Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 132 (всего у книги 275 страниц)
Ремус примирительно поднял руки и сглотнул, глядя на светящийся кончик.
— Мне, что, силой отправить тебя наверх? — прошипела Валери, порывисто подступая к Ремусу, так что ему волей-неволей пришлось отступить обратно во двор. Надо признать, Ремус слегка перетрухал, но вместо того, чтобы уйти, перешел в наступление:
— Профессор Грей, подумайте сами, что вы делаете? Вы идете одна, к лагерь Сивого!
— Это моя работа.
— Может быть, но сейчас это слишком опасно! Там же война, они будут настороже, они... послушайте, я бы мог вам пригодиться! Подумайте сами, чем я вам помешаю? Я просто буду рядом, меня-то уж точно никто не заподозрит, а в полнолуние вас будет кому защитить. Вы ничем не рискуете!
— Минус пятьдесят очков, Люпин! Вон отсюда!
Ремус даже рассмеялся.
— Берите ещё пятьдесят! Берите сто, — он обошел её, великодушно раскинув руки. — Забирайте все! Вместе с песочными часами! Я никуда не уйду, — с этими словами он уселся прямо на землю в проходе на мост. — И вас не пущу.
— Что это зн... — зашипела Валери и порывисто оглянулась на двери замка. — Встань! Немедленно!
— Нет.
Она вскинула палочку, Ремус был к этому готов и выпалил заклинание — палочка Валери оказалась у него в руке.
— Что за ребячество, Люпин?!
Ремус пожал плечами.
Да, ребячество. Но он и есть ребенок. Мальчишка. Мальчишка, не стоящий крупицы внимания. Мальчишка, готовый без раздумий отдать за Валери Грей свою волчью шкуру, в то время как мужчина которого эта женщина так любит, сидит сейчас наверху и пьет свой чай.
— Называйте это как угодно, — Ремус запахнул мантию. — Только я прежде получу обморожение, чем встану с этого места.
Грей швырнула свой рюкзак в снег.
— Встань, Люпин.
— Нет, — уперся Ремус.
— Я сказала: встань!
— Профессор, есть только один способ заставить меня подняться, — напомнил он. — Пообещать, что вы возьмете меня с собой. Можете попытаться переступить через меня. Или заколдовать. Можете даже пырнуть меня серебряным ножом. Он ведь у вас с собой? — Ремус раздвинул мантию на груди. — Как вам будет удобнее? В сердце?
Валери беспомощно усмехнулась, упирая руки в бока и глядя на светящиеся окна.
— Вы идете в колонию оборотней, профессор, — Ремус поднялся и подобрал из снега её сумку. — А я — оборотень, единственный оборотень во всем мире, готовый быть на вашей стороне.
Валери посмотрела на Ремуса все с тем же нетерпением и снисхождением, но он видел на самом дне её глаз крошечные зеркала, в которых отражались его слова.
— Я не останусь здесь, когда вы будете там, в опасности, — Ремус честно протянул ей рюкзак. Валери взялась за лямку, но и Люпин не разжал руку. Очень-очень робко притянул её к себе. — Понимаете? Я не стану вам мешать. Вы можете сделать вид, что вообще меня не знаете. Не смотрите на меня, не говорите, делайте, что должны. А я просто буду неподалеку. И когда мы вернемся в школу...
— Глупый мальчик, волку оттуда нет возврата, — вдруг совершенно серьезно сказала она и сердце Ремуса радостно подскочило. Он-то думал, что никогда не достучится. — Волчья колония для одинокого волка что магнит для скрепки.
— Но я ведь не совсем волк, — улыбнулся он. — Может быть вернусь. А даже если и нет... — он пожал плечами и окинул взглядом замок: башню, большой зал и горящие окошки больничного крыла. Солнечное сплетение, сердце и даже ладони тронула неприятная и непонятная боль, но Ремус не обратил на неё внимания. — Я так решил. Вы можете мне запретить, можете силой меня отправить в замок, но я все равно пойду за вами. Хотя вы, конечно, можете сделать так, чтобы я всё забыл, но это будет даже к лучшему, — он выдержал паузу и тяжело сглотнул, провалившись в серо-зеленое, прозрачное море. — Я ведь сам для себя опасен.
Что-то переменилось в её лице.
Целую секунду Ремус был уверен, что сейчас она шагнет вперед и обнимет его. Он даже слегка качнулся к ней и...
— Убирайся. — вдруг с откровенной ненавистью прошептала она и Ремус ошеломленно замер. В острых, холодных глазах блеснуло... хотя скорее всего это просто снег. — Плохо слышишь? Проваливай отсюда, Люпин, или я оглушу тебя! — она схватила его за предплечье и толкнула вперед, но Ремус, машинально шагнув вперед, тут же вернулся.
