Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 220 (всего у книги 275 страниц)
Джеймс как раз с блаженной улыбкой прокручивал в памяти те невероятные минуты у парты, когда автобус снова с чувством подпрыгнул на яме, и Лили проснулась.
Автобус высадил их на пустынной холодной остановке, залитой лужами и слабым светом фонарей. Магию здесь применять было нельзя, так что Джеймсу пришлось самому нести их чемоданы. Лили несла переноску с Живолготом, и вертела головой по сторонам, сверяясь с бумажкой, где был записан новый адрес её дома.
— Я жалею, что не взял с собой «Нимбус», — пожаловался Джеймс, когда они миновали центральный район города, вышли в более тихий и зеленой жилой кварта. — Если бы у нас была метла, не пришлось бы трястись в этой чертовой консервной банке.
— «Нимбус» не смог бы поднять нас вместе с чемоданами, — заметила Лили, обернувшись на ходу.
— Ты его недооцениваешь.
— Представь себе лица моих родителей и Петуньи, когда бы мы приземлились во дворе!
— Так это еще один повод! — Джеймс остановился, чтобы поправить сползшую шапку. Она всегда сползала, когда он носил её козырьком назад. Лили подошла к нему и поправила её сама, развернув козырьком вперед.
— Джеймс, я прошу тебя, будь умницей, ладно? — довольно серьезно попросила она, сверля его взглядом.
— А разве я не умница? — Джеймс усмехнулся и откинул голову назад.
— Ты знаешь, о чем я.
— Брось, Эванс. Я собираюсь поладить с твоими стариками. Буду паинькой. Да и вряд ли я шокирую их больше, чем ты, когда превратила в крысу свою первую чашку. Они у тебя закаленные, понимаешь? — он полез за сигаретами.
— Я не думаю, что ты их шокируешь, — Лили отняла у него сигареты и сунула их в карман куртки. — Не рассказывай им больше, чем нужно. Они итак узнали достаточно подробностей об этих двух семестрах, и, поверь мне, если узнают еще хотя бы немного, идея забрать меня из Хогвартса снова покажется им заманчивой.
— И не узнают, если, конечно, ты не будешь так дергаться, — еще шире улыбнулся Джеймс.
— Разве я дергаюсь?
— Ты как бладжер в ящике, Эванс.
— Очень изящный комплимент.
— Ты изящный бладжер, — он вдруг поднес руку к её волосам. Лили оглянулась, и засмеялась, увидев мелькнувший в пальцах Джеймса снитч. Этот фокус ему всегда удавался. — А еще ты как снитч, Эванс. Понимаешь? Так что не становись бладжером, и будь снитчем, потому что это тебе иде…
Дверь ближайшего к ним дома распахнулась.
Лили порывисто обернулась, Джеймс от неожиданности выпустил снитч, и тот моментально ринулся на свободу. Он схватил его, но запаниковал и не придумал ничего лучше, чем сунуть снитч в рот.
Женщина, выглянувшая на улицу, чтобы проверить, что за шум в саду, вдруг на несколько секунд застыла, словно её кто-то заколдовал, а потом случилось сразу две вещи. Улицу огласил радостный крик Лили «МАМА!», а женщина сорвалась с места и сбежала со ступенек крыльца. Уже через несколько мгновений рыдающая Лили утопала в материнских объятиях, а миссис Эванс хватала её за руки, за плечи, обнимала, и беспрестанно целовала в макушку. И также заливалась слезами. На шум из дома выскочил белый как полотно мистер Эванс, за ним по пятам следовала Петунья.
Пока Эвансы бурно обнимались и всхлипывали, Джеймс топтался рядом и не знал, куда ему деться с этим чертовым снитчем. Только он подумал незаметно выплюнуть его, пока никто не видит, как вдруг миссис Эванс в порыве чувств схватила в объятия и его, и Джеймс чуть не подавился. Но это было еще ничего. А вот когда все немного притихли и мистер Эванс, этот здоровый и внушительный мужик значительно, как равному протянул ему ладонь, и поприветствовал, Джеймсу не осталось ничего другого, кроме как по-идиотски улыбнуться в ответ. И молиться про себя, чтобы крылатый мячик не вырвался.
