Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 106 (всего у книги 275 страниц)
— Да, именно так. Поэтому брак с ним — наилучшее из возможных укрытий, причем для вас обоих. Многие хотели бы оказаться на твоем месте, дорогая, — он театрально вздохнул. — Если бы ты знала, во что превращаются женщины на службе у Темного Лорда! Взгляни хотя бы на эту отвратительную Алекто Кэрроу! Бедняжка, она уже совершенно безнадежна. Но ей не повезло, Кэрроу не так богаты, к тому же Алекто страшна как смертный грех, а ты, с твоей красотой и приданым, могла бы достаться какому-нибудь негодяю и извращенцу вроде этого... — его губы задрожали и презрительно изогнулись: — Блэка.
Удар под дых.
— И тогда неизвестно, как сложилась бы твоя жизнь. Во имя Мерлина, мне не верится, что я говорю это, но теперь я даже рад, что ты сбежала с помолвки с ним, сестра. Он превратился в предателя, парию, и если бы была обручена с ним... — он смежил веки. — Но, к счастью, все обошлось.
Роксана встала, схватившись на ствол, и Люциус мгновенно замолчал.
Пару минут она стояла, не говоря ни слова, и разглядывала «слезу вейлы» у себя на ладони.
«— Послушай, Забини. Я никогда никому не скажу, клянусь. И если надо, могу принести тебе Обет. Только скажи мне, неужели это действительно того стоило? Твоя чокнутая бабка с радостью готова заложить свою семью Волдеморту, а семья продает свою дочь неизвестно кому, а ты ради этих людей сделала... такое. Неужели тебе не хотелось сбежать? Просто сбежать и жить в свое удовольствие?
— Какая бы она ни была, но это моя семья. И я люблю их, что бы там ни было. Без них я никто!»
— Я люблю его, Люциус...
— Что-что? — он чуть улыбнулся и наклонился поближе к ней. — Кого любишь, дорогая?
— Сириуса Блэка, — Роксана улыбнулась своим мыслям. До чего легко ей стало после этих слов. — Представляешь? Я в него влюбилась, — она вскинула взгляд на Люциуса. Брат смотрел на нее так, словно она только что выпалила в него Круциатусом. — И два дня назад мы с ним переспали.
Шлеп!
Пощечина оказалась такой сильной, что Роксана оступилась и ударилась плечом об ствол старушки ивы. Держась за щеку, она в ужасе обернулась к Люциусу.
Глаза его полыхали бешенством, ноздри раздувались, а губы, тонкие и побелевшие от слепой ярости, дрожали так, что гладко выбритый подбородок трясся над меховым воротником.
— Ты... — он смежил веки, сделал глубокий, успокаивающий вздох и нервно заулыбался. — Ради всего святого, Роксана, что же с тобой такое?
Роксана смотрела на него сквозь толстую пелену слез и дышала так тяжело, что волосы, упавшие на лицо, высоко вздымались.
— Чего еще тебе не хватает? У тебя есть все, все, что только можно пожелать, но ты только и делаешь, что окунаешь наше имя в грязь, за что? Что за привычка делать все назло? Или это просто такой способ насолить мне? Отомстить за того паршивого кровососа?
— Да пошел ты, Люциус! — не выдержала она. — При чем тут ты и наше гребанное «имя»? И тебе, и нашему имени было глубоко насрать на меня все эти годы, и теперь это моя жизнь, черт возьми, моя! Моя собственная! — тут ее вдруг охватила упрямая, праведная ярость. — И я не хочу, не хочу выходить замуж за этого ублюдка Нотта, понятно? Он — моральный урод, все знают, что он сделал с мальчиком-магглом с первого курса! Я его ненавижу! И твоему обожаемому Лорду я служить не стану, я сбегу, и тогда...
Тут терпению Люциуса пришел конец — он схватил Роксану за руки и крепко приложил спиной об ствол.
— Если мы не будем подчиняться нашим законам, наша семья окажется под ударом! В лучшем случае мы лишимся всего: имени, власти, положения и будем доживать свои дни, распродавая остатки нашего же прошлого, а потом в один прекрасный день нас просто не станет, имя Малфоев исчезнет! Это то, чего бы ты хотела?! Или может, ты хочешь, чтобы нас обвинили в предательстве и уничтожили? Ты можешь говорить все что угодно, Роксана. Но я прекрасно знаю, как ты любишь нашего отца, мать, меня, даже Нарциссу, хоть не признаешься в этом даже самой себе. Я знаю тебя с твоего первого дня на этом свете, и как бы там ни было — ты тоже Малфой. Малфой до мозга костей! — он больно схватил ее за подбородок на этих словах и коротко встряхнул. — Когда-нибудь ты обязательно к этому придешь, и тебе будет стыдно за свои слова. Потому что принципы, увлечения, любовь, люди — все это приходит и уходит, но семья... — его голос взлетел и замер на миг, чтобы потом упасть почти до шепота. — Семья — это последнее, что у нас остается. И ради семьи можно принести любую жертву.
