Автор книги: -Joy-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 209 (всего у книги 275 страниц)
И как только уверенность в этом «правильно» достигала апогея, Роксана смотрела на Сириуса, который сидел рядом с ней на уроках, в библиотеке, иногда даже спал рядом с ней, и понимала, что если вернется домой во всех смыслах – потеряет его. Сириус никогда её не поймет и вряд ли смирится с её решением. Ведь этот мир уже давно стал для него чужим. Он никогда в этом не признается, но Роксана знала, что он боится его, как огня, как сбежавший из цирка дикий медведь боится своей старой клетки и штыков. Поэтому о возвращении вместе с ним не могло быть и речи. А потерять Сириуса Роксана не могла. Это было все равно, что добровольно отказаться от руки, или ноги.
Тоже самое она чувствовала и по поводу отца. Никогда не думала, что Абраксас Малфой когда-нибудь вызовет у неё подобные чувства, но это было так. И она разрывалась между ними двумя, не зная, не понимая, какую сторону принять.
И именно в таком состоянии её и застал Генри Мальсибер, когда одиннадцатого февраля решил бросить в её сторону какую-то дежурную шуточку. Он никогда не упускал возможности как-то её подначить. Но все дело в том, что до того момента Роксана каким-то образом совершенно забыла о его существовании в такой непосредственной близости от неё. Мальсибер-старший заполнил все её мысли, как одна гигантская грозовая туча, снова и снова она представляла себе, с каким наслаждением бы вогнала свой старый-добрый нож ему прямо в лоб, снова и снова вспоминала его холеное равнодушное лицо и сжимала кулаки.
А тут вдруг его прямой отпрыск сам напомнил о своем существовании.
Роксана даже толком не могла вспомнить, как отреагировала на его тупую шуточку. Все было как в тумане. Позже Сириус рассказал ей, что она снова корчила из себя вейлу, что набросилась на Мальсибера, визжала как чокнутая банши и пыталась выцарапать ему глаза. Наверное, это была правда, потому что под ногтями у неё запеклась кровь. И, судя по шее и щеке Сириуса, не только Мальсибера. Роксане было стыдно. Не перед Мальсибером, а перед Сириусом, потому что она так и не смогла внятно ему объяснить, что на неё нашло. Списала все на месячные. Сириус поверил. Должно быть все еще помнил, как она однажды попыталась вырвать у него сердце. Хорошо хоть не получилось как в тот раз, и этого почти никто не видел, а то дело не закончилась бы простой отсидкой после уроков. Как ни странно Мальсибер тоже не стал жаловаться Слизнорту. Зато сделал кое-что другое.
Он поймал Роксану в гостиной Слизерина после уроков в тот же день. Один, без своей компании, что было уже само по себе необычно, Мальсибер без лишних слов сграбастал её за локоть, зажал рот и уволок в коридоры, ведущие к спальням, туда, где их точно никто не смог бы подслушать. Роксана сопротивлялась, но специально вызвать приступ вейлиного безумия она бы все равно не смогла, так что вместо этого вцепилась зубами в его руку.
– Ай, Малфой, твою мать! – Мальсибер разжал руки, и Роксана попыталась бежать, но он одной рукой схватил её за предплечье и ударил о стену. – Почему ты такая дикая? – он с противным чмокающим звуком засосал кровоточащие ранки на руке. Его лицо выглядело так, словно на него напали бешеные совы. – Я так понимаю… ты уже все знаешь, да?
Роксана молча прожигала его ненавистным взглядом.
– Ну и что планируешь с этим делать? Что Абраксас планирует делать? Он наверняка рассказал тебе о своем плане?
Роксана дернулась, но Мальсибер не дал ей уйти.
– Да ладно тебе, мне просто интересно, как люди выходят из тупика? – Мальсибер сипло, показушно рассмеялся. – Мерлин, ну и дела. Он ведь понимает, что жить ему осталось недолго. Должно быть это тяжело – знать, что папочка готов пожертвовать ради тебя жизнью?
Роксана подняла на него глаза. Мальсибер с жадностью старшего брата-садиста ждал, что она вот-вот заплачет, но так и не дождался. Встретив её прямой, спокойный взгляд, он неприятно усмехнулся.
