Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 237 (всего у книги 275 страниц)
— С тех пор, как от полноценных министерских отрядов не осталось практически ничего, — резко ответил Дирборн. — В этом году нас поимели во все дыры, отряд Грей был уничтожен практически подчистую, от него осталось четверо человек, мой отряд поредел на треть во время последнего полнолуния, а больше для охраны одного замка Министерство выделить не может, потому что по всей стране разгуливают великаны, и с ними надо что-то делать, не считая обычных рейдов, связанных с гребаными троллями, русалками и прочей нечистью! — Дирборн шумно отхлебнул из кружки. — А времени набирать новых бойцов, тренировать их и учить анимагии, а потом еще месяцами ждать регистрации в реестре, у нас нет! А тут целых три анимага, двое из которых принимают вполне приличные боевые формы, просиживают штаны без дела. Анимага, которые к тому же… — он взглянул на Сириуса. — … неравнодушны к этому делу, как мне кажется. Я прав?
Сириус молчал довольно долго, а потом качнул головой и въедливо посмотрел на охотника.
— Считаешь меня идиотом, Дирборн? Думаешь я тебе поверил? — он навалился локтями на стойку и переплел пальцы рук. — Говори, что тебе на самом деле нужно?
— Я не собираюсь вас шантажировать, Блэк, — немало удивился тот. — И выдавать тоже. Черт возьми, я только что предложил группе школьников поучаствовать в деле, которое нарушает все до единого школьные правила, не в моих интересах их закладывать и становиться им врагом, — он втянул носом воздух. — Мне бы хотелось стать им другом. Ведь это я убедил директора, что не вы напали на девушку, ну ту, блондинку. И мне поверили. Потому что убийцы, как правило, не убиваются над телом убитых, и уж тем более не радуются, когда те оказываются живыми.
— Убедил, значит? — фыркнул Сириус.
— Естественно, не выдавая ваш секрет, — серьезно сказал Карадок и вдохнул, кажется, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать. — Как знал, что рано или поздно, он окажется полезным, — пробормотал он и поднес ко рту кружку.
— Ка-ак приятно иметь дело с честными людьми! — с чувством произнес Сириус.
Дирборн довольно ухмыльнулся.
Раздался стук каблуков — Розмерта вернулась за стойку и принялась убирать пустую посуду. Забрала стакан Сириуса, убрала бутылку. Сириусу послала улыбку с ямочками на щеках и всем остальным, потом пытливо взглянула на Дирборна и ушла, величественно виляя задницей, или, точнее, покачивая бедрами.
Дирборн проводил её долгим взглядом, отпивая из кружки, а потом снова посмотрел на Сириуса.
— Ну так что, ты согласен? — спросил он. — Поговоришь с друзьями?
— Ты её трахаешь? — вдруг спросил Сириус.
Карадок несолидно сербнул и удивленно уставился на Сириуса, смешно оттопырив нижнюю губу.
— Нет, — озадаченно ответил он, собрав губы, как было. Сириус скорбно поморщился. — Нет, в том смысле, что… — он вдруг засмущался, как первоклассник. — Роуз — милая барышня, но я слыхал, у неё есть поклонник, который постоянно делает ей дорогие подарки, да и… да и не до того сейчас, работы завались, — он сделал вид, что это ерунда, но все же бросил еще один взгляд на Розмерту.
— Бред, — уныло отозвался Сириус, пялясь в зеркало напротив. — Трахни её как следует и увези из этой дыры. Она заслуживает лучшей жизни, а ты никогда не найдешь себе телку лучше. Не тупи, Дирборн, она — долбаное сокровище, а не «милая барышня», — Сириус полез во внутренний карман за золотом.
Дирборн оставил этот совет без внимания.
— Ладно, — он похлопал ладонью по стойке. — Я вижу, ты не в настроении сейчас принять решение, Блэк. Обсуди все со своими друзьями-анимагами и скажи, что вы надумали, — он коротко подмигнул. — Только не тяните шишугу за яйца, времени у нас мало, — он встал.
— Все вместе скажем. Если уж посылать тебя, то вчетвером, — Сириус вдруг оскалился и обернулся. — Слышь, Дирборн, вчетвером придем тебя послать!
Карадок хмыкнул, кивнул Сириусу, и, пошатываясь, как медведь, вышел из трактира. А Сириус отвернулся, посидел в баре еще немного, думая о том, что мир, пожалуй, теперь не такой уж и поганый, заглянул на часок к Роуз, оставил у неё в тумбочке небольшой мешочек, где точно хватило бы на «лучшую мантию от Таттинга», или даже две, и тоже ушел. А у школьных ворот получил знатных пиздюлей от дежуривших там мракоборцев, после чего угодил в отработку, как последний лузер.