— Если бы вы этого хотели, давно бы сделали! Вы ведь хотите, чтобы я пошел с вами. Тогда в лесу вы...
— Какая разница, что было в лесу?! — сипло крикнула она. — Господи, Люпин, посмотри на себя! — Валери вдруг схватила его за отвороты мантии и оттолкнула от себя. — Какой ты волк?! Ты на ягненка больше похож! — её голос досадливо дрогнул. — Да Сивый при первой же возможности спустит с тебя шкуру! Ты не представляешь, сколько испытаний тебе придется пройти, чтобы доказать Сивому свою верность, а если ты её не докажешь... ты ещё ребенок, ты понятия не имеешь, во что ввя...
— Я не ребенок! — потеряв терпение, Ремус схватил её за руки пониже плеч. Валери дернулась от неожиданности и машинально попыталась вывернуться, но он держал крепко. — Из нас двоих больший ребенок вы, потому что вечно думаете, что вам все по плечу! А вы помните, что случилось, когда вы увидели боггарта?! Вы тоже теряете над собой контроль! Скажете я не прав?! Почему вам так трудно признать, что вам действительно нужна помощь?! Или вы просто боитесь меня? Или себя боитесь?
Валери воспользовалась ситуацией, выхватила у него из руки свою палочку, одну короткое движение — и Ремус отлетел от неё. Как всегда.
Отлетел и врезался в стену замка, соединявшуюся с мостом.
— Совсем разум потерял, Люпин? — яростно прошептала она, убирая упавшие на лицо волосы. — Пошел. Вон. — она вскинула рюкзак на плечи и пошла прочь.
Ремус сорвался с места, но не прошел и трех шагов, как снова обернулся.
Хватит.
— Да, потерял, — хрипло крикнул он ей вслед, чувствуя, как его охватывает нервный озноб. Сейчас что-то будет.
Валери остановилась. Оглянулась.
— Потерял! Я сошел с ума! — закричал он, раскинув руки под снегом. — Я невменяемый, я больной, я спятил! Я без ума от вас! — голос, предатель, задрожал.
Валери медленно вернулась обратно во двор. Глаза у неё были совершенно огромные. Ремусу казалось, что они приколдовали его к месту. Он не мог пошевелиться и смотрел на неё.
— С самого первого дня, как увидел вас! И я уже не знаю, что с этим делать! А вы не знаете, как себя вести со мной, я ведь для вас просто ребенок! Да ещё и волк! Да кто я вообще такой, чтобы беспокоиться о вас, я же не... я и рядом не стоял с...ним. С вашим другом, или кто там он вам, — давай же, парень, не трусь, ты же в самом деле оборотень, черт тебя дери. Ремус глотнул морозный воздух.
— Но мне на это наплевать, слышите вы? Я вас люблю!!!— он выдохнул и сглотнул, причем ему стало так больно, словно он проглотил ежа. Валери теперь стояла совсем рядом и впивала его глазами так, что он терялся в них, тонул и чувствовал себя совершенно беспомощным.
— Всё это время любил. И мне всё равно, что Сивый сделает со мной или не сделает, я здесь не останусь, пока вы будете там. Ни за что. И раз уж я вам все равно безразличен, то и не отсылайте меня. Я ведь все равно вернусь. И пойду за вами. За... тобой. Повсюду пойду.
Он замолчал, дыша так тяжело, словно только что пробежал марафон.
Валери ничего не говорила и просто смотрела на него, так, словно Ремус Люпин был какой-то диковинкой.
В глазах у неё было столько жалости, что в ней можно было утопиться и Ремус злился, потому что ему не нужна была ничья жалость, но когда Валери вдруг подняла руку и коснулась его щеки, вся злость мигом испарилась.
Ладонь у неё была теплая, узкая, мягкая, а Ремус превратился в каменное изваяние — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Только смотреть.
И Валери смотрела на него, с нежностью и сочувствием, чего Ремус никогда прежде не встречал в её взгляде. Чуть склонив голову набок, она осторожно погладила большим пальцем царапины, которые оставил на нем оборотень.
Ремус прикрыл глаза, наслаждаясь этим бесконечным мигом.
И как он только мог подумать о том, чтобы променять её на кого-нибудь другого.
Ему вдруг показалось, что сейчас она дотронется пальцем до его пересохших от волнения губ. Он уже чувствовал это прикосновение. Но когда его не произошло, Ремус открыл глаза и вдруг напоролся на взгляд прежней Валери.
