Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 275 страниц)
Он чувствовал себя преданным. Время от времени Северус искренне верил, что в Лили просто говорит глупое женское стремление отомстить и унизить его за то, что он посмел обидеть ее при всех. Она слишком горда и слишком любит себя, чтобы просто забыть ему тот проступок. Она могла выбрать кого угодно, многие парни смотрели ей вслед, когда она шла по коридору. Но она выбрала Поттера.
Почему?
Да потому что знала, что именно его Северус ненавидел больше всех.
Другого объяснения он просто не видел.
— Ты не прав.
Он обернулся, сжимая в руках тяжелый фолиант румынской истории зельеварения.
В одном из кресел сидел Нотт, положив ногу на ногу, и подергивал за струны скрипку, обнимая лакированный изгиб дерева так, словно это была талия девушки. Эльф, стоящий у его кресла с подносом и подсвечником в руках, был похож на статую, и только веки его изредка поднимались и опускались. На подносе лежала свежевыглаженная газета, и поблескивал в свете свечей стакан с бренди.
— Прошу прощения? — холодно спросил Северус.
Катон снова поднял взгляд.
— Я говорю о Мальсибере. Не обращай на него внимания. Он бесится, что тебе так легко досталось это место. Все мечтают попасть в окружение самого Темного Лорда, а он больше всех.
Северус хмыкнул.
— В таком случае, пусть займет мое. Впрочем, сомневаюсь, что Темный Лорд будет от него в восторге. Мальсибер не в состоянии сварить даже настойку от кашля.
Нотт усмехнулся.
— Поэтому ее и будешь варить ты. Тебе оказана большая честь. И доверие, — Нотт усмехнулся и дернул бровью. — Не страшно?
— Пока у меня нет повода для опасений. Но все же хотелось бы узнать, насколько правдивы слухи о судьбе предыдущего мастера?
— Ты о том зельделе, которого Темный Лорд заставил сварить для самого себя яд? — быстро и тихо поинтересовался Катон, подергивая за струны, и добавил уже медленнее, не трогая инструмент: — Ты же знаешь, о некоторых вещах не говорят, Северус.
— Я имею право.
— Ты не спрашивал об этом у Люциуса?
— Он сказал, что мне это не грозит, — Северус опустился в соседнее кресло. — Но я подумал, что тебе он мог сказать чуть больше.
— Почему?
— Разве вы не станете скоро одной семьей?
Одна из струн громко тренькнула. Нотт резко поднял голову. На лице его мелькнуло недовольство.
— Спросишь у него сегодня сам, если это для тебя так важно.
— Сегодня?
— Да. Люциус прибудет в школу с минуты на минуту.
Факелы на стенах коридора вспыхнули, и перед Сириусом развернулся коридор, такой длинный, что его конец терялся в полумраке. Пол устилал богатый зеленый ковер, такой мягкий и толстый, что ему вдруг отчаянно захотелось обратиться в собаку и покататься по нему как по моху в Запретном лесу.
Стен было почти не видно за бесчисленными портретами в массивных рамах. Теплые блики факелов таинственно плясали на холодных лицах колдунов. Все они провожали идущего по коридору юношу такими недобрыми и надменными взглядами, словно знали, что он здесь незаконно.
Да еще и сквозняк подвывал в каменных стенах, как заблудившееся привидение. Не самое веселое место.
Сириус шел, озираясь кругом через каждые несколько шагов, и чувствовал, как от напряжения билась на виске жилка. Казалось, будто откуда-то на него неслась лавина, а он не слышал и не видел ее, только понимал, что вот-вот, в любую секунду она обрушится на него и...
— Попался!
Сириус выпалил заклинание, обернувшись прыжком, но Джеймс увернулся в последний момент.
— Сохатый, черт тебя подери, ты, мать твою, ебанулся?! — обрушился на него Сириус, схватившись за сердце. Помирая со смеху, Джеймс привалился к его плечу. — Иди нахер! Это не смешно!
— Нет, смешно! — крикнул новый голос, и Сириус снова дернулся. Смеющийся Ремус размашисто скинул с себя и Питера мантию-невидимку, которую Сириус специально оставил для них на скобе факела.
Джеймс демонстративно утирал слезы. В одной руке у него был блокнот и перо. На листочке Сириус увидел схему спуска-колодца и двери.
— Видел бы ты свое лицо, Бродяга. Я думал, ты в штаны наложишь, — простонал он.
Сириус оттолкнул его, и парни снова покатились со смеху.
— Да пошли вы, идиоты! — не зная, как выразить свою радость от того, что они пришли к нему все вместе, Сириус напустился на Ремуса. — А ты чего приперся? Ты же должен в башне подыхать от болезни!
