Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 275 страниц)
— Знаете, почему волчонок опаснее, чем взрослый волк, мистер Люпин? — медленно произнесла Грей, наклоняясь вперед и наблюдая за ним, чуть прищурив глаза. — Чем старше оборотень, тем лучше он себя контролирует. А вы уже не можете держать себя в руках, хотя до восхода луны ещё целые сутки.
— Я не могу уехать, — пробормотал Ремус. — Дома мой отец, я могу убить его.
— А здесь вы можете убить всех нас.
Ремус вскинул голову, решив, что ослышался.
— Вы предлагаете мне принести моего отца в жертву?
— О каких жертвах мы говорим, если вы, по вашим словам, можете себя контролировать? — ехидно спросила она.
Ремус почувствовал прилив гнева, но сдержался и ничего не сказал, только прошелся по кабинету.
— Хоть вас пока очень трудно назвать разумным, взрослым человек, вы все же не ребенок, мистер Люпин. Вы должны знать порядок вещей в этом мире и своё в нем место, — проговорила Валери, следя за ним, как коршун.
— Благодарю, но моё место мне прекрасно известно, мне никогда не дают мне о нем забыть! — парировал Ремус, метнув на неё озлобленный взгляд.
— Знаете, мистер Люпин, когда меня пригласили в Хогвартс, в числе прочих причин директор Дамблдор назвал вас. Он сказал, что я нужна здесь, кроме всего прочего, для вашей безопасности.
Ремус удивленно оглянулся.
— Как вы думаете, что он имел в виду?
Это было очевидно.
Дамблдор решил, что за Ремусом надо приглядывать.
И что теперь его ночные вылазки должен контролировать кто-то понадежнее, чем Визжащая хижина.
— Я не собирался сбегать! — Ремус торопливо подошел к креслу и сел, умоляюще глядя на Валери. — Профессор Грей, клянусь вам, я шесть лет… я никогда не покидал укрытия в ночь полнолуния и теперь я не сбегу. Я не могу поехать домой!
Она смотрела на него добрые полминуты и в какой-то момент Ремусу показалось, что она над ним смилостивилась…
— Знаете, Люпин, такие как вы всегда пытаются надавить на жалость, вызвать сострадание и плевать, сколько людей пострадает от этой жалости, — сказала она и его надежды рухнули. — А такие, как я всего-навсего пытаются защитить ни в чем не повинных людей от монст…
Ремус вскочил.
— Я НЕ МОНСТР!
Повисла пауза. Ремус, тяжело дыша, смотрел Валери в глаза и вдруг остро почувствовал, что на него смотрит кто-то ещё, чужой и страшный.
Он резко повернул голову и увидел своё отражение в одном из застекленных книжных стеллажей.
Из черного зеркального стекла на него смотрел волк.
Быть может он все ещё был в человеческом теле, но его взгляд…
— Ну конечно нет. Вы не монстр, Люпин, — Валери облокотилась на стол, оказавшись еще ближе к Ремусу. Он сглотнул, почувствовав себя так, словно кто-то парализовал его. Всё, что он теперь мог — неотрывно смотреть ей в глаза. — Я думаю, вы просто непослушный мальчишка, который думает, что знает жизнь лучше тех, кто её уже прожил. Идите собирать вещи, — холодно проговорила она. — И если я увижу вас завтра ночью в лесу, Люпин, клянусь вам, даже возможное исключение из школы покажется вам сущей ерундой.
…1972…
— Просто не могу поверить, что всё это происходит на самом деле, — простонал Сириус.
— Незаметно, чтобы ты сильно напрягался! — буркнул Джеймс, оглянувшись на своего друга — Сириус сидел за партой, откинув стул на задние ножки и положив скрещенные ноги на стол. Вид у него был такой, как будто он вот-вот умрет от скуки…или грохнется на пол.
— Давай, помоги мне, придурок! Твоя идея была обмотать кабинет бумагой! Так что тащи сюда свою ленивую задницу! — И Джеймс снова занялся личными делами, которые им было поручено рассортировать по алфавиту.
Раздался грохот — Сириус вернул стул в нормальное положение и, шаркая подошвами, приплелся к стеллажу.
— Почему Рем нам не помогает?
Когда Сириус, пытаясь всунуть папку на полку, повис на ящике, тот вывалился и Сириус грохнулся с ним на пол. Отсмеявшись, Джеймс принялся собирать с ним бумажки.
— У него опять мама заболела, — проворчал Джеймс, ползая на коленях по полу и беспощадно пачкая в пыли школьную форму.
Какое-то время они не говорили и только сердито сопели, копаясь в бесконечных и бесконечных бумажках. Время от времени раздавалось сердитое цоканье или чертыхание, когда из очередной папки выпадал ворох бумаги.
