Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 275 страниц)
«...то, что произошло сегодня — не единичный протест и не приступ жестокости. Это — первый удар. Ответная реакция волшебного организма на заразу, которая угнездилась в его теле и пожирает изнутри. Я говорю о маглах, а точнее, грязнокровных выродках, узурпирующих наше право, наши тайны, наше наследие. Волшебный род вырождается в грязной крови. Семь веков маглы пытались уничтожить нас. Семь веков крови, бессмысленных пыток, жестокой травли и унижения. Семь веков позора.
И я говорю: довольно. Низшая раса слабых тупых существ не может диктовать правила сильным. Это против самой природы...»
— Чертов ублюдок! — выругался мистер Эванс.
— Джон, дети! — отчаянно выкрикнула миссис Эванс.
— Дети согласны, — едва слышно сказал Сириус, с ненавистью глядя в динамик.
Остальные ребята стояли молча, не шевелясь, и только оцепенело смотрели в никуда, представляя себе лицо человека, который это говорил. То самое лицо, наполовину змеиное, наполовину человеческое, которое однажды мелькнуло в каком-то номере газеты, и на которое тогда никто не обратил внимания...
«... с этой минуты на ваших улицах не будет спокойно...»
Миссис Эванс сжала плечи Лили.
«... в домах вы не найдете укрытия. Я найду вас, я найду ваших детей, я уничтожу само понятие «магл» и залью дороги ваших городов кровью...»
Джеймс так пристально смотрел на приемник, словно Волдеморт говорил лично с ним.
«... Вы можете избавиться от меня, но на мое место придут другие. Нас больше, чем вы думаете. Собратьям-волшебникам, слушающим меня, я хочу сказать: присоединяйтесь ко мне, сражайтесь на моей стороне и не мешайте, или погибнете. На крови павших я построю новый мир, волшебный, исцеленный и светлый, такой, каким он был много тысяч лет назад, такой, каким он станет уже очень скоро...»
«На улицах не будет спокойно...»
Эти слова ритмично, словно удар колокола, ударялись в мыслях всех собравшихся, и они, наверное, так бы и стояли и, словно загипнотизированные, смотрели на приемник, если бы не...
— Мне надо домой, — отрывисто сказал Джеймс и оттолкнулся от стола, на который опирался рукой.
И всех словно прорвало. Поднялся страшный гомон, все заволновались.
— Да, и мне тоже!
— Мои родители сейчас в Уэссексе...
— И мне, и мне!
— Откуда можно трансгрессировать?!
— А я не умею!
— Подождите, ребята, подождите! — перекричала их миссис Эванс, поднимая руки так, словно они были волной, грозящей смыть ее вместе с домом. — Вы не можете сейчас уйти, вы же... ох, сейчас, — она протолкалась к приемнику.
Джеймс взглянул на Лили — услышанное подействовало на нее сильнее, чем на него. Он незаметно нашел ее руку и сжал. Лили подняла на него взгляд.
— Да где же это... — миссис Эванс щелкала кнопками и нервно крутила ручки.
— Вам помочь? — предложил Ремус.
— Нет-нет, спасибо... ах, вот же оно!
Раздался ужасающий хрип, словно приемник решил загнуться от обилия страшной информации, а вслед за ним из динамика полился торопливый голос репортера:
«... уже поступили тысячи жалоб и просьб обратиться в соответствующие органы, но все, что мы можем сделать, это призвать волшебное сообщество к терпению. Напоминаю, что в связи с терактами в Каледонском лесу трансгрессионная сеть, каминная и портальная сети...»
Раздался общий отчаянный стон, чуть не заглушивший конец новости:
«... отключены с целью поимки злоумышленников. К нам ежечасно поступают сведения о погибших и пропавших без вести, на данный момент официальные цифры таковы: погибшими объявлено две тысячи четыреста восемьдесят два волшебника, ранеными — около восьмисот, более точные списки будут известны к утру...»
— И что же нам делать?
— Сомневаюсь, что «Ночной рыцарь» сейчас работает!
— Как раз сейчас может и работать!
— Останетесь у нас, пока все не выяснится! — громко сказал мистер Эванс, который все это время стоял за спиной у Петуньи, как страж. — Места у нас предостаточно, поедите, отмоетесь и завтра будете решать, как добраться домой!
Пока миссис Эванс взялась готовить для ребят ужин, а мистер Эванс устроил в столовой что-то вроде медпункта, ребята разделились на две группы и атаковали ванные комнаты на втором и первом этаже.
