Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 250 (всего у книги 275 страниц)
— Я… не знаю, сэр, — сказал Ремус, которому становилось все больше не по себе. Зря он сразу не пошел на стадион.
— Да-а, иногда она нам неподвластна, — Джекилл наконец-то отвел взгляд и уставился куда-то в пустоту, сделавшись еще безумнее. — Нам кажется, что мы ею управляем, ведь мы — волшебники, мы можем все. А потом и оглянуться не успеешь, как магия управляет тобой, — Джекилл вдруг переменился в лице, издал странный булькающий звук и наклонился вперед, схватившись за бок.
— Профессор, — если уж говорить начистоту, то Ремус здорово перепугался. Лицо Джекилла посерело, затем порозовело, на лбу выступил крупный пот. Огромным усилием он перевел взгляд на Ремуса, его губы шевельнулись, Ремус едва различил сказанное им: «Беги!», а затем профессор по защите от Темных сил ничком повалился на пол.
Точнее, повалился бы, если бы Ремус не сорвался с места и не подхватил его под руку, взвалив на собственное плечо.
Он сам до конца не понимал, какие мотивы им движут, когда тащил профессора к кабинету Валери. Они выяснили его секрет, он сам первый отстаивал его виновность и необходимость сдать его мракоборцам еще до полнолуния, не ожидая прямых доказательств, ненавидел его за то, что он занимал так много места в сердце женщины, которую сам Ремус любил больше собственной жизни. И что же? Сейчас он сам, лично волочил его к Валери, и не испытывал ничего, кроме чувства сострадания. Ведь кому как не ему знать о том, что это такое, когда приходится делить свое тело с отвратительным монстром. И ничего с этим не сделать…
Надо отдать Джекиллу должное, он все пытался идти самостоятельно, но так или иначе хватался за Ремуса, хотя, едва ли понимал, кто именно его ведет. Он словно впал в беспамятство, профессора била крупная дрожь, он задыхался, издавая жуткие хрипы. обильно потел и каждую секунду норовил потерять сознание.
Путь до кабинета показался Ремусу вечностью — что было бы, если бы их кто-нибудь увидел! Счастье, что в это время все спешили из замка — на стадион, где вот-вот должна была начаться игра.
Остановившись у заветной двери, Ремус поудобнее перехватил профессора, и что было мочи забарабанил по двери кулаком. Мозг его лихорадочно работал. Что если Валери тоже ушла смотреть игру? Или в лес, охотиться? Или её просто не было в кабинете? Что тогда? Не тащить же его в крыло, к мадам Помфри?
Впрочем, решать ему не пришлось. После второй попытки достучаться, в кабинете раздалась возня, затем — звук шагов, от которого желудок Ремуса сделал кульбит, а затем замок щелкнул и дверь открылась.
Шок и смятение Валери длились всего секунду. А затем она бросилась к ним и помогла изнемогающему от тяжести Ремусу втащить почти бесчувственного Джекилла в кабинет. Вопреки ожиданиям Ремуса, она была вполне здорова, разве что чуточку бледна, и одета была не по-домашнему, а так, словно вот-вот должна была отправиться на урок.
— Что произошло? — спросила, пока они волокли его в соседнюю комнату.
— Я не знаю. Мы говорили, а потом он чуть не потерял сознание, — отдуваясь, ответил Ремус. — Хорошо, что никто не видел.
Вместе они уложили его на постель, и Валери принялась быстрыми движениями расстегивать на Джекилле мантию. Её пальцы мгновенно испачкались в крови.
— Подай мне аптечку, скорее, — приказала она, а потом резким движением разорвала на Джекилле рубашку, обнажив поистине отвратительную картину.
Ремус огляделся, увидел стоящую на столе сумку, и бросился к ней. Валери уже разматывала бинт. Ремус хотел напомнить ей про палочку, но вспомнил, что Валери плохо владеет волшебством, и предпочитает все делать вручную. Пару секунд он колебался, мучимый старыми демонами, а затем опустился рядом с ней на колени, достал свою палочку и стал помогать. Вдвоем им удалось очень быстро отлепить от раны грязный бинт, промыть её и заново забинтовать. Джекилл задыхался и хватал ртом воздух, напомнив Ремусу вдруг те бесконечно-жуткие минуты на полянке Каледонского леса, когда Лили боролась за жизнь Джеймса.
