Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 170 (всего у книги 275 страниц)
— Знаешь, кое в чем я должен сознаться. Я лгал в своих песнях, когда говорил, что волшебная и магловская кровь одинаковы на вкус, — он вдруг взял её руку, поднял и неторопливым движением закатал рукав мантии, оголяя шрамы — следы своих зубов. — У вас, она как концентрированный сок, — он провел носом над её кожей, втягивая воздух. — Бьет в голову, много не выпьешь, а если и выпьешь, то опьянеешь, — говоря это, он водил кончиками пальцев по её коже. — У маглов она словно коктейль и, как в случае с с бобами «Берти», никогда не знаешь, что тебе попадется. Но любая кровь, заражаясь, напоминает прокисшее молоко, — он уронил её руку, его губы брезгливо изогнулись. — Я бы услышал такую вонь, гуляй она по стране. Пока мы с Олив были в изгнании я побеседовал с некоторыми из моих собратьев и они подтвердили мои опасения. Они тоже это почувствовали.
— Что почувствовали? — Роксана все ещё ничего не понимала.
Мирон выждал секунду и развел руками.
— Ничего. Никакого запаха нет, — Роксана моргнула. — Кроме запаха обычной, здоровой, свежей крови.
— И что это значит?
— Я не знаю. Но в одном я уверен точно, эта зараза — не та, за кого себя выдает. А значит ваш хваленый иммунитет против неё бессилен. Поэтому я не хочу, чтобы ты оставалась здесь. Если она пролезет в вашу школу...
— Я никуда не побегу, — уперлась Роксана, обходя его, а когда Вог со словами «Да послушай же...», поймал её за запястье, вдруг взвилась, хотя и сама до конца не понимала, почему.
— Вог, нет! Я не уеду отсюда, что бы не предложил! Пойми же, у меня в кои-то веки все наладилось! Я не могу опять все бросить и сбежать, только потому что... — она взмахнула рукой и хлопнула себя по бедру. — Ты хочешь нормальной жизни, но и я тоже! — у неё на глазах выступили слезы. — Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы ты был рядом, чтобы я не ждала от тебя письма неделю, а могла поговорить с тобой в любой момент, как в Дурмстранге, когда я могла к тебе в спальню влезть, когда мне было страшно! Вот только чем больше я этого хочу, тем дальше ты все время уходишь! — тут совершенно неожиданно эти слезы покатились по щекам, хотя она вовсе не собиралась рыдать. — Когда ты был нужен мне в Шармбатоне, у тебя было турне по черт-знает-каким-городам, когда меня сослали сюда, ты был жив и прятался, хотя если бы дал мне знак, я бы пошла за тобой, куда бы ты ни пошел. А два месяца назад ты перевернул мне всю голову, объявившись и я так сильно хотела с тобой уехать, — она несолидно хрюкнула носом, глотая слезы. Её обвинения все больше стали напоминать истерику. Мирон не двигался. — Но ты сам меня оттолкнул! Ты! Я хотела быть с тобой, а ты нет! А теперь, когда мне всего-то и нужно, что оставаться здесь и радоваться жизни, ты появляешься и заставляешь меня выбирать?! Снова?! Зачем, зачем ты это делаешь? И так же ясно, что у нас уже никогда ничего не будет, потому что я человек, а ты долбанный вампир, мать твою! И всегда им будешь! Долбанная летучая мышь! И не смей звать меня куда-то с собой, не смей, слышишь! Хватит, хватит лезть в мою жизнь!
И под конец этой речи она разрыдалась, как полная идиотка.
И рыдала довольно долго, просто стоя на одном месте и прижимая ко лбу кулаки. Собственные слова, так грубо брошенные Мирону, теперь крутились в голове как заезженная пластинка и мучали её.
А Мирон просто смотрел на неё.
Потом медленно приблизился и попытался расцепить замок из её рук.
Роксана сопротивлялась, глотала слезы и упорно отказывалась смотреть ему в глаза. Чем дальше, тем яростнее была эта безмолвная борьба. И тем злее почему-то становился Мирон.
— Я ненавижу тебя, Вогтейл, — рычала она ему в лицо, пытаясь вырваться. — Слышишь меня?! Ненавижу тебя, — она била его ладонями, —...ненавижу твою дурацкую музыку, клыки твои дурацкие, и Дурмстранг и друзей твоих дурацких ненавижу, всех вас ненавижу, ненави...
Роксана проглотила оставшуюся ненависть, потому что в этот момент Мирон просто скрутил её руки, сжал её, открыл клыкастый рот и поцеловал её взасос.