Дерьмо.
Как же он не любил, когда Розмерта оказывалась права.
Несколько дней после ссоры с Ремусом в лесу Мэри не выходила из комнаты. Точнее, она попыталась, но выдержала ровно десять минут перемены. Едва только увидев Ремуса, она вспомнила, как он тискался со взрослой учительницей, и опрометью бросилась прочь от класса.
Следующие два дня Мэри сидела на кровати, задернув полог, и ревела. Лили и Алиса несколько раз пытались её разговорить, вытащить на уроки, но Мэри отказывалась выходить и просила, чтобы её оставили в покое.
Пока она плакала — костерила себя на чем свет стоит за то, что призналась Ремусу в любви. А когда успокаивалась, снова вспоминала сцену на поляне у загона, и её буквально начинало тошнить. Мерлин, да как это вообще возможно? Ремус и эта старуха! Это же так… так…
Потом она опять начинала рыдать, думала о том, что своими руками разрушила дружбу с ним, и что теперь он будет считать её легкомысленной дурой, или шлюхой, потому что она совсем недавно жаловалась ему на Дирка. А ведь она и с Дирком начала гулять только потому, что понимала — Ремус, такой честный, благородный и правильный никогда не станет встречаться с бывшей подружкой Джеймса Поттера, у них же братство и прочая ерунда. А он, оказывается, не настолько честный и благородный, раз не придумал ничего лучше, чем закрутить роман с школьной учительницей!
В перерывах между рыданиями Мэри забывалась тревожным сном, или пыталась съесть что-нибудь, но аппетита не было. В конце концов она откопала в тумбочке пузырек с Умиротворяющим бальзамом, который дал ей доктор Джекилл, и выпила весь, целиком. Бальзам помог. Мэри проспала целые сутки, а когда проснулась, почувствовала первым делом не угрызения совести, а жуткий голод. Да и спальня уже надоела. Захотелось выйти к людям.
Малышня к этому времени уже разошлась по спальням, а старшие, наоборот, только-только сползались к огню и креслам, ведь за пару часов до отбоя в гостиной всегда начиналось самое интересное. Сегодня же в гостиной было сравнительно тихо, так как большинство старшеклассников сидело за книжками и в голос кляло наступающие экзамены.
Мэри схватила из коробки на столике большой пончик с ежевикой, плюхнулась в ближайшее кресло и обхватила руками подушку. Ремус сидел в компании друзей в дальнем углу. Они что-то обсуждали, сдвинув головы, кажется, даже, спорили. На Мэри он не взглянул, наверное, не заметил, что она спустилась в гостиную. Зато Мэри не сводила с него глаз добрую четверть часа, и пока наблюдала за ним, жадно кусая пончик, поразилась тому, какая странная перемена произошла с Люпином за те несколько дней, что они не виделись! Бледность, не то серая, не то желтая, чудовищные мешки под глазами, нездоровый, горящий взгляд. Он казался нервным и дерганным, тряс ногой, потирал руки. Сначала Мэри подумала, что он заболел, но потом вдруг осознание снизошло на неё, точнее, обрушилось, как гром среди ясного неба, или дело было, и Мэри прошиб холодный пот. В свое время она удивительно легко свыклась с новостью о том, что Люпин — оборотень, но вот то, что он — действительно оборотень и может буквально им стать, хоть бы и в следующую секунду, испугала её до чертиков.
Она так и сидела, как приклеенная, глядя на Люпина во все глаза, пока Мародеры вдруг не повставали со своих мест и не забросили на плечи сумки. Мэри занервничала. Время близилось к ночи, а эти явно собирались куда-то сбежать. Не в лес ли? В прошлый раз они наткнулись на неё именно там! Мэри машинально оглянулась на Эванс. Она развлекалась со своим зельедельским набором. И когда Мародеры поднялись, Лили тоже вскинула голову, а потом быстро закупорила какую-то дымящуюся склянку, подошла к мальчикам и сунула эту склянку Ремусу в руку.
Словно оглушенная заклинанием, Мэри сидела и беспомощно смотрела, как Мародеры вылезают через портретный проем, как Лили поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать Поттера в губы. Еще пару месяцев назад Мэри, пожалуй, болезненно бы на это отреагировала, но сейчас её внимание было приковано к нетвердой походке Ремуса. После того как за ним закрылся портрет, она еще просидела с полминуты на месте, слушая тяжелые и быстрые удары сердца, а затем вскочила на ноги и выбежала следом за ними.
