Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 87 (всего у книги 275 страниц)
— Ну ты и гад, — усмехнулся Джеймс, глядя как Сириус прячет карту за пояс джинсов и нахально ухмыляется.
— А зачем тебе огневиски? — Ремус влез в свой старый расползшийся свитер с заплатами на локтях.
— Затем! Затем, что если Хагрида не удастся уговорить показать нам колонию... — Джеймс взмахнул палочкой. Огневиски в бутылке вспенилось, забурлило и заполнило её до самого горлышка. Он подкинул бутылку под довольный смех Бродяги. — ...придется ждать, пока он не захочет похвастаться.
— А куда это, интересно знать, подевался наш грызун? — поинтересовался Сириус, когда они вышли в коридор. — Почему мсье Петтигрю не принимает участия во всеобщем веселье? Кто дал ему право отрываться от нашей теплой компании?
— Не знаю, где он, но он попросил у меня мантию на ночь.
— А мне он сказал, что у него важные дела, — Ремус вышел последним и запер дверь.
— У Хвоста? Дела? Ночью?!
— Так он сказал.
Ремус оглянулся и увидел, что Джеймс и Сириус переглядываются с самыми сальными улыбками.
— У Хвоста появилась подружка? — развеселился Джеймс.
— Похоже на то, — улыбнулся Ремус, сбегая по лестнице. Его голос эхом заметался в узком пространстве. — Когда я попытался расспросить, он покраснел и промямлил что-то невразумительное. К тому же вылил на себя полсклянки твоего одеколона, Бродяга.
Сириус громко фыркнул.
— И одел новую рубашку. И это уже не в первый раз.
— Поразительно. Какая девушка захочет провести ночь с Питером...
— ...когда есть ты? — Джеймс резко остановился и Сириус чуть не налетел на него.
— Ну да.
— Слушай, Бродяга, заканчивай. Пит может и не Годрик Гриффиндор, но он наш друг, твой друг, — Джеймс легко толкнул его пальцем в грудь. — Меня уже достало, что ты вечно по нему прохаживаешься. Что он тебе такого сделал? К тому же...— Джеймс шмыгнул носом и дернул плечами, поправляя куртку. Сириус смотрел на него недоверчиво. — ...может у него теперь... прыщи пройдут?
Они рассмеялись и Джеймс первым сбежал вниз.
— Хотел бы я на неё взглянуть, — крикнул Сириус ему вслед, но больше ничего не сказал, потому что едва они спустились в гостиную, на них сразу обратились взгляды одноклассников.
Волшебный граммофон в углу распинался новым альбомом «Диких сестричек» и атмосфера была одновременно вызывающе веселой и нервной — все боялись, что вот-вот распахнется портретный проем и Филч заорет, чтобы они немедленно прекратили слушать запрещенную музыку.
Джеймс немного приотстал, пропустив Лунатика и Бродягу вперед.
За столом под гобеленом сидела Лили и занималась английским с иностранными учениками-детьми. Она опиралась скрещенными локтями на стол. На ней был её любимый, темно-зеленый обтягивающий свитер — и руки её казались тонкими и гибкими, как ивовые ветви, в то время как волосы лежали на узких плечах такой огромной пышной и невозможно рыжей копной, что её хотелось потрогать, словно гору перьев или свежую траву...
Лили рассеяно погладила себя по плечу. Джеймс тряхнул головой и с некоторым трудом отвел взгляд, направившись к той, к кому изначально собирался подойти.
Мэри сидела в кресле, подтянув ноги в простых хлопковых брюках к груди. Темные волосы были собраны в хвост, в руках у неё был учебник по заклинаниям.
Пару секунд Джеймс сомневался — стоит ли делать всё это? Ведь он не испытывает к ней и сотой доли того, что испытывает к Эванс...
Но потом он решительно отмел всё эти мысли, решительно подошел к креслу и присел на подлокотник.
Пора было исправлять ошибки.
— Эй, Эм. Что читаешь?
Она поджала губы, но тем ни менее ответила:
— Учебник. Домашнее задание.
— Интересно?
Мэри покосилась на него как на идиота.
— Да, — и она перевернула страницу, всем своим видом демонстрируя заинтересованность.
— Тогда я почитаю? — Джеймс выхватил у неё книгу.
Мэри даже не попыталась её отнять. Просто уронила руки и вздохнула.
— Слушай, Мэри, извини меня за сегодняшнее. Я тебя обидел, прости.
Она вскинула брови и подняла голову.
— Что? — он взволнованно тронул себя за лицо, но не обнаружил ни пятен, ни ещё чего. — Что не так?
Она усмехнулась и покачала головой.