Первый этаж говорил женскими голосами, и тут повсюду, вместо грязи и крови, уже сверкали раскрасневшиеся плечи и лодыжки. Девочки закутывались в банные халаты, складывали грязную порванную одежду в большую корзину, которая плавала над ними в воздухе, вытирали полотенцами темные от воды волосы и чирикали, как птички на жердочке.
Второй этаж гудел мужским басом. Мальчики шлепали по полу длинными мокрыми ступнями, с удовольствием щеголяли по дому в одних полотенцах и встряхивали короткими мокрыми волосами.
Миссис Эванс распорядилась, чтобы мальчики, которых было больше, переодевались в комнатах Петуньи и Лили наверху, а девочки — в гостиной, так как она примыкала прямо к в ванной внизу.
Собственно, это решилось в тот момент, когда выяснилось, что они все-таки остаются, и Джеймс попросил у Лили сову — отправить письмо родителям.
Она проводила его в свою комнату вместе с остальными ребятами, которые также захотели отправить домой весточку, но дел было так много, что она сразу же упорхнула, и поговорить им не удалось. Джеймс чувствовал, что после вспышки в лесу между ними словно завязалась ниточка чего-то недосказанного и теперь соединяла их через весь дом, чем бы они ни занимались.
Когда письмо было отправлено, он смог наконец как следует осмотреть комнату, в которой жила его любимая девушка.
Здесь все дышало ее характером, мыслями и увлечениями. Все, что он так любил в Лили Эванс, словно отпечаталось на самой комнате: на подоконнике маленькая ухоженная оранжерея, повсюду — цветы и растения, стол чисто прибран (до того, как он за него сел, теперь на столешнице валялась куча бумаги и россыпь шариковых ручек, которые привели Джеймса в полное недоумение). На полке над столом — корешки книг, которые она читала или просто держала в руках, между ними — фарфоровые фигурки, в каждой из которых он чувствовал схожесть с самой Лили, и фотографии в рамках, в основном семейные — неподвижные, но теплые.
Над столом пестрел коллаж из фотографий любимых певцов и актеров (тут Джеймс испытал приступ немотивированной ревности ко всем этим секс-идолам), а в центре — большое школьное фото. Весь класс дурачится и без конца машет в камеру — он, Джеймс, тоже присутствует. Значит она хотя бы иногда, но смотрит и на него. Это хорошо.
На спинке стула висела домашняя теплая кофта, в которую Лили, наверное, кутается, когда ей холодно. На комоде — расчески, браслеты, косметика, духи, в общем, всякая девчачья ерунда, точно такая же, как у его мамы. Весь этот арсенал таинственных баночек-скляночек всегда вызывал у Джеймса насмешку пополам с тайным любопытством.
На маленьком столике перед кроватью стоял квадратный пластмассовый ящик неизвестного предназначения с кучей кнопок. Джеймс ткнул в одну из них — ящик вспыхнул и заговорил. Это был довольно неприятный сюрприз (Джеймс отшатнулся назад, врезался в стол, а Сириус сложился пополам от смеха), так что ящик он деактивировал.
Но особенно воображение Джеймса взбудоражила большая кровать, застеленная зеленым покрывалом. На ней были горой навалены подушки, а среди подушек — ну подумать только! — сидела та самая игрушка, которую он в шутку подарил ей еще в незапамятные времена. Большой плюшевый олень в шарфике.
Для него это был тогда просто повод приколоться, а она оказывается, теперь с этой игрушкой спит.
... Эванс в растянутой майке, коротеньких шортиках и носочках забирается под одеяло, зарывается в подушку, ворочается, прижимает к себе этого оленя — такая теплая, нежная, сонная и мягкая... он подходит к ней...
— Уважаемые туристы! — раздался над ухом громкий и резкий голос Блэка. Джеймс недовольно вздрогнул, а в следующую секунду Сириус обхватил его за шею, разворачивая к остальным. — Мы находимся в жемчужине магловского мира! Комнате Лили Эванс!
Он, Ремус и Питер уже разделись почти до боксеров, ожидая своей очереди в душ, только Джеймс, погрузившись в исследование, схватился за футболку на спине, намереваясь ее снять, и в такой позе провел четверть часа.
— ... и если вы посмотрите налево, то сможете лицезреть уникальное, невероятное, умопомрачительное и сногсшибательное изобретение столярного искусства — комод!
Ремус вежливо похлопал. Питер захихикал. Джеймсу захотелось их убить. Он вообще не понимал, что они делали в комнате Лили. Здесь должен быть только он. И она.
А вместо нее — эти три идиота.