Она замычала что-то бессвязное, захныкала, затопала, кулаки её сжались, но почти сразу беспомощно разжались, а плечи расслабились, потому что, черт возьми, они с Мироном Вогтейлом не целовались уже целую вечность.
А ведь он был первым, кто имел на это право.
Когда Мирон, спустя несколько очень долгих секунд, начал набирать обороты и вполне недвусмысленно напирать, Роксана опомнилась. У неё не было желания изменять Сириусу, даже несмотря на то, что Мирон есть Мирон. Так что в нужный момент она резко сомкнула зубы и вампир с громким рыком отскочил от неё, схватившись за прокушенную губу. От боли он сразу потерял человеческий вид, но Роксана не испугалась. Она уже видела всё это.
Когда же к нему вернулось его обычное лицо, Вогтейл ошеломленно взглянул на Роксану и потрогал уже зажившую, но испачканную в крови губу.
Роксана смотрела на него с вызовом и обидой, а потом демонстративно повернула голову в сторону.
И тут его прорвало.
— Малфой, твою мать, ты спятила? — Мирон встряхнул её за плечи, словно таким образом из Роксаны могла вылететь капля его бессмертной крови. Он начал тихо, а под конец уже кричал.— Что на тебя нашло?! М?!
Роксана ничего не ответила, Мирон встряхнул её так сильно, что у неё мотнулась голова. Она оттолкнула его и отвернулась, содрогаясь в новом, теперь уже бесшумном и отчаянном рыдании. И хотя её все ещё распирало от злости и обиды, осознание того, что она только что приняла самый мощный магический наркотик, бессмертную кровь, уже проскользнуло в мозг — так же, как капля в желудок. Вот только даже этот факт её сейчас не волновал.
Пять лет жизни повисли между ними на волоске.
Их маленькой эпохе пришел конец, окончательно и бесповоротно.
Их друзья мертвы, их музыка мертва, все, чем они жили ушло и они сохраняли ему жизнь разве что тем, что пока сами были живы и, глядя друг на друга, верили в то, что все ещё не кончено, что все ещё может быть...
А теперь у них не будет даже этого.
И Мирон это понимал, как никто. Может поэтому и попытался напоследок урвать у этой эпохи ещё хоть что-то, одно воспоминание, один несчастный поцелуй, который, к тому же, вышел таким жалким и зряшным.
Всё рушилось к чертям.
Весь их мир.
Роксана вытерла нос рукой и вдруг почувствовала на щеке холодное прикосновение. Она вскинула злые, несчастные глаза.
Мирон задумчиво глядел на неё из бездны.
— Будь я поумнее и постарше, — пробормотал он, гладя теперь её шею. — Решил бы все в два счета. Лишил бы тебя этой проблемы... — его пальцы нащупали артерию у неё на шее. — Проблемы выбора. Ведь это так просто. Секундная боль — и тебе уже никогда не надо будет выбирать. Ты бы уехала со мной.
Роксана сглотнула, не опуская взгляд. Ей вдруг стало страшно. Мирон не двигался, глядя на неё своими страшными глазами, не двигались и его пальцы с длинными острыми ногтями.
— Вот только я все ещё помню, каково это быть человеком, — его рука соскользнула с её шеи. Роксана невольно выдохнула. — Возможность принимать решения — одна из лучших привилегий. А я всю жизнь буду подчинен своему проклятию и оно будет решать за меня.
Он потер между большим и указательным пальцем её зеленый галстук. Роксана дышала немного тяжелее обычного и боролась с желанием снова поцеловать Вогтейла.
— Возможно, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни.
— Ты забудешь, Вог, — Роксана не выдержала и обняла его. Он шагнул назад. — Ведь это твоя привилегия — забывать. Пройдет десять лет и ты даже не вспомнишь, как я выгляжу.
Мирон хрипло рассмеялся, откинув голову. Его руки дрогнули у её спины, пальцы скрючились, ведь ему хотелось обнять её так, как раньше, но он подавил это желание и усилием воли положил руки ей на плечи, прижал ладонь к белым волосам.
— Ты дала мне свою кровь, а это привязывает. Теперь я всегда буду хотеть тебя, твоей крови, твоего присутствия. Потому мы и убиваем свои жертвы. Чтобы не застрять на границе между вашим миром и нашим. Худшего способа привязать меня и придумать было нельзя. Вы люди, жестокие существа, — он печально усмехнулся, с шипением втянул в себя воздух и отстранил её от себя, потеряв терпение.
— Куда ты теперь пойдешь? — в отчаянии выпалила Роксана, когда он распахнул окно. Солнце уже село и на долину спускался полумрак. — Я ведь даже адреса твоего не буду знать. И совы не летают через океан.