Они с Валери почти не разговаривали, если не считать просьб передать воду, или смоченный в бадьяне тампон. Все их внимание сосредоточилось на истекающем кровью Джекилле. Правда, Ремус в какой-то момент все же поднял взгляд на лицо Валери, и его желудок снова перевернулся, такой она показалась ему красивой в этот момент: её чистая как мел кожа, пара вьющихся прядок, выпавших из прически, как всегда, влажно блестящие глаза. Он так засмотрелся, что дольше необходимого продержал бадьян на открытой ране — Джекилл вскинулся, вскрикнув, но им удалось его успокоить и уложить обратно. В сознание он не вернулся, но зато его вдруг начала бить очень крупная дрожь.
— Скорее, — бросила Валери, и принялась быстрее заматывать рану. — Держи его руки, крепче!
Дрожь не унималась, его голова откинулась, веки приоткрылись и сверкнули белки закатившихся глаз.
— Что с ним происходит? — Ремусу стало тяжело его удерживать.
Валери покончила с бинтом, вскочила и бросилась к столу.
— Он плохо переносит боль, — она бегом вернулась к постели, держа в руке уже знакомую Ремусу бутылочку с молочной жидкостью. Джекилл вскинулся, выбил зелье из её руки и оно разбилось.
— Быстрее, Ремус! — крикнула она, с трудом удерживая доктора.
Ремус бросился к аптечке, принялся рыться в бутылочках, кое-что показалось ему смутно знакомым, он увидел нужную склянку, схватил её и бросился к постели, на которой Джекилл уже начал менять форму. Его кожа стала розовой, цвета сырого мяса, вены на руках и шее разбухали, он становился больше...
Валери обхватила его голову и почти силой влила в него зелье.
Джекилл сглотнул, и его дрожь тут же стихла, а тело расслабилось. Изменения сошли на нет. Ремус убрал руки. Убедившись, что доктор выпил все до капли, Валери осторожно опустила его голову на подушку. — Любое сильное впечатление для него опасно, — тихо добавила она и провела ладонью по его груди. — Слава богу, мы успели вовремя.
Ремус сглотнул. Нежность, с которой Валери говорила эти слова и касалась Джекилла, ранила его хуже серебряного ножа. Похоже, она это почувствовала, потому что сразу убрала руку и подняла на Ремуса глаза.
— Пойдем, — тихо сказала она, пронзительно глядя на него, и первой вышла из комнаты.
Ремус последовал за ней, и едва они вышли в кабинет, Валери обернулась и жарко его поцеловала, обхватив рукой за плечи. Ремус растерялся, но всего на секунду, а потом порывисто обхватил её в ответ, запутавшись руками в волосах.
— Спасибо тебе, — выдохнула она, когда они расцепились, чтобы глотнуть воздуха. Её ладонь скользнула по его колючей щеке, воспаленным губам и подбородку, остановилась на груди. Валери, слегка задыхаясь, еще раз приоткрыла рот, но как будто не решилась и просто тронула мягкими губами его подбородок. — А теперь иди. Всё будет хорошо.
Ремус сглотнул, помедлил немного, надеясь, что она еще что-то скажет, а потом послушно отступил назад и отвернулся к двери.
Вернулся.
— Валери, я все знаю, — выпалил он, глядя ей в затылок.
Наверное, все дело было в этой комнате. Ремус привык быть здесь откровенным до конца и ничего от неё не скрывать.
Валери обернулась. Её брови сдвинулись, в глазах зажегся нехороший огонек.
— Знаешь? Что ты знаешь?
— Я знаю, кто он на самом деле, — прошептал Ремус. Валери сузила глаза и слегка повернула голову, — Профессор Джекилл. Я знаю, в кого он может превратиться. Дирборн наверняка рассказал тебе, как мой друг ранил этого… это… существо в лесу! — он указал на прикрытую дверь в спальню. — И то зелье, которое ты сейчас дала Джекиллу, помогает его подавить, я ведь прав?
— Да, прав, — отозвалась Валери, все так же глядя на него.
— Валери, это опасно! — прошептал Ремус, сжав её за плечи.
— Ну конечно нет. Генри действительно серьезно болен. Он не владеет собой и не знает, что творит это существо, когда вырывается на волю, — Валери сжала его руки. — Но я — знаю, потому что охраняю его во время превращений с тех пор, как это произошло впервые, много лет назад. И если бы мне грозила опасность, она бы настигла меня давным-давно.
Ремуса это не убедило, но все его доводы насчет причастности Джекилла к школьным ужасам после этих слов застряли на полпути.
— У тебя нет причин волноваться, — Валери поцеловала шрам у него на руке, и подняла на Ремуса лучистые, полные нежности глаза. — Иди. Твои друзья тебя заждались, а в школе полно мракоборцев, и, если тебя застанут здесь, у нас возникнут проблемы, — она провела ладонью по его щеке.
