Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 151 (всего у книги 275 страниц)
— Он утверждает свою территорию и только, — презрительно бросила Валери. — И как только ты вступишь с ним в бой, станешь частью касты Воинов. Они всегда первыми повинуются зову вожака, не могут не повиноваться. Для них это как Империус. Побереги свою голову, Люпин, она тебе ещё пригодится.
После этого Ремус перестал приходить на песочную арену по утрам, но все равно нет-нет, да ловил на себе нахальный, вызывающий взгляд сына Фенрира Сивого.
Тем более, что ему было где потренироваться. Когда выдавалась пара свободных часов, они с преподавателем по Уходу за магическими существами уходили далеко в лес и там Валери, как и прежде учила его стрелять и сражаться на палках. Он заметил, что в последнее время она стала часто прикасаться к нему без всякого повода — класть ладонь на плечо, на руку, на спину. В этих касаниях не было ничего, что могло бы выдать серьезные намерения.
Но раньше такого вообще не было.
И Ремус каждый раз потихоньку улыбался, когда она трогала его и думал, пусть это будет то самое, недосказанное, что почти всегда присутствует в отношениях между людьми.
Что бы он подумал, если бы заметил, как Валери Грей иногда наблюдает за ним, когда он рассказывает о Хогвартсе Мяте, которая родилась здесь, в колонии, и никогда не видела внешнего мира. Или как Луна, смастерившая для него деревянный браслет, цепляет его Ремусу на руку.
Днем он работал, помогая укреплять колонию, а по вечерам, когда с неба в ущелье стекали холодные зимние сумерки, он отдыхал и веселился вместе со всеми на празднике Янтарной Ночи.
Их называли так в честь дюжины костров, из-за которых ночь озарялась насыщенным, густо-медовым светом. Грум и ещё несколько человек играли ладонями на небольших, обтянутых кожей барабанах, кто-то поигрывал на гитаре. Обитатели колонии ужинали, пили, танцевали какой-то свой, особенный танец, суть которого Ремус никак не мог постичь. Одно только он понимал — утробные, хтонические звуки барабанов околдовывали, гипнотизировали и тело само собой начинало двигаться, волнующе и плавно…
Сивый обычно наблюдал за весельем со стороны, сидя в почетной компании старцев за каким-нибудь большим уютным костром, попивал медовуху, делил с сородичами пищу, но время от времени все же танцевал с какой-нибудь из своих дочерей.
Ремус, как бы ему ни хотелось, тоже не принимал в танцах участия. Он ещё в Хогвартсе чувствовал себя полным профаном в этом вопросе, поэтому предпочитал просто активно наблюдать за праздником. Пока вокруг костров сплетались хороводы и плескалось море полуголых, разгоряченных огневиски людей, разрисованных хной, они с Валери прогуливались между горящих бочек, попивали вино с корицей и гвоздикой, или играли с детьми, которые носились по лагерю, добавляя к рокоту барабанов свой звонкий смех и писк.
— Это потрясающе! — восхищенно заметил Ремус как-то раз, когда они с Валери стояли у хижины, попивая вино с корицей и гвоздикой в одну из таких ночей. — Это же целая культура! Я слышал столько разных, самых жутких слухов об этом месте, но никто не говорил, что здесь может быть… так…
Он осекся, потому что среди танцующих вдруг выделилась группа его сверстниц, среди которых была и Луна. Они так разгорячились, что начали сбрасывать свои вязаные сети прямо во время танца. Из одежды на них оставались только сорочки, или длинные шерстяные кофты, пламя облизывало их влажные бедра, испещренные следами когтей, босые ступни полыхали на снегу розовым, спины и руки сверкали бисером пота, длинные, переплетенные косичками и лентами волосы прилипали к смеющимся лицам. Облитые янтарным огнем, прекрасные и дикие… куда там хогвартским студенткам.
Ремус сглотнул, когда Луна в венчике из остролиста и волчьих ягод поймала его взгляд и поманила Ремуса пальцем.
Пламя гигантского костра кидалось на небо, разрисованные руки волков и волчиц плавно выгибались в дрожащем мареве, точно ростки как-то живого растения. Пару раз он ловил на себе неприязненный взгляд Луки, который так же держался в стороне от очага веселья. Но сегодня ему не хотелось с ним ссориться
Валери, которая уже довольно давно внимательно наблюдала за Ремусом, сузила глаза, а затем вдруг протянула руку к его лицу. Ремус вышел из ступора, тут же посмотрел на неё и окаменел. Валери деловито сжала его небритый подбородок, прочесав по нему пальцами и повернула напоследок его заросшую физиономию из стороны в сторону.
