Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 183 (всего у книги 275 страниц)
Когда Ремус вышел на поле, Джеймс пронесся над ним, описал в воздухе красивую петлю и в эффектном развороте швырнул мяч в кольцо. Сириус пропустил его.
— Позер! — бросил он, высокомерно задирая голову и улыбаясь.
Джеймс оскалился в ответ.
— Просто я лучший, Бродяга, смирись! — Джеймс показательно раскинул руки.
Ещё один заход — и Сириус поймал мяч обеими руками.
— Не такой уж и лучший, а, Сохатый? — чуть задыхаясь выкрикнул он.
«Трибуны» вежливо похлопали — и Джеймс тоже.
— Шестнадцать из тридцати! — крикнул Сириус, поймав ещё один мяч. — Да! С тебя огневиски, Сохатый!
Они спустились на землю — попить воды и перевести дух.
— Теперь я на воротах, — Джеймс рывком открыл бутылку. Несмотря на мороз, ему было жарко, он раскраснелся и слегка задыхался.
— Не-ет. Я сделал тебя в квиддич, Сохатый, я не готов так просто попрощаться с этим.
— Я просто поддался, — фыркнул Джеймс, откручивая крышку на бутылке и глядя на Сириуса с превосходством, а пока тот разговаривал с прибежавшим Петтигрю, незаметно размял рукой поврежденное плечо, которое сильно потянул в лесу. Он повернулся к сумке, бросить бутылку и краем глаза поймал движение на поле.
— Смотри-ка, Бродяга! — протянул он, выпрямляясь с квоффлом в руках. — Спящая красавица проснулась!
Сириус и Питер оглянулись и заулыбались.
Ремус опустил голову, горьковато усмехаясь и кивая на ходу.
— И кто же её поцеловал? — продолжал паясничать Джеймс, в упор не глядя на него и гоняя мяч в руках. Ремус подошел ближе и остановился. — Должно быть это была мадам Помфри, ведь в последнее время Спящая красавица предпочитает общаться только с ней.
— Ты в восторге сам от себя? — спросил Ремус, в свою очередь не сводя глаз с лица Джеймса.
— А ты забыл, какой он позер? — вдруг подал голос Сириус, подошел к нему и запросто хлопнул его по плечу. Ремус удивленно посмотрел на него.
— Хватит, Сохатый, — тихо сказал он, снова посмотрев на Джеймса. — Я пришел не за этим.
— Сохатый? — Джеймс дернул плечом, поправил очки и обхватил себя руками. — Вообще-то так меня называют только близкие друзья, понимаешь? Очень близкие друзья. Ну те, которые всю жизнь меня знают, которые не предают, не бросают, ну, очень узкий круг людей, если ты понимаешь, о чем я...
— Простите меня.
Джеймс осекся.
Ремус перевел взгляд на Сириуса и Питера.
— Я виноват перед вами. Перед всеми. Вы всегда верили в меня. Верили, когда узнали, что я оборотень. Когда приходили ко мне в полнолуние, когда я уходил в колонию, когда был там, когда вернулся. Вы верили в меня, даже когда я вас оттолкнул, — Ремус задержал взгляд на Сириусе. Тот чуть-чуть сузил глаза. — А я вас подвел. Я перестал верить. Вел себя как полный придурок и не отрицаю этого. Но теперь прошу у вас прощения. Я хочу... вернуться. Если это ещё возможно.
Повисла пауза. Джеймс смотрел на горы и по его лицу трудно было понять, о чем он думает. Сириус ухмылялся, Питер нервничал.
— Вернуться, — хмыкнул наконец Джеймс и потер нос, а потом вдруг хитро посмотрел на Люпина. — По-твоему, это так просто?
Сириус метнул на него взгляд. Ремус слегка растерялся и переглянулся с ним.
— Что ты хочешь ск...
Джеймс вдруг бросил ему квоффл. Ремус машинально поймал его и вскинул на Джеймса взгляд.
— Что?
— Сыграешь со мной, — Джеймс уже натягивал вратарские перчатки. — Сможешь меня победить — примем тебя в нашу дружную команду. Нет... — и он прищелкнул языком.
Ремус опешил.
— Но это же... бессмысленно! Я никогда тебя не обыграю!
— Сегодня у тебя есть шанс, Лунатик. Сохатый потянул копыто. Ты ничем не рискуешь, — Сириус осклабился, перехватив взгляд Джеймса. Прищурился. — А ещё он позер.
— Заткнись, Бродяга, — тихо бросил Джеймс. — Ничего я не тянул. Ну что, сыграем? — Джеймс взял у Питера метлу и протянул Ремусу. — Шесть из десяти — и ты с нами.
Ремус вздохнул и решительно схватился за древко.
— Отлично, — Сириус широко улыбнулся и хлопнул Ремуса по спине, кивком приглашая Питера отойти от колец и насладиться зрелищем.
