Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 260 (всего у книги 275 страниц)
Однако, в тот самый момент, когда Ремус загнал очередного бурого кролика с дрожащим носом и разинул над ним пасть, Карадок Дирборн в обличие медведя, Сириус Блэк в облике пса и охотник-леопард из Франции втроем смогли-таки одолеть Фенрира Сивого, и тот потерял сознание. А Ремус Люпин проснулся так неожиданно, словно на него вылили ушат холодной воды.
В голове моментально прояснилось, кролик вырвался из его лап и удрал в кусты, а Ремус еще пару секунд в ужасе оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где он и как здесь очутился, когда вдруг то самое, назойливое нечто обрушилось на него с силой притопнувшей ноги великана.
Здесь была Валери.
Она была здесь, в лесу, сегодня.
И он её покусал.
Он прогрыз её плечо насквозь.
Лапы подкосились, и Ремус шлепнулся на землю. Пару минут он приходил в себя, таращась в темноту, а потом мотнул головой, вскочил и разразился таким воем, что его услышали даже в деревне.
Он бежал и бежал, не чувствуя под собой ног. Слышал только её запах. Едва уловимый, тающий в сумраке ускользающей ночи. Бежал, как в своем сне, преследуя неуловимую незнакомку в капюшоне…
И наконец он увидел её. Женщина в изорванном плаще мелькнула в утренней мгле, точь— в-точь, как в его сне. Она бежала куда-то, отчаянно прихрамывая и держась за плечо, и даже издали Ремус услышал её прерывистое, рычащее дыхание. Её темные волосы растрепались, она казалась измученной, но все равно продолжала бежать.
Он побежал за ней, окрыленный слепой и непонятной надеждой, что теперь, когда он её нашел, все можно будет как-нибудь исправить…
Вырвавшись из зарослей на прогалину, Валери внезапно остановилась и обернулась. Она держалась за плечо, её одежда была изорвана. Уставшие серые глаза женщины на секунду встретились с глазами волка и удивленно расширились.
А затем это произошло.
Над головой у Ремуса стремительно промелькнула какая-то тень.
Оборотень перескочил с одного дерева на другое и спрыгнул вниз, бесшумный, как сама смерть.
Валери успела только оглянуться на него и резко вдохнуть, как все было кончено. Её крик прошил сердце Ремуса, словно игла, и в этот самый момент небо на восходе окрасилось в бледно-синий цвет.
Вой волка превратился в хриплое человеческое «Нет!», насквозь мокрое от слез. Ремус превратился прямо на ходу и, потеряв равновесие, повалился в траву. Отчаянно задыхаясь от боли и ломоты во всем теле, он уперся локтем в сырую землю, уперся в неё ладонью и поднялся. Шерсть отваливалась от него кусками, слезы застилали глаза, вернувшие себе обычный цвет. Кое— как он все же заставил себя подняться на ноги, цепляясь за дерево и вскинул голову. Волосы прилипли ко лбу, он тяжело дышал и был весь в грязи.
Оборотень, обогнавший его, тоже стал человеком. Сначала Ремус видел только его спину. Гибкую женскую спину, белую кожу и длинные темные волосы. А затем он медленно, очень медленно обернулся, и на Ремуса в упор посмотрели прозрачно-серые глаза Валери Грей.
В первую секунду он решил, что повредился рассудком.
— Что? — Ремус тяжело дышал и смотрел на неё так, словно не верил своим глазам. — Как? Ты… ты… это ты! Ты!
Валери молчала. На её губах лежала тень улыбки, придававшая её лицу мрачное и немного торжествующее выражение. Она смотрела на Ремуса, чуть-чуть сузив глаза. И молчала.
— Ты — оборотень, — прошептал Ремус, глядя на неё с благоговейным ужасом. Улыбка Валери стала чуточку шире. Она напоминала картину Да Винчи. И, не отрываясь, смотрела Ремусу в глаза. — Но как это возможно… я же… я видел, как он тебя убил!