— Ты действительно очень глупый мальчик, — тихо молвила она, не убирая ладонь, а затем усмехнулась и чуть качнула головой. — И ты мне не безразличен.
Ремус прерывисто вздохнул и все его тело само собой потянулось вперед, глаза сонно отяжелели, губы приоткрылись. И в тот момент, когда он услышал её дыхание, Валери ткнула его волшебной палочкой в грудь и оглушила.
Когда Ремус очнулся, она уже ушла. Он пролежал без сознания всего минуты три и его успело здорово засыпать снегом. Но Ремусу было не холодно. Ему ещё никогда не было так тепло.
Перевернувшись на спину, он раскинул руки и уставился в разверстую звездную бездну над головой, улыбаясь, как ненормальный.
Снег падал и сверкал в свете окон, напоминая тысячи и тысячи падающих звезд.
«Я ей не безразличен»
Ремус закрыл глаза и рассмеялся.
Господи, какое это счастье — жить.
Быть оборотнем, валяться на земле под снегом и просто жить, существовать в мире, где ты можешь быть не безразличным Валери Грей.
Валери ушла. Так же, как ушел и тот таинственный человек на мосту.
Ремус был в этом так уверен, что даже не стал проверять, но перед тем, как вернуться в замок, всё же проверил кое-что: сунув руку во внутренний карман мантии, он вытащил сложенный листок пергамента и развернул.
Карта леса и гор предстала перед ним во всей красе, со всеми тропами, дорогами и реками. Заветное место располагалось в горах и было обведено небольшим кружком.
Валери Грей может быть и отличный охотник, но кое-чего она не знает. Не знает о том, что Ремус Люпин, не только волк, но и мародер. И что он держит своё слово.
— Шалость удалась, — усмехнулся Ремус, с превосходством взглянув на мост, сунул карту на место, а затем вприпрыжку побежал обратно в замок.
Утро отъезда выдалось таким солнечным, словно в декабре вдруг решила наступить весна. Если бы не лютый мороз, так наверное и было бы.
Толпа учеников, высыпавшая во двор с сумками и чемоданами, копошилась на ослепительно-белом снегу, словно рой разноцветных жучков — все прощались, смеялись, выкрикивали чьи-то имена. В этом году желающих уехать было столько, что отъезд больше походил на эвакуацию, но сейчас никто об этом не задумывался, потому что впереди были долгожданные каникулы, встреча с родными, Рождество и куча подарков.
— Уй! — Ремус оступился, получив по уху особенно увесистым снежком, не удержал равновесие и повалился в сугроб, потеряв шапку. Джеймс издал победный клич американских команчей, закрылся дорожным рюкзаком от снежка Питера, но тут же получил два подряд от Сириуса — и оба по физиономии.
— Ах ты сучка! Держись! — Джеймс швырнул рюкзак в снег и с воплем побежал на Бродягу, чтобы повалить его в снег, но в последний момент Сириус ловко увернулся и в снег полетел сам Джеймс. Сириус, Ремус и Питер навалились на него, намереваясь утопить в сугробе. Принципиально не желая глотать снег, Сохатый сцепился с Сириусом, шапки полетели во все стороны и вот уже лохматая голова Бродяги в снегу, затем Ремуса, затем Питера, но вот кто-то вскочил и снова залепленные снегом фигуры мальчишек рассыпались и пропали в облаке снежной пыли. Увидев издали снежную баталию, многие бросали свои вещи и бросались поучаствовать. Всё это сопровождалось хриплым хохотом, вперемешку с веселыми криками, руганью и карканьем возмущенных школьных ворон.
Впрочем, битва длилась не долго. Макгонагалл разогнала поле боя, пригрозив, что сейчас отошлет сани и все останутся на каникулы в школе, и будут готовиться к СОВ и ЖАБА по трансфигурации. Тогда мало-помалу бои стихли и студенты, облепленные снегом, красные и совершенно счастливые, снова возобновили шествие к воротам. По старой школьной традиции на Рождество в сани запрягали не фестралов, а белых лошадей. Сами сани устилали толстые теплые одеяла, концы которых свешивались наружу и позвякивали на ветру колокольчиками.
— Каждый год одно и тоже! Она даже не меняет своих угроз, — смеялась Алиса, когда их большая, шумная компания в числе первых вывалилась за ворота. На девушке был такой огромный разноцветный вязаный шарф и такая большая шапка, что лица было почти не видно — только раскрасневшиеся щеки и блестящие глаза. Шапку Алиса то и дело пыталась поднять, чтобы не закрывала глаза, но в таких толстых варежках это было не очень-то удобно.
