Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 101 (всего у книги 275 страниц)
— А ты думал только тебе можно носить крутые раны? — он постучал себя по носу. Ремус усмехнулся.
Сириус забрался в постель, попробовал лечь, но зашипел и сердито перевернулся на бок.
Впервые собственная постель показалась ему страшно неуютной и неудобной.
А как было бы хорошо сейчас спуститься вниз и снова забыться в её тепле, обнять её, прижать к себе, она ведь такая теплая и мягкая. Он мог бы сделать это всё прямо сейчас... и завтра...и потом...
Сириус саданул кулаком по подушке.
— Не расскажешь? — в голосе Люпина звучало любопытство.
Сириус помолчал пару мгновений, а затем отвернулся к стене.
— В другой раз, Лунатик. Спокойной ночи. — Сириус устроился поудобнее и затих, но понял, что сна ему сегодня точно не видать.
______________________________________________
*AC/DC — Overdose
AC/DC — Soul Stripper
Lana Del Rey — Young and Beautiful
========== Фурия ==========
Хорошее настроение не вернулось к Сириусу даже с наступлением утра. Когда Ремус спустился на завтрак, увидел, что Бродяга сидит за столом, скрестив руки и неподвижно смотрит в чашку с кофе. Вид у него был непривычно мрачный и сбитый с толку — как будто пытался и никак не мог решить какую-то невероятно сложную задачу. На пожелание доброго утра он не отозвался. Ремус посмотрел на Алису, сидящую напротив со свежей газетой в руках. Она ничего не сказала и вытерла бумажной салфеткой красный нос — по школе гуляла обычная осенняя простуда и фирменная перцовая настойка мадам Помфри подавалась за столами наравне с чаем и тыквенным соком.
Ремус спустился как раз к почте и когда он сел за стол, совы все ещё кружили над головами, но не успел Ремус протянуть руку к чайнику, как в его тарелку вдруг вместе с посылкой шлепнулась домашняя сова и Ремуса окатил утренний душ из дождевой воды и мокрых совиных пушинок. Очумело встряхнувшись, сова пьяно поднялась и скорбно уставилась на Ремуса огромными желтыми глазищами. К лапе её была прикреплена тяжеленная посылка. Удивительно, как птица вообще её донесла. Посылка была из дома и пока обессилевшая сова беззастенчиво уничтожала горячий бекон, Ремус распечатал конверт.
«Ремус! Высылаю тебе всё, что ты просил. Будь осторожен, когда будешь обтачивать заготовку, я хорошо наточил нож. И не забудь, что дерево надо как следует высушить, прежде чем будешь браться за работу. А когда будешь распаривать заготовку, не передержи дерево на пару, иначе треснет и всё насмарку. Желаю удачи. Напиши, как прошло это полнолуние, я очень волнуюсь. Зелье, о котором ты говорил, помогло тебе? Жду ответа немедленно. Отец»
Поборов желание немедленно распаковать посылку, Ремус одолжил у Алисы перо и кусок пергамента и взялся за ответ. Планировал написать быстро, чтобы поскорее распечатать инструменты для изготовки лука, но, вспоминая одну за другой подробности своего чудесного, нового превращения, так увлекся, что исписал мелким почерком почти весь лист.
— Доброе утро! — к Алисе подсела Лили, красивая, даже несмотря на бледность. Волосы она собрала в хвост.
— Ты долго, — упрекнула её Алиса низким, грудным голосом.
— Не все наши гости разобрались в замке, я показывала девочкам, где на первом этаже туалеты. Пятый раз, — Лили взялась за кофейник и бросила подозрительный взгляд на Сириуса, который все так же хмурился, разыскивая истину в своей чашке. — А кто наложил заклятие Оцепенения на Сириуса? — заметив, что Ремус сидит перед пустой тарелкой, она налила кофе и в его чашку и положила ему на тарелку пару сэндвичей. Ремус рассеяно кивнул, дописывая.
Сириус промолчал и улегся на скрещенные руки.
— Что такое? — Лили с хрустом надкусила тост и взглянула по-очереди на Ремуса и Алису. — Есть...новости? — Лили взглянула на газету и медленно опустила тост.
— Да, — Алиса шмыгнула носом, а когда наконец подняла голову, оказалось, что глаза у неё полны слез, а губы дрожат. — Пожиратели напали на «Дырявый котел» сегодня ночью. Искали агента из Министерства. Там были мракоборцы и... отец Гидеона и Фабиана погиб.
Ремус вскинул голову и утонул в двух расплескавшихся озерах зелени. Лили порывисто обернулась, он тоже вытянул голову, но близнецов в зале не оказалось.
— Где они? — прошептал Ремус.