— Не замечала за тобой раньше такого, — сказала она, убирая руку. Ремус смущенно улыбнулся, потерев щеку, но в её лице не было ни капли веселья.
Лука, уже целый час наблюдающий за ними со стороны костра Сивого, тяжело задышал и поднес к губам кружку.
— Это как-то случайно вышло. Вы хотите, чтобы я побрился? — простодушно спросил Ремус, заглядывая ей в глаза. Валери хмыкнула, но ничего не сказала. На лице у неё блуждала непонятная тревога.
— Простите за то, что я сказал тогда в лесу.
Валери вопросительно подняла бровь.
— О чем ты?
— О «бесчеловечности». Я был не прав. Если бы со мной не поступали так, страшно представить, сколько всего могло бы случиться, — Ремус шутливо склонил перед ней голову. — Извините меня.
— Хм. Тогда и ты извини меня. Зря я сказала, что тебе не стоило появляться здесь. Ты спас меня сегодня, Люпин, — она склонила голову, глядя на него и в серых глазах тепло мерцали отблески Янтарной ночи. А потом она улыбнулась. — Я…рада, что ты здесь.
В этот бесконечный момент Ремусу так много захотелось сказать ей, но слова только всё испортили бы. Поэтому он сжал её теплую ладонь, и поднес к губам.
И Валери не отняла ладонь, только в уголках её улыбки появилась легкая горечь.
— Развлекаетесь?
Они синхронно обернулись. Лука неслышно подошел к ним со стороны костра Сивого. Ремус дернулся, выпуская руку Валери, но сдержался.
— Что тебе нужно? — знакомым, режущим голосом спросила Валери.
Лука выгнул губы, разводя руки, в одной из которых держал кружку.
— Хотел выразить вам своё почтение, Люп-пин! — он издал губами неприличный звук, качнувшись в сторону Ремуса. — Нечасто встретишь Сына, который так много времени проводит со своей Матерью. Поведайте же мне ваш секрет, чем это таким вы занимаетесь в лесу, м-м?
— Лука, ты пьян, оставь нас в покое.
— Вас! — тихо зашипел Лука, салютовав кружкой, сделал глоток, облизал губы и вдруг сунулся к самому лицу Валери, жарко зашептав ей на ухо. — Думаешь, я не знаю, что за игру ты ведешь, сестра? Думаешь не знаю, зачем ты притащила сюда этого сосунка? Хочешь, чтобы я сейчас рассказал всё отцу, или подождем полной луны?
— Оставь её в покое! — Ремус схватил Луку за ворот его свитера и рванул, но сын Сивого взвился, как ошпаренный, отбив его руки.
— Держи их при себе, тварь! — прошипел он. — Или оторвать их тебе?
— Лука, в последний раз, проваливай, иначе.
— Иначе что? — нахально поинтересовался парень. — Что мне могут сделать младенец и шл…
Горячая волна поднялась в Ремусе, швырнула его к Луке, выбросив из глотки рваное рычание.
Лука радостно отпрыгнул, Валери перехватила Ремуса.
— Нет!
— Так-так, смотри-ка, кое у кого прорезались клыки? — он хрипло хохотнул. Ремус смотрел на него с ненавистью.
— Ну! Давай! — подначил его Лука, глаза его горели нетерпением, зубы оскалились.
Ремус задергал носом, шумно выдыхая, Лука задиристо дернул тощим плечом, они дернулись друг к другу и тут на плечо Луки властно легла широкая когтистая рука.
— Что здесь происходит? — Сивый одним движением отстранил сына и взглянул сначала на Валери, затем на Ремуса. — Сын?
— Ничего, отец! — Лука с трудом оторвал взгляд от Ремуса и взглянул на отца с некоторой опаской. — Просто хотел сказать спасибо моему новому сородичу за то, что он так быстро вошел… в колонию, — он бросил быстрый взгляд на Валери. — Жду не дождусь твоей первой охоты, брат мой.
И он ушел, вынырнув из-под тяжелой лапы своего отца.
— Ты в порядке? — резко спросила Валери, когда они снова остались одни и Ремус немного успокоился. Каждый раз, когда Лука нападал на него вот так, ему казалось, что этот мерзавец знает куда больше, чем надо. И ещё этот приступ злости сейчас, он ведь был рад, даже рад был бы подраться с Лукой, разобраться наконец, кто кого…
— Да, — буркнул он наконец, стараясь не смотреть ей в глаза. — Со мной все хорошо. Похоже, он ревнует вас?