— Если ради семьи можно принести любую жертву, почему эта жертва — всегда я? — прошептала Роксана. Слезы уже вовсю катились по ее лицу, еще немного, и она взорвется.
Люциус терпеливо вздохнул и ласково вытер слезы с ее лица. Роксану слегка передернуло, когда он коснулся распухшей красной щеки.
— Если бы ты вела себя, как подобает, Роксана, все было бы хорошо. Но еще не поздно. Ты выйдешь замуж за Нотта, а эта... нелепая история с Блэком останется между нами, — глаза-лезвия улыбнулись, и он в третий раз за вечер поцеловал Роксану в лоб.
Это было последней каплей.
— Мы договорились? — вкрадчиво спросил он, отпустив ее.
Роксана подняла на него тяжелый взгляд.
— Конечно, — молвила она, разлепив ссохшиеся губы, а потом прыжком скакнула к берегу, зашвырнула фамильную ценность в озеро и, не оглядываясь, стремглав бросилась в замок, не слыша, но чувствуя всем своим существом, как Люциус кричит, пытаясь спасти треклятую реликвию, и даже не пытается остановить ее.
Ее выдержки хватило до ближайшего женского туалета. Роксана бежала и бежала по коридорам, по лестницам, и ей все казалось, что если она обернется, то увидит Озеро и Люциуса. В себя она пришла, только когда портрет толстой тетки в розовом платье спросил у нее пароль — оказывается, ноги принесли ее к гостиной Гриффиндора. В ужасе она бросилась оттуда прочь — так и попала в этот злосчастный туалет.
Ворвавшись туда (и предварительно протолкавшись сквозь компанию каких-то девочек у выхода) Роксана бросилась к умывальнику, рванула кран, и ее страшно стошнило. Пусто и мучительно, но зато ей сразу стало легче, и ужас, вызванный словами Люциуса, оставил ее, словно какой-нибудь мятежный злой дух.
Подставив трясущиеся руки под ледяную струю, она умылась, раз, другой, а потом уперлась ослабевшими руками в раковину и подняла голову.
От страха сердце пропустило удар, а потом, когда собственное перепуганное и опухшее отражение расплылось, она смогла прочитать корявую надпись, сделанную на зеркале алой губной помадой:
«Роксана Малфой — убийца!»
— БРОДЯГА! БРОДЯГА, ТВОЮ МА-А-АТЬ!!!
Едва Сириус ступил во внутренний двор школы, его чуть не снесло с ног взрывом радостных воплей, а уже в следующий миг Сохатый схватил его в сокрушительные объятия и оторвал от земли, как какого-нибудь первогодка. А не успел он снова оказаться на земле, как остальные одноклассники набросились на него и принялись обнимать, тягать из стороны в сторону, лохматить, забрасывать вопросами, и будь их воля, они наверняка полезли бы ему и под рубашку, чтобы посмотреть на знаменитую рану своими глазами.
— Ну как ты, как ты, Сириус?
— Как ты себя чувствуешь?
— Почему тебя так рано выпустили?
— Что сказала мадам Помфри?
— Сказала, что ей проще отпустить меня к вам, чем терпеть вашу осаду, — улыбнулся Сириус, когда ребята проводили его к бывшему каменному окну, ныне любимому насесту Джеймса. Сам Сохатый обхватывал за плечи с одной стороны, а с другой Алиса Вуд, всхлипывая и шмыгая носом, так крепко обнимала Сириуса за талию, будто его могло вот-вот унести из дворика ветром. Кроме них — усмехающийся Ремус, Пит, который никак не мог пробиться к Сириусу через толпу одноклассников, близнецы, девчонки — все они радовались так, будто Сириус пролежал в крыле не сутки, а целый месяц.
— Черт, я думал, умру,— блаженно выдохнул он, когда Сохатый угостил его сигаретой.
Все засмеялись, оценив шутку.
— Не шути так, Сириус! — возмутилась Алиса. — Мы приходили навестить тебя, но нам не дали даже взглянуть и...
— Кстати, почему ты так рано вышел? — спросил Питер. Протолкавшись, наконец, к Сириусу, он занял место рядом с ним и теперь раздувался от радости. — Нам сказали, что тебя выпустят только после Хэллоуина...
— А вы не рады? — улыбнулся Сириус, оглядывая сияющие лица, и чуть наклонил голову, вглядываясь в лицо стоящей рядом Марлин. — Глаза красные. Успела оплакать мою безвременную кончину, Маккиннон?
Раздались добрые смешки. Марлин, у которой лицо и в самом деле опухло от слез, не улыбнулась и стояла, держа спину очень прямо и скрестив на груди руки.