– Хватит притворяться, Малфой. После сегодняшнего представления, думаешь я поверю, что тебе на него наплевать? – он мазнул пальцем по еще свежему порезу у себя на лице, сунул палец в рот, слизывая кровь, а затем вдруг провел влажным пальцем по щеке Роксаны. Это было так гадко и неожиданно, что парализовало не хуже чар. – Ты, наверное, с ума сходишь, думаешь, как бы ему помочь? Как исправить все то, что ты натворила?
Мальсибер вдруг коротко оглянулся себе за спину и наклонился к её уху.
– Я знаю, как тебе помочь.
– И зачем же такому засранцу понадобилось мне помогать? – процедила Роксана, задирая голову и отворачиваясь, чтобы не слышать запаха его приторного одеколона.
Мальсибер отодвинулся от неё, к нему вернулось серьезное выражение.
– У меня есть причины не хотеть, чтобы твой старик умирал. И очень серьезные. И я расскажу тебе о них, если ты пообещаешь вести себя хорошо.
– Пошел ты, – буркнула Роксана после небольшой паузы и выдернула руку из его пальцев.
Мальсибер закатил глаза.
– Не представляю, зачем такому умному человеку, как Абраксас ставить на карту все ради спасения такой, как ты, ты же позор для любого благородного семейства, – Мальсибер горько вздохнул и потер переносицу. – Дело вот в чем, Малфой. Было время, когда я, и вся наша компания принимали участие в определенного рода сборищах. Наш бывший клуб – лишь одно из них. Во время этих сборищ мы все занимались разными вещами. Некоторые из них вполне можно признать… м-м… незаконными. Если тебе интересно, можешь поинтересоваться у Блэка, он тоже там бывал. Как и твой брат. Люциус присутствовал на одном из собраний, когда я… здорово разошелся, – по его губам расползлась крайне отвратительная улыбка. – Со мной такое бывает, Малфой. Тебе ли не знает, что бывает, когда теряешь над собой контроль, правда? Так вот, когда закрутилась вся эта история с письмами и наши отцы заключили договор, Люциус сообщил мне, что воспоминания о моем проступке хранятся в некоем флаконе, который вскроется в тот самый момент, когда Люциуса Малфоя по каким-либо причинам не станет. А его обязательно не станет, как только люди Темного Лорда начнут охоту. Выходит, мне крайне невыгодна смерть твоего брата, мой отец в скором времени планирует занять пост министра. Высочайшая должность, репутация волшебника, который в неё вступает, должна быть чище слезы единорога. А если вдруг волшебное сообщество узнает, что сын министра магии участвовал в… разных незаконных собраниях, у этого министра могут быть серьезные проблемы. Люди его не примут.
– Ты хочешь сказать, что ваш лорд и спаситель Волан-де-Морт избавится от твоего папаши, как только он станет ему не нужен, – с удовольствием проговорила Роксана.
Мальсибер наморщил лоб.
– В общем-то да. А я, как ни странно, люблю своего отца и вовсе не хочу, чтобы он пострадал из-за меня. Кажется, в этом мы с тобой похожи, птичка. Ты тоже не хочешь, чтобы твой отец умер из-за тебя. У нас с тобой общая цель – не допустить исполнения приговора. Вместе мы могли бы этого добиться.
Пару мгновений Роксана молча смотрела на него, а потом (хотя каждая клеточка её организма сопротивлялась этому), разомкнула презрительно изогнутые губы и спросила:
– Как?
Мальсибер наклонил голову и его темные глаза вдруг стали совсем черными.
– Мы с тобой объявляем нашим семьям, что заключили помолвку. Тайный союз, почти как в книжках, не правда ли, красиво?
Роксана потеряла дар речи от шока, поэтому ничего не смогла ответить. Мальсибера это не трогало, он продолжал говорить:
– Скажем, что дали Обет и всё такое. У наших семей не будет другого выхода, кроме как остановить эту нелепую вражду. Твоему брату станет невыгодно подставлять меня, а у Темного Лорда больше не будет претензий к твоей несговорчивости. Ты будешь обручена и связана обязательствами с одним из преданнейших его сторонников. Всё по закону. И все счастливы.
В коридоре повисла звенящая тишина.
– Ты совсем ебанулся, Мальсибер? – наконец выдохнула Роксана, когда смогла совладать с собой и вернуть себе способность произносить слова и складывать их в предложения.
