Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 92 (всего у книги 275 страниц)
Ремус по-собачьи улыбнулся, показав язык и все зубы, а потом подлез Джеймсу под руку и помог ему встать. Голова тут же закружилась. Его слегка подташнивало. Джеймс ещё раз потрогал шишку и задрал голову. Холм, с которого они скатились, был когда-то руслом реки и то место, где они сейчас находились, видимо некогда было частью школьного озера — земля поднималась над ними на много метров, точь в точь как берег, но успела прорости длинной дикой травой и толстыми, вековыми деревьями. Похоже озеро отмелело не одну сотню лет назад...
— А где остальные? — он огляделся и засветил палочку. — Эй, парни! Вы живы?! Эй!
Из травы донесся стон. Джеймс и Ремус бросились на звук.
— Бродяга! — Джеймс упал в траву рядом с распростертым телом и потряс Сириуса за плечо. — Бродяга! Ты ранен?
— Да...мне срочно нужна массажистка.
Джеймс облегченно выдохнул и похлопал друга по плечу.
— Хвост, а ты в порядке? — он повернулся к мальчику.
— Нет, — жалобно простонал Питер, поднимаясь. — Моя нога, о, черт, я её не чувствую, кажется мне её оторвало!
— Это моя нога! — Сириус лягнул его.
— Ты упал прямо на меня, — нудил Хвост.
— Хоть когда-то твое пузо пригодилось... — проворчал Бродяга и выпрямился, потирая спину. Ремус беспокойно вертелся рядом с ними, помахивая хвостом и поскуливая, прямо как пёс, требующий прогулки.
— А если бы я был крысой? Ты бы раздавил меня! — продолжал жаловаться Хвост.
Сириус разозлился и поднял его за шкирку.
— Смотри-ка, стоять можешь. Значит и жить будешь, — он треснул его по спине так, что Питер шагнул вперед.
— Где это мы оказались? — спросил он, очумело оглядываясь.
Ремус заскулил громче.
— Прости, Лунатик, мы не знаем волчий язык, — Джеймс сел и потряс головой. — Парни, я предлагаю такой план...
Неожиданно Ремус с рычанием бросился вперед и клацнул зубами, заставив Джеймса с криком отскочить, после чего развернулся и побежал в сторону темной аллеи.
— И что это сейчас было?! — раздельно и громко спросил Джеймс у парней, на каждом слове тыкая пальцем в сторону аллеи.
— Может действие зелья кончилось? — предположил Сириус.
Они переглянулись и, не сговариваясь, рванули следом.
— Эй, Ремус!
— Лунатик!
Они вбежали в эту же аллею. Деревья тут были гораздо старше, чем в том лесу, откуда они свалились и гораздо, гораздо старше, чем поросль Запретного Леса. Казалось, эти деревья росли на волшебной земле задолго до того, как её впервые коснулась нога Мерлина. Но пробыли они в этой старине недолго — пробежав всего двадцать футов они выскочили на небольшую поляну. Там они и увидели Ремуса, а рядом с ним...
— Срань драконья... — пробормотал Джеймс, замедляя шаг.
Сириус и Питер догнали его и врезались в него с двух сторон. Рты их, так же как и у него, открылись сами собой, когда глазам открылось это зрелище...
Прямо перед ними из травы поднимались четыре огромных беломраморных саркофага, увенчанных статуями, в полный человеческий рост. Поросшие диким плющом, потрескавшиеся, но от этого не менее величественные и гордые, фигуры четырех волшебников молча взирали на них из мрака безвременья.
Позади одной из могил рос многовековой дуб, раскинувший над полянкой свою тень, словно мощное защитное заклинание. Вокруг него цвел пышный яблоневый сад, орешник и колючий сухой шиповник.
— Этого не может быть... — пробормотал Джеймс и подошел ближе, высоко поднимая зажженную палочку. — Это просто невозможно...
Свет его палочки выхватил из мрака суровое лицо Годрика Гриффиндора. Великий волшебник смотрел поверх их голов, куда-то вглубь леса, поверх всех несправедливостей и жестокостей мира. Губы его были сжаты так, что на квадратных низких скулах появились впадинки, плечи были угрюмо подняты, а сложенные вместе руки опирались на эфес меча. Диковинная старинная одежда казалась удивительно настоящей и должна была бы трепетать на легком осеннем ветерке, что гонял по саркофагу многолетнюю сухую листву и только что опавшие листья. У ног мага лежал каменный лев и когда Джеймс подошел ближе, чтобы посмотреть на слова, выгравированные на плите, ему показалось, что хищник смотрит прямо ему в глаза. Смотрит и рычит, безмолвно и страшно.
