Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 223 (всего у книги 275 страниц)
— Точно. Он сказал, что Лили — самая талантливая ведьма из всех, которых ему доводилось учить, и он не позволит ей бросить школу из-за такого пустяка. Он вступился за неё, но это был последний раз, когда за Лили кто-то вступался. Она научилась давать отпор. Раньше она легко поддавалась на обиды, но после того случая научилась не только отшивать задир, — тут он бросил очень странный взгляд на Джеймса, — но и обрела среди них популярность. Те мальчишки, которые обзывали её «уродкой» и «ведьмой», выросли, и теперь околачивались возле дома сутками. Я так устал их гонять, что хотел завести собаку.
— Она вдруг неожиданно стала… взрослой, — с легкой ноткой удивления сказал мистер Эванс. — Я не был к этому готов. Я не думал, что это произойдет так быстро. Как это так? Моя девочка, и вдруг — взрослый, самостоятельный человек? Который… может сам за себя постоять и больше не нуждается в опеке? — он сжал ладони и несколько раз моргнул, глядя на ярко-освещенные окна дома. — Это трудно принять. Для меня-то она осталась прежней, — его голос вдруг погрустнел. — Прежней маленькой девочкой, которой я читал сказки, пока она болела и защищал от городских хулиганов.
Они замолчали и молчали довольно долго.
— Мистер Эванс, Лили не хотела говорить вам о проклятии не потому, что вы ей не нужны, — проговорил Джеймс, подбирая слова. Язык у него ворочался с трудом, брэнди старательно перемешивал мысли. — Вы ведь врач, вы лечите людей, а она — ваша дочь. Она знала, что вы бы начали искать лекарство. И не нашли бы. И не смирились. А если бы что-то случилось, никогда себя не простили.
— Это точно, — грустно сказал мистер Эванс. — Но я итак себя не прощу, ведь меня не было рядом, когда ей было плохо. Она же моя малышка, я ведь был с ней рядом все её простуды и ангины, дул на её сбитые коленки, утешал, когда… нет, я знаю, вы считаете обычных людей слабыми, но, клянусь богом, если бы я узнал, кто подсунул моей дочери это ваше проклятие, порвал бы его на части голыми руками.
Мистер Эванс гневно расплющил сигарету в пепельнице, мимоходом бросив на хмурого Джеймса взгляд.
— Знаешь, а ведь Лили рассказывала мне о тебе раньше, — сказал он и с весьма угрожающим видом налил им еще одну порцию. — Да, рассказывала. Только имени не называла. Говорила, что какой-то парень крепко достает её в школе, а иногда и позволяет себе лишнего.
Это было так неожиданно, особенно после заявлений мистера Эванс о том, что он порвет кого-то голыми руками, что Джеймс подавился дымом. Мистер Эванс смотрел на него так… черт возьми, Карлус смотрел на него вот точно такими же глазами, когда четырнадцатилетний Джеймс с таинственным видом выплывал из ванной, где сидел до этого целый час.
— А еще говорила, что он частенько распускает руки. Прошлым летом я еще не знал, что ты — это он, имени-то этого типа я не знал, Джейн сказала мне только на прошлой неделе, когда мы получили письмо Лили. Я всегда думал, что при встрече, оторву ему эти руки, и не только руки, — он помолчал немного, пытая Джеймса взглядом. — Я и понятия не имел, что, когда увижу его, сделаю это.
И он протянул Джеймсу ладонь.
Джеймс бросил на него подозрительный, удивленный взгляд, а потом взялся за протянутую ладонь и крепко пожал. Мистер Эванс поджал губы в скупой, но очень теплой улыбке, и глаза его странно увлажнились, хотя, быть может, виной всему было брэнди из фляги.
— Привет! — Лили сбежала со ступенек, засунув руки в карманы куртки, накинутой поверх обычной одежды. Увидев трогательную сцену возле беседки, она нахмурилась и повнимательнее вгляделась в их лица. Её голос стал подозрительным. — Что это вы тут делаете?
— Общаемся! — мистер Эванс моментально переменился в лице, сбросив покровительственную маску и обхватив Джеймса за плечи. — Нам ведь надо получше познакомиться.
— Да, — брякнул Джеймс и попытался подпереть голову, но промахнулся мимо колена. Во второй раз у него получилось. Он сдвинул брови и посмотрел снизу-вверх на Лили, которая стояла перед ними, скрестив руки на груди, и явно не знала, смеяться ей, или плакать. — Эв… Эванс. Ой. Я хотел сказать… Лили! — его сдвинутые брови вдруг иронично выгнулись. — Ты же не п-превратишь нас за это в поросят, правда?