Увы, его молитвы не сработали. Как раз в тот момент, когда Петунья, ожидавшая своей очереди в сторонке, с натянутой улыбкой потянулась к Лили, снитч у Джеймса во рту развернул крылья как боевой гиппогриф. Джеймс не просто чихнул, или кашлянул им, нет, он и сам до конца не понял, что произошло, но мячик, так или иначе, вырвался на свободу с громом и фанфарами, перепугав всех Эвансов сразу. То ли Джеймс контузил его, то ли еще что, но, очутившись на воле, он бешено взвился в воздух, а потом хищно набросился на ближайшего к нему человека, коим, по фатальному совпадению оказалась Петунья Эванс, ярая противница всего волшебного, начиная фартуком бармена из Дырявого котла и кончая единорогами.
Несколько секунд визгливых воплей и размахиваний руками, Петунья чуть не свалилась в кусты, пытаясь спастись от обезумевшего мячика — и Джеймс поймал его как раз в тот момент, когда он выпутался из волос Петуньи и затравленно заметался между людей. Судя по тому, как тряслись крылья, бедолага испытал нешуточный стресс. Ну еще бы — запутаться в такой хреновой туче кудряшек. Тут и кони от страха можно двинуть.
Шокированная и оскорбленная Петунья заикалась и ругалась, держась за голову, семь минут к ряду. Мать и сестра успокаивали её, как могли. Единственный, кто нашел случившееся забавным — это мистер Эванс. Он моментально заинтересовался мячиком с крылышками и даже попросил его у Джеймса — рассмотреть повнимательнее.
— …а потом я не знаю, как, но я задел ногой шланг, он включился и взвился над садом, как бешеная кобра, — часом позже, рассказывал за ужином мистер Эванс, все еще держа в руках снитч. Видимо, он тоже владел какой-то особенной, магловской магией, потому что в его ладонях снитч успокоился и затих, шевелил крылышками, и разве что не урчал.
Они все сидели за столом, в ярко освещенной столовой нового дома Эвансов. Миссис Эванс накрывала к чаю, мистер Эванс сидел во главе стола и рассказывал вот уже третью байку подряд. Лили обнимала его гигантскую руку, прижималась к отцовскому плечу щекой, и сверкала глазами, наблюдая за Джеймсом.
— …и ты только представь себе, — сквозь смех продолжал мистер Эванс. — Дорис Дэй надрывается на всю, люди мечутся по саду и вырывают друг у друга зонтики, а эта карга Дороти Певенси, которая обозвала меня повелителем больничных уток, пытается усмирить чертов шланг стулом и пищит: «Спасайте торт, спасайте то-орт!».
Все засмеялись. Петунья единственная сохранила каменное выражение лица и даже не улыбнулась. Она сидела напротив Джеймса, и ела свой ужин с таким видом, будто каждая горошина в тарелке нанесла ей личное оскорбление. После случая со снитчем она не произнесла ни слова, но губы её крепко сжались, выгнувшись вниз, и не меняли своего положения вот уже целый час.
— Надо ли говорить, что после этого Дороти Певенси поскользнулась на шланге и уронила торт? — мистер Эванс назидательно взмахнул снитчем. — А мораль этой истории такова: даже если очень волнуешься перед встречей с семьей своей девушки, это не повод тащить в рот первое, что попадется под руку, — он выдержал паузу. — Особенно, если это — виски. Но ты чуть не проглотил волшебный летающий мячик, а не полбутылки «Старого Джо», так что спасибо большое.
Все снова засмеялись.
— Брось, все было не так плохо, — сказала миссис Эванс, раскладывая по тарелкам куски вишневого пирога. — Мы перенесли годовщину в дом, и заказали пироги в местном магазине, — она быстро облизала кончик большого пальца и подмигнула Лили.
— Не так плохо? — высоким голосом спросил мистер Эванс, оглядываясь на жену. — Я думал, твой отец вышвырнет меня из дома, или отправит на тот свет. Мы должны были познакомиться в тот день, а после шоу бешеного шланга я боялся называть ему свою фамилию, — добавил он и поцеловал Лили в макушку.
— Ты, должно быть, не знаешь, что такое шланг? — спросила миссис Эванс, обращаясь к Джеймсу, который в этот момент попытался скрыть зевок. Он так наелся и устал, что больше всего сейчас мечтал оказаться в постели.
Джеймс моргнул и не понял, всерьез миссис Эванс говорит, или шутит. У неё глаза были точно такой же формы, как у Лили, только не зеленые, а ореховые. И такие же вьющиеся волосы. Это слегка сбило его с мысли.