— Просто ты, Джеймс Поттер, уже дважды извинился передо мной сегодня, — она тоже улыбнулась. — Это тянет на рекорд.
— Эй, Сохатый! Ты долго ещё будешь там торчать? — закричал Бродяга.
Джеймс оглянулся.
— В самом деле. Я ведь редкий засранец, да?
— Я так не думаю. Ты... изменился.
— Тогда предлагаю отметить эту удивительную перемену походом в Хогсмид. Идет? — он протянул ей руку.
— Кажется, ты не хотел идти туда... со мной, — несмотря на недовольный тон, она сразу же вложила пальцы в его ладонь.
— Ты не подумай. Ничего такого, Эм. Я просто хочу загладить вину, — он перевернул её руку и быстро поцеловал. — Ну или усугубить. Там, как получится, — Джеймс подмигнул ей, соскочил с кресла и побежал догонять парней. И пока они крались по замку, обсуждая возможности следующего полнолуния, он чувствовал какую-то беспричинную грызню в области солнечного сплетения, похожую на угрызения совести или вроде того.
...1976 год...
Лили сидит на кухне и меланхолично окунает шоколадное печенье в молоко. Время далеко за полночь. Жидкость уже окрасилась в кремовый цвет, а печенье совсем размокло, но она ничего не замечает. Рассредоточенный взгляд её устремлен в древесно-красную глубину лакированной поверхности стола, такого тяжелого и антикварного, что для того, чтобы занести его и четыре стула в дом, понадобилось целых четыре грузчика. А ведь можно было обойтись одним взмахом палочки...
За окном густо валит снег. На улице — не меньше тридцати градусов мороза, но сидя так, в теплом доме можно подумать, что эти белые хлопья — теплые, как пух или вата, или перья.
— Почему не спишь?
Лили вскидывает голову.
Мама прижимается щекой к дверному арочному проему. На ней — темно-красный бархатный халат с вензельками и пушистые тапочки в тон, но даже в этом наряде мама, с её тонким лицом и копной вьющихся локонов (которые Лили удачно унаследовала от неё), удивительно похожа на актрису пятидесятых годов
— Веселого Рождества, мам, — Лили спешно растягивает губы в улыбке и вытирает лицо.
Секунда тишины.
— Понятно, — мама подходит к холодильнику, достает кувшин с молоком, берет с мраморного «островка» вазочку с рождественской выпечкой, ставит всё это на стол между ними и садится напротив.
— Ну? Это опять из-за этого мальчика? Как там его? Эдвард?
— Эдгар, — машинально поправляет Лили и торопливо утирает щеки. — Нет, не из-за него. Мы с ним вообще... просто друзья.
— А из-за кого?
Лили шмыгает носом, баюкая в руках стакан с молоком.
— Ты помнишь Джеймса?
— Какого Джеймса?
— Джеймса Поттера. Тот, который... — Лили машет рукой у виска. Мама понимающе кивает. — Лохмат...лохматый такой, — она удивленно смотрит на маму.
— Помню, милая, прекрасно помню, — кивает она. — Это ведь он...
— Да-да, — Лили нервно выпрямляется. Не хотелось бы вспоминать многочисленные неловкие ситуации, в которые Джеймс ставил её в присутствии родителей.
— И что с ним? — мама мгновенно становится похожа на маленького ястреба. — Неужели снова дернул за косичку?
— Мама, мне не смешно.
— Он обидел тебя?
Лили мотает головой...
Кивает.
— Он... у него подружка появилась, — это звучит так, словно дружба с девушкой в её глазах приравнивалась жуткому и бесчеловечному поступку.
— Ну и что?
— Он... он больше не достает меня. Совсем-совсем, понимаешь? И я... мама, кажется я ревную его. Боже, я так ревную его! — Лили прерывисто вздыхает и жмурится. — Он меня пытался поцеловать сегодня утром. А я... а я его оттолкнула! А потом... я такое сделала... что же я натворила... — с этими словами она закрывает лицо ладонями и разражается бурными рыданиями. Мама пересаживается на её сторону, обнимает, прижимает к себе, а Лили плачет и потому не видит, как умиленно она улыбается.
...1977 год...
Лили глубоко вздохнула, глядя на снимок, но вместо аромата печенья и ромашки, который всегда сопровождал маму, услышала сладкий аромат клубничного шампуня. Она обернулась. Алиса бродила по спальне в розовом халатике и пушистых тапочках, читала письмо от Фрэнка и сушила мокрые волосы волшебной палочкой. Марлин сидела на своей постели в трусиках и старой футболке с логотипом «The Beatles», читала журнал и рассеяно помахивала палочкой — бутылочка лака и кисточка порхали вокруг её пальцев на ногах. Мэри все ещё была в ванной. Из-за закрытой двери раздавался шум воды.
