После этого мы могли бы остаться на какое-то время во Франции. М-м… в Англии сейчас ужасная погода…
Роксана повернулась к нему целиком, опустив руку с сигаретой.
— …а на побережье Франции сейчас уже цветут деревья и… было бы неплохо задержаться там на какое-то время. Устроить себе небольшой… отдых. Нарциссе полезен южный климат, и мы могли бы…
— А отец… — перебила его Роксана. — … тоже там будет?
Он сглотнул.
— Люциус, — у Роксаны вдруг задрожала челюсть и разом похолодели руки. Она шагнула вперед. — Отвечай!
Люциус молчал.
— Отвечай! — прорычала Роксана, чувствуя, как начинает стучать кровь в ушах.
Люциус вздохнул, на секунду прикрыв глаза и тронув двумя пальцами переносицу.
— Роксана, прежде всего, ты должна понять… — начал он.
Роксана размахнулась и влепила ему пощечину.
— Ты… — хрипло проговорила она, огромными глазами глядя на брата. Люциус в шоке обернулся к ней, закрывая щеку рукой.
— Рокса…
Она влепила ему еще одну пощечину, а потом вдруг накинулась на него как фурия. Наносила удары один за другим, по плечам, по груди, по рукам.
— Ты… мерзкий… трусливый… подонок!
Раньше она бы никогда не посмела ударить брата, он был для неё небожителем, неприкосновенной персоной, а теперь она избивала его все сильнее и сильнее, и не могла насытиться, потому что это, как ни странно, приносило ей облегчение. Да что там, её просто разрывало от желания схватить его и оттаскать за волосы, расцарапать его выбритую физиономию, избить его так, чтобы он понял, каково ей было все это время.
— Гребанный сукин сын! — она задыхалась и отбивала себе руки, но не переставала размахивать ими, как взбесившаяся птица. — Ты бросаешь его, бежишь, как последний урод! Я тебя ненавижу! Ненавижу тебя!
Первые несколько секунд ошалевший от неожиданности Люциус просто закрывался от её шлепков и отступал, а потом, когда понял, что их перепалка привлекает все больше внимания, быстро скрутил разбушевавшуюся сестру и уволок подальше от чужих глаз. И даже по пути Роксана все еще пыталась его ударить.
— …ради всего святого, угомонись! — наконец перекричал её Люциус, схватил её за предплечья и встряхнул. Роксана чуть не прикусила язык, но так устала, что вырваться не смогла. — Да, да, черт тебя дери, я бегу из страны, это ты хотела услышать?! — он оттолкнул её от себя и выпрямился, оббежав взглядом людный двор. Его лицо было розовым от напряжения, волосы растрепались, и Люциус трясущейся рукой зачесал их назад, изо всех сил пытаясь успокоиться.
— Я действительно бегу из Англии, — добавил он, слегка дрожащим, но уже почти прежним тоном. — Так пожелал отец. Он сам приказал мне немедленно уехать и забрать с собой все документы. Нарцисса уехала еще до меня. Она сейчас далеко, вместе с родителями, там, где её не будут искать. Она забрала с собой все наши документы, печати и письма. Мы заглянем в Сан-Себастьян на день, проследить за похоронами, чтобы наше отсутствие не вызвало слухов, а потом уедем в Норвегию. Я… как член Попечительского совета, я сам предложил Дамблдору эту идею с порталами. Никому и в голову не придет отслеживать беглецов именно здесь. У меня есть определенный компромат на его сына. Серьезный и опасный. Я знаю, что этот мелкий засранец ищет его, на днях у нас в доме была делегация из отдела его папаши, искали какие-то письма… но я знаю, зачем они явились. Это уже не первая унизительная «проверка» и дальше будет только хуже. К счастью, я успел отправить компромат в надежное место… — Люциус, чей взгляд все это время нервно бегал по школьному двору, взглянул на Роксану. — Я собирался уехать, но мне доложили, что Мальсибер пытался тебя шантажировать. И тогда я понял, что не могу уехать один.
— Ты его бросаешь… — пробормотала Роксана. Половину из того, что сказал Люциус, она не услышала и смотрела на Люциуса так, словно видела его впервые. — Ты его бросаешь!
— Да, — ледяным тоном сказал Люциус после натянутой паузы. — Да, Роксана. Я его бросаю. Но так нужно, ты просто пока…
Роксана неверяще покачала головой, отступив от брата на шаг.
— Предатель… — прошипела она, и шок в её глазах загорелся ненавистью. Она метнулась прочь, но не уйти не получилось.
Люциус, изо всех сил старавшийся вернуть себе дружелюбное выражение, разом потемнел, его глаза полыхнули злобой, он приподнял голову и его губы дрогнули в крайне неприятной улыбке.