— Ты не подумай ничего плохого, просто я помню, как к нам впервые приехала подружка Лили, Алиса, — добавила миссис Эванс, сев рядом с Петуньей. — Она была как будто с другой планеты, боялась телевизора, стиральной машины, и даже миксера. А вентилятор называла «маленькой мельницей».
— Вентилятор? — сдвинул брови Джеймс.
Петунья бросила на него взгляд и расправила плечи, слегка подаваясь вперед за столом.
— Кхм-кхм. Кстати об этом! — сказала она и все посмотрели на неё. — Мама, папа. Вэрнон просил передать, что он не сможет присутствовать на Пасхальном ужине завтра. Вэрнон — это мой жених, — добавила она, на секунду повернувшись к Лили, хотя та ни о чем не спрашивала. — У него очень важное собеседование, он собирается устроиться младшим менеджером на фирму по производству дрелей, — добавила она, бросив полный скрытого превосходства взгляд в сторону Джеймса. — Для него это очень важный день, поэтому он извиняется…
— Что такое «дрели»? — спросил Джеймс у Лили, после того как несколько секунд смотрел на Петунью, как на говорящего страуса.
— …а потом могли бы все вместе съездить на пикник в ближайший уик-энд. Что вы скажете?
Миссис Эванс метнула быстрый упреждающий взгляд на мужа. Вернон Дурсль был главным камнем преткновения в доме Эвансов, с тех самых пор, как они переехали сюда и мистеру Эвансу выпала печальная карта зайти в ближайший магазин строительных товаров, чтобы купить чертову дрель. В магазине он столкнулся с крайне неприятным, напыщенным толстяком в коротко подшитых штанах и сандалиях с прорезями. Толстяк зашел купить воды, но с какого-то перепугу прицепился к мистеру Эванс, уверяя его, что разбирается в строительном оборудовании намного лучше, чем кто бы то ни было, и уж тем более лучше, чем «обычный врач». При этом неприятный толстяк не переставал снисходительно улыбаться в ответ на вежливые отказы мистера Эванса, и трогать свои редкие усики, словно боялся, что те вот-вот отвалятся. Он не отлипал, ходил за мистером Эвансом по всему магазину, пока тот делал покупки, и нудил аж до тех пор, пока бедняга не вышел из себя и согласился заменить британскую дрель на немецкую. Только тогда толстяк отстал, и еще напоследок панибратски похлопал мистера Эванс по плечу, сказав: «Вы еще будете мне благодарны, сэр!». После этого значительно потряс указательным пальцем, словно только что предрек точную дату конца света, и величественно удалился из магазина.
Через несколько дней после этого события, Петунья, вернувшись домой после вечерних курсов в Лондоне, сообщила родителям неожиданную весть о том, что она кое-кого встретила в той фирме, куда устроилась машинисткой на полставки. Этого человека зовут Вэрнон, он умный, интересный, интеллигентный, педантичный, воспитанный, обходительный, сдержанный…
Словом, она сыпала прилагательными весь вечер, в красках расписывая своего нового знакомого. А через пару недель сообщила родителям, что Вэрнон пригласил её в кино. Эвансы, всерьез обеспокоенные тем, что за всю свою жизнь Петунья в жизни не ходила в кино с молодым человеком, и достаточно умасленные рассказами Петуньи о том, какой замечательный ей достался ухажер, отпустили её на свидание с легкой душой.
С наступлением осени мистер Эванс захотел построить на заднем дворе небольшую беседку и снова наведался в строительный магазин. Увы, в городишке был только один магазин. И по фатальному стечению обстоятельств, всякий раз, когда мистеру Эвансу нужно было что-нибудь купить, он натыкался в магазине на пузо невыносимого всезнайки и его занудный голос. У бедного мистера Эванса даже разыгралась паранойя, но в итоге оказалось, толстяк работает клерком в какой-то строительной фирме в Лондоне. А этим магазином владеет его мама, поэтому он частенько сюда наведывается. Наверное, он почувствовал в мистере Эвансе легкую жертву, и за несколько встреч так довел его, что тот не выдержал, и рявкнул на него при всех, что и сам прекрасно может разобраться, как ему лучше делать ремонт в собственном доме.
Тем временем, свидания Петуньи с загадочным Вэрноном стали обычным делом, и, незадолго до Хэллоуина, мистер Эванс потребовал, чтобы она наконец представила им своего парня.
Надо ли говорить, какой шок его постиг, когда в гостиную его дома вплыло пузо магазинного толстяка, а следом за пузом — и он сам со своей лоснящейся физиономией и реденькими усами?