Мистер Эванс хохотнул, и тут же виновато закашлялся. Джеймс не засмеялся — он смотрел на Лили серьезно и вопрошающе, и только на дне его глаз плясали нахальные бесенята. Лили ничего не ответила, но её глаза расширились, а она сама залилась румянцем и уставилась на отца с таким гневом, что тот мигом посерьезнел.
— Папа?
— Лили, милая, прости! — виновато проговорил он, приложив к груди ладонь. — Мы говорили, и я случайно вспомнил. Это не…
— Лили, да не переживай ты так! — Джеймс поднялся и слегка покачнулся. Чтобы устоять, ему пришлось схватиться за косяк. — А помнишь, как я надул этого придурка Обри, когда он начал обзывать тебя? Помнишь? Он еще тогда полдня вокруг замка летал, как дирижабль. И ничего! — Джеймс лучезарно улыбнулся и качнулся вперед. — Тебе стоит гордиться, это же чистый «П» по трансфигурации! Ты не рассказывала об этом Макгонагалл?
— Ладно, Джеймс, пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать! — перебила его Лили, схватила под руку и потащила к дому, оставив мистера Эванс на ступеньках беседки.
— Знаешь, Эванс, твой отец очень любит тебя, — говорил Джеймс получасом позже, когда Лили помогала ему устроиться в комнате для гостей на первом этаже. Точнее, она разбирала его вещи, вешала их в шкаф, и раскладывала в ящики, а Джеймс сидел на кровати и вот уже десять минут безуспешно пытался выпутаться из свитера. — Серьезно, он очень тебя любит. Ты знаешь, как? А ты не хотела ему говорить о том, что с тобой было. А ведь ты даже не представляешь, как может быть больно отцу!
— Боже, тебе-то откуда знать? — засмеялась Лили, одним махом стягивая с него свитер, так, что слетели очки.
Джеймс сощурился, глядя на неё.
— Я — знаю, — сурово сказал он. Лили кивнула и нацепила на него очки.
— Спокойной ночи, — сказала она, но целовать не стала, наверное, переживала, что у двери стоит Петунья и подслушивает.
— Эй, а ты не останешься со мной? — Джеймс схватил её за руки и напустил на себя самый жалостливый вид, который, это он знал отлично, мигом снимал с некоторых девчонок трусики.
— Нет, — Лили высвободила руку.
— Почему? — Джеймс подбавил жару, уставившись на Лили большими, и, как она сама их называла, «оленьими» глазами.
Лили, наоборот сузила глаза.
— Потому что «мой отец очень любит меня». И если увидит, как ты, в радиусе этого дома и всей территории окруженной забором, пытаешься меня облапать, безо всякой магии заставит тебя летать вокруг дома дирижаблем, — проговорила она, коротко чмокнула Джеймса в губы и вышла из комнаты.
Поднявшись к себе, Лили на секунду остановилась на пороге и обвела комнату взглядом. Они так давно не были наедине, что ей показалось, будто старая-добрая комната улыбается ей, и каждая вещь в ней — морщинка от этой улыбки, прямо как на лице бабушки Эванс.
Лили тихо прикрыла за собой дверь, прошлась немного по выцветшему ковру в форме цветка, посидела на кровати, неосознанно гладя лоскутное мягкое покрывало. Ей хотелось признаться в любви к магии, которая помогла воссоздать всю эту обстановку в совершенно чужом месте.
Лили посмотрела на свой старый коллаж над столом. Там все еще висела её фотография с Эдгаром Боунсом. Лили медленно встала и сняла фотографию со стены. Эдгар самодовольно улыбался и обнимал её за талию.
Лили вспомнила его взгляд на вечеринке у Слизнорта, искренние извинения и то, что сделал с ним Джеймс, и… бросила снимок в мусорку.
Переодевшись в пижаму, она забралась в любимую кровать, которая за год разлуки показалась ей несколько непривычной и слишком мягкой, обняла одну из подушек обеими руками и глубоко, с удовольствием вздохнула.
Дверь в комнату вдруг скрипнула.
Лили подняла голову.
Живоглот протолкался в щель носом, так что в комнату пролился свет из коридора, и вопросительно дернул хвостом, таращась на хозяйку из темноты.
— Живоглот, это ты! — облегченно вздохнула Лили и похлопала по кровати, приглашая кота. Живолглот мурлыкнул и потрусил к ней, и в этот момент об окно над кроватью что-то громко ударилось с той стороны. Лили подскочила, Живолглот нырнул под кровать.
— Джеймс! — воскликнула Лили, разглядев в темноте силуэт, и бросилась открывать окно. Джеймс влез на подоконник, потирая плечо, но потерял равновесие и завалился Лили на кровать.