— Нет, — сказала она, сочувственно и как будто с издевкой нахмурив лоб, так, словно Ремус безосновательно переживал из-за плохой оценки. — И сейчас, и раньше ты видел только то, что я позволяла тебе увидеть. Тебе и всем остальным.
Валери подобрала с земли плащ жертвы и накинула на плечи, а потом опустилась на колени возле тела.
Ремус отпустил ствол дерева и подступил ближе, потрясенно глядя перед собой.
У него на глазах тело мертвой Валери Грей менялось, вытягивалось в длину, становилось шире и больше. Волосы на голове укорачивались, а на лице, наоборот, прорастали. И само лицо менялось, становилось мужским, так же, как руки и ноги. Не менялось только окровавленное пятно на белой рубашке. А уже через полминуты на её месте лежал окровавленный доктор Генри Джекилл.
Погребальный костер потрескивал и плескался, и пламя металось в серых глазах Валери Грей.
Валери не плакала и не заламывала руки, просто стояла и смотрела, как тело доктора Джекилла все больше и больше закрывает огонь. Ремус молча стоял рядом и время от времени поглядывал на неё. У него на плече висела сумка доктора Джекилла, в которой они нашли спички, мазь, заживляющую все порезы, флягу с Оборотным зельем и письмо, которое Валери, не открывая спрятала в карман своего плаща.
Она все молчала и смотрела на огонь, так, словно Ремуса там и не было. А когда он уже собрался заговорить, внезапно обернулась к нему и протянула руку, так, что рукав соскользнул с неё, оголив до локтя.
— Пойдем. Тебе нужно о многом узнать, прежде чем они придут, — серьезно сказала она. Ремус не знал, кто такие «они», и почему они должны прийти. Он пристально посмотрел ей в глаза, а потом взялся за руку, так, словно боялся, что из неё сейчас опять высунутся когти.
Они пошли через лес. Утро выкрасило небо в смородиновый цвет, но здесь все еще было темно. Как ночью.
Валери остановилась на небольшой полянке, окруженной многовековыми соснами, а потом оглянулась, обхватила Ремуса за шею узкой ладонью, и поцеловала, точно так же, как в кабинете, в тот день, когда они виделись в последний раз.
До этой минуты Ремус был шокирован, раздавлен и даже зол на неё, но как только она его поцеловала, все это куда-то ушло.
Она была здесь. Его Валери.
Он сам не заметил, как жадно схватил её в ответ, вложив в объятие все то отчаяние, которое грызло его в течение целого месяца. Всю тоску и всю горечь.
— Как же я скучала по тебе, — шептала она с закрытыми глазами в его губы, пока ошалевший Ремус продолжал разевать рот и засасывать её, целовать, мешать её волосы и до синяков сжимать тонкие руки и плечи. Как же он изголодался по ней.
— Мой милый Ремус. Хороший мой Ремус, — она запустила пальцы в его кудрявые волосы, пока он припадал к её шее. Кровь ударила ему в голову, стучала в ушах, Ремусу было тяжело дышать.
Плащ соскользнул с алебастровых плеч и упал на темную траву.
— Это была ты, — прошептал Ремус.
Они лежали в траве, задохнувшиеся, раскрасневшиеся, влажные от пота и выпавшей росы. Ремус лежал на спине, откинув руку в мокрую, холодную траву, а потом вдруг вспомнил кое-что и распахнул глаза.
— Ты была той волчицей, на которую я напал в ноябре, — неверяще пробормотал он и приподнялся на локтях. Валери, которая до этого лежала, положив голову ему на живот, неохотно поднялась. — Я вдруг понял… я увидел тебя и вспомнил!
Валери ничего не сказала, она прикрывалась свои плащом и снова улыбалась той странной улыбкой.
— Боже… — Ремус сел, в ужасе глядя по сторонам, и закрыл лицо ладонями. Ему захотелось провалиться сквозь землю. Снова, снова он почувствовал себя как тогда, когда к нему впервые пришло осознание того кошмара, который он натворил. Мозг выудил ту сцену из потока воспоминаний и заел на ней, как пластинка. Только теперь это было вдвойне ужаснее.