— Уехали, — Алиса высморкалась в салфетку. — Ещё до завтрака. Я просто не могу поверить... этого не может быть... — она вдруг зажмурилась, плечи её дрогнули.
Сириус шумно вздохнул и резко выпрямился.
— Хватит, Вуд, — отрывисто сказал он. — Итак тошно, хоть ты не реви, — он помешал свой кофе, но пить не стал и резко отбросил ложку.
Алиса закивала и взяла вторую салфетку, вытирая потекшую тушь.
— Я теперь так боюсь... мой папа ведь во второй группе...если бы это были они...
— Успокойся, с ним всё хорошо! — Лили обняла её, успокаивающе гладя подругу по волосам.
— ...а ещё эта эпидемия драконьей оспы в Хэмпшире, это ведь совсем рядом, понимаешь, а мама все время проводит в Мунго, а ведь там столько...
— Мерлин, Алиса. Пойдем, тебе надо умыться, — Лили помогла ей вылезти из-за стола и перед уходом протянула Сириусу какой-то конверт.
— Вот, передай это Поттеру.
— Что это? — Сириус взял у неё письмо.
— Это от его мамы.
Бродяга поднял брови.
— Дорея пишет тебе? С какой стати?
— Ох, Сириус, никто не следит за твоим другом, больно надо. Просто и он, и ты слишком заняты, чтобы отвечать на письма, а она — мать и переживает за своего сына, пусть он и полный идиот! Напомни ему об этом!
— О том, что он идиот? — Сириус спрятал письмо в карман.
— Об этом тоже! — бросила Лили уже на ходу, обернувшись к Сириусу так, что её пышный хвост хлестнул огнем.
После завтрака у них было ещё немного времени и Ремус в компании с всё ещё мрачным и странно злым Сириусом направился во внутренний двор — ученики всегда собирались там перед уроками — покурить втайне от преподавателей, которые, конечно же, всё знали, обменяться новостями или быстро переписать домашнее задание.
У них в этом дворике было свое собственное место, на которое никто не смел посягать — широкий каменный подоконник во втором окне. Он оставался свободным, даже когда во дворе толпилась половина школы.
Когда они вошли во двор, увидели Сохатого. Мэри сидела на подоконнике, а он стоял перед ней и они целовались так, как это делают люди, которым уже нечего скрывать друг от друга.
Увидев Ремуса и Сириуса, Мэри поспешно спрыгнула с подоконника и ушла, прихватив свои вещи. Напоследок она улыбнулась им — вид у неё был совершенно счастливый.
Обменявшись рукопожатием с Сириусом и Ремусом, Джеймс улегся на подоконник и закурил. В отличие от Мэри, у него был очень хмурый и напряженный вид.
Сириус по сложившейся традиции уселся на свободное место и поджал одну ногу, а Ремус прислонился к стене — он в отличие от друзей уважал школьные правила, в которых говорилось, что сидеть на подоконниках запрещено.
— Слыхали про Пруэттов? — когда Мэри ушла, Питер, трущийся неподалеку из соображений тактичности, подошел к ним. — Говорят, старик сражался сразу с тремя. Его уложил отец Эйвери.
— Заткнись, Хвост, — процедил Джеймс, яростно дымя сквозь зубы.
— А что я такого сказал? — обиделся Питер.
— «Старик», «уложил»... Пруэтт — герой, — ледяным голосом молвил Сириус. — И он погиб, как герой. У него был шанс уйти оттуда живым, но он предпочел остаться и умереть. Я бы так же поступил.
— Все поступили бы так, — заметил Джеймс.
Пару секунд они молчали. Ремус заметил, что Питер смотрит себе под ноги и хмурится.
— Я стану мракоборцем, — вдруг заявил Джеймс.
Ремус поднял голову. Джеймс с первого года в школе твердил о том, что будет ловцом в главном составе «Кенмарских коршунов» когда-нибудь.
И в другой ситуации они наверняка бы принялись прохаживаться на этот счет, но сейчас все было иначе... со времен Каледонского теракта война ещё никогда не приближалась к ним так запредельно близко. И дело было не в темпераменте Сохатого, готового чуть что броситься в бой. Ремус и сам чувствовал какое-то жжение в груди и хотя здравый смысл подсказывал ему, что в нем говорит юношеская горячность, ничего не мог с этим поделать. И потому что гнев Джеймса падал на него самого как искры на сухой хворост.
— Эти подонки думают, что им всё можно? — цедил Джеймс, то и дело нервно затягиваясь сигаретой. -тогда они ещё не знают, на что нарвались.
— Да, Сохатый и Темный Лорд будет трепетать от одного упоминания твоей славной фамилии, — лениво заметил Сириус, пытаясь разжечь на ветру огонек.