— Ради бога, да как ты вообще сюда влез?! — Лили закрыла окно. Получилось громче, чем она рассчитывала. — Ты же пьяный, а если бы упал?
— Трезвым я бы на такое не решился, — лучезарно улыбнулся Джеймс, глядя на неё снизу-вверх. — И лучше не спрашивай, как я это сделал. Нам повезло, что твоя комната прямо над моей, я бы мог вломиться к твоим предкам, или, еще хуже, к сестрице. Не думаю, что я готов к тому, чтобы увидеть её в трусах, или бигудях. Или тебя. В смысле, я был бы не против увидеть тебя в трусах, а еще лучше без, но бигуди я бы не пережил. Обещай, что не будешь накручивать волосы на бигуди и спать в них, когда мы поженимся. Я ничего не имею против бигудей, но на волосах они смотрятся так, будто мозг взорвался.
— Ужас, — Лили рассмеялась. — Тогда у меня нет выхода. Я не выйду за тебя замуж, Поттер.
— Почему? — помрачнел Джеймс. Он все еще упирался подошвами кед в подоконник. — Эванс, ничего не поделаешь, придется. К тебе в комнату только что влез — ик — парень. Что соседи скажут?
— Ну хотя бы потому, что мне не нужен муж, который не понимает, что ведьме ни к чему бигуди.
Джеймс фыркнул.
— И к тому же, мне не понравилось то, как ты вел себя с Туньей, — добавила Лили более холодным тоном, и улеглась на подушку. Джеймс приподнялся на локтях.
— А как я себя вел?
— Ты дразнил её и тебе это нравилось.
— Ну... аргх, она ненавидит магию, Лилз! Она хуже, чем слизеринцы. Она и тебя, и меня возненавидит только за то, что мы — те, кто мы есть!
— Она — моя сестра! — устало проговорила Лили, так, словно втолковывала прописную истину упрямому четырехлетнему малышу. — Мне годами пришлось втолковывать это Снейпу, не заставляй меня снова проходить через все это с тобой!
— Не сравнивай меня со Снейпом! — высоким голосом воскликнул уязвленный Джеймс.
Лили открыла глаза и посмотрела на него.
— Тогда не веди себя так, — тихо попросила она. — Петунья… она вовсе не ненавидит магию. Ты просто её не знаешь. У неё есть причины недолюбливать тех, кто ею… хвастается.
Джеймс громко фыркнул и скрестил на груди руки. Тогда Лили сжала губы, поднялась с подушки и демонстративно перевернулась на другой бок, захлестнув волосами всю подушку.
Пару минут в комнате стояла тишина, Джеймс сопел и недовольно посматривал на Лили.
— Ладно, — наконец отрывисто сказал он и резко взлохматил волосы. — Я не буду её трогать.
Лили не повернулась, но Джеймсу показалось, что её плечи слегка расслабились и он улегся на подушку рядом.
— Я останусь у тебя, — сказал он, подперев голову рукой. — Хочешь от меня избавиться, Эванс, придется снова вытолкать меня в окно, но у тебя не получится, ты ведь даже банку открыть не можешь. Так что придется меня терпеть.
— Вот опять, — вздохнула Лили, подкладывая под щеку ладонь. — Ты так быстро забываешь, что я ведьма, и могу выкинуть тебя в окно одним только усилием мысли, как тебя не удивляет мое присутствие на уроках в Хогвартсе?
— Всегда удивляет, — прошептал Джеймс, поглаживая её по бедру. На Эванс были пижамные шортики в цветочек. — Я всегда удивляюсь, когда тебя вижу. Эванс.
Лили тихо засмеялась и спрятала лицо в подушке.
— Что, слишком сопливо? — поморщился Джеймс. Лили перевернулась на спину. На лице у неё плясала улыбка.
— Немного, — честно сказала она, трогая его подбородок. — Но, пожалуй, я не стану выкидывать тебя за это в окно. Не сегодня.
— Тогда… — Джеймс порывисто подмял её под себя. Лили только ойкнуть успела. — Раз уж ты ведьма, Эванс, наложи на комнату заглушку посильнее, — сказал он и с удовольствием сжал в кулаках разметавшиеся повсюду рыжие волосы. Лили засмеялась.
— Признайся, ты представляла меня в этой комнате? — спросил он, на секунду оторвавшись от неё.
— Что? — Лили облизала пересохшие губы и непонимающе уставилась на Джеймса. Она слегка задыхалась, на лбу у неё выступил пот, она обнимала Джеймса за шею. — Джеймс, сейчас?..
