Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 275 страниц)
— Я все понял. Скажи, Лили, а вот если бы ты не выбрала девочку, и убили ее, то сейчас бы переживала из-за нее? В тот день так или иначе погибло бы много людей! И ты с этим ничего не поделаешь. Никто не ожидал, что эти твари нападут на школьный поезд! И не смей себя винить, — видя, что его слова все-таки подействовали, и Лили немножко успокоилась, он поцеловал ее и тут кое-что вспомнил: — И если для тебя это важно, то Джим Миддлстоун погиб не из-за того, что его не дезиллюминировали, а потому, что у него на глазах Пожиратели схватили его девчонку.
Лили вскинула на него глаза.
Две чаши с зеленой водой.
— Я видел его смерть. Он выскочил, и та девушка назвала его по имени. Он мог бы и не умирать, но это был его выбор.
Лили вдруг ткнулась ему носом в шею.
По коже невольно побежали мурашки.
— Я слышала, как кто-то крикнул «Джим». Чуть от страха не умерла.
Джеймс вспомнил, как его самого подбросило, когда он увидел рыжие волосы, но решил Лили об этом не говорить. Ему вообще захотелось слезать с этой темы и заняться делом, раз уж он сюда пришел.
— Прости, что я вывалила это все на тебя, — пробормотала она, отстраняясь. Джеймс выпустил ее очень неохотно. — Но теперь и вправду легче...
— Ты можешь говорить со мной, о чем хочешь.
Лили улыбнулась, глядя, как он устраивался на ее подушке.
— Правда?
— Нет, я вру. Иди сюда.
Джеймс прижал ее к себе, но в тот самый момент, когда до поцелуя оставалось всего ничего, ему что-то больно впилось в бок.
Он извлек из-под спины игрушку оленя.
Плюшевый засранец весело посмотрел на него глазками-бусинками.
— Знаешь, мне кажется, тебе хватит и одного мужчины в постели, — Лили попыталась отобрать у него свою игрушку, и Джеймс повыше поднял руку. — Давай ты будешь спать со мной, а этого мы выкинем в окно?
— Нет! — Лили приподнялась, пытаясь отнять у него своего любимца, но Джеймс отводил руку все дальше и дальше, пока Лили не завалилась на него и не прижалась к нему сиськами.
Блаженство.
— Я же лучше? — бормотал Джеймс в ее губы. — Возьмешь меня в свою постель? Я в душе олень.
— Но не плюшевый ведь.
Джеймс рассмеялся, и Лили зажала ему рот обеими ладошками, оглянувшись на остальные кровати.
— Слушай, давай прогуляемся? — предложил он и потерся носом о ее плечо.
Лили перестала улыбаться.
— Что, прямо сейчас?
Она так перепугалась, словно он предложил ей побегать по Большому залу голышом во время завтрака.
— Да, почему бы и нет? Небольшая прогулка перед сном.
— Джеймс...
Он вздохнул.
— Ладно, забудь.
— Пошли.
Джеймс вытаращился на неё.
— Тебе стоит одеться, в замке холодно.
— Тогда отвернись, — шепотом попросила его Лили и повернулась к нему спиной, взявшись за футболку.
— Как скажешь, солнышко, — Джеймс не двигался.
Она обернулась.
— Поттер!
Джеймс закатил глаза и перекинул ноги через кровать, отворачиваясь, но едва услышал звук стягиваемой одежды, сразу же оглянулся.
Стоя к нему спиной, Лили крест-накрест схватилась за края футболки внизу и потянула вверх.
Странно это, непривычно. Когда он снимал футболку, то просто хватался за нее на спине и стягивал.
А она делала это так по-другому.
Так по-женски...
Из-под футболки выглянула волнующе изогнутая талия... узкая спина... линия позвоночника... родинка... белая полоска лифчика...
Джеймс перекинул ноги обратно, схватил Эванс и в отчаянии припал ртом к теплой ямке на плече.
Лили громко охнула. А у Джеймса от этого звука сразу встал. И Лили это почувствовала, наверняка почувствовала, потому что он прижимался к её заднице.
— К черту эту прогулку, — невнятно пробормотал он, тиская её замечательные, изумительные сиськи, но едва он пробрался под белье и коснулся соска, кровать Марлин громко скрипнула.
Мантия-невидимка в мгновение ока взлетела с пола.
Маккиннон отдернула полог, привстала на локте и подозрительно уставилась в темноту.
Стараясь дышать потише, Джеймс прижимал к себе Лили и никак не мог заставить себя вытащить руку из её лифчика.
Сердце колотилось сразу в нескольких местах.
Марлин перевернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом.
Они переглянулись и беззвучно прыснули.