Валери качнула головой и прищелкнула языком.
— Боюсь, что нет. Лука из тех волков, которые никогда не заводят пары.
— Почему?
Валери красноречиво глянула на него, но Ремус не успел понять, что она имела в виду. Из толпы танцующих выбежало несколько запыхавшихся, сияющих девочек во главе с Луной.
— Ремус, идем с нами танцевать!
— Да, что ты тут стоишь, пойдем!
— Дамы, я не умею! — попытался отшутиться Ремус, но безуспешно — девочки были очень настойчивы.
— Тут не надо уметь!
— Да, просто расслабься!
— Идем!
— Иди, — Валери легонько подтолкнула его в спину. — Нехорошо отрываться от своих!
Ремус быстро взглянул на неё и позволил многочисленным теплым рукам ухватить себя и увлечь в самую гущу танцующих.
И сначала он просто танцевал, зачарованный музыкой, как и все, двигался, кружился, веселился…, а затем… затем вдруг за барабаны сел Сивый.
И вот тогда-то с головой Ремуса что-то случилось.
Он перестал понимать, что происходит. То есть, так-то осознавал, что он танцует, что он обнимает то Луну, то Розу, то Мяту, но в эти минуты кто-то другой управлял его телом. То же обжигающее, горящее нечто у него в груди, которое только что требовало отведать крови Луки. Оно было таким жарким, что собственная одежда вдруг показалась лишней, ему хотелось стащить с себя этот дурацкий человеческий свитер, который ему выдала одна из матрон здесь, в лагере. Хотелось избавиться от ремня, обуви, от всего, что запутывало его тело. И чем громче звучала музыка в его голове, тем меньше в ней оставалось человеческого, Ремус танцевал, совершал какие-то движения, даже не подозревая, что был способен на них, он рычал, он смеялся, а когда все вдруг по-очереди принимались выть — выл вместе со всеми и ему нравилось это! Черт возьми, ему ещё никогда не было так хорошо!
Вскоре он совсем перестал думать, огневиски пополам с огнем залило его голову и только время от времени швыряло в Ремуса отдельные кадры: костёр, вспыхивающие огнем рыжие кудри, податливое тело Луны, Роза, ещё чье-то, чьи-то глаза, вспыхивающие то желтым, то зеленым, пристальный взгляд одноглазого юноши откуда-то из темноты, мятный свет нарождающейся луны в небе, волк, проскочивший мимо. Ремус порывисто оглянулся ему вслед и тут же из темноты вынырнул другой, третий, пятый, а затем он сам стал волком и всё потеряло смысл. Даже испуганный блеск серебристых глаз, тускло пробивающийся сквозь плывущее марево горящего меда вокруг.
Впервые в жизни он ни о чем не думал и ни о чем не переживал.
«Ты дома, Ремус…» — шептал чей-то родной голос у него в голове. «Ты дома…»
***
В Сочельник Ремус проснулся с тупой, зудящей болью во всем теле.
Голова болела, глазам было тяжело и неприятно смотреть на свет, кожа чесалась.
Кое-как Ремус заставил себя подняться с остро пахнущего животным мехового настила на полу своей хижины, дотащил себя до умывальника, а когда умывался, вдруг почувствовал такую жуткую боль в деснах, что застонал и схватился за край раковины.
Когда боль немного отступила, он поднял голову, оглядел небо и дрогнул, увидев его. Отдаленный бледный призрак, скрытый туманным маревом облаков, не способный причинить вреда, но уже нависший над горным ущельем.
Началось.
Она уже здесь.
— Плохо, да? — спросила белокурая Мята, когда он встал в очередь за завтраком с миской в руках. Ремус удивленно оглянулся, все ещё потирая рот.
— У тебя зубы уже лезут? — сочувственно спросила она. — А у меня вот, смотри, — девочка показала ему руку. Ногти на ней вытянулись и заострились как когти, вокруг темнели следы крови. — И так каждый раз. Терпеть это не могу, поскорее бы ночь.
— Ничего, зато сегодня наконец повеселимся, — брякнул он и только через секунду осознал, что именно сказал. И пришел в ужас. Но не от того, что сказал.
А от того, что ему-то как раз веселья не видать.
Мята улыбнулась и в её улыбке Ремусу почудилось что-то звериное. Он тряхнул головой.
— Это вы повеселитесь, а мы будем сидеть в лагере, — она пнула носком ботинка сугроб. — Скукота. Матери не пускают меня на охоту. А ведь мне уже почти четырнадцать! Это нечестно!