— Нет, ну серьезно, я хочу знать, — не отступал он, хотя и сам не понимал, чего ему пришло в голову спрашивать об этом в такой момент. — Ты столько раз засыпала здесь одна, под этим одеялом... Представляла меня хотя бы раз? М-м? — он прижался к ней лбом, вглядываясь в её полупьяные глаза.
Лили цокнула языком и нетерпеливо поерзала под ним, выгнув спину.
— Да, Поттер, если тебе это так важно знать. Представляла и не раз, — она закатила глаза, увидев, как полыхнули его глаза, и притянула его к себе. — Не отвлекайся!
— Охренеть… — прошептал Джеймс в темноту комнаты, где сидели плюшевые медведи, и закрыл глаза, снова припадая к ней.
* * *
Пасхальный обед прошел спокойно, как и полагается Пасхальному обеду. Петунья вела себя хорошо и даже с улыбкой передала Джеймсу тарелку с морковью за столом. Джеймс ненавидел морковь, но ведь он пообещал Лили вести себя хорошо. Пару раз речь так или иначе заходила о теме праздника, и Петунья бросала на Лили взгляды, которые словно говорили: «Ты же понимаешь, что это не твой праздник? Мы тоже, но нам надо с этим мириться». А вечером, когда все искали в саду шоколадные яйца, Джеймс с помощью колдовства зачаровал все находки Петуньи так, чтобы они исчезали прямо из её сумки и появлялись в сумке Лили. Петунья, конечно, пронюхала, что дело нечисто, но Джеймс сказал, что это всё — Пасхальный кролик, и ему решать, «кому здесь достанутся яйца».
На следующее утро Джеймс проснулся от какого-то клекота. Кое-как продрав глаза, он первым делом увидел слепящий солнечный свет, льющийся прямо в его приоткрытое окно, а потом — сов, выжидательно щелкающих клювами возле горки свертков в подарочной бумаге. Сириусов филин уставился на него ехидными глазищами хозяина. Джеймс заулыбался потянулся за очками, но едва успел их нацепить, как дверь в его комнату распахнулась и влетела сияющая Лили в пижаме и с каким-то большим свертком в руках.
— С Днем Рождения, Капитан! — она прыгнула прямо к нему на кровать, обхватив его руками за шею и повалив на подушку. — С Днем Рождения, мой любимый, — она чмокнула его. — …мой красивый, — чмокнула еще раз. — …мой самый лучший капитан в мире! — и она припала к нему, поцеловав сладко и солнечно, болтая в воздухе голыми ногами и мурлыкая что-то ему в губы.
Наверху хлопнула дверь и послышались голоса родителей. Эвансы проснулись, и утро перестало принадлежать только им двоим. Джеймс нацепил очки и принялся разворачивать подарки. Лили, светящаяся, как новенький галеон, сидела рядом и наблюдала за процессом, закусив губу.
— Черт возьми… — выдохнул Джеймс, развернув её подарок. Свернутая рулончиком, форма ловца «Кенмарских коршунов», Эйдана Кили, развернулась и упала на постель. — Черт возьми, Эванс… — Джеймс вскочил и закутался в мантию. — Где ты это достала?
— Заказала по совиной почте, — Лили отбросила волосы с лица, с удовольствием наблюдая за тем, как Джеймс вертится, разглядывая себя со всех сторон. — И не думай, это не подделка. Эта форма была в музее «Кенмарских коршунов», Эйдан Кили носил её в тот день, когда «Коршуны» обыграли Болгарию. Там на рукаве есть пятно, это вейла бросила огненный шар прямо в… — Лили осеклась, увидев, как Джеймс на неё смотрит. — Что? Я немного изучила вопрос и…
— Эванс… — Джеймс опустил руки в рукавах мантии Эйдана Кили, прожженной вспыльчивой вейлой. Глаза у него вдруг загорелись таким неушточным огнем, что Лили невольно попятилась. — Эванс… — он порывисто бросился к ней. Лили запищала и попыталась вырваться, правда не особенно убедительно.
После они разбирали присланные Джеймсу подарки. Лили согласилась дать адрес родителей только Мародерам, но, согласно письму Бродяги, которое он приложил к паре отличных, новеньких вратарских перчаток, в башне Гриффиндора Джеймса ждет целая куча подарков от одноклассников, поклонников и пара плюшевых мишек от одуревших от весны фанаток. Кроме перчаток он прислал Джеймсу бутылку огневиски из личных запасов его дяди, по словам Джеймса, «настоящую вещь». От Ремуса прилетела взъерошенная, промокшая сова с новеньким метловым компасом, который мог предсказывать погоду, а от Питера — огромный набор приколов из новенького магазина в Хогсмиде.