— Ты нас всех очень напугал, — тихо сказала она.
Сириус хмыкнул, затягиваясь.
— Серьезно? Ну извините.
Марлин отвернулась.
— Это действительно так, — присоединилась к подружке Алиса. — Ты упал, начал задыхаться и биться, там было столько крови...
— Да, мы сначала решили, что у тебя месячные начались, — серьезно сказал Джеймс, поправляя очки указательным пальцем.
Сириус чуть не откусил от сигареты фильтр и закашлялся. Все, видимо, решили, что у него опять приступ, только Сохатый со смехом постучал его по спине.
— Правда, когда Джекилл принялся завывать над тобой и махать палочкой, поняли, что дело плохо.
Джеймс говорил небрежно, но перед тем, как отключиться, Сириус слышал его истошный вопль «БРОДЯГА!», и когда пару раз приходил в себя в Крыле, всегда видел Джима, так что знал, что Сохатый переживал за него куда больше, чем любой другой из собравшихся.
— Короче, мы тебе рады, старик, — и он еще раз хлопнул его по спине. — Чуть больше, чем были бы рады твоему призраку.
— Да, я тоже рад видеть ваши рожи, — рассмеялся Сириус и свободной рукой взлохматил Сохатому волосы, ткнув его головой вниз, как в детстве, так что с него свалились его тяжелые очки.
— Все эта Малфой, — разгневанно проговорила Алиса, когда рука Сириуса вернулась ей на плечи. — Она чокнутая, точно! Она ведь могла убить тебя, ее должны были вышвырнуть из школы, но на свете нет таких сил, которые могли бы выкинуть из школы кого-либо по фамилии Малфой, верно?
Все закивали.
— А сегодня я видела, как ее братец приперся в школу. Говорят, она пыталась сбежать из школы, ха, понятное дело, теперь, когда все обсу...
— А какие у нас еще новости? — перебил ее Сириус. — Говорят, Слиззи устраивает вечеринку в честь Хэллоуина сегодня, это правда?
Когда раздался удар колокола, одноклассники потянулись на урок, а Сириус и Джеймс еще на какое-то время остались во дворике школы. Сириус курил вторую сигарету подряд, сладостно щурясь и утопая в клубах дыма, а Джеймс пытался подстрелить из палочки ползающего по земле жука.
— ... и потом она сказала, что ты вообще в рубашке родился, — тихо подытожил Сохатый. — Всего пара сантиметров — и заклинание ударило бы в сердце. Тогда даже Джекилл бы тебе не помог.
— Значит, мне повезло, что он оказался в Хогвартсе в этом году.
— И не повезло, что оказалась Малфой, — Джеймс ударил пяткой по стене.
— Это правда, что она пыталась сбежать?
— Хер знает, — пожал плечами Джеймс. — Так говорят, будто Филч поймал ее, когда она перелезала через забор.
— Жесть, — улыбнулся Сириус. — А теперь... как она?
Джеймс поправил очки и вскинул голову, глядя, как солнце золотит края башни Когтеврана.
— Бродяга, напоминаю, эта сучка чуть было не отправила тебя на тот свет, — заметил он, щуря глаза.
Сириус помолчал, разглядывая свою сигарету.
Горечь, тонкая сладкая горечь.
Ужасно вредно, смертельно опасно...
И нет сил удержаться.
— Пока что ни одна девчонка не пыталась меня прикончить, — он затянулся и азартно усмехнулся.
Сохатый громко хохотнул.
— Я ушам своим не верю. Может, пригласишь ее на свидание? Только не удивляйся, если во время ужина она оторвет тебе яйца или проломит череп.
Они переглянулись и засмеялись.
— Завидуй молча, Сохатый, — Сириус бросил в него окурком, и Джеймс превратил его в бумажный кораблик. — Слушай... — Сириус откинул голову назад, разглядывая подпаленные солнцем груды облаков над башнями. — Пока я там валялся, мои предки не попытались оплатить мои похороны? Никто не являлся?
Сохатый молчал довольно долго, гоняя по луже бумажный кораблик. Сириус подумал, что если Сохатый сейчас начнет его жалеть, он ему врежет. Хвала Мерлину, не пришлось.
— Регулус разговаривал с Лунатиком в сортире, но когда узнал, что ты не собираешься к праотцам, сразу свалил, — отрезал Джеймс и одним взмахом палочки потопил бумажное судно.
— Ну и пес с ними, — быстро улыбнулся Сириус и сразу попытался перевести разговор на другую тему.
— Идем сегодня на парад сисек? — поинтересовался Джеймс.