— Но пусть вас не обманывает простота и незатейливость формы, ведь главное не внешность, а содержание! — Сириус, все же еще крепко держа Джеймса в захвате, театрально выдвинул первый ящик. — Здесь хранится одежда, которую Лили Эванс одевала на свое... — он закатил глаза, погрузившись в образ, — ... тело!
Сириус попытался было подцепить из ящика что-то воздушное, но Джеймс так резко захлопнул его, что Сириус чуть не остался без руки.
— Придурки! — он с улыбкой отвернулся от ужасно довольных собой ребят, и в этот момент дверь в комнату вдруг распахнулась, впустив громкие голоса довольных близнецов, которые только что освободили душевую, звуки радио и умопомрачительный аромат куриного бульона.
В комнату бочком протиснулась довольно мрачная Петунья со стопкой чистых банных полотенец. Увидев четырех полуголых парней, она остановилась, и лицо ее пошло розовыми пятнами.
— Ух ты, ух ты! — мгновенно оживился Сириус, выпустив не до конца расстегнутый ремень, и, расправив плечи, вразвалочку подошел к перепуганной девушке. Джеймс подумал, что его друг при первом анимагическом опыте превратился в собаку по какой-то дикой случайности, потому что сейчас он был больше похож на большого похотливого кота. Петунья схватилась за дверную ручку, но Сириус оказался ловчее и быстро захлопнул дверь, уперевшись в нее ладонью прямо рядом с головой девочки. — Да вы только посмотрите парни, какой цветок упал в наше серое общество!
— Бродяга, угомонись! — Ремус благодушно улыбнулся Петунье и взял у нее полотенце, ожидая, когда можно будет выйти из комнаты и пойти в душ. — Не обращай на него внимания, на самом деле он добрый.
Петунья бросила на Ремуса такой взгляд, что Джеймс подумал, может, сестра Лили тоже оборотень?
— Да, я добрый! — подхватил Сириус. — И не кусаюсь... ну только иногда...
— Прекрати, Бродяга, — внес свою лепту в оборону девушки Джеймс.
— Я же ничего не делаю! — возмутился Сириус и облокотился на локоть, так что красная, как рак, Петунья совсем вжалась в дверь. — Не обращай на этого очкарика внимание, киса, он мне завидует. Так как тебя зовут?
Петунья вжала голову в плечи.
Джеймс усмехнулся и стянул футболку.
— ...да что с этой дверью, в конце концов? — раздался недовольный голос в коридоре, а в следующий момент дверь с силой распахнулась, Петунья с визгом влетела в объятия Блэка, а в комнату ворвалась Лили с корзиной, полной грязной одежды.
Джеймс опустил руки с футболкой, инстинктивно расправляя плечи, чтобы она могла рассмотреть его как следует.
— Сириус! — сердито воскликнула Лили. Таким тоном говорят, когда застают любимого питомца за порчей тапочек.
Сириус, мигом перепрыгнув из образа кота в образ побитого щенка, широко развел руки в стороны, и пленница пулей вылетела в коридор, бросив сестре полотенца и даже не оглянувшись.
— Что? — тонким голосом обиженной невинности спросил Сириус. Лили вместо ответа просто бросила ему полотенце в лицо и подошла к остальным.
Ремус, воспользовавшись заминкой Сириуса, первым ринулся в душ, Сириус попытался поймать его на ходу, но не преуспел, и ему снова чуть не отбили пальцы, на этот раз дверью.
— Держи, Питер, — ласково проговорила Лили, протягивая ему стопку, пока Сириус и Ремус сражались теперь за дверь ванной в коридоре. — Простите, мальчики, что вам пришлось толкаться здесь, внизу просто сумасшедший дом, но спать вы сможете в гостиной, это уже точно.
Говоря все это, она, казалось, находилась в параллельной Вселенной. Джеймс думал, что в такой момент, когда он наконец оказался в ее доме, тем более в ее комнате, на секундочку, почти голый (ну и раненый), она даст ему понять... хоть что-нибудь, но в тот самый момент, когда он подошел к ней за своим полотенцем, она даже не подняла на него взгляд.
— Все в порядке? — тихо, чтобы не услышал Питер, спросил он.
— Да, все хорошо, — убедительно ответила Лили, коротко взглянув в точку у него над левым ухом, а потом просто подхватила заклинанием корзину, в которую мальчики уже побросали свои вещи, и вышла.
— Слушай эм-м, Эванс, я это...
Сириус перехватил Лили на лестнице, проиграв сражение за душ.