Джеймс бросил на Ремуса насмешливый взгляд и стрелой взлетел вверх.
В состоянии близком к обмороку Ремус оседлал школьную метлу. От страха и азарта его желудок вращался как взбесившийся хроноворот. Слова Сириуса его не убедили, он не сомневался, что Джеймс размажет его, как лепешку гиппогрифа. Но выбора не было. На кону стояло слишком много.
Они поднялись в воздух.
Ремус атаковал. Джеймс, с которого ветер смыл всю насмешку, поймал мяч обеими руками. Во второй раз — то же самое.
Ремусу было чертовски холодно, руки онемели от холода и плохо держали метлу, а если бы мадам Помфри узнала, что едва переступив порог крыла, Ремус влез на метлу — врезала бы ему этой самой метлой. Но пока что все было хорошо.
Ремус сосредоточился, поднатужился и послал третий мяч. Ему повезло — квоффл пролетел в сантиметре от пальцев Джеймса и угодил в правое кольцо. Эта удача придала Ремусу сил — равно как и Джеймсу. Четвертый мяч он отбил метловищем, да с такой силой, что мяч больно ушиб Ремуса по носу.
Сириус внизу вышагивал из стороны в сторону, не спуская глаз с игроков.
К тому моменту, как его первая сигарета закончилась, Сохатый взял три мяча, а Лунатик забил четыре. Момент был острый. Даже с больной рукой Сохатый играл неплохо, а Лунатик, упертый в своем желании во что бы то ни стало отвоевать себе место, играл гораздо лучше, чем всегда. Когда он забил четвертый мяч, чуть не навернувшись с высоты в пятнадцать футов, Сириус подавил желание зааплодировать и снова полез за сигаретами. Питер тоже разнервничался и попросил у него одну. Они задымили вдвоем.
На пятом мяче случилось страшное. Ремус забил его, но все-таки навернулся с метлы. Девочки на трибунах вскрикнули, Сириус схватился и бросился к кольцам, выхватывая на бегу палочку, но Сохатый оказался проворнее. Камнем упав вниз, он поймал Ремуса практически над землей. Нимбус с таким мощным ударом не справился и они кучей обрушились на землю.
Сириус и Питер подбежали к ним как раз в тот момент, когда Джеймс и Ремус поднимались с земли. Сохатый тяжело отдувался и тряс головой, белый как полотно Ремус злился, вид у обоих был пришибленный и очумелый.
— Хватит, вставай, игра закончена.
— Нет не хватит! Я в порядке, понятно? — Ремус отбил руки Сириуса, когда тот попытался его поднять на ноги, а потом гневно оглянулся на Сохатого. — Мы не закончили! — Ремус немного задыхался и указательный палец, которым он указывал на Джеймса, трясся от холода и напряжения.
— Забудь, Люпин, — серьезно сказал Джеймс. Он уже не скрываясь держался за плечо. — Считай, что я...
— Мы не закончили! — крикнул Ремус. — Ещё один мяч!
— Достаточно, Лунатик, — вмешался Сириус, но Ремус стряхнул его руку с плеча. Смотрел он только на Джеймса.
— Я забью его, — говорил он, яростно сверкая глазами. — Я должен его забить! — Ремус казался слегка невменяемым, но месяц скитаний по дебрям в своей же голове, давали ему право на безумство у выхода.
Парни переглянулись. Повисла короткая пауза, а потом Джеймс фыркнул и оседал свой Нимбус.
— Ладно... — протянул он. — Поднимайся в воздух, чертов нытик и только попробуй не забить.
Они взлетели.
Ремус с квоффлом под мышкой облетел стадион.
Джеймс парил перед кольцами, сосредоточенный и напряженный.
Люпин стрелой полетел к кольцам. Он сделал обманный маневр, Джеймс купился и метнулся вправо, а Ремус, ликуя, развернулся прямо возле колец, метя в левое кольцо и... промазал.
Сердце Ремуса упало, ужас приковал месту, словно парализующее заклинание. Словно во сне он смотрел как мяч пролетает в каком-то жалком дюйме от кольца — и печальной дугой устремляется к земле...
Ремус не помнил, как спустился на землю и бросил метлу. Земля больно ударила его подошвы.
— Черт, — бормотал он, озираясь и ничего не замечая. Ему не верилось. Не верилось, что все так глупо закончилось. — Черт, черт, черт...
Он услышал, как приземлился Джеймс. Ремус оглянулся, ошалело взглянул на него, потом на Сириуса, Питера, сорвался с места и стремительно зашагал прочь.
Сердце рвалось из груди, его порывало разрыдаться. Промазал! Он промазал! Промазал, хотя кольцо было у него прямо перед носом! Мерлин, ну как можно быть таким идиотом?! Как?!