— Фрэнк приглашает меня к себе на Рождество, — сообщила Алиса одновременно и ей и Марлин. — К его... к его маме. Блеск.
Марлин засмеялась.
— Алиса, я уверена, миссис Долгопупс всё же лучше, чем миссис Пруэтт. Ты представляешь, этим летом я гостила у них и случайно разбила её вазу...
Лили отвернулась.
К горлу вдруг подкатил ком.
Мама.
Она готова была сейчас отдать всё, что угодно за один разговор с ней. За один взгляд. За одно прикосновение.
Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой. И от этого одиночества ломило пальцы...
«— С ними же все будет в порядке?
— Конечно, будет...»
Она прерывисто вздохнула, схватила расческу и принялась беспощадно чесать волосы.
В ту ночь они спали вместе в Выручай-комнате.
— Лили, а ты написала сочинение для Флитвика?
Лили вздрогнула, услышав её обращение, поспешно отвернулась и прижала руку к носу.
— Лили... — вздохнула Алиса.
— Всё в порядке! — отрезала Лили, отчаянно вытирая глаза.
Вуд оглянулась на Марлин и присела к Лили на край постели, поджав одну ногу. Лицо её было белым от крема.
— Лили...ну может быть ты всё-таки поговоришь с ним? Ты весь день молчишь, я уже не могу это выносить! Лили, он... он просто был пьян, он не понимал, что говорит, ты бы видела, сколько он...
— Алиса... я умоляю... — Лили запрокинула голову, чувствуя новый прилив слез. — Прошу, пожалуйста, не надо о Джеймсе!
Вуд жалобно свела брови и сжала её ладони вместе.
— Лили, я понимаю, как тебе больно и обидно, но...
— Алиса, я не буду с ним говорить! Я... он меня предал, он унизил меня при всех! И потом наговорил... такое! Он бросил меня! Мы расстались, понимаешь? Нечего тут больше исправлять!
Она оборвала себя и прижала к носу пальцы.
— Мы расстались... — повторила она шепотом и шмыгнула носом. — Он сам этого захотел. Если для нго это так важно, значит Сев был прав, и Поттеру от меня нужна была только дырка.
— Нет, Лили, нет! — Алиса погладила её по голове, забралась целиком на постель. — Он столько лет за тобой ходит, он любит тебя, по-настоящему! Он просто испугался, его огорошили... но если бы он узнал, как всё было...
— Нет! — Лили так и подпрыгнула, стремительно обернулась на постели и схватила Алису за руки, глядя ей в глаза. — Алиса, ты должна пообещать мне, что не станешь ничего ему говорить! Ты же поклялась, что никогда и никому об этом не расскажешь! Ты клялась мне, помнишь?
— Конечно, я помню... не волнуйся, Лили. Я ничего ему не скажу. Просто...
Дверь, ведущая в ванную вдруг распахнулась и в спальню, в облаке пара вплыла Мэри, обмотанная полотенцем, с «чалмой» на голове. Бросив на Лили несколько высокомерный взгляд, она пришла к своей постели, придерживая полотенце на груди.
Почему-то именно в эту минуту, когда она была такой растрепанной, вдруг показалась Лили неоправданно красивой. Может потому что это он выбрал именно её?
— Просто мне обидно за тебя, Лили, — снова зашептала Алиса. — Он, конечно, виноват, но...
— Слушай, Марли, а можно я на выходные возьму твое голубое платье? — громко спросила Мэри, переодеваясь в пижаму. — Меня пригласили на свидание, а мне надеть нечего. Ты не против?
Марлин пробормотала что-то, а когда Мэри отошла к себе, посмотрела на Лили и скорчила мордашку, мол, да не обращай внимания!
Алиса положила письмо Фрэнка под подушку.
Девочки потушили свет.
Лили молча задернула полог, отвернулась в темноте к стене, укрылась и прижала к себе оленя.
Живоглот, мурлыкнув, запрыгнул на неё, потоптался немного, понюхал её и улегся теплым клубочком у неё на бедре.
И тогда Лили заплакала.
Сириус оказался прав.
Хагрид ужасно им обрадовался: бросился накрывать чай, похвастался подросшим Клювокрылом (гиппогриф чуть не откусил Джеймсу палец, когда тот назвал его плодом любви пони и куропатки), затопил свой небольшой камин, грохнул на стол блюдо с пирожками и даже не отругал их за ночной вояж по территории, но едва услышал про их желание навестить колонию пауков — страшно переполошился, разнервничался и даже попытался прикинуться дурачком.