К счастью, до отбоя в школьных коридорах сновало много людей, и затеряться ничего не стоило. Прячась за чужими спинами, Мэри шла за мародерами и нервно кусала губы. Мальчики вышли на лестницу, спустились на пару этажей ниже и пропали из виду. Мэри растерялась, и даже слегка запаниковала. Она метнулась сначала в один коридор, потом в другой, но мародеров нигде не было. Завернув за угол пятого этажа, она наткнулась на двух мелких француженок. Вид у них был такой же заговорщический, как у Мэри, вот только они ни за кем не шпионили, а шептались о чем-то с главной школьной хиппи, Венди Баттон. Предметом их перешептываний был пузырек какого-то зелья. Увидев Мэри, все трое перепугались так, словно Мэри была профессором Макгонагалл. Мэри вспомнила, что Венди Баттон втайне от преподавателей готовит противозчаточные и любовные напитки, так что сделала вид что ничего не заметила, извинилась и повернула в другую сторону, как вдруг услышала за очередным поворотом знакомый голос:
— Никого. Давай, Хвост.
Мэри застыла, как вкопанная, а потом на цыпочках подобралась ближе и осторожно заглянула за угол. В этот момент Питер как раз доставал палочку. А то, что произошло с ним в следующий миг заставило Мэри подскочить на месте, и в ужасе закрыть ладонью рот.
У неё на глазах Питер Петтигрю вдруг исчез, испарился в буквальном смысле слова, так что его опустевшая одежда упала на пол.
Мэри опустила дрожащую руку, а Блэк цокнул языком. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, и смотрел на кучу одежды на полу с таким видом, словно это была куча мусора.
— Твою мать, Хвост, когда ты уже научишься трансфигурировать свои тряпки? — протянул Джеймс, а затем наклонился и извлек из одежды на полу толстую серую крысу. У Мэри, которая всю жизнь боялась всяких мелких грызунов, при виде этого явления, чуть не вырвался вопль ужаса, но Поттер же как ни в чем ни бывало посадил крысу себе на плечо. А потом вдруг оглянулся, так что Мэри едва успела спрятаться.
— Сохатый, давай быстрее, до Ивы еще идти черт знает сколько, а я уже не могу, — услышала она вдруг голос Ремуса, и сердце её сжалось, столько в нем было боли. Мэри снова высунула нос из укрытия. Ремус стоял, опираясь на каменную колонну с огненной чашей, весь серый и потный, тяжело дышал. Казалось, еще немного, и его стошнит. После его слов Поттер достал из рюкзака какую-то черную, прозрачную мантию, и, не успела Мэри опомниться от первого шока, как в следующую секунду трое её одноклассников и крыса закутались в эту мантию и просто… исчезли.
Если бы не звук шагов, который раздался в пустом коридоре после их исчезновения, Мэри, пожалуй, так и осталась бы стоять в своем укрытии, пытаясь осознать увиденное. Но звук их шагов заставил её решиться на отчаянный шаг.
Судорожно вытащив палочку, Мэри с третьей попытки накинула на себя дезиллюминационные чары и пошла следом. А говорят, что самому их создать невозможно. Глупости все это. Тем, кто так говорит, просто не хватает мужества как следует треснуть себя по голове волшебной палочкой. А Мэри сейчас была способна на все.
Она сама не понимала, зачем занимается таким неприглядным делом. Какое-то смутное чувство не давало ей бросить все это, повернуть назад и подняться в башню Гриффиндора. И дело было не только в шоке, или обычном любопытстве, которое просыпается, когда видишь, как твои одноклассники затевают что-то незаконное. С некоторых пор все её надежды статью частью жизни Ремуса Люпина лежали в руинах. Воспоминание о том, как он обнимает и целует их учительницу, не давало ей спать по ночам. Эта старая гарпия целует его, трогает, он любит её, а она, Мэри, никогда его больше не поцелует, он никогда не обнимет её так, как обнимал Валери Грей, они никогда не станут близки. Его мир захлопнулся перед ней, как втянутая сквозняком дверь. И теперь ей страшно хотелось урвать от этого мира кусочек, хоть какой-нибудь, неважно, какой. Поучаствовать в его жизни, увидеть что-то важное. Она чувствовала себя чокнутой фанаткой, которая пытается пролезть в гримерную Мирона Вогтейла.
Слежка вывела Мэри на улицу. Уже совсем стемнело, вечер через соломинку выпил всю дневную жару, и Мэри очень быстро замерзла, но не сдавалась и быстро шла к Иве, преследуя невидимых Мародеров. Как это было все-таки странно — знать, что они где-то здесь, хотя их не видно, и не слышно.