Не то чтобы ему очень хотелось говорить на эту тему, но он понимал, что если проносит это в себе еще хотя бы час, его порвет на куски. Он уперся руками в перила, чтобы она не сбежала, и приготовился вывернуть себя наизнанку. Лили остановилась, озадаченно глядя на него и подворачивая рукава своей рубашки. Корзина парила у нее за спиной, как НЛО.
— Я... я хотел перед тобой извиниться, — Сириус страдальчески поморщился. Лили изумилась так, словно он только что объявил, будто решил профессионально заняться балетом. — Я не должен был на тебя кричать там, в лагере... и я... короче, я не считаю, что ты виновата, окей? Не должен был захлебываться там соплями, как баба, а пойти и надрать задницу этому Пожирателю, так что...
«Привет, идиот, она тоже баба!»
Судя по тому, как Лили подняла брови, она подумала о том же.
Сириус осекся.
— В общем, извини, — наконец сказал он. — Я чувствую себя дерьмом.
Надо быть Блэком, чтобы понимать, каких огромных душевных затрат ему стоило это короткое слово. Он подумал, что если Лили сейчас отбреет его, то это будет достаточно серьезным наказанием, и он сможет почувствовать себя свободным. А если скажет, что прощает... ну тогда она в самом деле святая.
Лили, до этого смотревшая на него с подозрением, вдруг усмехнулась, словно он сказал забавную шутку, и спустилась вниз на пару ступенек.
— Блэк, ты дурак? Да я ни капельки на тебя не обиделась!
Сириус выпучил глаза.
— Я могла бы обидеться, если бы ты сказал это, потому что так думаешь, — она остановилась перед ним, сложив руки на груди, прямо как мама, которая объявляет сыну, что домашний арест закончен. — Но ты сказал это, потому что переживал за Джеймса. Я знаю, что ты не со зла, так что это не считается.
Сириус захлопнул рот.
— Теперь я чувствую себя еще большим дерьмом, — пробормотал он, и Лили улыбнулась.
— Ну, если ты хочешь искупить вину...
— Хочу! — мгновенно вскинулся Сириус.
Лили повелительно вытянула руку в сторону кухни.
— Тогда марш помогать моей маме!
— Да, мэм! — Сириус вытянулся в струнку и скатился с лестницы. Как только он исчез, улыбка на лице Лили погасла. Она постояла пару секунд, в задумчивости глядя на то место, где он только что стоял, потом глубоко вздохнула и отправилась звать девочек на ужин.
========== Начало войны ==========
Лили сидела на кухне в одиночестве и крутила ручку на приемнике.
«... поступили сведения о том, что на севере Лондона сотрудниками мракоборческого отдела были схвачены...»
«... люди Того-Кого-Нельзя-Называть...»
«... час назад совершили облаву на Косой переулок...»
Все уже давно легли спать. Свет во всем доме был потушен, и спокойный полумрак наполнялся дыханием спящих в нем людей. Лили, промаявшись без сна неизвестно сколько времени, решила спуститься на кухню и выпить чего-нибудь горячего. В детстве это всегда помогало.
Приемник похрипывал. Сообщение Волан-де-Морта о начале войны против магглов повторилось уже как минимум пять раз.
Лили казалось, что вместе с ней сейчас не спал весь волшебный мир.
«... министр магии Миллисент Бэгнольд отказалась пойти на мирное урегулирование, и с этой минуты Британия находится в состоянии войны с волшебником, именовавшим себя Темным Лордом...»
Война.
Что это значит? Это ведь просто слово. Диктор бросил его в динамик так легко и просто, как будто это был прогноз погоды на завтра.
Лили много раз слышала о войне от мамы и папы.
В ту войну они были совсем маленькими, плохо помнили сами события и жили в эвакуации, рассказывали только о том, как среди ночи вдруг раздавался гул сирены, сотрясалась от бомбежки земля, и ревели в небе самолеты. О том, как мало еды было в эвакуации, и каждый день приходили списки с имени погибших...
В детстве Лили слушала эти леденящие кровь рассказы, переживала и думала: «Как же хорошо, что это уже позади и меня не коснется». Могла ли она представить, что через несколько лет будет сидеть среди ночи на кухне, окоченев от ужаса, в то время как в ее только что распустившемся молодом мире будет зарождаться новая война, может, еще более страшная, чем предыдущая?
Одна слеза капнула на стол, другая — прямо в чай. Лили зажмурилась.
Где-то скрипнула дверь. Раздались шаркающие шаги.
Лили не отреагировала, обнимая ладонями обжигающие бока чашки. Она не шелохнулась, даже когда дверь, ведущая в кухню, отворилась, и вошел сонный, лохматый, по пояс голый Джеймс Поттер и безо всяких прелюдий залез прямо в холодильник.