Каждый винил другого в том, что завхоз Прингл поймал их на горячем, а потом ещё и не дал подраться как следует, чтобы отомстить за провал розыгрыша. И ни один не решался первым признать, что идея совершить проделку среди бела дня была действительно дурацкой…
— Эй, Поттер…
— Ну чего?
— Ты сказал, у Ремуса мама заболела? — озадаченно спросил Сириус.
Джеймс вытер нос, на котором повисла паутина.
— И?
Сириус молча подошел к нему и протянул ему бумагу.
— «Личное дело Ремуса Джона Люпина…»
…1977…
— Ты как, Лунатик? — участливо спросил Джеймс и постучал пальцем по зеркалу. — Луна-атик, прием! Заканчивай, Бродяга! — резко бросил он, повернувшись на секунду к другу.
Они сидели в спальне мальчиков в ожидании возвращения Хвоста из Визжащей Хижины, полностью одетые, снаряженные и готовые к ночной прогулке.
Сириус валялся на своей всклокоченной постели, закинув ноги на один из столбиков, и последние полчаса с совершенно невменяемым видом бросал в стену резиновый мячик.
Джеймсу казалось, будто Сириус стучит мячиком не об стену, а об его голову.
После его просьбы стук на секунду затих, а потом снова возобновился.
— Сохатый?
В отражении появилось больное, осунувшееся лицо Ремуса. Серое, покрытое потом, оно напоминало растаявший воск, в то время как глаза горели лихорадочным огнем и уже приобрели зловещий фосфорический свет. Ремус прятался в Хогсмиде уже вторые сутки из-за приказа этой чокнутой ведьмы, и они время от времени по очереди носили ему еду — перед полнолунием на него накатывал сумасшедший голод и он в буквальном смысле горазд был грызть самого себя. Чем больше проступала на небе назревающая луна, тем более дерганным и вспыльчивым становился их друг.
— Как ты себя чувствуешь?
— Блестяще, — Ремус утер лоб. Отражение немного дрожало. Джеймс понял, что у Люпина трясутся руки. — Вы скоро придете? Который час? У меня нет часов. У вас есть?..
— Ждем Хвоста. А для тебя я припрятал бадьян в нашем хранилище. Ещё в тот раз.
— Я знаю…я уже выпил весь бадьян, какой нашел, — лицо его вдруг свела судорга боли. — Она спрашивала про меня?
— Да, спрашивала за завтраком, — старательно-небрежно обронил Джеймс. — Мы показали ей твоё письмо, — он усмехнулся. — Прикинь, она даже почерк проверила.
— Хорошо, — вздохнул Ремус. — Приходите скорее, я один тут скоро подохну.
И он пропал.
Джеймс со вздохом сунул зеркальце в карман.
— Чертовы…бабы…одни…проблемы…из-за…них…
Он оглянулся.
Каждое слово сопровождалось сильным ударом мяча об стену. Поверх адской смеси волшебных и магловских плакатов мотоциклов, девушек и музыкальных групп Джеймс увидел большую фотографию Блэйк Забини.
— Гребаная…идиотка… три…секунды…кайфа…и всю жизнь…я должен буду… её терпеть!
Джеймс тренированным движением выбросил руку и поймал отскочивший от стены мяч. В плече что-то нехорошо клацнуло.
Он швырнул мячик Живоглоту, который уже давно следил за игрой Сириуса жадными круглыми глазами. Тот бросился за мячиком в погоню, влетел под кровать и впечатался там в чемодан Питера. Лишившись мячика, Сириус принялся стучать белым от напряжения кулаком в стену.
— «Сириус, у меня так кружится голова, принеси мне горький шоколад», «Фу, зачем ты принес эту гадость, меня сейчас стошнит», «Сириус, обними меня», «Сириус, мне плохо», — он саданул кулаком по плакату, изображавшему магловку в купальнике. — Я хочу взять её пластмассовую башку и… — Сириус сделал вид, будто пытается раздавить руками невидимый кокос.
— Бродяга, ты сейчас захлебнешься соплями, сколько можно? Смотри на вещи позитивнее. Теперь ты будешь осмотрительнее выбирать себе подружек, — Сириус пружинисто вскочил с кровати. — Ну или по крайней мере научишься пользоваться защитными чарами, — добавил Джеймс, глядя как Сириус мечется по комнате, словно загнанный волк, и откусил кусок от одного из припасенных на ночь сэндвичей.