— О какой такой колонии вы говорите? — спрашивал он, в ужасе тараща свои черные глаза, когда они вчетвером сидели за круглым столом и уминали пирожки с яблоками. — Не знаю я никакой колонии...какая-такая...пауки что-ль? Ты сказал ак...ак...?
— Да ладно тебе, Хагрид, — улыбнулся Бродяга, почесывая за ушами Клыка. Щенок так расквасился у него на руках, что обслюнявил Блэку всю куртку и, кажется, готов был описаться от счастья. Надо сказать, по какой-то необъяснимой причине животные очень любили Сириуса. Например, кот Лили частенько пробирался в их спальню и спал на Бродяге, за что каждое утро принимал ледяную ванну. — Мы знаем, что ты таскаешь им кроликов каждые выходные.
Хагрид прямо подскочил.
— Откуда? — он схватился за вафельное полотенце в цветочек и принялся мять его в гигантских руках. — То есть... каких-таких кроликов?
— Видели, — твердо сказал Джеймс. — Слушай, Хагрид, мы просто хотим посмотреть, понимаешь? Ничего такого. Акромантулы все-таки, не шишуги! Нам интересно. И потом, мы же не собираемся отрывать им лапы и поджаривать их на костре. Честное слово.
Хагрид насупился. Похоже, не поверил.
— И мы не будем кормить их драконьим перцем, — добавил Сириус. — Кстати, если хочешь, мы возместим тебе тех саламандр!
— Нет! — Хагрид затряс косматой головой, исподтишка и по-очереди бросая на них осторожные взгляды. — Нет. Мракоборцы вишь, по лесу шныряют с вечера, да и поздно уже...так что... нет...н-нет. И не просите.
— Ты же знаешь, мы можем быть незаметными! И потом, мы правда никому не скажем, — Сириус перемигнулся с ним, потом с Ремусом. — Так же мы никому не скажем, что ты хранил у себя яйцо химеры в прошлом году.
— ...да и про твои эксперименты с мантикорами мы тоже не слышали, — подхватил Джеймс.
— ...и про то, что ты проиграл в карты школьную каре...
— Вы мне это бросьте, негодники! — Хагрид стукнул кулаком по столу так, что чашки дружно подпрыгнули. — Шантажировать меня вздумали? Аль забыли, кто вас спрятал, когда вы, болваны... — он взмахнул рукой, изображая их первое, экспериментальное превращение в животных. -...обернулись прям во дворе? Вот позору было бы!
— Конечно, старик, ты нас здорово выручил, — вкрадчиво молвил Джеймс. — Ты же наш самый большой друг! Ты всегда нас защищаешь! Мы знаем, что ты нас очень любишь.
— Вот ещё! Нужны вы мне больно! — Хагрид надулся и порозовел от удовольствия.
— Нам как никогда нужна твоя помощь.
— Буквально вопрос жизни и смерти, — Джеймс поправил очки указательным пальцем.
— Да и мы не сделаем им больно! — заверил его Ремус.
— Разве что самую малость, — вкрадчиво добавил Сириус, но так, что кроме Клыка его никто не услышал.
Хагрид раздумывал наверное целую минуту.
— Нет, — он снова затряс головой. — Даже не упрашивайте. Нет.
— Пья-а-а-аный Роджер, старый толстый гоблин!..
Увёз-мой-ром-в-своем-котле в далекий мрачный...Дублин!...пха-ха-ха...ик...
Хагрид шел, шатаясь из стороны в сторону, так что фонарь в его руке бешено раскачивался и время от времени ударялся о стволы деревьев. Колючие заросли шиповника и молодые деревца сминались под могучей, но нетвердой поступью, словно сорная трава, а Джеймсу, Ремусу и Сириусу оставалось только бежать следом и не отставать.
— Отличная идея, Сохатый. Зачем ты вылил в его чай и вторую бутылку? Теперь он перебудит весь замок или сюда сбегутся мракоборцы со всей территории, — взволнованно говорил Ремус, на ходу перепрыгивая через корни, так что слова булькали в нем, словно пузырьки в котле.
— Я думаю, они уже привыкли, — отмахнулся Джеймс и увернулся от ветки, которая срикошетила от куртки Хагрида.
Тот обернулся.
— Где вы там, парни?! Ну-ка за мно-ой! И-ик! Я вам покажу, у меня тут недавно такие гиппогрифи...фя...ики народились, у-у-у!
— Нет, Хагрид, ты говорил...говорил про пауков! — напомнил Ремус.
— Пауки что-ли? — Хагрид резко развернулся и чуть не контузил фонарем Сириуса, который в последний момент успел превратиться в собаку. — Па-а-айдем к паукам! А потом я вам покажу мантикору, вон что! — и он начал ломиться в совершенно противоположную сторону.