– Не надо делать из этого трагедию, Малфой, – брюзгливо проговорил Мальсибер. – Это всего лишь сделка. И не думай, что мне так уж этого хочется, или я, упаси Мерлин, питаю к тебе какие-то чувства. Мне на тебя наплевать. Абсолютно. Будь моя воля, я бы пробрался в твою комнату и прикончил тебя во сне, – он окинул её недовольным взглядом. – Но ты все же Малфой. Твоя кровь высоко ценится в нашем мире, пока она течет по твоим жилам, а не по полу. Мой отец немолод и довольно скоро посадит меня на свое место, и я уже сейчас должен учиться смотреть вперед. Он не понимает, что на самом деле уничтожение вашего семейства не принесет никакой пользы. Отец не сможет сам контролировать свои дела, ваши и заниматься волшебным миром. Он не так силен, как думает. Да и как он может сохранить ваши связи, без Люциуса с его умением изворачиваться, без Абраксаса и его хватки у него ничего не выйдет. К тому же, у вас столько золота и влияния на министерство магии Франции – было бы преступлением терять такие ресурсы. Ты заварила эту кашу, создала всем кучу проблем, я же нашел гениальное решение, выход, удобный для всех, – он вскинул ладонь, увидев, что Роксана готова что-то сказать. – Подумай над этим как следует, прежде чем совершить еще одну ошибку. Сомневаюсь, что у тебя получится придумать решение получше, время-то истекает. Очень скоро будет поздно. Но пока у тебя есть время. Подумай, Малфой… Подумай.
С этими словами он оставил её и вернулся к друзьям, а Роксана осталась стоять в темноте. И с тех пор, кажется, так и не выбралась из неё, хотя прошел уже целый месяц. И в течение этого месяца Мальсибер неустанно жалил её напоминаниями о своем предложении, изводил, видя, что она на перепутье. Судя по всему, это доставляло ему удовольствие. Как и то, что Роксана потеряла покой и сон, нагребла целую кучу плохих оценок, схлопотала выговор от Слизнорта.
Трудно описать, какой раздрай творился в её душе. Примерно такой же, какой начался бы в комнате тысячи и тысячи бумаг, начнись там ураган. Ни единого шанса привести всё в порядок. Разве что зажечь спичку и сжечь всё к чертям. И единственное, что еще не давало ей окончательно сойти с ума, так это…
Роксана налила в стакан еще и поднесла к губам, но тут вдруг знакомые руки обняли её со спины.
– Тебе, случайно, компания не нужна? – Сириус отобрал у неё стакан и выпил сам, а когда со стуком поставил стакан на стол, они с Роксаной уже целовались.
– Так эта дрянь кажется вкуснее, – выдохнула она, сжимая воротник Сириуса.
– Да? Я попробую? – Сириус протянул бутылку к её губам, дал Роксане сделать пару глотков, отнял бутылку и быстро слизнул пролившийся остаток. Роксана не выдержала и втянула его язык в рот. Где-то рядом раздался звон бьющегося стекла – кажется Сириус выронил бутылку, когда обнял её.
Да. Сириус. Сириус был её главным средством хотя бы ненадолго забыть о том кошмаре, в который превратилась жизнь. Только рядом с ним её демоны не выдерживали и ненадолго отступали в тень, а боль от их укусов стихала. Раньше это было его привилегией – прижать её к стене в уединенном уголке замка, коридоре или туалете и просто стащить с неё трусы, трахаться с ней всю ночь напролет, до тех пор, пока она не потеряет способность внятно ему отказывать, приставать к ней везде и всюду, ни на минуту не давать забыть о своем желании. Теперь она сама нападала на него при любой удобной возможности. Проще говоря, они трахались как кролики сутки напролет. Секс с Сириусом начисто выметал из головы все, все мысли, все страхи. Позволял забыться. Не думать. Не чувствовать боли, угрызений совести, отчаяния или страха.
Сириус был как обезболивающее зелье, магловский морфий, или наркота. Или всё вместе. Чем невыносимее становилась реальность, тем отчаяннее Роксана повышала дозу. И тем больше напоминала себе Мирона Вогтейла в последние дни его человечности, когда он пил литрами и не мог напиться.
Только на Мирона ей не было наплевать, в отличие от самой себя.
– Ты посмотри, посмотри, что делают! – Бенджи вытянул голову и нагло облизнулся, стоя на коленях в своем кресле и наблюдая за парочкой возле стола с напитками. – Вот это да!
Они с близнецами заняли самые козырные места – прямо напротив камина.
– Он как будто сейчас прямо её и съест! – пролепетал Бенджи и охнул, когда Сириус вдруг поднял свою миниатюрную подружку и усадил на стол перед собой.
