Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 109 (всего у книги 275 страниц)
Селестина Уорлок как раз вернулась на сцену, и все потянулись поближе к ней. Проходя мимо окна, Лили взглянула на свое отражение. Она сегодня была чудо как хороша: светло-зеленое воздушное платье, стянутое под грудью лентами, в гриве темно-рыжих волос мерцают золотые пылинки, тоненькая, гибкая, как ивовая ветвь, само воплощение сияющей, нежной юности...
Вот только глаза грустные и взгляд потерянный...
Что с тобой, Лили?
Неужели ты до сих пор не смирилась, что он не придет, не вернется к тебе и не станет больше смотреть на тебя так... все кончено, Лили. И не надо смотреть по сторонам, он не придет.
Просто танцуй...
И она танцевала. Танцевала, как никогда.
Веселилась, смеялась, дурачилась с подружками, а самой хотелось выть: ведь он был где-то здесь, в этом зале, она видела пару раз Люпина, Сириуса, он тоже здесь... наверняка уединился где-то с Мэри...
— Ты ищешь кого-то? — спросила Эммелина Вэнс, когда они подошли к столу с напитками, чтобы перевести дух.
— Алису, — машинально ответила Лили, снова украдкой оглядываясь. Шея уже болела, но какая разница... вдруг где-то мелькнет знакомая буйная шевелюра... и тогда она успокоится... наверное.
— О, я, кажется, видела ее за тем столиком!
Раздался громкий визг. Они обернулись, Эммелина тоже завопила и бросилась обнимать свою старую подругу, а затем и Лили попала в объятия Доркас Медоуз, выпускницы Когтеврана, с которой они вместе посещали собрания клуба садоводов профессора Стебль.
В последний раз, когда они виделись, Доркас были измазана грязью и сажей и перевязывала голову мальчику, пострадавшему в первом палаточном городке...
— Вот вы где! Ну наконец-то! — проговорила Доркас, выпуская Лили и тут же пытаясь обнять Алису, и Эммелину, и вообще всех, до кого можно было дотянуться. — Столько всего происходит, я собиралась вам написать, но сов постоянно перехватывают и... — она слегка подпрыгнула от переизбытка чувств и снова бросилась обниматься. — Мерлин, я так скучала по вам, по всем, по Хогвартсу, — она прижала руку к груди, оглядывая зал и тут вспомнила чем-то. — О, совсем забыла, с вами ещё кое-кто хотел увидеться!
И она развернула Лили к своему спутнику, который ждал своей очереди у нее за спиной.
Сердце оборвалось, словно она пропустила ступеньку на лестнице.
Лили прерывисто вдохнула, рывком поджимая плечи и отступая назад.
Эдгар Боунс грустно улыбнулся, глядя ей в глаза, а затем произнес, но у Лили звенело в ушах, так что она прочитала по губам:
— Счастливого Хэллоуина, Лили.
Перед входом в кабинет Слизнорта стояла профессор Синистра и следила, чтобы малыши с первого и третьего курса не пробрались внутрь. Вместе с малышами у входа толклись и они четверо — вид их грязных ботинок и перемазанных сажей лиц явно не понравился учительнице, и теперь она позорно держала их среди кучки обиженных третьекурсниц.
Когда один из них попытался прорваться внутрь, профессор спешно покинула свой пост, и мальчишки по одному юркнули в гремящее музыкой помещение, поднырнув под пурпурный занавес, закрывающий дверь.
— А нас за это не выкинут отсюда? — нервно улыбался Хвост, беспокойно оглядываясь по сторонам.
— Пусть попробуют! В любом случае... — Джеймс схватил с проплывающего мимо подноса кубок. — Я уже получил, что хотел! — мимо них с радостным писком пробежали Хлоя и Патриция Стимпсон, Девушка с Квоффлами. Глядя ей вслед, Джеймс картинно хлопнул себя по груди и изобразил свое неистово бьющееся сердце.
— Господа, объявляю охоту открытой! — провозгласил Сириус, высоко подняв свой кубок, и первым отправился в джунгли голых плечиков и сисек, но едва он успел сорвать во время танца с какой-то шестикурсницей один жалкий засос, как сразу увидел ее.
Точнее сначала он увидел не ее, сначала его ударил под дых сочный красный цвет и точный рисунок тех самых правильных изгибов женского тела, от вида которых у любого нормального парня сейчас же встает.
Это потом он уже рассмотрел все остальное, увидел сливочно-белые волосы, которые обычно торчали во все стороны, как у бешеного наргла, а сейчас были красиво причесаны и уложены, тонкие голые руки и плечи...