— Это важнее, — Ремус тяжело сглотнул, пытаясь оторвать взгляд от её губ.
— Все будет в порядке. Мы успели вовремя. Если бы не ты, случилось бы ужасное… — Валери перестала улыбаться, её голос дрогнул. — Прошу тебя, уходи. Ужасное еще может случиться, если сюда кто-нибудь войдет. Уйди, пока никто не пришел.
Ремус напоследок обхватил её за шею и еще раз поцеловал, отступая к порогу, а потом резко отстранился и выскочил за дверь.
Не успел он отдышаться и отойти от двери, как в коридоре действительно появились мракоборцы. Один из них окинул Ремуса подозрительным взглядом, но тот сделал вид, что ищет что-то в сумке, и они прошли мимо, а Ремус прислонился спиной к стене и со вздохом откинул на неё голову.
Из-за непогоды на улице было темно, как вечером, и на стадионе зажгли фонари. По округе во все стороны бежали потоки мутной воды, свирепые раскаты грома заглушали голоса комментаторов, крики болельщиков, гром их трещалок и петард, даже звуки гонга, фонари раскачивались на ветру, разливая свой свет, над стадионом то и дело проскакивали зарницы.
Чтобы защититься от ливня, все трибуны обрядились в дождевые мантии в цветах факультетов, даже черно— золотая учительская сидела вся в дождевиках. Игра была грязная и грубая, причем во всех смыслах. Даже водоотталкивающие чары не работали, игроки вымокли насквозь, перепачкались, соскальзывали с метел и щурились, пытаясь разглядеть что-то в защитных очках. Несколько раз игроки сталкивались в воздухе и шлепались в раскисшие лужи, а когда возвращались в воздух и проносились над трибунами, раздавались недовольные вздохи и ругань, так как болельщиков окатывало грязью. И, так как ни в одной из команд больше не осталось девочек, месиво развязалось нешуточное, и уже было несколько пенальти. Многострадальный свисток мадам Трюк чуть не взорвался ко всем чертям, когда Сириус с хрустом врезался в Мальсибера, и тот свалился с метлы. А потом в качестве мести грубо сграбастал Бенджи за мантию и попросту сдернул с метлы, благо, на небольшой высоте, но это все равно не помешало Фенвику выбить плечо.
Дамблдор был страшно недоволен всей этой неразберихой, и прямо-таки источал недовольство. Игру переносили уже несколько раз, и все из-за сезона дождей, но дальше откладывать было некуда, экзамены были уже вот-вот, да и гостей надо было чем-то развлечь. Правда, развлечением это было трудно назвать. Коротышка-француз жался к директорскому креслу, прижимал белые ручки к ушам всякий раз, когда кто-нибудь из Пруэттов бил в гонг несколькими рядами ниже, и вскрикивал, когда над стадионом раскалывался очередной раскат грома. Гости из Германии старались держаться с достоинством и недовольства не показывали, хотя их пару раз окатило грязью, зато дурмстрангцы в открытую радовались жизни и жадно следили за игрой, переговариваясь на родном языке. У некоторых были зеленые розетки на мантии. Похоже, они привыкли к такой погоде у себя на острове.
— Бродяга, твою мать, что это сейчас было?! — заорал Джеймс, лихо разворачивая метлу на несколько футов выше Сириуса. — Какого хера ты отдал квоффл?!
Сириус в сердцах сплюнул. Мяч был мокрый, и удержать его было трудно, у многих он просто выскальзывал в полете. Сириус прижался к древку и полетел наперерез Уоррингтону, летевшему к их кольцам, Джонсон зашел с другой стороны, они принялись толкаться. Мимо просвистел Дингл с битой наперевес.
Джеймс пригнулся, когда над ним просвистел квоффл, и помчался на поиски снитча, краем глаза заметив, как Регулус повис у него на хвосте. Счет плавал, вперед никто не вырывался, в башни стадиона уже пару раз била молния, нарушая все защитные колпаки Флитвика. Очередной шальной бладжер пожалел Джеймса, но сбил с метлы беднягу-Фенвика — Джеймс поймал его буквально за шкирку, пролетая мимо. Вокруг творилось какое-то дерьмо, игроков сносило не только бладжерами, но и ветром, и у Джеймса уже мелькнула крамольная мысль, а не послать ли все это к черту, как вдруг на трибунах Гриффиндора раздались громкие хлопки, и её залило красно— золотым дымом. В этом дыме Джеймс увидел подпрыгивающую Лили в дождевике — она смеялась и махала ему, а рядом Лунатик и Хвост взрывали новые и новые петарды.