Он обернулся уже на подоконнике и присел, держась руками за оконный проем. На его лице расписалась любимая ухмылка Роксаны.
— Я сам прилечу, если буду нужен тебе, — он наклонился к её лицу. Ветер трепал его мантию. — Я всегда буду твоим.
Роксана покачала головой и усмехнулась, вытирая слезы.
— You can't trust a cold blooded man.
Мирон качнулся вперед и целую секунду Роксана была уверена, что она опять её поцелует, но вместо этого он вдруг с силой оттолкнулся от окна, Роксану хлестнуло ветром, а когда она подскочила к опустевшему подоконнику, увидела на фоне темнеющего неба мелькнувший и исчезнувший, крошечный крылатый силуэт.
— He'll love you and leave you alive, — тихонько пропела она в воцарившейся ветреной тишине и прижалась головой к оконному проему.
***
С первым ударом колокола Сириус закинул на плечо сумку, кивнул Сохатому и одним из первых вышел из класса.
Он хотел перехватить Роксану у директорского кабинета, плохое предчувствие не оставляло его, хотя слизеринцы, за которыми он следил весь остаток урока, ничем себя не выдавали и вели себя как обычно. Выйдя из класса Мальсибер, Нотт и Уоррингтон вообще свернули в сторону мужских туалетов, а девчонки пошли вниз, на ужин.
Отделившись от общей массы, Сириус нырнул в тайный проход за гобеленом, миновал несколько этажей и вылез в коридоре, ведущем к гигантской горгулье.
Все ученики сейчас спешили вниз, привлеченные запахом жареного мяса и картофельных чипсов, так что в коридорах было почти совсем пусто.
Одна из дверей классных кабинетов, мимо которых шел Сириус, была открыта. Он машинально заглянул в неё, проходя и тут же шарахнулся назад.
У него на глазах какой-то парень из младших рисовал на стене огромную Черную Метку.
Повинуясь одному инстинкту, Сириус лупанул по двери и она распахнулась, заставив мальчишку подскочить и оглянуться.
Сириус встал на пороге как вкопанный.
На него смотрели перепуганные щенячьи глаза.
У стены стоял Регулус.
Роксана вышла из директорского кабинета и прикрыла за собой дверь. Сначала она хотела дождаться Дамблдора, но потом у неё возникло нехорошее ощущение, что птичка директора, комнатный феникс, наблюдает за ней. К тому же, ей вдруг ужасно захотелось есть, а откуда-то доносился ароматный запах мяса, так что ноги сами понесли её в сторону большого зала.
Роксана прошла по длинному коридору мимо запертых классов.
Голова у неё кружилась. И с каждым новом шагом темнота коридора расступалась, в ней проступали отдельные детали, целые куски интерьера, которые было видно так же хорошо, как днем. Кроме того, в какой-то момент у Роксана возникло странное ощущение, будто из ушей выдернули пробки и её голову тут же затопил невнятный, нарастающий гул. Она даже остановилась и зажала уши ладонями. Она слышала, как копошатся какие-то мелкие невидимые твари между камнями в стенах, слышала, как где-то за ними течет вода, слышала то тут, то там отдаленные голоса и смех. Всё это жужжание сводило с ума. К тому же голод усиливался и Роксана чувствовала себя такой слабой, будто не ела двое суток. И ещё пить. Боже, как же ей хотелось пить! Как будто она пробежала несколько миль.
— Черт... — пробормотала она, не решаясь возобновить путь. Надо было спросить у Мирона, как долго длится действие бессмертной крови и вообще, чего ей теперь ожидать. А вдруг, увидев людей, она начнет кидаться на них?
Роксана потрогала пальцем свои верхние зубы и ей показалось, что они стали больше, но подумать об этом она не успела.
Совершенно неожиданно пустой коридор вдруг набросился на неё, она закричала, но чьи-то руки зажали ей рот и дернули куда-то в сторону.
Сириус захлопнул дверь, держа брата на прицеле и не давая ему отвести взгляд.
Регулус так перепугался, что забыл снять чары и кисточка у него за спиной так и продолжала вымазывать стену в черной краске.
— Ну и какого хрена ты тут вытворяешь? — проговорил Сириус, подступая к нему. Он говорил таким тихим, ужасно спокойным и мягким тоном, словно застал младшего брата за кражей пирожных перед ужином.
Судя по лицу Регулуса, у него в голове пронесся целый ураган отговорок, которые могли бы спасти его от неприятного разговора. Он уже открыл было рот, чтобы выпалить одну из них...
Однако, вместо этого просто бросился наутек.
Сириус был к этому готов.
Пара секунд — и спина Регулуса с размаху впечаталась в свежую краску.