— У меня теперь не будет подружек! Самое противное, что этой сучке нравится заставлять меня чувствовать себя виноватым! — Сириус поднял выкатившийся из-под кровати мячик. — Да она наслаждается своей властью! Как только она видит, что я говорю с какой-нибудь телкой, сразу же хватается за свой живот, как будто у неё уже начинаются долбаные роды! — и он снова принялся швырять мячик об стену.
— Ты вообще уверен, что она, ну... не морочит тебе голову?
— Она показывала мне эту гребаную справку из Мунго, вон она, — Сириус мотнул головой по направлению своей кровати, и Джемс увидел, что к фотографии Блэйк в самом деле приколота кнопкой какая-то ужасно официального вида бумажка. И что вся она утыкана дротиками. — Буду встречаться с другими — она начнет трепаться. Она начнет трепаться — меня выпрут из Хогвартса. Откажусь на ней жениться — её вонючие предки заявят в Визенгамот, что я её побил или изнасиловал, не помню, что именно я сделал. И тогда меня посадят в Азкабан! И тогда Блэквуд перейдет к ней, всё, чем жил Альфард, всё, что он делал и на что положил свою жизнь, уйдет к этим Забини, а я всего-то-навсего трахнул её в поезде! — его дыхание сбилось из-за резких выпадов. — Так что я в капкане. Сначала женюсь! А потом клетка! И петля! — он в последний раз швырнул мяч об стену и тот отскочил в Джеймса.
— Может всё будет не так плохо? — Джеймс пригнулся. — Ты же как-то встречался с ней целый месяц.
— Сохатый, я встречался не с ней, а с тем, что у неё между ног, есть разница? У Забини мозг размером с совиный помет. Она может трепаться только о самой себе. Это тебе не Эванс, не Вуд, не Маккиннон и не… — он запнулся. — Не Маккиннон.
— Кстати, я сегодня видел «не Маккиннон», — вспомнил Джеймс. Сириус замер и слегка повернул голову. — Выглядит хорошо. Во всяком случае, она теперь снова с глазами.
Сириус помолчал какое-то время и благодарно кивнул.
— Может быть ты поговоришь с ней сам?
— Нельзя, — быстро бросил тот. — Если Забини узнает, случится беда.
— А если Лили снова придется врать ей о том, куда ты пропал, тоже случится беда. Со мной. Мне на это весьма непрозрачно намекнули за ужином. Ты в курсе, что сегодня сделала на нем Малфой? Я почти зауважал её.
— Нет, — Сириус обернулся, и хотя на лице его все ещё блуждало мрачное, сердито выражение, глаза сверкнули. Он перебросил мячик из одной руки в другую. — Что?..
Неожиданно скрипнула дверь. В спальню заглянул запыхавшийся, красный Питер и торопливо поманил их за собой. Сириус мгновенно забыл про Роксану и свои беды, схватил куртку и бросился на выход, а Джеймс как попало запихал остатки сэндвича в рюкзак, застегнул молнию и прыжком вскочил с кровати и случайно наступил на хвост Живоглоту.
В гостиной уже было пусто, только камин потрескивал последними дровами.
Они взбежали по лестнице, ведущей к портретному проему, как вдруг услышали шорох, а затем негромкое, вежливое:
— Бу.
Мародеры дружно дрогнули и оглянулись.
Лили Эванс, до этого лежащая на диване с книжкой, поднялась, услышав шум и теперь упиралась кулачком в спинку дивана и внимательно смотрела на них.
— Лили! — Джеймс изобразил радость, а сам быстро переглянулся с Сириусом. Рука его поползла к волосам. — Ты не спишь?
Они подошли к дивану.
Лили была в одних пижамных шортах и теплом свитере.
Джеймс взглянул на неё и ему перехотелось уходить.
— Я, нет, мне надо дописать эссе для Флитвика, — она накинула на ноги плед и продемонстрировала им книгу и блокнот. А потом опять окинула их куртки взглядом, и чуть сузила глаза — А вы куда собрались?
— Мы? — Джеймс указал на себя.
Лили кивнула.
— А мы-ы… — Джеймс быстро переглянулся с Сириусом.
— Мы хотели…
— Да, мы собирались…
— Мы идем в Хогсмид! — вдруг выпалил Хвост и получил чувствительный толчок от Сириуса, —… поиграть в карты! — закончил он и обиженно покосился на друга, потирая руку.
Джеймсу показалось, что в его голове кто-то произнес «Люмос».
Сириус рядом цокнул языком и театрально закатил глаза, Джеймс горестно (на самом деле облегченно) вздохнул и недовольно проворчал:
— Ну спасибо тебе, Хвост.
Питер тоже подыграл им и сделал вид, что ему ужасно стыдно.
— В карты, — повторила Лили.
— Освальд, ты знаешь его, хозяин «Трех метел» играет во взрыв-карты по субботам, — Джеймс присел на быльце дивана.