Джеймс почувствовал прилив сил и рванул вверх.
— Ну-ка соберитесь, черт бы вас подрал! — проорал он, пролетая над головами загонщиком. — Подберите ваши сопли, я вот-вот поскользнусь! — он поставил метлу на «задние ноги», пропуская мимо бладжер. Облетел поле еще раз, жадно следя за игрой. — Уолперт, пас Джонсону! Дингл, прикрой его!
Дингл с треском вмазал битой по бладжеру и тот сбил с метлы слизеринского охотника, блокирующего Джонсона. Квоффл перешел к нему, а через несколько минут влетел в кольца, несмотря на старания загонщиков.
— ДА! — Джеймс рубанул кулаком по воздуху и вдруг замер. Он увидел, как Регулус Блэк на всех парусах несется к верхушке одной из трибун. В этот же миг полыхнула молния, и ослепила Джеймса золотой вспышкой — снитч зацепился крылом за порванный флаг Гриффиндора и дергал его во все стороны. Должно быть, Регулус заметил, что флаг реет против ветра.
Потеряв голову, Джеймс устремился за ним, отчаянно лавируя среди игроков, несущихся ему навстречу.
— Давай-давай-давай! — рычал Джеймс сквозь зубы, отплевываясь от дождевой воды.
Сириус оглянулся, очевидно, почуяв что-то неладное.
Вот Джеймс видит блеск воды в прутьях его метлы. Ботинок. Регулус оглянулся и подналег на метлу. Джеймс изменил стратегию и резко направил метлу вверх. Двадцать футов? Тридцать?
— ДЖОНСОН! — заорал Сириус, пулей устремляясь следом за Джеймсом. — Уолперт! Фенвик, за мной! ДИНГЛ!
Регулус уже вытянул руку, Джеймс слышал, как он ругается сквозь стиснутые зубы, но теперь преимущество было на его стороне. Любой нормальный человек на такое бы не пошел, но когда Джеймс видел отблески золотого мячика, его разум отключался, и просыпались совсем другие инстинкты. Он поджал ноги, кое-как уперся ими в скользкое древко (чуть не упал), оттолкнулся и… прыгнул.
Стадион ахнул, когда на фоне синеватой вспышки молнии в воздухе мелькнула фигура в красном. Джеймс в полете сорвал флаг вместе с запутавшимся в нем мячиком и полетел на землю. Раздался девчоночий визг, Макгонагалл зажала руками рот, Дамблдор вскочил со своего места, чуть не опрокинув председателя французской комиссии на землю. Но в этот момент вся команда уже неслась к Джеймсу со всех концов поля, даже Крессвелл бросил свои ворота. Словно в замедленном движении шесть рук схватили падающего камнем капитана, образовалась жуткая свалка, но каким-то чудом им все же удалось удержать равновесие. А затем, из этого жаркого объятия вверх вырвалась рука Джеймса Поттера с зажатым в ней снитчем.
Трибуны взорвались аплодисментами, красно-золотой дым залил весь стадион, грохот петард и звук труб перекрыл даже гром.
На землю, а точнее в грязь команда приземлилась, чуть ли не рыдая от счастья. Потом все смешалось в какой-то мутный разноцветный клубок, в котором преобладал красный и золотой, команда обнималась с болельщиками, Джеймс Поттер прилюдно и жарко целовался со своей девушкой, обхватив её руками и подняв над головой, кто-то опутывал их сорванным со шипля флагом, всех осыпали конфети и серпантином, взрывались хлопушки, Дамблдор вручил Кубок Джеймсу и тот поцеловал его сверкающий бок не менее жарко, чем до этого целовал губы Лили Эванс.
Все ликовали, даже солнце, прорезавшееся вдруг сквозь пелену туч. Его лучи залили стадион червонным золотом, словно знаменуя победу Гриффиндора.
А потом стало темно и холодно.
Из замка прямо на трибуну преподавателей прибежал взмыленный мракоборец и сообщил, что кабинет Валери Грей разгромлен, мебель сломана, окна выбиты, и даже обои сорваны со стен, на полу — следы крови, а сама профессор бесследно исчезла.
Шум и крики в гостиной не прекращались до позднего вечера. Слизеринцы всю неделю готовились отмечать победу, с размахом и шиком. А теперь с таким же размахом и шиком отмечали поражение.
Роксана слушала их голоса и звон бутылок, сидя в своей комнате, в углу кровати, обняв руками колени. Свет она не зажигала, из одежды на ней была только футболка и трусы. Несколько часов она сидела в темноте и слушала всплески мужских голосов, среди которых очень явственно различала голоса своего жениха, и его компании…