— Я серьезно! Я стану мракоборцем, клянусь, я стану им и перебью этих ублюдков, это тебе понятно?!
Сириус закурил.
— Предельно. Кстати о твоей славной фамилии... тебе письмо, — он вынул конверт и шлепнул им Джеймса по плечу. — Отвечай на письма, олень, у тебя не так много родителей.
— Ух ты! Черт, а я ведь... вот черт! — Джеймс чуть не подавился сигаретой и принялся торопливо разрывать бумагу. — Я же совсем забыл...отец меня прикончит в один прекрасный день... точно прикончит!
— Но теперь по крайне мере понятно, куда пропал Эйвери, этот кусок дерьма, — все так же тихо и зло сказал Сириус, сжимая и разжимая кулак руки, лежащей поверх согнутого колена. — Теперь он бы не прожил здесь и дня.
— Это только Эйвери. Все знают, что половина этих — отпрыски Пожирателей, — Джеймс взглянул поверх письма на кучку третьекурсников-слизеринцев у другого выхода. — Просто пока что они хорошо это скрывают. А насчет Эйвери... мне вот, например, ещё не всё понятно.
— О чем ты, Сохатый?
Джеймс сложил письмо и снова лег, плотно закутавшись в мантию. От холода у него на лице выступил румянец и нос покраснел как у Санта-Клауса.
— А вы сами пораскиньте мозгами. В первый раз Тинкер выманили из лесу слизеринцы — именно их я видел в лесу той ночью и слизеринцы начинают распускать слухи о том, что её убил Лунатик. Какие именно слизеринцы? Нотт и Эйвери, всё верно. Во второй раз мы тоже видим в лесу слизеринцев и очередную жертву — Мэри. Только она почему-то осталась жива, в отличие от Тинки. Почему? Потому что тому, кто пытался её убить что-то помешало? Что?
— Охотники? — предположил Сириус.
— Не охотники, — угрюмо молвил Ремус, ковыряя камень. — Оборотня может отвлечь только одно...
— Ты имеешь в виду...
— Да, — Джеймс снова закурил. — Я почти уверен, что Мэри осталась жива только потому, что в лесу появился вожак — он и помешал оборотню её убить. Но теперь-то мы точно знаем, что это был не Рем, потому что он в это время пытался прикончить Бродягу...
— Спасибо, что напомнил.
— ...тогда, спрашивается, зачем слизеринцам так активно распускать слухи об этом? Наверняка потому, что они точно знали, кто убийца. И в этот раз мы тоже видели в лесу слизеринцев, вы помните, один из них кричал что-то вроде «Мы должны вернуться!», а другие ему: «Поздно, он уже с ними!»...
— Я не помню, — Сириус нахмурился.
— ...и после этого — Эйвери вдруг исчезает! Как по мне, всё очевидно — это он был нашим оборотнем и это он виноват в смерти Тинкер Бэлл! Он чуть было не убил Мэри! А слизеринцы просто развлекались, подбрасывая ему добычу из маглорожденных — помните, что творилось в лесу летом? Для них это просто шоу! Ублюдки...
— Слушай, Сохатый, логическая цепочка, конечно впечатляет, но как по мне, она сделана из соплей, — заметил Сириус.
— Что? О чем ты? — Джеймс повернул к нему голову.
Ремус оглянулся. Дворик стремительно пустел и на место шумного школьного гомона наваливалась тишина.
Он снова повернулся к друзьям.
— Я о том, что у тебя нет никаких доказательств, всё притянуто за уши, — громко сказал Сириус. — Тебе просто хочется, чтобы во всем были виноваты слизеринцы.
— Что?! — взвизгнул Джеймс. — Бродяга, ты вообще в своем уме?! Всё же сходится, Нотт...
— На самом деле — нет. По сути, у тебя есть только то, что слизеринцы были ночью в лесу и хоть я сам не верю в то, что говорю — у тебя нет оснований их обвинять. С таким же успехом они могут обвинить нас, ведь мы тоже там были. А то, что Тинкер убил оборотень — ты может забыл, но в лесу и той и этой ночью было до черта оборотней и это мог сделать любой из них, — увидев, что Джеймс опять собирается спорить, Бродяга добавил: — Всё упирается в то, есть ли у тебя доказательства, Сохатый. А их у тебя нет.
— Но Эйвери ведь исчез, исчез именно сейчас, когда...
Неожиданно Питер, до этого внимательно слушавший спорщиков, переменился в лице.
— Макгонагалл! — шикнул он.
— Вот черт! — Джеймс подскочил и сунул сигарету в карман, Сириус спрыгнул на землю, они спешно засобирались, но не успели и оказались под прицелом строгих глаз.