Ремус вцепился себе в волосы. Он клял себя на чем свет стоит, может поэтому и не услышал окриков. Очнулся, только когда чьи-то руки сграбастали его за шиворот и силой заставили остановиться.
— ... да стой же ты, придурок! — засмеялся Бродяга и толкнул его назад.
— Да, куда это ты лыжи навострил? — Джеймс преградил ему путь. Он тоже улыбался.
— Куда? — Ремус сглотнул колючий комок в горле, глядя на них. — Я продулся, какая теперь разница, куда? Пропусти!
Пару мгновений парни просто всматривались в него, а потом переглянулись и, издав губами неприличный звук, заржали.
Ремус этого никак не ожидал и растерялся.
— Что происходит? — выдохнул он, переводя гневный взгляд с одного на другого. — Что смешного? Вам смешно, что я продулся, или что?
— А что тут непонятного? — Джеймс взъерошил волосы, успокаиваясь. — Да, ты продулся. И в команду мы тебя не возьмем, — он значительно наклонил голову, взглянув на кольца. — В команду Гриффиндора.
Ремус моргнул.
— Ты же приперся на отборочные, — ухмыльнулся Сириус, с силой обнял его за плечи, и и вдруг напустил на себя озабоченный вид. — Разве ты не знал?
Ремус вдруг вспомнил — на пятом курсе Джеймс и Сириус одно время забавлялись тем, что прыгали с Астрономической башни. Вот так запросто. Когда прыгал Джеймс, Сириус его ловил заклинанием где-то на уровне третьего этажа. Они называли это тестом на доверие и сводили с ума всю школу. Ремус попробовал этот трюк всего раз.
Так вот сейчас он испытал то же самое чувство.
— Так это что... это был розыгрыш? — выдохнул Ремус, по-очереди глядя на каждого из них.
Джеймс широко улыбнулся и щелкнул пальцами.
— Шалость удалась, приятель.
Ремус запнулся.
— Так значит, я... мог не проходить испытание? Вы бы... или нет? — Ремус совсем запутался.
— Ну как тебе сказать, это зависело от того, где бы мы тебя поймали. Если у озера — тебе бы пришлось поздороваться с кальмаром. Если на кухне — ты должен был бы съесть коктейль из пяти первых попавшихся продуктов. А если в гостиной — мы бы велели тебе голым влезть в душ к девчонкам. Ну а если серьезно... — Джеймс перестал улыбаться. — То нахер все эти гребанные испытания, Лунатик. Ты же мог умереть в этом лесу. Нам ты нужен живой.
Пару мгновений Ремус ошеломленно смотрел на их насмешливые, хитрые рожи, а потом...
— Ну вы и козлы, — выдал он и не выдержал — усмехнулся. А потом вдруг схватил из сугроба снежок и что было мочи залепил им в Джеймса, целясь по носу — все-таки его собственный нос после беседы в комнате саднил ещё три дня.
Снежок разлетелся о локоть Сохатого. Из-за руки показалось его лицо, охваченное звериной радостью. Он переглянулся с таким же Сириусом — и все четверо издали боевой клич. Кто был первым — никто потом не вспомнил. Завязалась снежная драка, в воздух поднялся целый снежный буран, но снежки летали недолго — Джеймс и Сириус с легкостью повалили Ремуса в снег. Битва перешла из стадии «закидать снежками до смерти» в «закатать в сугроб по уши».
Они барахтались, дрались, пытаясь ткнуть друг друга в сугроб, в воздух взлетали кулаки, взлохмаченные головы и ноги. Шапки терялись, шарфы путались, штанины задирались. Запал не сходил на нет, они счастливо орали, ругались и ржали. А потом, когда драка сошла на нет — валялись в снегу, красные, лохматые и глупые. Смех вырывался из них клочками — как выветрившиеся чары.
— ...а потом ты вырубился и Сохатый принял его рогами. Охуе-еть. Я бросился этой твари на спину и...
— ...эти охотники просто невменяемые, ты видел, как он орудует ножами, ну этот...
— ... а Лунатик! Как ты накинулся на этого рыжего упыря, я видел, а он...
Они говорили, говорили и говорили, сами не заметили, как оставили стадион и прошли всю дорогу до деревни. Опомнились у вывески «Трех метел» и, конечно, не смогли упустить такую возможность. Даже странно, что по пути им не встретилось ни одного мракоборца. Наверное звезды складывались в этот день так, чтобы Мародерам ничто не мешало. За кружкой дымящегося пива Ремус наконец смог рассказать парням о колонии. Черт возьми, да он, оказывается, мечтал, когда, наконец, сможет рассказать, как учился драться и стрелять, как охотился, как дрался с Лукой на глазах у всех, как танцевал сразу с двумя девчонками-волчицами на празднике Янтарной ночи. Не рассказал только о том, что произошло в палатке за несколько часов до превращения. Это было только его, личное.