Видимо, почувствовав на себе взгляд, Роксана повела плечом, так что в низком вырезе платье шевельнулась лопатка, обернулась, едва заметно обреченно вздохнула (черт подери, откуда у нее взялись сиськи?! Их же не было... таких!), так что вырез, обтянутый этой дурацкой воздушной тканью, замерцал, после чего все-таки подошла к нему.
— Кто, скажи на милость, одел тебя в это рубище? — возмутился Сириус он, когда она с видом мученицы прислонилась к столу рядом с ним.
— Ты, — последовал лаконичный ответ. При этом она смотрела куда-то в сторону и вообще делала вид, будто его тут нет.
Пауза.
— Это что, моя футболка? — ледяным тоном спросил Сириус.
— Ой, да не волнуйся, это временные чары, к полуночи выветрятся, и заберешь свою футболку обратно.
— Очень мило, но оставь ее себе, — хмыкнул он.
Она горестно вздохнула.
— Ты не мог просто сказать, что я хорошо выгляжу, да, Блэк?
Сириус чуть улыбнулся.
— Ты такая красивая, что я имел бы тебя прямо на этом столе.
Ну наконец-то она посмотрела прямо на него, а не в сторону, а потом вдруг как-то странно поморщилась и обхватила себя руками, зябко поджав плечи.
— Знаешь, Блэк, мне кажется, ты был прав, — она наморщила нос. — Прости, что набросилась на тебя и все такое, у меня это было в первый раз, вот я и распсиховалась. Теперь понимаю, что не нужно было раздувать из наргла гиппогрифа, мы переспали, потому что хотели. Больше это не повторится.
Сириус чуть откинул голову назад, внимательно вглядываясь в стоящую перед ним девушку.
Что это — такая тонкая попытка потуже затянуть на нем поводок, или что?
Малфой скрестила на груди руки.
И тут до него дошло.
Сегодня под душем произошло непоправимое. Она проболталась.
А он случайно влез в ее душу, хотя и не хотел, а ведь туда Роксана и сама предпочитала не заглядывать, вот оно что! Похоже, этот страх — случайно оказаться в чьих-то руках, теперь стал общим.
— Ты ведь понимаешь, о чем я? — осторожно спросила она.
Сириус кивнул.
— Да. Мы друзья. Идет. Больше я и пальцем к тебе не притронусь.
Она прерывисто вздохнула и улыбнулась с заметным облегчением.
— Потанцуешь со мной?
Пауза.
Роксана моргнула.
— Блэк, ты ни хрена не понял.
Он рассмеялся и поставил свой кубок у нее за спиной.
— Малфой, я не собираюсь тащить тебя в постель, мы с тобой на чертовых танцах и подпираем стены, как какие-то придурки, — с этими словами он взял ее за руку и повел за собой. — Пойдем. Меня ищет одна обиженная цыпочка, а мне не хочется сегодня выяснять отношения. И раз уж ты пришла сюда в таком дурацком виде, надо соответствовать.
Они танцевали. Довольно долго и весело — но как друзья.
А потом заиграл медленный танец и бросать её было бы неловко, так что они оба сделали друг другу огромное одолжение и согласились потоптаться в обнимку. Хотя, надо сказать, Сириус не имел ничего против. И почти не чувствовал никаких сожалений по поводу своего решения.
Друзьям ведь тоже иногда это делают? Танцуют, обнимаются... лапают друг друга исподтишка.
— Эй, Блэк... — вдруг прошептала Роксана, поднимая голову и его рука поспешно взлетела по её спине вверх. — Я ведь так и не поблагодарила тебя. Спасибо, что вытащил меня из сортира Плаксы Миртл. Спасибо.
И она чмокнула его в щеку.
Сириус вдохнул горький, вишневый аромат.
И знакомый горячий озноб, от которого он, казалось бы, уже избавился, опять прошиб его от пяток до макушки, так что руки непроизвольно сжалились на её талии.
И ему опять захотелось. Да так, словно между ними так ничего и не было.
Опять.
Только не это, мать твою.
Роксана отстранилась.
— Что такое?
— Ничего, — Сириус смотрел на неё и неровно дышал. Она вдруг заметила, что ворот рубашки у него расстегнут и видно, как вздымается ключица.
— Мне... надо выпить, — сказал Блэк. — Тебе принести что-нибудь?
— Я хочу есть, — растерянно отозвалась она и вдруг вспомнила, что у нее ведь и правда с самого утра маковой росинки во рту не было. — Да... принеси мне поесть?
Сириус кивнул, бросил на нее еще один странный взгляд, сдвинул брови и ушел.
Она посмотрела ему вслед, и то странное чувство, которое грызло ее во время танца, вдруг стало гораздо сильнее.
Но почему? Ведь она все сделала правильно? Он узнал о ней такое, страшно подумать, что было бы, если бы они разругались...
Роксана вернулась к столику, где все еще стоял кубок Блэка.