Профессор шла прямо к ним, очки подскакивали на её остром носу, руки крепко сжимали учебники и классный журнал — примерно так бы они сжимали меч. Даже её черная широкополая мантия сердито хлопала рукавами.
— Могу я поинтересоваться, что вы, четверо, делаете здесь во время моего урока? — звенящим от негодования голосом спросила она, по— очереди глядя на их виноватые лица.
Они переглянулись. Джеймс первый справился с робостью. Дернув плечом, он поднял голову и спросил:
— А вы?
Сириус фыркнул от смеха и тут же попытался выдать это за кашель — озадаченно сдвинул брови и постучал себя по груди.
Макгонагалл подошла ближе, глядя на Джеймса так, что он заметно стушевался. Лицо у профессора трансфигурации было маленькое и сморщенное как печеное яблочко, а глаза — круглые и страшно выплаканные, так что любому, на кого она смотрела казалось, что женщина вот-вот заплачет, хотя на самом деле...
— Скажите мне, мистер Поттер, — голос её уже не звенел, а колокотал от ярости. — Где мы с вами находимся?
— На Земле? — храбро предположил будущий мракоборец. Тут уже не сдержался Питер и Ремус, сам сражаясь со смехом, пихнул его в бок.
— Я уверена, профессор Синистра будет рада узнать, что хотя бы её вы слушаете внимательно, мистер Поттер, — сухо молвила Макгонагалл. — И всё-таки, я бы хотела услышать ответ на свой вопрос.
— Мы...в школе... — сокрушенно вздохнул Джеймс, уронив голову на грудь. Секунда паузы. — ...школе чародейства и волшебства, Хогвартс, основанной в 1014 году четырьмя великими магистрами волшебных искусств. По предварительной договоренности школа была разделена на четыре факультета, хотя изначально планировалось только два отделения: мужское и женское, а замок, в котором она...
— Не валяйте дурака, Поттер! — прикрикнула Макгонагалл и Джеймс послушно заткнулся, сверкнув из-за очков бессовестно веселыми глазами.
— Мы с вами действительно находимся в школе, мистер Поттер. И разница между нами в том, что я — ваш учитель и декан, и имею право задерживаться, а вот вы, — она обвинительно взмахнула палочкой. Галстук Джеймса моментально подхватил воротник, рубашка, мятая и торчащая из брюк, немедленно впрыгнула на место. Джеймс неловко схватился за брюки и скорбно выгнул губы, чуть ослабляя галстук, который впрочем не был таким уж тугим. — ...не имеете права дерзить своему учителю, опаздывать на его уроки и выглядеть при этом как бабуин, случайно запутавшийся в школьной форме. Это понятно?
— Да, мэм, — проворчал Джеймс, застегивая мантию. Питер, незаметный за спинами Сириуса и Ремуса, делал тоже самое.
— Живо в класс! — скомандовала Макгонагалл, ещё раз взмахнув палочкой и шагнув в сторону, давая им путь.
Они подобрали сумки. Джеймс, перед тем, как уйти, остановился перед Макгонагалл и спросил, уже не дурачась:
— Профессор... вы не знаете, что с Гидеоном и Фабианом? Как они?
Макгонагалл моргнула и её лицо слегка смягчилось.
Оторвав одну руку от книг, она вдруг ободряюще пожала плечо Джеймса.
— Посмотрим... — сказала она, коротко и быстро кивая. — Посмотрим.
Джеймс кивнул и пошел следом за ней, на ходу пытаясь незаметно потушить загоревшийся карман.
На уроке Ремус потихоньку распечатал под партой свою посылку. Отец прислал ему целый арсенал инструментов, необходимых для создания лука в домашних условиях: ножи, струбцины, моток заячьих сухожилий для тетивы, наждачную бумагу, напильники, рубанок, а так же подробную инструкцию, что и как делать — этого он бы и не делать, в конце концов, кто как не Ремус помогал ему делать и чинить луки все эти годы?
Перебрав всё, он уложил инструменты в свою сумку и стал терпеливо дожидаться конца уроков, но — Мерлинова борода! — ещё не один день не казался ему таким бесконечно длинным и бесконечно скучным.
На трансфигурации они начали новую, непроходимо-трудную для Ремуса тему — превращение всего скелета человека в скелет животного. Пришлось очень много писать, к тому же, многое из того, что говорила Макгонагалл было непонятно и приходилось разбираться чуть ли не в каждом абзаце. И как назло, в окно, возле которого сидел Ремус, все полтора часа щедро лился насыщенный осенью солнечный свет. Лился и манил Ремуса прочь из пыльного, пропахшего древесиной и мелом кабинета в прозолоченный октябрем лес, где его ждал заветный орешник...