— Предатель, вот как… — слегка дрогнувшим голосом проговорил он, а потом он вдруг больно схватил Роксану за руку чуть повыше локтя и дернул на себя. — На твоем месте я бы не разбрасывался такими словами, сестрица!
Роксана попыталась выдернуть руку, и он только сильнее её сжал, дернув еще ближе к себе, так что они чуть не стукнулись лбами.
— Не тебе называть меня предателем. Или напомнить тебе, из-за кого мы оказались в этой ситуации? — прошипел он так, что на Роксану попала капелька слюны. — Напомнить, из-за кого погибла наша мать?!
— Наша мать была бы жива, если бы не решила сбежать, как ты, — прорычала Роксана, бесстрашно глядя в серые, прозрачные глаза брата. — Вы оба только это и умеете. Отец, может быть, и предложил тебе это, но ты не имел. Права. Соглашаться! — раздельно проговорила она и вырвала, наконец, предплечье из его пальцев.
Пару минут они молча сверлили друг друга взглядом.
— Я бы не смог его защитить, — тихо произнес Люциус. — И, в отличие от тебя, он это понимает. И принимает это с достоинством.
Роксана натужно сглотнула.
— Сколько у него осталось времени? — тихо спросила она.
— Я не знаю. Судя по всему, все решится в ближайшие дни.
Он замолчал. Роксана смотрела на него во все глаза. Как странно. Чувство вины, страх и сомнения, глодавшие её весь этот месяц, вдруг куда-то исчезли, словно внезапно снявшийся с места табун диких лошадей.
— Прости, что я… обвинил тебя во всем этом, — Люциус кашлянул и нахмурился. — Этот скандал с помолвкой. В том, что произошло виноваты мы все. Мы наделали много ошибок в прошлом, но теперь у нас есть шанс все исправить. Начать всё с начала и стать настоящей семьей. Мы нужны друг другу, Роксана, так что пожалуйста, — он коротко оглянулся на очередь, подходящюю к порталу, и протянул Роксане руку в черной перчатке, гипнотизируя её взглядом, как удав. — Поехали со мной.
Роксана взглянула на его руку, и вдруг отчетливо услышала слова Абраксаса:
«Даже если Люциусу удастся сбежать, он не сможет вернуть все, что мы потеряли. Он не способен требовать у жизни больше, чем она может ему предложить. Не способен давать отпор тем, кто заведомо сильнее его. Ты — способна. Ты — Малфой. И если у меня не хватило сил сохранить нашу семью и передать её наследие будущим поколениям, то у тебя должно хватить сил начать всё с начала»
В этот момент у неё в голове словно что-то щелкнуло и встало на место.
Она отступила от Люциуса на пару шагов, испуганно глядя на его руку.
— Слишком поздно, — пробормотала Роксана и подняла на брата взгляд. Голос её внезапно окреп.
— Я не поеду с тобой, Люциус. Ни во Францию, ни куда бы то ни было, — твердо сказала она
— Роксана, я… я не могу тебя оставить здесь, неужели ты не понимаешь? — Люциус, наоборот, начал нервничать сильнее.
— Мне ничего не угрожает. И даже если бы угрожало, ты не сможешь помочь мне, Люциус. Пора признать, что мы никогда не сможем быть настоящей семьей. И что теперь каждый из нас должен идти своей дорогой. И исправлять свои ошибки.
Люциус приподнял подбородок и сузил глаза, вглядываясь в сестру так пристально, словно у неё на лбу было написано что-то очень важное, но на языке, которого он не знал.
— И куда же ты… пойдешь? — спросил он.
— Этого я тебе не скажу.
— Роксана, прошу тебя, прекрати. Сейчас не время «каждому идти своей дорогой». Ты… разве не видишь, что происходит? — прошипел Люциус. — На нас идет охота. Носить сейчас фамилию Малфой и быть одной — почти самоубийство. Я… я прошу тебя, поехали со мной, — он оглянулся, услышав, как портал с очередной группой втянулся в пустоту. Роксана проследила за его взглядом и слабо улыбнулась.
— Жалко, что прошло то время, когда можно было исправить все ошибки, просто уехав во Францию, — она отступила от него на шаг. — Мне оно нравилось.
Люциус растерялся и шагнул было следом, но Роксана вытянула руку, и он остановился, хотя вид у него был такой, словно он готов был в любую секунду схватить сестру в охапку и увезти отсюда силой.
— Роксана… прошу тебя, — дрожащим голосом проговорил Люциус, настойчиво встряхнув рукой. На секунду всё словно застыло, а потом…
— Прощай, Люциус, — прошептала Роксана и сорвалась с места.
