Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 191 (всего у книги 275 страниц)
В общем, как только он как следует убедил себя, что все дело только в её предмете и выхода у него нет, собрал сумку и чуть ли не бегом направился в лес, где Валери вот уже целую неделю вела уроки, посвященные поведению гиппогрифов в естественной среде обитания. Тема была жуть какая интересная, но Ремусу стоило большого труда сосредоточиться на принципах циркуляции крови гиппогрифов, а не на том, что Валери в своих узких черных брюках и огромном вязаном шарфе поверх рыбацкого свитера выглядит точь-в-точь, как втогда, в колонии, и что от мороза у неё разрумянилось лицо и покраснели губы...
Она начала урок и все было как всегда, а потом вдруг её взгляд упал на Ремуса. Они смотрели друг на друга всего пару секунд, а потом она, как ни в чем ни бывало, продолжила лекцию. Ремуса же просто в жар бросило.
Чтобы окончательно не потерять над собой контроль, он приказал себе просто не смотреть на неё и сцепив зубы конспектировал лекцию, поднимая голову только лишь затем, чтобы посмотреть на золотистого гиппогрифа и уяснить, что его перья обладают почти тем же магическим свойством, что и шерсть грифона, способная вырабатывать тепло.
Класс уже ушел далеко вперед, но Ремус не спешил их догонять и возвращаться в замок...
С тех пор как Лили забрали в Крыло прошла уже почти неделя, но за эту неделю ей не только не стало лучше, наоборот, проклятие укрепилось в её теле и теперь пожирало её просто на глазах. Ремус пришел в ужас, когда увидел её вчера, страшно исхудавшую, с крошечными запястьями и костлявыми пальцами, торчащими скулами и кошмарными кругами под глазами. Лили видела, как он шокирован, как бы Ремус ни пытался это скрыть, но не обижалась и шутила, что совсем скоро она сможет пролезть в игольное ушко и попасть в книгу рекордов Гиннеса. Она сидела в постели, спрятав острые коленки под пледом, улыбалась, рассказывала, как прошлой ночью Джеймс притащил ей Живоглота, по которому она так соскучилась, а кот принялся носиться по всему Крылу. Ремус сидел рядом и слушал, а сам не мог выдавить ни слова из-за застрявшего в горле комка. Эта была не та Лили, которую он привык видеть, да и видел совсем недавно, когда приходил навестить в первые же дни. Всего за несколько дней проклятие вытянуло из неё несколько лет жизни и это было заметно не только у Лили. Все заболевшие выглядели так, будто по ночам кто-то высасывал из них через трубочку силы.
Но Лили — это еще полбеды. Еще был Джеймс. При ней он оставался таким же, как и всегда — острил, шутил, балагурил, доводил мадам Помфри до трясучки. А когда приходилось ненадолго оставить Лили, пойти на важный урок или в гостиную, ему уже нечем было глушить себя и отчаяние прорывало как болезненный нарыв. Несмотря на поддержку друзей, Джеймс остался один на один с тем фактом, что Лили, быть может, осталось жить всего... сколько? Несколько дней? Неделю? Никто не знал, когда проклятие достигнет пика и убьет её. Это чуть было не случилось во вторник.
Джеймс как обычно торчал у неё, когда Лили вдруг стало плохо и у неё начался приступ. Обычный приступ. Она закашлялась, но кашель не останавливался и крови было все больше и больше. Джеймс разбудил мадам Помфри, когда ей кое-как удалось остановить кашель, кровь полилась у Лили из носа, даже белки глаз покраснели. Когда в Крыло примчалась Макгонагалл и остальные Мародеры в пижамах, Лили начала терять сознание, что было самым страшным в таком состоянии. Джеймс тряс её и требовал смотреть на него, не отключаться, но когда у неё при всем при этом опять полилась кровь изо рта, Джеймса пришлось буквально выволочь из Крыла. Ремус был там, видел его глаза, его лицо в тот момент и подумал, что даже собственные превращения теперь не будут его пугать так, как это выражение...
Это была страшная ночь. Никто не верил в то, что Лили выживет и просто ждали, когда выйдет мадам Помфри или Макгонагалл, и скажет, что...
Но как это бывает в детективных романах, когда герой падает с обрыва и в последний момент хватается за какой-нибудь корешок, так вышло и с Лили. Каким-то образом она ухватилась за жизнь и к утру вытянула себя из пропасти.