— ...а потом я очнулся в Мунго, — Ремус даже передернулся, вспомнив те ужасные несколько дней, когда его тело стало человеческим, но разум остался волчьим. Когда он кидался на стены и людей, а целители связывали его и поили успокоительным зельем. Когда умерла Луна. — Не помнил, что происходило в полнолуние, ничего не понимал, кидался на всех, сам себя грыз, — он машинально потер правую руку левой — тогда она вся была в укусах.
Джеймс и Сириус переглянулись.
— Слушай, Люпин... — Джеймс страдальчески поморщился и дернул плечом. — Я не должен был... ну это, — он двинул кулаком воздух. — Прости.
Ремус махнул рукой.
— Забудь. Оказалось, меня надо было как следует поколотить, чтобы все встало на места. Мне стоило написать вам, — он взлохматил волосы, непроизвольно повторяя за Джеймсом. — Но тогда мне казалось, что я теперь всегда буду чужим в... нормальном мире.
Было видно, что это слово дались ему с трудом и что он хотел сказать совсем другое.
— Ты нормальный, Люпин. Вступаться за своих — это нормально. Не нормально — предавать.
— Но я предал. Я предал стаю, я на них напал, — отозвался Ремус, невидяще глядя в кружку.
— Они тебя тоже предали, — подал голос Сириус. — Они ведь не помешали целителям забрать тебя в Мунго.
Ремус посмотрел на него.
Ему не приходило это в голову.
И лучше от этого не стало.
Сохатый и Бродяга снова переглянулись.
— Плевать. Забыли про них, — Розмерта принесла им второй круг и забрала пустые кружки. — Ты действительно прошел свое испытание, Лунатик. Испытание на верность. Его в этом месяце даже Хвост прошел, — Джеймс хлопнул Питера по спине и тот выдавил улыбку.
За твое возвращение домой! Теперь настоящее! — он поднял свою кружку и Мародеры сделали тоже самое, столкнув их в круг.
— Вот только радоваться все равно не получается, — сказал Ремус, утирая рот рукой. — Я так и не знаю, что произошло в то полнолуние, не знаю, убил ли я кого-то...
Сириус поморщился, как бы говоря «Да расслабься ты, чувак»
— Не знаю, что произошло с Сивым и... остальными. Не все вернулись домой, — заметил он, поглаживая большим пальцем ручку своей кружки.
Джеймс нахмурился и посмотрел на Бродягу.
— О чем это он?
Сириус дернул плечами.
— Не знаю. По-моему, вернулись все.
Над столом повисла пауза. Ремус смотрел на парней, а они смотрели на него. Или ему казалось, или их обоих порывало заржать. На что-то точно порывало.
— Что вы... чего вы?.. — он переводил взгляд с одного на другого.
Джеймс кашлянул.
— Лунатик, мы тут забыли тебе сказать, — он почесался.
— Грей вернулась в замок, — сообщил Бродяга и криво улыбнулся, увидев, как переменился в лице Ремус. — Она накрыла стаю в лесу. И даже заглядывала к тебе, пока ты дремал — Помфри проговорилась.
Ремус смотрел на них во все глаза, не в силах понять, шутка это, или на этот раз они говорят серьезно.
Похоже, говорили серьезно.
Он сорвался со стула так стремительно, что несколько человек за столиками вокруг оглянулись. Схватил мантию, обмотался шарфом, бросился к выходу, толкнув стул Бродяги, тут же вернулся, отхлебнул ещё немного из кружки и побежал к двери, пытаясь на ходу попасть в рукав мантии.
Дверь захлопнулась за ним с громким стуком. Мародеры со смехом переглянулись и снова взялись за кружки.
Ремус взлетел на пятый этаж, перескакивая через две ступеньки, миновал пустой коридор, заполненный пыльными лучами солнца. Подошвы ботинок гулко стучали по полу, шарф, который он так и не удосужился снять, хлопал по спине и плечам. Пробежав мимо позолоченных доспехов, Ремус налетел на светлую ореховую дверь и забарабанил по ней что было сил. Сердце стучало как ненормальное, дыхание сбивалось, на лице плясала абсолютно счастливая улыбка. Когда никто не отозвался, Ремус постучал ещё, а потом не вытерпел, схватился за ручку и ворвался внутрь.
— Вале...
И замер на пороге.
Радость и предвкушение ещё не успели сойти с его лица, когда на нем проступило потрясение и недоверие.
На краю стола Валери сидел доктор Джекилл. На профессоре по защите от Темных сил была рубашка и жилетка, на которой он как раз застегивал пуговицы. Валери стояла рядом, повернувшись лицом к окну и скрестив на груди руки. На ней была шелковая домашняя мантия в азиатских узорах, темные волосы спускались по спине до самой талии.