— На деньги, — совсем уж сокрушенным тоном признался Сириус.
— Он осмеял нас перед всеми, сказал, что нам в жизни не выбраться ночью из замка.
— Назвал нас сосунками! — воодушевленно добавил Питер.
Лили наблюдала за ними с улыбкой.
— Он так не говорил! — возмутился Джеймс и отвесил Питеру затрещину.
— Ну что-то он все-таки говорил… — почесал подбородок Сириус.
—… и мы не можем ему это спустить, понимаешь? — подхватил Джеймс и положил Лили руку на плечи. — Лил, над нами ведь будет смеяться весь Хогсмид. Ты хочешь, чтобы над твоим парнем смеялись?
— И они, скорее всего, уже начали смеяться, потому что мы опаздываем, — многозначительно добавил Сириус, глядя в окно на затянутое облаками небо.
Джеймс и сам думал о том же.
— Ты ведь никому не скажешь, Эванс? — строго спросил Джеймс.
Усмешка Лили вдруг потухла, она несколько раз моргнула, с тревогой глядя на Джеймса, а потом вся как-то сжалась и отвернулась.
— Я никому не скажу. Но волноваться буду.
Джеймс оглянулся на парней и сунулся к ней.
— А ты поцелуй меня на удачу и со мной всё будет хорошо.
Лили недовольно оглянулась.
— Дурак ты, Поттер, — серьезно сказала она, поправив ему очки указательным пальцем, а потом потянулась к нему и поцеловала.
— А меня чмокнешь, Эванс? — развеселился Сириус, упираясь в спинку дивана, но Джеймс, схватив его за шиворот, уволок к портрету.
Питер у выхода нерешительно оглянулся и махнул Лили.
И когда они ушли, Лили ещё очень долго сидела на диване, обхватив рукой и задумчиво покусывала перо, глядя в окно, откуда ей нахально ухмылялась полная луна.
…1973…
— У меня восемь пальцев, — громко и уверенно говорит Джеймс.
— У меня почти… совсем немного не дотягивает до восьми, — Сириус никогда ещё не выглядел настолько самодовольным.
— У меня семь. Нет, даже скорее шесть… — с сомнением протягивает Ремус.
— Эй, а у тебя Пит?
Они сидят кружком на полу, все с расстегнутыми штанами. А ведь вечер так здорово начался — они ели конфеты, подслушивали девичник за стеной и рассказывали страшилки в темноте. А теперь…
Питер, красный до ушей, смотрит на любопытные лица новых друзей: нахальный, самодовольный Поттер. Этот точно станет преступником и закончит свои дни в Азкабане. Так сказала мама, когда увидела его, а мама никогда не ошибается. Блэк, любимчик девчонок, скорее всего подсядет на кровь, ничего хорошего от него ждать не приходится, точно станет вампиром. На кой-черт ему такие длинные волосы?
Только Ремус не кажется ему враждебным. Ему можно сказать. И он говорит, с трудом подавляя слезы:
— Четыре…
Повисает пауза. Мальчики переглядываются.
Спальня просто разрывается на куски от их хохота, Питер умирает от стыда, а Ремус пытается их унять, но это бессмысленно и он тоже начинает посмеиваться. Как делает вожак, так все делают, это закон, а Джеймс Поттер после этой ночи негласно провозглашен вожаком, это уже ясно. Питер лопается от злости, унижения и…зависти.
Они ведут себя как животные, они не понимают ничего…
Не понимают, что это — крах, что его теперь никогда, ни-ког-да не будут любить женщины…
Поттер успокаивается первым, застегивает штаны, поднимается с пола, подходит к окну и достает…
— Это, что сигареты? — настораживается Ремус.
— Ну и что? — пожимает плечами Поттер. Он закуривает и, явно наслаждаясь их любопытными, жадными взглядами, выдыхает дым и смотрит на небо. — Так говоришь, ты оборотень? — из его рта вылетает дым.
Ремус совсем мрачнеет.
— Эй, это круто, чувак, — Сириус толкает его в плечо.
— Совсем нет, — Ремус выглядит совсем убитым.
— Я бы хотел быть оборотнем, — хищно улыбается Сириус.
Ремус усмехается и качает головой, и вдруг кажется Питеру очень-очень взрослым.
— Хотел бы я посмотреть на оборотня, — протягивает Джеймс и делает всё, чтобы не закашляться от очередного глотка дыма. Питер чувствует прилив злорадства.
— Не получится, я тебя убью, — совершенно серьезно говорит Ремус, ковыряя пальцем дырку в ковре. — Я безопасен только для зверей, вот они меня видят каждую ночь…