— Это всего лишь аллергия, — Люпин выглядел так, словно его пожевали и выплюнули, а ведь он всего лишь поел из серебряной тарелки за ужином. Да и вообще, перед полнолунием Лунатик становился в два раза болезненнее и вспыхивал почище пороха из-за любой мелочи.
— К тому же, я здесь официально, как староста, — он ткнул пальцем в сверкающий серебряный значок, прикрепленный к теплой кофте поверх полосатой пижамы. — Я обязан знать о таком открытии.
Они снова рассмеялись.
— Итак, господа Мародеры... — Джеймс вынул палочку и прошелся по толстому ковру, оглядывая мрачный коридор, а потом обернулся к друзьям. — Похоже, на сей раз мы с вами очутились в самой жопе Хогвартса?
Хвост прыснул.
— Есть предположения, что мы в ней найдем? Мсье Бродяга? — он указал светящейся палочкой на Сириуса.
— Регулуса, — серьезно сказал Сириус. — Мне категорически не нравится тот факт, что мой брат шляется по жопе Хогвартса под руку с Нюнчиком.
Хвост, едва успокоившись, снова засмеялся. Его легко было рассмешить.
Джеймс однако сохранил серьезную мину и направил палочку на Ремуса:
— Мсье Лунатик?
— Присоединяюсь к мсье Бродяге и выражаю надежду, что нас выпустят отсюда живыми. Я не хочу, чтобы на моей могиле было написано: умер в кишках у своей школы.
Они дружно захохотали. Питер уже открыл было рот, чтобы тоже что-то вставить, но тут где-то неподалеку раздался шорох, и все моментально выхватили палочки.
— Лично я солидарен с Лунатиком, — пробормотал Джеймс, опуская руку. — Не стоит стоять на месте.
— Кстати, Сириус, а что ты там делал в гостиной? — поинтересовался Ремус, пока они шли.
Джеймс цокнул языком, услышав его вопрос. Сириус вскинул голову — он по дороге вносил правки в рисунок Джеймса.
— Ты о чем?
— Мы видели вас с Малфой на Карте.
— И что?
— Природная скромность не позволяет моему застенчивому другу спросить, трахнул ли ты ее или нет? — деловито спросил Джеймс.
— С чего вы вообще взяли, что между нами что-то есть?
— А разве нет? — выгнул бровь Джеймс.
— Нет!
Джеймс цокнул языком и полез в карман.
— Что? — Сириус оглянулся на Ремуса и снова взглянул на Джеймса.
— Ничего, — буркнул тот и щелкнул большим пальцем. Золото звякнуло, богато сверкнуло в свете факелов, и Ремус, крайне довольный собой, поймал галлеон, как выпрыгнувшую из аквариума рыбку.
— В следующий раз повезет, Сохатый, — крякнул он, пряча монетку Джеймса в свой карман.
— Вы что, поспорили, засранцы? — улыбнулся Сириус, толкнув Джима в плечо так, что тот сбился с шага, но тут же вернулся назад и обхватил его за плечи.
— Лунатик был уверен, что ты хороший мальчик и не будешь обижать бедную девочку. А я вот верил в тебя, чувак, — он толкнул его кулаком в скулу. — И ты меня подвел.
— Стоп!
Коридор резко повернул в сторону, и ребята уперлись в статую Слизерина, разделяющую коридор на два рукава. Факелов в этих рукавах не было, и создавалось впечатление, будто на них таращилось пустыми глазницами какое-то исполинское чудовище.
— Прекрасно. И что дальше, разделимся? — скептически поинтересовался Сириус, освещая палочкой левый ход. — Или исследуем их по очереди? — он направил палочку на соседний проход.
— Нет времени. Видимо, придется разделиться.
Все обернулись к Джеймсу.
— Ты пойдешь с Питером, — невозмутимо сказал тот, выпуская Сириуса. — Там все равно темно. Если обратитесь, никто вас не заметит.
— А ты уверен... — начал было Сириус.
— Да, я уверен. Вы пойдете направо. Мы налево, — Джеймс развернул мантию. — И смотрите в оба. Черт его знает, что здесь может быть, — пробормотал он, исподлобья взглянув на статую Слизерина. — Если что — свяжемся зеркально.
Он бежал в море сырого горького запаха плесени и грязи.
Этот коридор был темнее предыдущего — всего несколько факелов, и свет их такой беспокойный, что статуи Слизерина по обеим сторонам казались живыми.
Разноцветные запахи мучали нос, и Сириус беспокойно вертел на бегу головой, так как ему все время казалось, что он упускает что-то важное, что-то очень-очень важное...