— Это было бы очень страшное наказание для учителей, — заметила Лили, хватая её под руку. Зеленое пальто Эванс было так же облеплено снегом, чайно-рыжие волосы, выпущенные из-под белого берета, разметались по белому же шарфу. Живоглот, которого она держала под пальто, был все ещё слегка влажным после чьего-то снежка и выглядел так, словно всерьез решил переосмыслить свою кошачью жизнь.— ЖАБА за Рождественским столом, ученики в чулок вместо подарков!
Смеясь, Джеймс забросил их с Лили сумки в сани.
— Вашу руку, мэм! — требовательно позвал он, но вместо руки, обнял Лили за талию и поднял в сани.
— Может кто-нибудь мне помочь? — громко призвала Алиса, подтащив свою тяжеленную сумку в форме большой зеленой лягушки к ближайшим саням, в которых ещё осталось одно свободное место.
— Во имя Мерлина, Вуд, ты что, решила подарить Лонгботтомам одну из школьных горгулий? — возмутился Сириус, когда они с Ремусом с трудом взвалили «лягушку» Алисы в сани. Сама Вуд горной козочкой скакнула наверх и показала мальчикам язык, натянув на уши свою шапку.
— Передавай ему привет! — махнул ей Сириус, когда её сани отъехали. Алиса помахала им варежкой.
Следующими были сани Сохатого. Сириус вскочил на козлы и попытался отвесить Сохатому подзатыльник, тот порывисто свесился через край и попытался врезать Бродяге в ответ, но вместо этого они только горячо обнялись и похлопали друг друга по спине — без шуток, очень многие ученики прощались как будто навсегда. И, как это не печально, многие из них действительно больше не вернулись в школу.
— Счастливо! — закричал Ремус, махая ребятам. — Счастливого Рождества!
— Счастливого Рождества, Ремус! — закричала Лили. Сириус напоследок взлохматил Джеймсу волосы, спрыгнул с их саней и вернулся к Ремусу, который стоял в небольшой кучке провожающих и смотрел, как флотилия саней в праздничной музыке колокольчиков взбирается по заснеженной дороге.
Мимо проехали сани слизеринцев. Ремус поймал долгий неприязненный взгляд Нотта и Мальсибера, а затем короткий, затравленный — Роксаны Малфой, которая ехала с ними в одних санях. Белые волосы девушки ярко выделялись на фоне глухого черного пальто, но она все равно выглядела бледно на фоне ослепительной красавицы Хлои Гринграсс в шубке из белого рейема.
На Сириуса Роксана не только не взглянула, но и вовсе отвернулась.
Сириус тоже не подал виду, что заметил её, но когда сани проехали, Бродяга сплюнул на дорогу с поистине шекспировским драматизмом.
— Что ты так на меня смотришь? — проворчал он, оглянувшись на Ремуса. — И тебе Счастливого Рождества!
В этот же день вечером Ремус уже собирал вещи. Джеймсу, Лили и Питеру он специально ничего не сказал, потому что они начали бы его отговаривать, а он уже давно всё решил. Как и Мэри, которая теперь сторонилась его так же, как и Джеймса и уехала сегодня, не попрощавшись. О его желании поехать в колонию знал только Сириус.
Карта Валери лежала на тумбочке, под свечой, на кровати лежал потрепанный школьный рюкзак Ремуса, в котором крайне непривычно смотрелись аккуратно свернутые теплые вещи. Обычно там можно было увидеть только книги и связки перьев.
В спальне было темно — все те немногие ученики, что остались в школе на каникулы, давным-давно спали и Ремус решил не привлекать внимания.
— ...а потом она сказала, что я ей не безразличен, — говорил он, с особой тщательностью упаковывая пару флакончиков Волчьего противоядия. — Ты слышишь меня, Бродяга?
Сириус, сидящий на своей кровати в темноте, перебирал струны гитары, повторяя один и тот же, довольно унылый мотив.
— Слышу, — тихо отозвался он. — Это было до или после того, как она тебя вырубила? А то я подзабыл.
Ремус усмехнулся — он знал, что уже крепко достал Бродягу своим рассказом, но просто не мог держать это всё в себе. Несмотря на то, что он направлялся в одно из самых опасных мест волшебной Британии, сердце его пело.
— Она не хотела, чтобы я шел за ней. И знала, что по-другому меня не остановить, — Ремус торопливо пересек спальню и сдернул с сушилки свои теплые носки. — Если бы я не стащил карту, её план бы сработал.
Сириус хмыкнул. Струны дрогнули, пауза и мелодия пошла по-новой.