После того, как опасность миновала и Лили уснула под действием зелья, они вернулись в гостиную. Там Джеймс надрался в хлам и немного поломал их спальню, а потом и сам попал в Крыло, потому что сломал себе палец и сбил костяшки так, что не мог даже палочку в руке удержать. После этого случая он уже не вылезал из Крыла. Почти перестал есть и спать, забил на команду, тренировки и уроки. Теперь уже никакая сила на свете не могла заставить его пойти на лекцию по чарам и потерять целых полтора часа жизни с Лили Эванс.
Ремус и сам не заметил, как мрачные мысли увели его далеко в лес. Он остановился и огляделся, но оказалось, что отсюда все еще хорошо видно башню Гриффиндора и острие Когтеврана. По крайней мере, пока еще не слишком стемнело. Но даже если стемнеет, он все равно найдет путь назад...
Ремус вздохнул, глядя на горящие окна гостиной Гриффиндора, поплотнее запахнул зимнюю мантию, повернулся к замку спиной и пошел дальше.
Лес всегда его успокаивал и дарил ощущение безопасности, хотя какие-то дураки его боялись. Даже в сумерки, когда охотники ходили по лесу, натянув тетивы луков, Ремус мог бродить, не чувствуя никакой угрозы. Едва ли в этом лесу нашлось бы существо более опасное, чем он сам. Однако же, когда рядом с ним вдруг затрещали кусты, сердце все-таки предательски ёкнуло и Ремус замер, схватившись за волшебную палочку. Несколько напряженных секунд ожидания, он уже готов был атаковать возможного противника, но вот куст закачался, послышалось животное фырканье... а затем из ельника выбрался молодой гиппогриф и недовольно отряхнулся от снега.
Ремус почувствовал облегчение и с улыбкой опустил палочку. Зверь пошевелил крыльями и повернул голову сначала вправо, затем влево, глядя на Ремуса, и щелкнул клювом. Ремус легонько поклонился, а когда гиппогриф поклонился в ответ, шагнул к нему и погладил лаковые каштановые перья. На шее животного обнаружился обрывок узды. Видимо он перекусил её, когда Валери вела его стадо в загон. А потом отбился и потерялся.
— Пойдем, приятель, — Ремус потянул гиппогрифа за поводок. — Тебе здесь одному делать нечего. В лесу опасно — слыхал об этом?
Гиппогриф каркнул, по-птичьи вращая гигантской башкой, еще немного поупрямился для вида, но потом все-таки пошел за Ремусом. Когда-то Ремусу доводилось вести в поводу лошадь и даже тогда ему было страшновато, что эта силища, эта груда мышц, способная в любой момент броситься куда-нибудь очертя голову и уволочь его следом, слушается и идет следом. От и сейчас чувство было то же самое, только намного сильнее. Ремус прямо чувствовал, какой гиппогриф сильный. От этого становилось страшновато, поэтому он решил с ним разговаривать, так ему казалось, что они быстрее достигнут взаимопонимания, и у зверя не возникнет желания внезапно оттяпать ему руку или голову.
— Знаешь, тут водятся всякие опасные существа, — говорил Ремус на ходу, периодически оглядываясь. — Ты бы не хотел попасться им, верно? Ты хороший парень... если ты парень, конечно... — Ремус попытался выяснить это и наклонился, но гиппогриф каркнул, с шорохом расправив крылья. Ремус прыжком выпрямился, но зверь всего лишь шевельнул ими и снова сложил на спине. Вроде как размялся.
— Что, хотел меня напугать? А я ведь тоже «опасное существо», — сказал Ремус и провалился ногой в кроличью нору. — Я — оборотень. Слыхал о нас? Мы превращаемся в волков и охотимся. Это я сейчас безобидный, а через пару недель обрасту мехом и буду бегать... где-нибудь. Вот увидишь!
Гиппогриф издал странный куриный звук и легонько потянул Ремуса за ремень его сумки. Ремус перепугался, потому что как раз в этот момент отвернулся, высматривая загон, но тут вдруг раздался голос:
— Стой, кто там?
Ремус и гиппогриф замерли, прижавшись друг к другу. Из-за деревьев показалась члоевеческая фигура, скрипнула натягивая тетива, а затем человек ступил в пятно света и сердце Ремуса провалилось в желудок.
Валери опустила лук, подозрительно глядя на странную парочку.
— Ты что здесь делаешь? — проговорила она.
Ремус молчал, глядя на неё во все глаза. Гиппогриф каркнул и переступил с места на место. Этот звук привел Ремуса в себя.