С трудом оторвав от него взгляд, Джеймс протянул дрожащую руку и смахнул листву с плиты. На ней значилось:
«Годрик Гриффиндор. 975-1032. Храбрость и Честь»
Джеймс поднял взгляд и посмотрел герою всей своей жизни в лицо, а потом опустил взгляд на свою ладонь, казавшуюся черной на ослепительно-белом мраморе.
Он был здесь...в полуметре от него...
— «Разум и Совесть», — произнес голос Сириуса рядом. Джеймс оглянулся. Бродяга с нехарактерной для него трепетностью и нежностью провел ладонью по складкам платья волшебницы, чья статуя находилась от Гриффиндора по правую руку. У Кандиды Когтевран были длинные вьющиеся волосы, мягко-округлое лицо и гордый профиль. Странно, но она чем-то напомнила Джеймсу маму. На плече у неё сидел орел с распростертыми крыльями — казалось он вот-вот взлетит туда, куда смотрела волшебница. — Вы знаете, я борюсь с желанием встать перед ней на колени...
— Это правда они? — Питер один остался в стороне и смотрел на статую Слизерина так, словно боялся, что она оживет.
Джеймс подошел к нему и осветил фигуру основателя. У Салазара Слизерина было узкое лицо холерика с впавшими щеками, слегка оттопыренными ушами и горбатым тонким носом. На коротко-стриженной голове покоилась феска алхимика, в руках у любителя «Власти и Рода» возлежала отвратительная, толстая змея. Она обвивала всю его фигуру, и её голова нежно лежала у Слизерина плече, рядом с меховым воротником.
— Интересно, как они очутились здесь? — Бродяга подошел к Ремусу, который терся у правого саркофага с краю и дружески похлопал волка по спине. — Я думал, Основатели похоронены где-то...не здесь.
— Где? На каком-нибудь волшебном супер-кладбище? — Джеймс подошел к ним и взглянул в лицо Пенелопы Пуффендуй. Его словно подбросило — на него как-будто смотрела Лили. Пенелопа была значительно ниже и младше своих легендарных коллег, у неё было тонкое лицо, очаровательные ямочки на щеках и теплая улыбка. Густая копна локонов, стянутая по лбу ободком, падала на круглые плечи и полную юную грудь в глубоком вырезе платья. Основательницу окружал целый выводок упитанных барсуков. Они цеплялись за подол её мантии и платья, сидели у неё на плечах и руках. Глядя на неё Джеймс (хотя это вероятно всего просто ему почудилось), вдруг услышал запах пирожков с яблоками и у него подвело живот от голода. На плите Пенелопы значилось «Честность и Трудолюбие». Он чуть потряс головой и наваждение пропало.
— Если сам Мерлин не пожелал оставить свой лес, почему Основателям не найти покой рядом со своей школой? Я бы так и поступил, — он обвел полянку лучом своей палочки. В отличие от остального леса, она не выглядела такой уж мрачной и зловещей. Несмотря на октябрь, трава здесь была по-весеннему сочной и чистой, стволы деревьев казались светлее обычного, кое-где росли цветы и белые грибы. Примерно так всегда выглядел волшебный лес в постановках волшебного театра. Не хватало только косых лучей солнца и перебора средневековой лютни...
Ни с того ни с сего его вдруг охватило нехорошее предчувствие.
— Парни... мне кажется, мы не должны быть здесь, — Джеймс отступил от фигуры Гриффиндора.
— Почему? — они подошли к нему.
— А вы сами подумайте! Почему ловушка, в которую угодил Лунатик была не на границе со школой, в самой чаще? И почему оборотни были в этой части леса и не пытались влезть на территорию? — Джеймс затряс головой. — Тут что-то нечисто. И охотники пришли отсюда. Готов побиться об заклад, они должны были охранять это место.
Ремус заскулил.
— Зачем? — спросил Бродяга.
— Понятия не имею, но нам лучше убраться и поскорее. Если они заметят здесь нас...или тебя, Лунатик, прикончат — и имени не спросят.
Ремус гавкнул.
— Так что давайте рвать отсюда когти, — он невольно оглянулся на статую Годрика. Интересно, согласился бы он с ним? Впрочем, не время думать об этой чепухе.
— Да, я согласен! — Бродяга специальным заклинанием пометил одной из деревьев. — Если что — вернемся сюда в другое время, а сейчас лучше всего...
Внезапно Ремус у них за спинами зарычал. Они оглянулись и у Джеймса в который раз за эту ночь сердце ушло в пятки.
Из темноты со всех сторон на него таращились зеленые, желтые и белые огни.
Оборотни.