— Тебе стыдно, — она коснулась рукой его волос. — Потому что ты до сих пор видишь во мне школьного учителя. Но теперь ты знаешь, что это не так. Я больше не твой учитель, Ремус, а ты не мой ученик. Ты знаешь, кто мы.
Он опустил ладони. Валери смотрела на него, чуть-чуть сузив свои страшные, хищные глаза. Её губы казались почти что красными, лицо разрумянилось, волосы безумной копной лежали на плечах, они вились, в них путались мелкие листья и веточки.
— Мы живем в другом мире, лунном, там, где не действуют законы человеческой морали, — прошептала она, касаясь ладонью его лица, и заглядывая ему в глаза. — Ты был зверем и поступил так, как и поступают звери. И я тоже, — её пальцы невесомо стекли с его подбородка, она смотрела на него, пристально, немного пугающе, жадно перебегая взглядом с одного глаза на другой. — Нет ничего страшного в том, что произошло. В полнолуние мы делаем то, чего всегда хотели и чего боялись. А мы с тобой всегда хотели друг друга.
Ремус уставился на неё.
У него внутри как будто что-то щелкнуло и встало на место.
Валери довольно улыбнулась, сверкнув глазами, а потом обняла его лицо ладонями и поцеловала.
— Расскажи мне, — попросил он, когда они снова вернулись на траву и Валери снова оказалась в его руках. — Я хочу знать все.
— Меня зовут Валериона, — сказала Валери после долгой паузы. — Моя настоящая фамилия Грейбэк.
Ремус рывком повернул к ней голову.
— Твой отец — Фенрир Сивый? — в шоке прошептал он.
Валери ничего не ответила, просто положила голову ему на плечо и коснулась пальцами одного из шрамов. Ремус медленно лег на место, пытаясь понять, ужасает его это, или наоборот.
— Моя мать умерла при родах, когда мне было одиннадцать лет. Луке было пять, и он грозился, что задушит нашего брата во сне. Тогда отец отправил нас с Уиллом жить в городок, при котором служил лесничим. Уиллоу-Крик. Там я познакомилась с Генри.
— Как-то раз он увидел, как я превращаюсь в лесу. И его это не испугало. Генри был одиноким ребенком, еще более одиноким, чем дочка безумного лесничего, которую отправили в город жить у тетки в грязном трактире. Мы были нужны друг другу, и стали дружить. Генри загорелся идеей стать такой, как я. Стать оборотнем. Я отказалась его кусать. Думаю, ты понимаешь, почему. Никто не заслуживает такой судьбы. Генри не верил мне, что это не дар, а проклятие. Он рос слабым, местные дети задирали его, потому что чувствовали, насколько он от них отличается. И ему казалось, что стань он волком, его проблемы решились бы. И мы могли быть вместе. На равных.
— Вскоре после того, как мы познакомились, нам прислали письма из Хогвартса. Отец запретил мне ехать учиться волшебству. Он ненавидел волшебников так же, как и сейчас, и стегал нас с Лукой розгами всякий раз, когда мы случайно колдовали, так что ему почти удалось выбить из нас «эту дурь», — она зябко повела плечами. Ремус смотрел на неё с жалостью и чувствовал какую-то странную смесь злобы и отвращения в адрес Фенрира Сивого.
— Словом, Генри уехал учиться, а я осталась в Уиллоу. Он оказался талантливым волшебником, и пока учился, пытался как можно больше разузнать о моем племени, и о том, как именно действует проклятие полной луны. С каждым годом он становился все более и более одержим идеей превратиться в сверхсущество, и умолял меня его укусить, грозился, что отправится к моему отцу. Если я откажу.