Сириус усмехнулся. Каждый раз, когда в школе собирались устроить танцы, праздник или любое другое мероприятие, на которое можно прийти не в школьной форме, все девчонки воспринимали это как сигнал, и с их одеждой начинали происходить чудеса: все декольте стремительно углублялись, платьица укорачивались так мило и дружно, хоть плачь. И даже когда отчаявшиеся преподаватели из последних сил вносили ограничения в одежде, девчонки приходили в наглухо застегнутых блузках, принимались ненароком терять пуговицы и наклонялись за ними весь вечер.
Да, что ни говори, а за семь лет унылая школьная форма может развить невроз.
— Шутишь? — Сириус выдохнул дым. — Я, может быть, и выжил для этого, когда еще я увижу буфера малышки Стимпсон? Готов поспорить, она вывалит их прямо на стол с горячими закусками.
— Но я тебе за этим столом компанию не составлю, — мрачно вздохнул Джеймс. — Со мной, наверное, будет Эм.
Сириус печально похлопал его по плечу.
— Да, старик, ты вляпался. «Бросай ее и едь со мной в закат, туда, где...
— ... туда, где в океане огневиски нас уже ждет летающий фрегат»*. Чем больше я этого хочу, тем крепче она в меня вцепляется. Такими темпами я случайно на ней женюсь, — его картинно передернуло. — Надо развлечься. Давай сунем Нюнчику в сумку парочку навозных бомб, давненько мы его не дрессировали.
— Кстати, насчет Нюнчика, — Сириус задумчиво поиграл сигаретой. — Меня как лезвием располосовало, тебе это... ничего не напомнило?
Они посмотрели друг на друга.
— Срань драконья, — медленно произнес Джеймс, стерев со своей щеки давно уже сошедший шрам, и Сириус удовлетворенно кивнул, соединив и разомкнув ладони.
— По-моему, этот упырь задолжал нам слишком много. Сначала из-за него сгинула Карта, теперь меня чуть не разделали под орех. Я почти уверен, что это он подсунул ей свои вонючие чары, Малфой никогда не демонстрировала особой любви к науке. Тебе не кажется, что Нюнчик просто выпрашивает у нас долгой и мучи...
И тут непонятно, что произошло.
То ли это был подарок судьбы, которая решила смилостивиться и излить на них свои блага, то ли просто дурацкое совпадение, но не успел Сириус договорить эти слова, как вдруг из прохода, ведущего в холл школы, вышел Снейп собственной персоной. Торопливо шаркая в сторону противоположного выхода, он на ходу пытался засунуть книжки в свою уродскую сумку.
Не сговариваясь, они вскочили с «насеста».
Нюнчик вскинул голову и замер, прямо как заяц перед двумя гончими. Черные глаза в ужасе уставились на Сириуса, потом его взгляд метнулся к Джеймсу, на миг даже ветер замер... а затем Снейп сорвался с места, а Джеймс и Сириус дружно рванули следом.
— Стой, ублюдок! — рявкнул Сириус, задыхаясь. — Хотел чужими руками меня уложить? Попробуй сам!
Он стеганул палочкой, но заклинание выщербило каменную крошку из угла, за который успел свернуть Снейп. Полы, тщательно натертые школьным завхозом, были ужасно скользкими, так что на повороте все трое по инерции скользнули в сторону, Джеймс пальнул чарами, Снейп обернулся, отражая их, и упал, его сумка проехалась по полу, вываливая все свое содержимое, Сохатый издал торжествующий клич, и если бы дверь одного из классов вдруг не распахнулась, школьные коридоры точно вымазались бы соплями Нюниуса.
Но, увы, переменчивой судьбе захотелось распорядиться иначе.
Их топот и крики просто не могли остаться незамеченными, и, как назло, заметил их именно тот преподаватель, который спас Сириуса от смерти, и чей урок они с Сохатым намеревались прогулять. И мало того, что Джекилл втащил их в класс, как нашкодивших щенят, так еще и отнял столько баллов, что ими можно было бы накормить все голодающие курсы. Кипя от гнева, Сириус упал за парту, Джеймс, колотясь, сел рядом и обхватил руками свою сумку, а когда Нюнчик злобно обернулся на них из-за своей парты, Сохатый показал ему крайне неприличный жест, а Сириус красноречиво чиркнул себя пальцем по шее.
Призвав взволнованный класс к порядку, Джекилл продолжил лекцию, а Сириус, слегка успокоившись, осмотрел родные макушки одноклассников, пытаясь понять, что с ними не так, и сообразил, что нигде не видно белоснежной шевелюры.
Даже один урок после длительного перерыва показался Сириусу бесконечным, не спасла даже интересная тема — они приступили к изучению проклятий, и первыми были самые древние — древнеегипетские. Джекилл пообещал, что следующий урок они проведут в пирамиде и будут учиться отражать проклятия мумий-боггартов — очень полезная практика для тех, кто, как близнецы Пруэтт, хотели избрать профессию Ликвидатора.