— Отпусти! — пропыхтел Регулус, пытаясь отцепить его руки от своей выглаженной, чистенькой формы. Его рубашка задралась, мантия безнадежно испачкалась, лицо покраснело. — Пусти!
— А то что? — озабоченно сдвинул брови Сириус. — Мамочке пожалуешься?
Регулус засопел.
— Она выткала этот знак на моей рубашке! Это символ чистокровия! — крикнул Регулус. — Отпусти меня, я имею право...
— Тогда я тоже имею право! Право набить тебе рожу, — прорычал Сириус и дождавшись нужного уровня страха в глупых щенячьих глазах, оттолкнул брата. Но не сильно, чтобы тот не шарахнулся об стену своей дурной головой.
— Но перед этим я хочу, чтобы ты вытер эту дрянь со стены. Если не хочешь, чтобы я сделал это тобой, — и он демонстративно вынул палочку, хотя черта с два стал бы её использовать. Скорее всего отвесил бы идиоту ещё одну затрещину для профилактики. — Делай.
Регулус поколебался, так как побаивался Сириуса, и по привычке слушался его, как слушался всех старших Блэков, но тут весьма некстати в нем вдруг заиграла мальчишеская, нездоровая преданность.
— Не буду, — уперся он. — Я предан Темному Лорду. И не отступлюсь. Можешь смыть её сам. Но я нарисую ещё с десяток таких, потому что скоро весь Хогвартс итак будет принадлежать Ему.
Едва Роксану отпустили, она выхватила палочку, но тут кто-то выкрикнул «Экспеллиармус!» и оружие вырвалась из её руки.
Неизвестные затащили её в пустой, темный класс — словно в далекое воспоминание из детства, одно из самых страшных, вместе со всеми его кошмарами: онемевшим языком, ледяной трясучкой и нехваткой воздуха.
Только теперь в нем было больше действующих лиц, а не только маленькая девчонка с ножом, да лысый мерзкий верзила.
Дверь, в которую её втолкнули, подпирал красивый златовласый Уоррингтон и нагло ухмылялся. Неподалеку от него стоял Нотт. Скрестив на груди руки, он смотрел на Роксану с вызовом, откинув назад крупную, белобрысую башку.
Мальсибер, обезоруживший её, бросил палочку Уоррингтону и обошел Роксану по кругу, сверкая в темноте глазами.
«Вот оно», — эти слова в панике бились о черепную коробку изнутри, словно загнанная птичка. Больше ничего не было. Никаких мыслей, никакого плана. Только голый животный страх.
— Испугалась? — вдруг мягко спросил Мальсибер, склонив голову набок и птичка озверела.
Роксана метнула взгляд на Катона, потом на Уоррингтона и предприняла совершенно глупую, продиктованную одним только инстинктом попытку к бегству. Катон поймал её и скрутил её руки. Мальсибер смеялся.
Роксана слышала уже однажды этот смех. Так смеялся какой-то мальчик над обезглавленной мышью.
— Что за бред ты несешь? — Сириус выгнул бровь. — Краски надышался?
— Скоро все поймут, — дыхание Регулуса почему-то стало тяжелее, он выглядел взволнованным, если не сказать испуганным. — Скоро Хогвартс наконец очистится от грязнокровок, они перестанут нас тиранить и настанет мир!
— Рег, ты больной? Они нас тиранят?
— Эти паршивые грязнокровки из Министерства напали на наших прямо в Косом переулке! Отец Нотта был там!
— Рег, ты идиот. На ваших «напали», после того как они начали махать палочками и орать «Смерть грязнокровкам!», — Сириус толкнул его в плечо.
Регулус пропустил это мимо ушей.
— Скоро так и будет! Скоро все грязнокровки вымрут! Им не место в нашем мире и они уже мрут как мухи!
Он осекся и его голос потерялся под потолком. Вид у него вдруг сделался испуганный, словно он сболтнул лишнего.
Повисла пауза.
Сириус чуть сузил глаза.
Теперь главное не спугнуть.
— Знаешь что? — он спрятал палочку за пояс брюк, сунул руки в карманы и подошел ближе, разглядывая Метку вместо Регулуса. — Если её не смыть сейчас, потом будет ещё сложнее и её следы наверняка заметят. А ещё заметят, что тебя не было на ужине. Вывод простой. И, должен сказать, более идиотского способа привлечь внимание придумать было нельзя, но, будем считать, что я купился. Ты хотел поговорить? С кем, со Слизнортом, с Дамблдором?
Регулус переступил с ноги на ногу.
— Мне ты можешь сказать, ты же знаешь, — вкрадчиво проговорил Сириус, коротко, почти незаметно взглянув на часы. — Выкладывай, что у тебя стряслось?