— Вот, — он шагнул вперед, бросив на учительницу один вороватый взгляд и тут же снова опустив глаза. Подвел за собой гиппогрифа и передал Валери поводья. — Кажется он потерялся, или... в общем, я его нашел.
Гиппогриф с удовольствием перешел к Валери и потрогал клювом её волосы, выбившиеся из—под теплого шарфа. Она ни капельки не испугалась и все так же подозрительно смотрела на Ремуса, наматывая узду на руку.
— Спасибо... — растерянно сказала она и посмотрела на гиппогрифа. Выражение её лица тут же слегка смгячилось, она протянула руку и потрепала питомца по загривку. — Шоколав, негодяй, я уже хотела идти тебя искать...
— Шоколав? — Ремус от удивления забыл, что дал себе зарок не смотреть на Валери, но теперь она и сама не обращала на него внимание и гладила гиппогрифа, а тот клекотал от удовольствия. — Гиппогриф по имени Шоколав?
— Это Хагрид его назвал, — Валери на секунду оторвалась от зверя и мельком глянула на Ремуса. Отеё мрачности не осталось и следа, она улыбалась, улыбались её глаза, губы, она была такой красивой и милой, что у Ремуса заныло в груди... и еще в одном месте. — Я разрешила ему дать имена всему стаду, после того, как он помог мне принять потомство у одной из самок. Этого назвали Шоколавом из-за оперения. И еще потому, что он вечно лазил в сумки к младшекурсникам и таскал шоколадки. Так и вышло, что Шоколав любит шоколад, да? — Валери погладила гиппогрифа по лоснящемуся боку, шее и почесала там, где должна были располагаться уши. Гиппогриф зажмурился от удовольствия, по-собачьи склонив голову набок.
Ремус как загипнотизированный следил за её руками, наблюдал за ней, такой непривычно-нежной и ласковой и чувствовал, как рушится плотная оболочка обиды у него на сердце. Он и забыл, какой становится Валери, когда общается с животными. Ни грамма брони, ни капли холода, одна только радость и очарование, горячее и крепкое, как глинтвейн.
Сейчас она действительно была очень похожа на ту Валери, которую он видел в колонии и любил так, что сносило крышу. Ту, которая смеялась над школьными байками, когда они вместе охотились, которая учила его сражаться на «мечах», взяла его за подбородок в Янтарную ночь и сказала, что он давно не брился.
Которая сорвала с него свитер в душной палатке и повалила на меховые шкуры животных...
И пусть она больше никогда не посмотрит на него, как на мужчину. Жить в Хогвартсе и не видеть, не говорить с Валери Грей — пытка, на которую он не согласен.
Видимо почувствовав возникшее напряжение, Валери оторвалась от гиппогрифа и снова посмотрела на Ремуса. Он поспешно отвел глаза, но какой в этом толк, если лицо у него загорелось как у семилетнего.
— Думаю, тебе пор идти, — прохладно сказала она. — Опоздаешь на ужин, — Валери собралась было уйти, но Ремус неожиданно для самого себя резко шагнул вперед и схватил гиппогрифа за уздечку возле клюва, не давая им уйти.
— В чем дело? — ощетинилась Валери.
— П-подождите. Валери, я...
Серые глаза упреждающе сверкнули, и Ремус пошел на попятную.
— Профессор Грей, я хочу сказать кое-что...
— Не за чем, — отрезала она и потянула гиппогрифа на себя. — Уходи.
«Она меня боится?» — удивленно подумал Ремус, но узду не выпустил и гиппогриф сердито тряхнул головой.
— Профессор Грей, я хочу извиниться. В прошлый раз, когда я приходил к вам в кабинет...
Валери раздраженно вздохнула и повернула голову вбок, всем своим видом демонстрируя нежелание говорить на эту тему.
— Я повел себя... неправильно.
Валери удивленно посмотрела на него.
— Простите, что я так вспылил, что назвал вас плохим учителем... и обвинил во вранье. Я не должен был. Потом что это как раз вранье. Вы ведь... самый лучший учитель из всех.
Ремус помолчал немного.
— Я... я думал над тем, что вы сказали и понял, что никогда не смогу потребовать у вас того, что принесет вам проблемы, — Ремус почесал впадинку между щекой и носом, глядя на землю, а потом решительно поднял взгляд и посмотрел Валери в глаза. Она смотрела на него, сдвинув брови. — Валери, я вас люблю. Я люблю вас так сильно, что готов забыть всё, что было, если вам от этого будет лучше. И если это позволит нам видеться как раньше, — Ремус сглотнул, увидев, как нос Валери щекотнуло это серьезное заявление. — Я не хочу, чтобы вы начали меня избегать.