Не считая той ночи под звездами, дома, сразу после Каледонского леса, эта была одной из самых лучших в жизни Лили.
Никогда еще она не видела Хогвартс ночью. Нет, она, конечно, дежурила иногда допоздна, но это было совсем другое. В спящем Хогвартсе была своя, особенная магия, в том, как спали картины, как лился в витражные окна лунный свет, как трещали факелы на стенах, сопровождаемые немного пугающим, но вполне привычным шепотом привидений...
И как она могла прожить здесь целых семь лет и ни разу не пройтись по Хогвартсу ночью?!
— ... а потом Сириус залаял на миссис Норрис и...
— Залаял?
— Закричал, то есть. Конечно, он закричал.
Они спускались вниз по темной лестнице.
Звук их шагов по лестнице, казалось, было слышно в каждом уголке Хогвартса, а бесстрашно громкий голос Джеймса — и подавно.
Он сжимал её руку и все говорил и говорил, а она слушала, и все хотелось рассказать взамен что-то свое, и они все никак не могли наговориться и бесконечно плутали по коридорам, сталкиваясь и наступая друг другу на ноги, иногда целовались. Спящие портреты сердито ворчали им вслед, а некоторые, особенно дотошные, перлись за ними по всем портретам.
— В мое время юные леди не позволяли себе разгуливать где попало по ночам! — выговаривала ей какая-то толстая напудренная бабка в чепце, нахально следуя за ними по длинному коридору. — Вы рискуете заработать себе рептутацию гулящей и более того...
Лили показала ей язык, обняла Джеймса и поцеловала взасос. А он в отместку наглой картине воспользовался случаем и сжал славный эвансовский зад.
Бабулька осталась охреневать в компании толстых довольных пони на лунной полянке, а они пошли дальше, давясь от смеха.
На пятом этаже наткнулись на жутковатый променад в лунном свете — школьные привидения прогуливались под руку, беседовали, смеялись, пронизанные бело-голубым светом, и выглядели довольно жутко.
Проходя мимо них, многие призраки кланялись и снимали шляпы. Один из них, призрак молодого мужчины в жабо и парике, остановился рядом и оперся на свою призрачную трость.
— А, молодой Поттер! Очередная бессонница, юноша?
— Как всегда, Ник, — Джеймс так непринужденно улыбался привидению Гриффиндора, словно они были старыми друзьями. — Как твои дела?
— О, превосходно! Вы знаете, по выходным здесь собираются сливки призрачного сообщества, так что все просто чудесно! Блестящее общество!
— Скорее уж прозрачное, — улыбнулся Джеймс, и призрак показал пальцем.
— Но-но, сэр! Между прочим, лунный свет весьма благотворно влияет на эктоплазму. Через пару минут начнется постановка Гамлета... не желаете поучаствовать?
Они дружно принялись уверять его, что с радостью бы остались, но увы — страшно торопятся.
— В таком случае, мое почтение вам и вашей очаровательной спутнице! — Почти Безголовый Ник напоследок поцеловал Лили руку.
— Спасибо! — пискнула она, почувствовав себя так, словно окунула ладонь в прорубь.
— Кстати, будьте осторожны, — крикнул он им на прощание. — Пивз разлил экскременты гиппогрифов на восьмом этаже.
Двери в Большой зал были закрыты, и в этом было что-то очень неправильное.
Джеймс открыл их.
В зале он вскочил на голый и блестящий слизеринский стол и красочно исполнил одну из песен "Диких сестричек", добежав почти до самого учительского стола. В самом конце задумал показать Лили горячий гриффиндорский стриптиз, но в итоге затащил её к себе, обхватил и заставил станцевать с собой, но в темноте они оступились, Джеймс с грохотом свалился со стола, а Лили больно шлепнулась на столешницу. Их хохот наверняка было слышно во всем замке, так что когда в коридоре раздались торопливые шаги Филча, пришлось срочно делать ноги. Джеймс вытащил Лили на середину зала, пробормотал какое-то заклинание и они провалились на кухню — прямо сквозь пол.
Раньше Лили здесь не бывала и здорово перепугалась. когда они из прохладного темного зала провалились в жарко натопленное, освещенное помещение. Здесь жизнь кипела даже ночью. И что самое странное, эльфы ни капельки не удивились их вторжению, наоборот, обрадовались, а некоторые так вообще бросились Джеймсу навстречу, словно он был их старым другом.
Там они просидели до двух часов ночи — пили сливочное пиво, сидя на полу у печки, играли с эльфами в карты и плюй-камни. А потом Джеймс проспорил ей, что умеет готовить и они целый час возились в муке, помогая (точнее мешая) эльфам печь кексы с изюмом к завтраку.