Но если все правильно, тогда почему ей так паршиво?
Она схватила кубок и осушила его до дна.
Ничего. Все будет хорошо... все наладится...
Она глубоко вздохнула и уже поверила, что, может быть, ее жизнь наладится, как вдруг мир перевернулся, и она услышала голос... голос, от которого вдруг по спине прокатилась ледяная волна, и перед глазами все враз потемнело:
— Здравствуй, Роксана.
Роксана обернулась так, что чуть не перевернула стол.
Мирон Вогтейл криво улыбнулся, взглянув ей в глаза. В темноте глубокого капюшона угольями сверкнули его живые, горящие глаза.
— С Днем рождения, — он поднял руку и коснулся ее щеки. — Какая же ты красивая.
***
— Лили, подожди! Да стой же ты! Эванс, остановись на минуту, пожалуйста!
Она слышала его голос, знала, что он идет за ней, но не останавливалась и почти что бежала к выходу. В спину ей неслась веселая песенка Селестины Уорлок.
— Лили!
— Нет, ну какой же ты мерзавец, Боунс! — она резко обернулась и обеими руками толкнула Эдгара в грудь. Он, машинально отступил назад. — Ты же клялся мне, что никогда и никому не расскажешь! — крикнула она, подступая к нему и в отчаянии сжимая кулаки. — Ты поклялся, Боунс!..
...1977 год, май...
— Профессор Слизнорт говорит, что мне надо делать карьеру в сфере Международного магического сотрудничества. Он считает, что из меня выйдет неплохой политик.
Они сидели у Озера. Солнце припекало уже по-летнему, вода сверкала так, что было больно смотреть. Эдгар лежал на боку на траве, подперев голову рукой, Лили вытягивала ноги к воде. Рядом лежали две сумки и учебники, к которым пока так никто и не притронулся, хотя они занимались вместе с самого сентября. Эдгар Боунс был не только самым красивым мальчиком в школе, но к тому же оказался очень интересным собеседником. Они могли часами гулять у озера или сидеть у мадам Паддифут, обсуждая все подряд: от последней пластинки Элвиса Прэсли до войны с великанами в тринадцатом веке. Эдгар был блестящим студентом, с самого первого курса в Хогвартсе все преподаватели не чаяли в нем души и мечтали заманить к себе на СОВ. А еще он прекрасно играл в квиддич и, как и Лили, был членом почти всех студенческих организаций. Девчонки сходили по нему с ума, а Лили... что же, она была обычной девочкой и к тому же думала, что после ссоры с Северусом у нее уже никогда не будет друзей...
Небо раскалилось, все ученики либо прятались в тени у воды, как они с Эдом, либо сидели в прохладном каменном замке. Повсюду расстилалась тишина. Даже стрекозы, жужжащие над кувшинками, попрятались в свои норки. Только кузнечики стрекотали в высокой траве. Им нипочем зной.
Лили украдкой расстегнула пуговку на рубашке и сдула со лба прилипшую прядку. Как же ей хотелось снять всю эту одежду и просто погрузиться в воду...
— А ты? — Эд подобрался с травы, сел лицом к лицу с Лили и отбросил с лица чуть влажную светлую челку, всмотревшись в Лили глазами цвета колодезной воды. — Ты считаешь, я был бы хорошим министром магии?
Она смущенно и вместе с тем довольно улыбнулась, прекрасно видя, что он смотрит на ее губы.
— Я думаю, ты был бы прекрасным... министром.
Эдгар чуть облизал губы и склонил голову набок, внимательно изучая ее лицо, каждую веснушку и родинку.
— Скажи, ты когда-нибудь целовалась с парнем? — спросил он и заправил выбившуюся прядку ей за ухо.
Сердце пропустило удар, а потом заколотилось снова, стыдливо отдаваясь где-то внизу живота.
— Нет, — молвила она, отодвинув подальше то неловкое происшествие с Джеймсом Поттером в гостиной перед Рождеством.
— А с девушками? — игриво улыбнулся он, придвигаясь еще ближе.
— Эд, — Лили рассмеялась, боясь пошевелиться.
— Да я шучу... — и он поцеловал ее. Лили словно током ударило, но как-то легонько и приятно, заставив сердце сладко сжаться и забиться в каком-то горячем шоколаде.
Сначала он просто мягко прижимался к ее губам, раз, другой, а потом его ладонь скользнула ей за ухо, легонько сжала шею, и он притянул ее к себе, делая поцелуй глубже, серьезнее, все быстрее и сильнее!
Лили сама не поняла, как он умудрился так быстро уложить ее на спину, но вот его рука уже вовсе пожимала и тискала ее ногу, забиралась все выше, лезла под юбку...
Она разорвала поцелуй и попыталась увернуться, Эд принялся лихорадочно целовать ее шею, руки задрали юбку...