Они сбились в кучу, спина к спине, сжимая палочки так крепко, что побелели костяшки пальцев. Питера трясло, Ремус рычал и рыл лапами землю, а пришлые, дикие оборотни, переговариваясь между собой на одном им известном языке, медленно смыкали вокруг них круг. Напряжение росло с пугающей скоростью. Джеймс боялся упустить тот миг, когда один из монстров бросится на них, и всё время вертел головой.
— Есть план? — азартно спросил Бродяга. Он жадно скалился, глядя на оборотней и, кажется не мог дождаться того самого мига.
— Есть мантия.
Они переглянулись.
— Будем делать ставки? — поинтересовался Сириус. — Кто замочит меньше тварей (прости, Рем), покупает ящик шоколадных лягушек. Или, кто проживет меньше остальных? Или кого покусают пер....
— Бродяга, заткнись! — Джеймс толкнул его локтем и тут один из волков бросился в атаку. Джеймс стеганул его по глазам чарами Конъюнктивитус, скользнул под ним по земле, как в американском бейсболе и отдал тварь на попечение Ремусу и Сириусу. На него тут же бросились остальные, но он нырнул под мантию-невидимку и, прежде чем волки успели растеряться, Сириус в собачьем облике и Ремус бросились на них.
Силы были неравны, но, к большому удивлению Джеймса, лишь малая толика стаи ответила на вызов, остальные были нацелены исключительно на могилы.
— Хвост, нет! — закричал Джеймс и слепо бросился наперерез одному из волков, когда тот заработал лапами прямо в сторону Питера. Они грохнулись на землю. Нос Джеймса нехорошо хрустнул, встретившись с почвой.
Он переоценил свои способности — удерживать оборотня было все равно, что удерживать работающую шестеренку — волк взвился у Джеймса в руках как ненормальный и тот едва успел перекатиться в сторону, как тут же услышал клацанье челюстей.
Очки слетели с него и потерялись где-то в траве, мантия целиком осталась на волке.
В одно мгновение Джеймса испытал сильнейший шок — он лежал в темноте, беззащитный, ослепший, а рядом с ним находился невидимый волк!
Он попытался было вытащить палочку и вернуть себе хотя бы зрение, но тут волк выпутался из невидимого покрова, встряхнул головой и снова бросился на лежащего перед ним Джеймса. Тот слепо лягнул его в морду, метнулся назад и вдруг врезался спиной в один из саркофагов, да так, что из него чуть не вышибло дух.
Волк недовольно встряхнул головой, пьяно переступил с места на место и снова ринулся в атаку.
Машинально, Джеймс спиной вперед влез на высокий саркофаг, царапая ладони. Волк, конечно же — за ним. Пинаясь и отчаянно суча ногами, Джеймс прополз по плите, ударился плечами о ноги Гриффиндора и тут что-то звякнуло у него над головой. Он оглянулся.
Меч!
Не думая о том, как здесь оказалось оружие, Джеймс вскинул руку. Сталь взвизгнула, выскальзывая из каменных рук Гриффиндора. Не успев подумать как следует, Джеймс оглянулся, одновременно выставляя перед собой меч и волк с жутким визгом налетел прямо на лезвие, насадившись по самый эфес и полностью закрыв собой Джеймса.
— Джеймс! — истошно заорал Бродяга, выпав из своего анимагического облика и уже бросился было к нему, но тут на него бросились сразу двое оборотней и Бродяга избежал верной смерти только благодаря Ремусу, который за шкирку стащил с него одного из волков.
— Джеймс, ты в порядке? — голос Хвоста донесся до Джеймса словно из-под воды. Когда опасность миновала, Питер выскочил из-за статуи Годрика Гриффиндора и бросился к другу.
— Порядок! — пропыхтел Джеймс. Скатившись с саркофага, теперь залитого кровью волка, он выдернул окровавленное лезвие из мехового мешка. Рычание других волков хлестнуло его по ушам. Питер тут же спрятался за него, Джеймс обернулся, взмахнув мечом, но оборотни вместо того, чтобы напасть на него, вдруг поджали уши, сжались и отступили назад с жалобным, тоскливым писком.
— Что за черт? — Джеймс уставился на меч в своих руках. Чуть расплывающийся клинок казался ослепительно-белым в плотной темноте, он был достаточно легким, но больше в нем не было ничего особенного. Откуда он взялся Джеймс не знал, но решил, что разберется потом и потому с воинственным криком бросился прямо к Ремусу, которого повалил на землю крупный темный волк.
Давно Ремус не видел такой лютости. Этот оборотень был безумным, совершенно очевидно! Он хотел крови, хотел убить Ремуса и готов был терпеть любую боль и любые раны — лишь бы только достичь цели — как механизм, лишенный инстинкта самосохранения, страха и сомнения.