Он так резко остановился, что Хвост, который отчаянно цеплялся за его голову, слетел на пол и превратился в человека.
— Что ты делаешь? — недовольно спросил он, потирая голову, которой крепко стукнулся о камень.
Сириус зарычал, и Питер вначале испугался, что рычат на него, но оказалось, что нет.
Сириус обернулся и пошел назад. Шерсть встала дыбом. О, этот чертов запах, едва уловимый, но такой очевидный, что его слышно было бы за километр! Тот самый запах!
— Сириус, стой! — Питер перехватил его.
Сириус попытался цапнуть мальчика за руку, но тут в коридоре раздались шаги — каблуки чьих-то лакированных, пахнущих полировкой туфель кругло стучали о камень. Раз-два... три. Раз-два... три.
У этого человека три ноги?
Питер обернулся крысой, не отпуская Сириуса, тот метнулся вбок, и они в последний момент успели спрятаться в чернильной темноте ниши за одной из статуй.
Мимо них, постукивая тростью, прошел человек в длинной мантии с серебряной вышивкой. Светлые волосы его казались седыми в синей темноте. Острый взгляд светлых глаз резанул стену, к которой прижались собака и крыса, и вновь устремился вперед.
«Малфой!»
Недолго думая, Сириус сцапал Питера за загривок и, неслышно мешая лапами мрак, побежал следом.
— Джеймс, а ты уверен, что вламываться в запертую комнату в подземельях Слизерина — хорошая идея? — спросил Ремус.
Он стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. В одной из них была палочка. Луч света падал на замок, в котором Джеймс, сидя на корточках, ковырялся волшебным ножом Сириуса, предварительно украденным из его же тумбочки.
— О-о, я думаю, что это отличная идея! — засмеялся он, поправляя очки. В замке наконец что-то удовлетворительно щелкнуло. — Есть! Соси, Слизень!
— Мне все это не нравится, — вздохнул Ремус, но все равно последовал за другом в открывшуюся дверь.
Они очутились в огромной комнате, сверху донизу заваленной рассыхающимися старыми книгами. С потолка на цепях свисала полная огня плошка, из-за которой все вокруг казалось теплым и оранжевым, как будто они попали в древнеегипетскую гробницу. Вдоль стен тянулись полки, забитые пергаментными свитками, стопками бумаги и десятками пыльных фолиантов, одного прикосновения к которым было бы достаточно, чтобы они рассыпались в прах.
— Ладно, похоже, ты был прав, тут ничего хорошего, — разочарованно проворчал Джеймс, осмотрев помещение, и шагнул назад. — Идем дальше.
— Нет, погоди-ка, — Ремус перехватил Джеймса за плечо, разглядывая настороженно молчащие рукописи. — Кажется я знаю, что это за книги... и гриндилоу меня забери, если я ошибаюсь! — и он с радостным лицом бросился в комнату.
«Как он проник в школу? Что он вообще здесь забыл? Куда он идет?»
Малфой шел очень быстро, и Сириусу стоило большого труда поспевать за ним и не привлекать к себе внимания. Правда, один раз Малфой все-таки обернулся, но даже не вытащил из своей трости палочку, просто осмотрел коридор и пошел дальше.
Сириус с Питером в зубах умудрился в этот момент спрятаться в тени под факелом — свет бил Люциусу в глаза и мешал рассмотреть то, что находилось прямо под ним. Это их и спасло.
Малфой привел их к резным деревянным дверям, щедро облитым лаком. Они были такими огромными, что в них спокойно мог бы пройти и Хагрид. Коротко стукнув в них, Малфой произнес какие-то странные слова про науку и искусство. Явно какой-то пароль. Тяжелая дверь отворилась, и Малфой шагнул внутрь.
Очертя голову, Сириус бросился следом, но дверь уже закрывалась, и он не успевал в нее вбежать. Оставалось только одно, так что прежде, чем дверь окончательно захлопнулась, Сириус успел забросить в щель отчаянно сопротивляющуюся крысу.
— Ты только посмотри... это рукописи самого Слизерина! — Ремус сидел на полу по-турецки и одну за другой просматривал старые хрупкие книги. — Это его почерк, я видел колдографии в учебниках! Я просто глазам не верю, да тут... тут столько...
— Да, и все это почему-то хранится не в Отделе Тайн, а здесь, — пробормотал Джеймс. Держа зажженную палочку в зубах, он рылся на одной из полок, время от времени вытирая о джинсы пальцы, полные паутины и пауков. — Смотрите-ка, его собственные изобретения... чары и зелья... фу, блядь, — и он отбросил одну из книг в сторону, как если бы она сама была гигантским пауком.