— Нет, Эд... я сказала, нет! — она оттолкнула его и резко села. Боунс неторопливо поднялся, все еще тяжело вздыхая. Взгляд, несколько раздраженный и злой, скользнул по лицу Лили.
— Прости... я не могу... то есть... я не готова. Прости, — она потерла лоб и начала застегивать блузку. Ей почему-то стало до слез обидно и гадко...
— Ничего, я все понимаю.
Она взглянула на него с надеждой.
— Да?
— Да, — Эдгар легко улыбнулся, словно и не было на его лице той злости пару мгновений назад, подался вперед и поцеловал ее в волосы. — Все хорошо...
— ... как ты мог рассказать обо всем Джеймсу?! Как ты мог явиться сюда?!
— Лили, успокойся! — прикрикнул Эдгар, неловко оглянулся, шагнул ближе к Лили и осторожно взял ее за плечи, но она стряхнула его руки. — Во-первых, — он зашептал. — Я ничего никому не рассказывал. Это не в моих интересах, знаешь ли. Во-вторых, я понятия не имел, что вы с Джеймсом Поттером встречаетесь, и в-третьих... я приехал не для того, чтобы выяснять с тобой отношения!
— А для чего тогда? — Лили трудно было перестать сердиться, но какое-то странное эхо в его глазах заставило ее пойти на попятную. Рядом полыхнул колдоаппарт, запечатлевая Слизнорта в обнимку с каким-то известным журналистом из «Пророка», и она испуганно вздрогнула...
...июнь...
Последняя вспышка колдоаппарата за весь вечер — и стоящие в обнимку выпускники с улыбками расступились.
Родители и друзья тут же потянулись к ним с объятиями и поцелуями. Обняв сестру, Эд передал ее в руки друзей, повернулся на девяносто градусов с закрытыми глазами и раскинутыми руками. Сияющая Лили тут же влетела в его объятия.
— Ты молодец! Я поздравляю тебя! — она поправила его остроконечную шляпу с золотой лентой и кисточкой. — И уже скучаю!
Они поцеловались, он коротко пожал ее талию под белым воздушным платьем и оглянулся на толпу гостей, спешащих посмотреть на прощальный салют над озером.
— Давай прогуляемся по нашему месту? В последний раз? — и он сжал ее руку, переплетая их пальцы...
— Я надеюсь, ты будешь мне писать, — улыбнулась Лили.
Они стояли у старой плакучей ивы. Лили прислонялась спиной к стволу, чуть проехав балетками по траве и спрятав за спиной шляпу, которую, дурачась, стащила у Эдгара с головы. Он сам стоял напротив, положив руки ей на талию и прижавшись к ней лбом.
В густой бирюзе июньского вечера плавали огоньками феи-светляки...
— Ты помнишь, что я пригласил тебя к себе на это лето? — спросил он, касаясь ее подбородка пальцами. Брови юноши были напряженно сдвинуты.
Лили слегка сглотнула и постаралась улыбнуться. Конечно, она помнила их уговор. И знала, что произойдет у Эдгара дома. Она готовилась к этому, осознавая, что теперь их жизнь будет совсем другой, взрослой, и она хотела этого, но в то же время ей было не по себе... как будто она делала что-то не так... а что — непонятно.
— Я помню все, Эд, — улыбнулась она. Эд тоже улыбнулся, но как-то очень мучительно, а потом вдруг резко притянул ее к себе. — Эд, ты что?! — она рассмеялась, уперевшись ему в грудь, но с Боунсом словно что-то произошло. Он не выпустил ее, а наоборот сжал еще крепче и присосался к ее шее, как вампир. — Эд, ты что! — она снова попыталась высвободиться, но это было не так-то просто. — Ты что, Эд?!
И тут внезапно он сам ее отпустил, она успела увидеть только мелькнувшую перед лицом волшебную палочку, а затем в ее голове вдруг стало как-то удивительно легко и пусто, словно она до краев наполнилась облаками...
— Меня спас твой брат. Он вернулся примерно через пятнадцать минут после того, как вы трансгрессировали, освободил меня и велел убираться. Наверное, рассчитывал, что я подохну в лесу, но мне повезло, там водилось еще много этих уродов в масках, я убил четверых или пятерых, не помню.
Единственным местом, где они могли побыть наедине, оказался смотровой балкон на одной из башен. В коридорах и на лестнице либо обнимались парочки, либо рыдали брошенные девушки, а здесь их никто не мог подслушать. После того как Роксана успокоилась, и ее перестало колотить, она смогла выслушать рассказ Мирона, но не столько слушала, сколько пожирала его взглядом, стараясь осознать такую огромную и простую, как небо, истину: Мирон жив.
Точь-в-точь как было сказано на стене «Зонко».