— Зато у тебя это ещё впереди! — многообещающе улыбнулся Ремус и снова почувствовал, что не лжет.
— Мама Иона просила, чтобы ты сегодня покормил этого, — сказала Луна, накладывая овсянку в его миску. Она сегодня помогала Матерям на кухне. — Она на охоте. Вот, держи, — и она вручила ему ещё одну миску, каши в которой было примерно в половину меньше.
Ремус послушно понес миску пленнику, но накормил его быстро и все время отводил глаза, хотя Чарльз, который тоже прекрасно знал, что сегодня за день и какую роль в нем должен сыграть Люпин, явно надеялся хоть на какой-то знак.
Знака ему Ремус никакого не дал.
Более того, когда он вышел из палатки, вытащил из кармана ломтики шоколада и мяса, и бросил в снег.
Валери он нашел не сразу, она всегда уходила очень далеко в лес, когда охотилась сама, но сегодня её запах нитью вился в воздухе и Ремус безошибочно шел по нему, даже не задумываясь о том, что впервые идет по запаху, все ещё будучи человеком.
В голове его бушевало сражение.
Он так крепко задумался, что и не заметил, как «нить» прервалась и он погрузился в целое озеро запаха. А в чувства его привел инстинкт, который толкнул Ремуса в сторону, как раз в тот миг, когда в дюйме от него просвистела гибель и угодила в сердце пушистому кролику, который четверть часа шел за Ремусом по пятам.
Он посмотрел на растекающуюся по снегу лужицу крови и тут его десна снова пронзила боль.
— Веселого Рождества, Люпин.
Ремус оглянулся. Валери спускалась к нему с холма, на ней был все тот же «рыбацкий» свитер, те же черные брюки и сапоги, тот же шарф и сумка через плечо. А кроме того — тот лук, который он смастерил для неё своими руками. И колчан.
— Уже Сочельник? — он удивился, как сильно отстал от жизни. Какая-то часть его сознания неубедительно пропищала имена отца, друзей, одноклассников… и тут же умолкла. Всё это казалось сейчас бесконечно далеким.
— Уже, — подтвердила Валери, улыбаясь. — И у меня есть для тебя подарок.
Она бросила ему ни больше, ни меньше, его рюкзак, тот, с которым он пришел сюда.
— Спасибо! — усмехнулся Ремус, заглянул внутрь и обнаружил там аккуратно сложенную одежду, пузырьки Волчьего противоядия и свою верную волшебную палочку.
В первые дни в колонии ему ужасно не хватало волшебства, а сейчас у него появилась возможность наконец-то вылечить ладонь, на которой сорвало мозоль.
Вот только одна мысль о том, чтобы воспользоваться магией, вызывала у него отвращение.
Валери внимательно наблюдала за его действиями.
— А у меня для вас ничего нет, — виновато улыбнулся он, застегивая молнию.
— Есть, — Валери отобрала у него рюкзак, преспокойно сунула в него руку и бросила Ремусу один из пузырьков. — Выпей это.
Их взгляды скрестились.
Валери прекрасно знала, что творится у Ремуса в душе.
А Ремус прекрасно видел, что она это знает.
Глядя на неё исподлобья, он выдернул из пузырька пробку и опрокинул в себя противное пойло одним махом.
— Умница, — холодно сказала Валери. — Будь добр, пей его весь день.
Она отвернулась и пошла вперед. Ремус дождался, пока она прицелится в очередного несчастного зайца и как только стрела свистнула, он склонился за деревом, сунул в рот пальцы и вырвал.
Они охотились весь день. Ремусу казалось, что Валери специально держит его подальше от колонии.
На обратном пути они увидели, что заледеневшее болото, по которому они проходили в эту часть леса каждый день, разошлось трещинами. Пришлось подняться по ущелью выше и сделать довольно внушительный крюк. В этой части леса Ремус ещё не был. Местность здесь была какая-то странная: то тут, то там Ремусу попадались на глаза какие-то доски, следы фундаментов, гнутые, обугленные дорожные знаки, горы кирпича, пару раз он даже видел колеса автомобилей.
— Похоже, здесь раньше был город, — заметил он Валери. — Или деревня. Это так?
— Да.
— Что произошло? Пожар?
Валери ничего не ответила. Впрочем, Ремус уже привык к тому, что она всегда сама решает, о чем им говорить, а о чем нет. Пройдя ещё немного, они миновали горячие источники, как вдруг Ремус увидел среди деревьев высокую темную фигуру.