С того вечера, под крышей нового дома Эвансов (надежно отремонтированной с помощью немецкой дрели), почти каждый вечер бушевали скандалы. Мистер Эванс был уверен, что у его дочери не может быть ничего общего с таким самовлюбленным и занудным индюком, как Вернон Дурсль. И чем громче он кричал, чем яростнее Петунья убеждала его, что все равно будет встречаться с Верноном, «даже если они посадят её за решетку». Лучше не стало, когда и миссис Эванс заняла сторону мужа, после того, как во время официального знакомства за Рождественским столом, Вернон принес с собой индейку, приготовленную лично миссис Дурсль, и заявил, что будет есть её блюда, так как у него слабый желудок, и ему нужно следить за рационом. Правда, это не помешало ему умять половину рождественского пирога. При этом он все время оценивающе оглядывал столовую, ввинчиваясь своими крошечными поросячьими глазками в каждый закрученный на полках шурупчик. Петунья весь вечер смотрела на него с обожанием, и ловила каждое его слово. Эвансы терпели. И когда тягостный вечер подошел наконец к концу, и, казалось бы, что хуже не будет, Вэрнон, собираясь домой, посетовал, что чье-то «ведро с гвоздями» помешало ему припарковать свою новенькую машину у дома, поэтому ему пришлось заплатить целый фунт, для того, чтобы поставить машину на местную стоянку. «Ведро с гвоздями» оказалось горячо любимым минивэном мистера Эванса.
И после этого Вэрнон не появлялся в доме Эвансов целых два месяца. Аж до тех пор, пока Петунья не пришла как-то раз домой, и не объявила, что выходит за него замуж.
После были долгие попытки родителей отговорить её от этого безумия, но все они закончились безусловным поражением. Петунья снова и снова заходилась в истерике и осыпала родителей обвинениями в том, что Лили они позволяют творить, что угодно, даже заниматься колдовством, а она, Петунья, не имеет права решать, с кем ей встречаться, и, видимо, обречена провести всю жизнь в одиночестве, и стать синим чулком. Истерики сделали свое дело, и родители сдались. И даже приняли новость о предстоящей помолвке, хотя в тот вечер мистер Эванс бушевал как никогда, грозился, что запрет Петунью в комнате, и что скорее прикончит Вернона Дурсля одной из его же дрелей, чем позволит забрать у него дочь, но в итоге вынужден был сдаться, потому что Петунья действительно заперлась — в ванной. И грозилась из-за закрытой двери, что выпьет все кондиционеры для белья, какие найдет, если ей не дадут жить так, как она хочет.
На этом Эвансы проиграли, и началась подготовка к свадьбе.
— Ну что же… — когда выяснилось, что мистер Эванс держит себя в руках и не намерен кричать, и опять носиться по дому в одном ботинке, пальто, и с дрелью в руках, миссис Эванс нерешительно улыбнулась старшей дочери. — Очень… жаль, что Вернон не сможет прийти. Но ты обязательно передай ему благодарность за приглашение. Мы с радостью посетим… мы… правда, Джон?
— О-о да! — протянул мистер Эванс, а потом выдернул пробку из графина с наливкой, налил себе полную рюмку и опрокинул одним махом, запрокинув голову, как пьют настоящие умельцы. Лили проводила этот новый жест отца удивленным взглядом и вопросительно уставилась на мать.
Петунья воодушевились. До этого они целый час обсуждали болезнь Лили, хотя та ведь уже давно выздоровела, потом отец потребовал, чтобы Поттер рассказал им о том, как добывал зелье, и он, конечно же, рассказал, в красках описал, как вломился со своей бандой в чужой дом и перевернул там все вверх-дном. А все, конечно же, восхитились! Чего от них ждать? Они битый час выспрашивали у Лили, как она кашляла кровью, хотя, кому приятно о таком слушать, тем более за столом. Поговорили бы о чем-нибудь более приятном, например, о свадебных тортах, или украшениях! Только она хотела переменить разговор, как отец начал травить свои байки — одну за другой. Петунья терпеливо ждала. Ей не терпелось заткнуть Лили за пояс и показать ей, что, несмотря на всю её привлекательность, она, Петунья, первая отправится в это увлекательное путешествие! В конце концов, не каждый день люди выходят замуж! И вот, наконец, момент настал! Она с удовольствием вдохнула и хотела было начать рассказ о том, как они с Верноном ездили смотреть небольшой отель за городом, где решили справлять свадьбу, но не успела.