Валери молчала очень долго. Ремус упрямо глядел ей в глаза.
— Кажется... — она вдруг усмехнулась и подступила к нему, скрещивая на груди руки. — Это ты начал меня избегать. Люпин.
— Да, я... — Ремус тоже улыбнулся, опуская голову. Она понимала всё слишком хорошо. — Мне нужно было... в общем, простите, что пропускал уроки, — Ремус осознал, что все еще держит гиппогрифа под узду и убрал руку. — Больше это не повторится.
Валери помолчала немного, а затем хмыкнула.
— Надеюсь. Мне бы не хотелось, чтобы мой ученик завалил экзамены. Тем более, талантливый ученик, у которого были большие планы на будущее.
— Я быстро наверстаю, — еще шире улыбнулся Ремус, несмотря на то, что внутри все тоскливо сдавило — кажется он только что добровольно вернулся за те стену, что разделяла его и Валери до колонии.
— Да. Ну что же... спасибо, что вернул Шоколава. А сейчас тебе лучше...
— Эт-то еще что такое?
Они синхронно оглянулись. В несколько футах от них стоял мракоборец, один из тех, что контролируют территорию по ночам, и светил им в лицо волшебной палочкой. Лицо скрывал капюшон мантии с министерскими нашивками.
— Ты что здесь делаешь, парень? — крикнул мракоборец, не двигаясь с места. — С наступлением сумерек все ученики должны быть в стенах замка, тебе, что, не говорили, что ли?
Ремус переглянулся с Валери.
— Какой курс и факультет? — мракоборец деловито достал из—под мышки блокнот, в который заносил всех нарушителей.
— Всё в порядке! — крикнула Валери, успокаивая гиппогрифа, которого явно возмущало неучтивое поведение мракоборца. — Это... мой практикант! Он помогает мне убирать за животными после уроков!
Это объяснение показалось мракоборцу удовлетворительным. Он кивнул, очевидно узнав Валери Грей и пошел себе дальше, а Валери жестом приказала Ремусу следовать за собой и повела Шоколава к загону, сосредоточенно поглядывая по сторонам.
Пока она запирала загон и проверяла кормушки, Ремус немного пообщался с остальными обитателями школьного зверинца. Надо признать, он здорово соскучился по этому месту, животные умиротворяли его даже больше, чем лес. Ремус скучал по их возне, скучал по тому, как покрикивают гиппогрифы и как они хлопают крыльями, как уютно потрескивают в угольках саламандры и возятся на деревьях лукотрусы. Скучал по запаху прелого сена, навоза и перьев. Детеныши гиппогрифов при его появлении у загона бросили кормушку и столпились у заграждения, высовывая головы между деревянными брусьями и возбужденно попискивая. Саламандры уже начали линять, чтобы к весне обзавестись менее горячей чешуей — снег вокруг их клетки растаял, а из земли вовсю лезла трава. В клетках, развешенных на ветках вперемешку с фонарями на цепях метались неугомонные пикси. Их клетки раскачивались и тряслись, распугивая фей—светляков, которые с наступлением сумерек плавали в темноте, словно маленькие летающие лампочки.
Пока Валери была занята, Ремус налил немного единорожьего молока в опустевшую кормушку волчат оками. Гарпия смерила его надменным взглядом, когда он слишком близко подошел к её ветке, а беременная мантикора даже не оторвалась от своего ужина, когда Ремус присел рядом с её просторной, утепленной клеткой.
— Тебе пора идти, — Валери неслышно подошла к Ремусу, как раз в тот момент, когда он склонился над большим чаном с темной водой, где кувыркались и путались в водорослях гриндиллоу. Ремус выпрямился. Валери натягивала перчатки и хмурилась. — Я провожу тебя до замка. Если дежурные теперь увидят тебя одного, проблемы будут у меня. Идем, — не дожидаясь, пока он последует за ней, Валери устремилась к темным деревьям.
Какое-то время они шли молча. Когда они вышли из загона, Ремус увидел, что Валери тащит на себе тяжелую охотничью сумку и, не раздумывая ни секунды, протянул руку и снял её с плеча учительницы. Валери удивленно оглянулась, но противиться не стала и позволила тяжелой ноше соскользнуть вниз. Ремус улыбнулся ей, вскидывая сумку поверх своей, школьной, но Валери только больше нахмурилась и ничего не сказала.