— Осторожнее! — Ремус в панике поймал бесценный документ. — Осторожнее, здесь может быть... — он бросил взгляд на страницу, на которой случайно открылась книга. — Быть... не может.
— Что там? — недовольно спросил Джеймс.
— Аконитовое зелье, Джим... — прошептал Ремус. — То самое, о котором рассказывала Вал... профессор Грей. Зелье из волчьей травы и волчьей ягоды! — он захохотал. — Это оно, оно! — Ремус вскинул голову. Лицо его сияло. — Ты смотри, тут весь рецепт!
Джеймс, улыбаясь, хлопнул друга по плечу.
— Отлично! Теперь будет не так больно, да, Лунатик? — он взлохматил ему волосы, и в этот момент где-то в подземелье совсем рядом с ними громко хлопнула дверь.
Пора было уходить.
— Блокнот остался у Сириуса! — запаниковал Ремус.
— Надо же! Какой кошмар, — и с этими словами Джеймс вырвал страницу с зельем из многовековой рукописи, после чего затолкал в карман толстовки. — Скорее, идем!
Ремус ошалел от такого кощунства, но рассуждать было некогда, поэтому он просто закинул книгу как попало на полку и последовал за Джеймсом к выходу.
Джеймс развернул мантию, и тут Ремус вдруг громко вскрикнул и согнулся так, словно его кто-то пырнул ножом.
— Рем! — Джеймс схватил его за плечи и почувствовал, как по спине побежал холод. — Рем, только не сейч...
Ремус резко вскинул голову, так что в горле его что-то булькнуло. Светлые глаза полыхнули инфернальной зеленцой, и мальчик с гортанным ревом бросился на своего лучшего друга.
— Я думал, что у представителя самого Темного Лорда есть дела поважнее, чем смотреть, как перепуганных мальчиков посвящают в Пожиратели, — сказал Северус.
Эльф принес вино.
— Только не в том случае, когда в Пожиратели посвящают кузена его жены, — улыбнулся Люциус и салютовал им с Ноттом бокалом. — Здоровье!
— Здоровье.
Бокалы звонко соединились.
Мальчик, играющий на фортепиано сложный пассаж в честь прибытия Люциуса, завершил и поднялся, прижимая ладонь к груди. Все зааплодировали.
— Здоровье миссис Малфой и будущего наследника! — прокричал Катон, и аплодисменты усилились. Мальчики повернулись к ним, кто-то тоже поднял бокал.
Люциус бегло улыбнулся окружающим, но в лице его что-то нехорошо дрогнуло.
— И не в том случае, когда эта жена превращается в страшного манипулятора, — добавил он, когда шум стих, и все снова занялись своими делами. — У меня нет выбора, приходится выполнять ее маленькие прихоти. На прошлой неделе она потребовала, чтобы я добыл ей ручного белого рейема, а вчера решила, что ее маленький кузен выиграет сегодняшнюю партию и непременно умрет во время выполнения первого задания, — он усмехнулся, и Нотт тоже немедленно заулыбался. — В последнее время ее тянет опекать всех подряд, даже нашего домашнего эльфа. Бедолага решил, что она хочет его выгнать, и сунул руки в кухонную печь.
Нотт угодливо засмеялся.
— Сочувствую, — коротко ответил Северус, поднося к губам бокал.
— Так или иначе, я должен убедиться, что мальчишка проиграет сегодня, иначе мне до конца месяца не дадут покоя.
— Даже если сегодня выиграет он, я приготовил ему самое легкое испытание, какое только мог. Надеюсь, он это оценит.
Северус почувствовал, как сердце подавилось кровью и сбилось со спокойного хода.
— В самом деле? — Люциус окинул зал скучающим взором. — И каков же нынче приз?
— Ты ее, наверное, не помнишь. Рыжая девчонка из Гриффиндора. Подружка Поттера. Его-то ты, должно быть, помнишь.
— Да, припоминаю, — произнес Люциус и обратил взгляд на Северуса. В лоб как будто шуруп вкрутили, но Северус лучше владел легиллименцией, чем Люциус. — И Северус меня поддержал, правда? Хотя вначале ему не понравился мой выбор. Но мы пришли к разумному компромиссу.
— Славно, — Катону явно не терпелось закончить все это поскорее. — В таком случае, не будем терять времени? Прикажи начинать.
Несколько взмахов палочкой — и посреди зала возник круглый зеленый стол, окруженный пухлыми удобными креслами.
Полуночная игра в вист являлась одной из самых старых традиций клуба. Но только во вторую пятницу месяца она приобретала особенное значение.