И они все равно не обиделись.
По пути вниз в гостиную Гриффиндора их снова засек Филч.
Сначала он просто обалдел от того, сколько нарушений сразу засек в лице мальчика и девочки в пижамах и свитерах, идущих за руки ночью по замку.
А потом...
— Это сон! — крикнул ему Джеймс и, схватив Лили за руку, дернул ее за собой в какой-то коридор.
У Лили от ужаса подгибались коленки, и немело все тело, но она все равно бежала и никак не могла унять смех, распирающий легкие.
Филч громко топал за ними, приказывал остановиться, ругался, грозил, а они бежали и хохотали как ненормальные, петляли, ныряя из одного темного коридора в другой.
Просто удивительно, до чего с ним все легко...до чего все просто...
— Сюда! — крикнул Джеймс, задыхаясь от хохота. Лили пробежала вперед, обернулась, оскальзываясь на каменном полу, и нырнула в какой-то чуланчик, на ходу перецепившись через метлу в ведре.
Джеймс бросился следом и запер дверь, отрезав свет.
Филч протопал мимо, неожиданно раздался жуткий грохот и следом за ним вопль:
— ПИВЗ!
Они покатились со смеху и вырвались из чуланчика наружу.
— Хочешь сюрприз? — спросил Джеймс, отдышавшись.
Лили с улыбкой заглянула в кипящий шоколад в его глазах, пытаясь отгадать, что же там на самом деле творилось в этой лохматой голове.
— Хочу! — с игривой серьезностью признала она, сложив руки за спиной.
— Загадай желание, — попросил он, странно глядя на нее.
— Любое?
— Абсолютно. Только закрой глаза.
Лили закрыла...
— Открывай, — шепнул он через пару мгновений.
Перед ней в гладкой стене появилась дверь.
— Что там? — шепотом спросила она.
Джеймс пожал плечами.
— Можем вместе посмотреть.
Он толкнул дверь. Свет вспыхнул сам-собой.
Лили ахнула и прижала ладони ко рту.
Они очутились в её старой комнате — такой, какой она была до того, как ее разобрали по коробкам и увезли от неё.
Кровать под лоскутным желто-зеленым покрывалом, рождественская гирляндка на железном кружеве спинки, коллаж из фотографий, растения, даже теплая кофта на стуле и белый носок под тумбочкой.
Не веря своим глазам, Лили прошла в комнату и с опаской ступила на пушистый белый ковер.
Казалось, что вот-вот мама постучит в дверь и заглянет к ней в своем белом халате, напомнить, чтобы завтра утром она заплатила прыщавому-студенту молочнику, который вечно приглашал Лили в кино. Казалось, что Туни вся в бигудях сейчас протащит телефон в свою комнату, и она услышит, как захлопнется ее дверь. Казалось, что вот-вот она услышит звук папиной электробритвы.
Джеймс неслышно прикрыл дверь, наблюдая, как Лили осторожно трогает свою комнату.
Спинка кровати из белого железного кружева. Холодная.
Кофта на стуле шерстяная.
Все такое... такое...
— Джеймс... — она обернулась.
Он пожал плечами и улыбнулся, засунув руки в карманы.
А у Лили вдруг задрожали губы.
— Ты чего? — перепугался он и подскочил к ней, когда она подобрала белый носок и шлепнулась вместе с ним на кровать.
— Джим... Джим, я так по ним скучаю, — выдохнула она и вконец разрыдалась.
Джеймс потух.
Не так он себе это представлял.
Честно говоря, он рассчитывал на то, что родная кровать немного подбодрит Лили и они закончат эту ночь с пользой.
Ну и о какой пользе может идти речь, когда девушка хлюпает носом и ревет?
— Можно мы останемся здесь? — спросила она, когда немного успокоилась и как следует проикалась. — На одну ночь?
— При одном условии, — строго сказал Джеймс.
Лили послушно закивала.
Джеймс схватил несчастного олененка и пересадил на стол.
— Вот так.
Они забрались под одеяло.
"Сегодня не наша ночь, приятель. Лежать" — мысленно приказал члену Джеймс, но Лили, укладываясь поудобнее так прижалась к нему теплой и мягкой попкой, что тот его не послушал.
Это будет долгая ночь.
— Обними меня, — попросила она и он обнял, страдая.
— С ними ведь все будет в порядке, Джеймс?
Она обернулась к нему.
Конечно, Лили знала, что Джеймс понятия не имеет. И Джеймс знал, что она знает.
Но сейчас это было не важно.
Она была зареванная, очень несчастная и все равно очень красивая.