Люциус метнулся было следом, но Роксана оказалась быстрее и в мгновение ока выбежала со школьного двора, затерявшись в толпе студентов, идущих на ужин. Люциус затормозил у входа в замок, безнадежно пытаясь высмотреть сестру в толпе, но это было бесполезно. Пару минут он еще простоял там, обтекаемый толпой со всех сторон, а потом медленно, тяжело, словно невидимая сила держала его в аркане, вернулся к порталам. Перед тем, как коснуться старой поношенной Шляпы, он оглянулся на тот проход, где скрылась его сестра. На лице его были написаны тревога и жалкое, виноватое сожаление, как у пассажира, нечестным путем покидающего тонущий корабль. А потом он устало закрыл глаза, его палец с фамильным перстнем коснулся потертой шелковой тульи, и Люциус Малфой исчез.
***
Воздух в маленькой темной спальне уже давно перестал звенеть, но Ремус все еще не мог заставить себя подняться. Его горячая голова лежала у Валери на груди. Он тяжело, часто дышал. Изредка его ресницы приподнимались и тогда в темноте влажно поблескивали утоленные, сонные глаза. А потом он снова закрывал глаза. Валери упиралась подбородком в его макушку и лениво перебирала его взмокшие волосы. На лбу и плечах у неё поблескивали капельки пота, темные пряди прилипли к вискам, а глаза, потемневшие, как две июльские тучи, устало и немного удивленно смотрели в темноту балдахина.
Ремус приподнялся на локтях и заглянул в её лицо, провел пальцами по нему, убирая волосы, поцеловал, раз, другой. А потом припал к её шее. Валери рассмеялась низким, грудным голосом, когда ей стало щекотно, но Ремус не отставал, и тогда она резво перевернула его, оказавшись сверху. Ремус моментально сбавил обороты и опасливо откинулся на влажную, прохладную подушку, почувствовав невольный трепет — эта сцена напомнила ему ночь в колонии перед полнолунием.
Валери медленно повела плечом и вернула на место упавшую лямку черной шелковой комбинации, глядя Ремусу в глаза. Потом так же медленно опустилась на него, вдавливая своим весом в матрас. Поцеловала в губы, один раз, другой, третий, держа глаза открытыми и глядя так сосредоточенно словно ей просто нравилось к ним прикасаться. Её губы были такими мягкими и расслабленными, прямо как две влажных лепестка. Ремус хотел было углубить поцелуй, но она внезапно приподнялась, провела пальцем по шраму у него на лице и поцеловала его. Его, тот, что был с ним рядом, спустилась к шее…
Она прикоснулась губами к каждому шраму на его теле. А потом…
Потом Ремус вообще потерял всякую способность осознавать происходящее и просто выпал из реальности минут на семь. Помнил только, как путались пальцы в её волосах, как эти пальцы цеплялись за подушку, и как его разрывало удовольствие сродни сильной боли. И как потом он задыхался, не мог заставить себя открыть глаза и боялся, что у него остановится сердце.
После этого они очень долго молчали. Валери лежала у него на груди, подперев подбородок кулаком, и наблюдала за ним со странной кошачьей улыбкой. Ремус в первую же минуту хотел сказать ей, как сильно её любит, но его обуял такой ураган благодарности, любви, нежности и всего-всего-всего, что он никак не мог подобрать слова. Минуте на десятой он сообразил, что просто таращится на неё, как полный идиот. И ему стало неловко. Наверное, поэтому она так улыбалась.
— Я люблю тебя, — просто сказал он и сам не узнал свой голос.
Улыбка Валери стала чуть-чуть шире, и она склонила голову набок. Протянула руку и провела пальцем две дуги над его бровями, так что Ремусу сразу же захотелось закрыть глаза и отключиться лет на сто.
— Мы знакомы уже так давно, — задумчиво пробормотал Ремус, перебирая её волосы. — А я ведь почти ничего о тебе не знаю.
— Ты итак знаешь намного больше, чем нужно.
— А хотел бы знать все, — слабо улыбнулся Ремус. — Например, о чем ты мечтала в детстве? Кем ты хотела стать? Какая у тебя любимая еда? Чем ты занималась до Хогвартса? У тебя здесь полным-полно оружия, но ты им не пользуешься… расскажи мне о себе, Валери. Я правда хочу знать.
Валери молчала довольно долго, изучая Ремуса внимательным взглядом. А потом отодвинулась, уперлась локтем в подушку и подперла голову кулаком.
— Вообще-то я только в прошлом году вернулась в Англию, — проговорила она, едва ощутимо скользя ногтями по его коже. — До этого я три года жила в Японии.
— В Японии? Что ты там делала?