К счастью, возле дремлющей Ивы они все-таки показались. Шорох, раздавшийся где-то впереди, заставил Мэри остановиться, и, хотя, в такой темноте, да еще и защищенную чарами, они бы никогда её не увидели, она нырнула в ближайшие кусты.
— Всё, Бродяга, дальше вы сами, — сказал Джеймс, размашисто скидывая мантию. Оказывается, они с Сириусом теперь удерживали Люпина почти на весу. Мэри прижала руку к груди, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Ремус, Ремус, Ремус!
— Идите к Дирборну, а я посторожу Лунатика, и мы за вами следом, — с этими словами он опустил что-то в траву, а через пару секунд шевелящиеся ветки Ивы застыли.
Вот это да.
Мэри подступила ближе, и дурацкая ветка хрустнула у неё под ногами
Блэк резко оглянулся, но, конечно же, никого не увидел.
— Не затягивайте, — напряженно сказал он. Они с Поттером похлопали друг друга по плечу, словно прощаясь, а потом Блэк шагнул в сторону и, вдруг исчез в сгущающихся сумерках, а вместо него что-то большое и четвероногое побежало в сторону леса.
Мерлинова борода, они, что, все анимаги?!
Не может быть.
Не может быть!
Поттер тем временем зачем-то втащил Люпина под Иву, а затем они скрылись из глаз. Мэри оставила свое укрытие и побежала следом.
Тоннель, открывшийся под Гремучей Ивой привел её в какой-то дом. Стоны Ремуса, которые она слышала еще в тоннеле, теперь доносились до неё откуда-то сверху. Обмирая от ужаса и постоянно оглядываясь, Мэри поднялась по хлипкой деревянной лесенке и уперлась в приоткрытую дверь. Теперь мученические стоны звучали громче, но к ним присоединилось еще и лязганье железа.
Ни живая, ни мертвая от страха, Мэри взглянула в щелку. Дверь была закрыта, но трещины в ней были такие, словно её пытались пробить тараном. И то, что она увидела в этой трещине, шокировало её настолько, что она потеряла способность двигаться.
Ремус лежал на пыльном полу. Одежды на нем не было, и его кожа блестела от пота и грязи, а еще казалась синей в лунном свете. Он корчился и бился, пытаясь вырвать из стены крепкие цепи, тянущиеся к кандалам на его руках. Рычал, стонал, мотал головой с мокрыми волосами, выгибался, словно был одержим демоном и пытался себя расцарапать, но это было невозможно, потому что на руках у него были две накрепко примотанные колдоскочтем перчатки из драконьей кожи.
Поттер сидел спиной к двери, и, каждый раз, когда Люпин пытался зубами сорвать перчатку, или покусать собственные руки, заклинанием щелкал его по лицу.
Мэри захотелось уйти, убежать отсюда в первые же секунды, но она не могла пошевелиться и с ужасом и жадностью следила за происходящим через щель. Лучше бы ей было уйти. Прежде, чем она увидела самое страшное. Ремус вдруг перестал биться и навзничь упал на спину. Пару секунд царила звенящая тишина и Мэри решила, что все закончилось, как вдруг Люпин закричал, закричал так дико, что Макдональд подпрыгнула и сама вскрикнула, но её все равно никто не услышал. Тем более, что за считанные мгновения его вопль с каким-то смутным облегчением вылился в нечеловеческий, животно-утробный вой. Мэри закрыла рот, глядя, как тело Ремуса Люпина выгибается дугой, так что пола касались только его затылок и ступни, как его руки и ноги с хрустом меняют форму и обрастают густым мехом, а лицо, её любимое, самое дорогое на свете лицо вытягивается в отвратительную, уродливую волчью морду. Острые меховые уши, дико вытаращенные глаза и слюнявые клыки.
Мэри неосознанно покачала головой, отступая от двери и даже не замечая, как по ладони, закрывавшей рот, бегут слезы. Ей не хотелось этого видеть, не хотелось помнить, хотелось забыть-забыть-забыть! Хотелось убежать сию же секунду, но она все никак не могла заставить себя отвернуться. И словно почувствовав её взгляд, новорожденный волк оглянулся и жуткие зеленые глаза уставились прямо на Мэри.
Мэри не помнила, как сбежала по лестнице, как заклинанием выбила доски, закрывающие дверь, как вырвалась на пустынный лесистый овраг. Паника парализовала её и гнала прочь от этого страшного дома. Мэри бежала так, словно невидимый погонщик с жуткими зелеными глазами хлестал кнутом у неё над головой.