— Обязательно, Эванс. Ты спи, — он поцеловал ее в мокрый нос.
И не поморщился.
... Питер нарочно замешкался в гостиной и, дождавшись, пока парни уйдут спать, подошел к окну, открыл его и взял с влажного каменного подоконника кучку заветных писем.
В спальне он осторожно, стараясь не разбудить спящего по соседству Сириуса, спрятал их под подушку. Переоделся в пижаму, залез под одеяло, задернул полог, рассыпал в воздухе волшебных светлячков и распечатал первое письмо.
«Я скучаю. Может быть, заглянешь? Пароль: серебряный клинок. Б.З.»
«Катон тут ни при чем. Он придурок. Просто приходи... Б.З.»
«Я уже разделась... тебе понравится. Оно красное сегодня».
«Ты не хочешь сам снять с меня белье?..»
«Я представляю, как ты ласкаешь меня, и я уже вся мокрая. Приходи...»
«Я хочу тебя».
«Где ты? Ты идешь?»
«Пожалуйста, приходи... я буду ждать тебя до утра. Б.З.»
Рука его сама потянулась вниз.
========== Бабочка и волк ==========
Понедельник начался для Ремуса с тихого стука в окно.
Дождь за ночь переболел жуткой грозой, и теперь вяло моросил мерзкой осенней простудой. Небо было темным, мрачным — никакого намека на утро.
Джеймс, как всегда, спал, раскинувшись так, что и подушка, и одеяло валялись на полу, а сам он обнимался с пустым матрасом. Питер, наоборот, сопел, зарывшись в подушку и закутавшись в одеяло по самую макушку. Постель Сириуса была аккуратно застлана. К ней явно не прикасались. Похоже, Бродяга так и не вернулся после вчерашнего свидания
Ремус потянулся и взглянул в окно. На каменном подоконнике под струями воды сидела маленькая сова и неотрывно смотрела на него большими круглыми глазами.
Он вскочил.
Птица оказалась очень сердитой из-за того, что пришлось так долго ждать под дождем, поэтому, когда Ремус протянул к ней руку, она первым делом крепко цапнула его за палец и только потом прыгнула в комнату.
Ремус хорошенько вытер сову полотенцем, так что она превратилась в большой пушистый шар, высушил её перья и только тогда получил свое письмо.
Пергамент совсем промок, и чтобы узнать хотя бы имя отправителя, Ремусу пришлось довольно долго вытягивать из бумаги воду.
Письмо было от Маркуса.
И было в нем всего две строчки:
«Ремус! До меня дошли слухи. Эта женщина опасна. Я хочу, чтобы ты немедленно вернулся домой. Папа».
Как всегда — коротко и по делу, но Ремус все равно почувствовал, какая волна беспокойства исходит от сырой бумаги. Не медля ни минуты, он взялся за ответ.
«Дорогой отец! Я чувствую себя прекрасно. Болезнь почти не дает о себе знать. Никто ничего не узнает. Прошу тебя, не верь всем этим слухам. Со мной все будет в порядке. Ремус»
Перед отправкой он накормил сову крекерами, привязал письмо к ее лапке и заколдовал перья так, чтобы дождь их не касался. Так она, по крайней мере, доберется до дома сухая.
Сова улетела, и он смотрел ей вслед, сидя на подоконнике, пока крылатый силуэт не скрылся из глаз.
Был ли он сам уверен в том, что сказал отцу?
Нет.
Так ли у него все хорошо?
Нет.
Был ли он уверен в себе, в ребятах, в том, что переживет это полнолуние, или в том, что его не нашпигуют серебром, стоит ему переступить порог Визжащей хижины?
Нет, нет и нет.
Страх — как навязчивая и неприятная мелодия. Она будет повторяться в мыслях снова и снова. Как ни старайся выкинуть ее из головы, она будет звучать все громче и отчетливее.
В голове Ремуса он звучал примерно так:
Сегодня состоится их первый урок у Валери Грей.
Валери Грей. Знаменитая охотница. Лучшая из лучших.
Ремус провел ладонью по волосам и глубоко вздохнул.
Во имя Мерлина.
Если бы кто-нибудь знал, как ему страшно.
Страшно не только пойти на этот урок.
Страшно просто разжать руки, отпустить колени, шевельнуться и позволить этому дню начаться.
Дверь осторожно скрипнула.
В спальню вошел взъерошенный и сонный Сириус.
— Снова ходишь во сне, Лунатик? — усмехнулся он и отчаянно зевнул.
— Ты же сказал, что не хочешь встречаться с Забини, — Ремус очень боялся, что Бродяга заметит, как его трясет.
Сириус вернулся с рандеву.
Значит, утро наступило.