Едва очухавшись после предыдущего столкновения, Ремус не успел встать, как снова почувствовал дрожь земли. Предчувствие сорвало его с места — как раз в тот момент, когда перед носом у него слюняво клацнули зубы врага. Очертя голову, Ремус бросился на него, каким-то чудом обездвижил, но волк вдруг ужом взвился под ним, опрокинул Ремуса как щенка, придавил собой и уже потянулся к глотке, как вдруг в темноте сверкнула ослепительная белая молния. Волк с визгом спрыгнул с него и с рычанием бросился в тень, а вслед за ним пронесся Джеймс, взмахивая неизвестно откуда взявшимся, окровавленным мечом, при виде которого волки в страхе разбегались, взвизгивая и поскуливая как простые дворовые собаки.
Ремус перевернулся и, прихрамывая, подбежал к Сириусу. Тот лежал на земле в облике собаки, часто-часто вздыхал. Сквозь сцепленные зубы клочками вырывалось рычание, из которого Ремус сделал вывод, что человеческая суть Сириуса сейчас грязно ругается и даже порадовался, что перед ним находится другая. Он попытался подлезть под раненого и взвалить на себя, Сириус рявкнул на него так, что он отскочил, после чего встал сам, правда со второй попытки и качаясь так, словно вылакал миску огневиски. Бок у него мокро блестел в темноте.
— Ну-ка назад! — орал Джеймс, замахиваясь мечом всякий раз, когда кто-то из волков, столпившихся в тени, снова пытался к ним подобраться.
Ремус понимал, чего они боятся — у него самого шерсть на спине вставала дыбом, когда он слышал острый, режущий запах мокрого серебра...
— Ну что... есть план? — спросил Сириус. Он снова обратился в человека и зажимал рукой бок. Между пальцев сочилось что-то чёрное. Услышав солоноватый запах, Ремус ощутил какой-то странный свербеж в горле — ему захотелось вонзить зубы в то, что источало этот волшебный нектар и пить его, грызть и...
Он в ужасе тряхнул головой и почувствовал как на совести вспухает ожог....
— Я думаю-думаю, — улыбнулся Джеймс, сжимая меч обеими руками и перебегая взглядом с одного волка на другого. Оборотни слегка расплывались перед глазами и казались одной сплошной, бурой массой. — Где эти охотники, когда они так нужны? — он снова рассек густой, душный полумрак мечом. — Я бы не отказался от маленького чуда...
И тут чудо произошло.
Во всяком случае для Ремуса.
Он вдруг услышал самый прекрасный звук на свете.
Волчий вой.
Вылитый из самой луны, глубокий, далекий, всеобъемлющий звук заполнил его голову до краев, вытеснив оттуда человеческие глупости.
Это был он!
Он звал его!
Отец! Это был он! Его отец! Он помнил его голос, слышал его в снах, ждал его каждое полнолуние и теперь он пришел за ним! Он вернулся! Спустя столько лет!
Лапы сами понесли его в лес.
— Лунатик, стоять! — Сириус и Джеймс повисли на нем, удерживая. — Даже не думай!
Он упирался и рвался прочь из их рук, в ужасе глядя, как стая убегает, быстро растворяясь в темноте. Браться и сестры! Они скользили по нему взглядами, звали его с собой, им было непонятно, почему он остается, почему не идет вместе с ними. И ему тоже было непонятно! Он рванулся изо всех сил, но человеческие руки вдруг пропали, а им на смену пришли клыки и опасные, острые рога.
Вой прозвучал в последний раз и втянулся куда-то, исчез, растаял в спящем лесу.
Стая ушла, а он остался!
Это не честно!
— Ремус, остынь! — громыхнуло прямо над ухом и ноздри затопил горячий солоноватый запах. Сознание выдернуло из волчьей головы, Ремус провалился в некуда, словно случайно заснул на уроке, тут же вскинулся, но не успел проморгаться, как вдруг ни с того ни с сего ему двинули по морде.
Он мотнул головой и озадачено уставился на Бродягу, чье перекошенное от гнева лицо плавало перед ним в темноте. Оглянувшись, Ремус обнаружил на земле, с куском черной кожи в зубах. Он в ужасе уставился на Сириуса и увидел, что у него пропала изрядная часть рукава.
Ткань выпала у него изо рта.
— Что, больше не хочется, а?! — закричал Блэк, снова бросаясь к нему, но Джеймс перехватил его.
— Остынь, Бродяга!
— Он пытался...
— Он не специально! — Джеймс оттолкнул его. Сириус тяжело дышал, волосы, слипшиеся от пота и крови, падали ему на глаза. — И кончай голосить, сюда сейчас все охотники сбегутся! — Джеймс повернулся к Ремусу. — Ты как, Лунатик?
Ремус мелко потряс головой, все ещё в ужасе глядя на руку Сириуса.