Теперь я понимаю, что зря отказывала. Генри так глубоко закопался в материи, отделяющие Темное от Светлого, что и не заметил, как стал одержимым. Он целыми днями ставил опыты над животными, пытаясь добиться превращения в оборотня, минуя укус. Вкалывал обезьянам мою кровь, — пояснила Валери в ответ на нахмуренные брови Ремуса. — Он даже попытался научиться превращаться в волка с помощью анимагии, но у него не получилось, и вместо волка он превратился в рысь. Он отчаялся, и решился на рискованный шаг. Решил вколоть мою кровь себе, — Валери помолчала, глядя куда-то в сторону. — Так появился Хайд. Генри был уверен, что в полнолуние превратится в волка, но вместо этого превратился в нечто другое…непонятное, странное и агрессивное существо, как будто застрявшее на середине превращения.
Валери глубоко вздохнула.
— Он разработал сыворотку, которая помогала ему сдерживать Хайда. В отличие от оборотней, ему не нужна была полная луна. Достаточно было вспышки ярости, страха, боли… или желания, — добавила она, посмотрел прямо на Ремуса. Ремус тяжело сглотнул. — Мы были в отчаянии, когда выяснилось, что Хайд будет просыпаться всегда, стоит нам заняться любовью. А ведь мы были молоды и любили друг друга.
Ремус прикрыл глаза, мышцы у него на скулах вздрогнули.
— Значит вы все-таки были любовниками, — буркнул он.
— Да, мы ими были. Но когда между нами встал Хайд, это стало невозможно. К тому же, именно в тот момент приключилась история, о которой ты хорошо знаешь.
— И долго? — спросил Ремус, дрогнувшим голосом.
— Несколько лет после того, как умер Бо. И до того, как появился Хайд. Позже мы уже не могли прикоснуться друг к другу.
— А я уже подумал, что Джекилл выдумал эту историю, — язвительно сказал Ремус и сел, положив сцепленные в замок руки на колени. Валери поднялась следом, прикрывшись плащом.
— Нет, — она прижалась к нему сзади и поцеловала его плечо, обвив со спины руками. — Не выдумал. За исключением того, что напал на меня не оборотень, а обычный человек. Какой-то пьяница, задержавшийся в трактире допоздна, увидевший, как я мою тарелки за стойкой.
Валери замолчала. Ремус перестал дуться и провел большой и горячей ладонью по её руке в ссадинах после сегодняшней ночи, и подумал о том, какая она тонкая и хрупкая. Даже теперь.
— Что было дальше ты знаешь. Жители деревни увидели, как мой сын ест сырое мясо, прибавили это к тем слухам, которые уже итак гуляли по деревне, и в полнолуние его убили на моих глазах.
Её руки соскользнули с Ремуса. Валери отсела и обняла свои колени. Сейчас она казалась совсем маленькой, неправдоподобно, удивительно маленькой и хрупкой.
Ремусу стало стыдно за свои обиды, и он сам обнял её.
— Первое время я винила только их, — проговорила Валери, глядя перед собой. — Этих отвратительных, узколобых мракобесов. Отвратительных, грязных лицемеров, которые клеймили позором таких как я, Бо, или Генри, а сами сношались со своими детьми за закрытыми дверьми. На тот момент, когда все это случилось, мой отец давно покинул леса близ Уиллоу и собрал в горах небольшую общину оборотней. Я нашла их. И натравила на город.
В эту минуту Валери действительно казалась страшной. Она видела нечто такое, чего Ремус видеть не мог, но от одного выражения её лица, ему становилось страшно.
— Я стояла там, в лесу, и смотрела, как они рвут на части, потрошат, убивают. А потом ушла из Уиллоу, так далеко, как только смогла, примкнула к какой-то колонии на севере страны. Я жила там, почти как животное, пытаясь заглушить все это, забыть. Но через год я узнала нечто такое, что заставило меня вернуться.
— Что это? — тихо спросил Ремус, ласково поглаживая её по плечу.
Валери посмотрела на него.
— Я узнала, что это мой отец рассказал жителям Уиллоу, что мой сын — оборотень.
Ремус потрясенно уставился на Валери. Она выдержала его взгляд, а потом снова уставилась перед собой.
— Сивый был в ярости, когда узнал, что я родила ребенка, да еще и от человека. Для него это был позор, клеймо. Он не желал мириться с тем, что в его роду будут люди, и решил это исправить.
Валери опять помолчала.