– Ух ты черт, если они еще и потрахаются прямо здесь, клянусь, я им заплачу, – Гидеон качнул головой.
– Не-е, Блэк – чистоплюй, никогда он не будет трахаться у всех на виду, – протянул Фабиан, отпивая из своей бутылки.
– И как он только уломал Малфой на секс? – Бенджи плюхнулся обратно в кресло и поймал взгляд друзей. – Нет, я не об этом, я в том смысле, что… они же, Малфои, все такие… такие… – он повел плечами, выгнул губы и растопырил пальцы, словно девица. – Холодные все.
– Я думаю, она бы тебя удивила, – фыркнул Гидеон. – Говорят, у Малфоев кровь вейл.
– Бре-ед! – протянул Фабиан.
– Наверное. Но знаете, что? Мне иногда хочется потрогать её волосы, – протянул Бенджи и пьяно икнул. – Они такие бе-елые…
– Может тебе и волосы Люциуса хочется потрогать? – скривился Фабиан и все заржали.
– Здорово, можно к вам?
Мальчишки оглянулись и шумно приветствовали Ремуса и Питера.
– Классная игра, да? – Фабиан убрал ноги с дивана, уступая место Ремусу. Питер уселся в свободное кресло. – Наши показали хомякам, где нарглы зимуют!
– Барсукам, – вставил Бенджи. – Они – барсуки, – ик – Фабиан.
– Какая теперь разница?! – возмутился Пруэтт и заорал на всю гостиную. – Мы надрали им пушистый зад!
Вся их компания и несколько человек со стороны ответили единодушным радостным ревом, бутылки сомкнулись, расплескивая содержимое.
Они немного пообсуждали матч, когда вдруг услышали рядом отзвуки громкого спора.
– Дирк, ну что ты как маленький? – раздался голос Мэри – и парочка показалась в проеме, ведущем к спальням мальчиков. Мэри уже успела переодеться в джинсы и свитер, на Дирке все еще была спортивная форма. Все так увлеклись праздником, выпивкой и друг другом, что появление с треском проигравшегося вратаря никого не заинтересовало. В начале вечеринки его бы наверняка освистали, Ремус слышал, как некоторые поносили его за отвратительную игру. Хорошо, что все уже успели как следует накачаться медовухой и огневки.
– Дирк, мы можем просто поговорить? – Мэри догнала его и попыталась остановить, но Дирк сердито дернул плечами, сбрасывая её руку, рыкнул «Отстань!» и покинул гостиную.
Мэри устало уронила руки, развернулась, собравшись было уйти, но тут увидела друзей и решила присоединиться к ним.
– Всё нормально? – негромко спросил Ремус, когда она села рядом. Остальные были так увлечены обсуждением матча, что не заметили появления новенького в компании.
– Да, – недовольно буркнула Мэри и схватила одну из немногих закупоренных бутылок со сливочным пивом. Посмотрела на Ремуса и улыбнулась. – Да, ерунда!
– Точно?
Мэри поджала губы, быстро взглянула на болтающих друзей и горячо зашептала:
– После Мунго Дирк ведет себя как капризный ребенок. Не хочет никого слушать, выходит из себя по любому поводу, – она пыталась сорвать пробку, но у неё ничего не получилось. Ремус отобрал у неё бутылку и открыл сам. – Джеймс говорил, что ему еще рано играть, он потерял форму и может завалить матч, но Дирк как всегда решил, что лучше всех знает, что правильно, а что нет. Спасибо, – она приняла у Ремуса бутылку и сделала глоток. – А еще он постоянно срывает злобу на мне, и меня это достало. Мы ссоримся по любому поводу, и всегда я виновата! Почему так? Я ему не бладжер, чтобы постоянно лупить по мне битой!
– Дирк лупит тебя битой?! – вдруг встрял в разговор Бенджи. Странно, что, очнувшись, он услышал именно это.
– Дирк изменился после болезни, Мэри, это нормально, – Ремус бросил в Бенджи подушкой. – Ему сейчас трудно, он побывал одной ногой в могиле и выбрался оттуда. И даже сел на метлу. Дирк – славный парень. И ты ему дорога. Не думай, что он забыл, как ты за него боролась все эти месяцы. Просто дай ему время, он придет в себя.
Мэри смотрела на Ремуса не отрываясь, так, словно ждала приговора. И во время этих слов её глаза заблестели сильнее, но она совладала с собой, быстро облизала губы, шмыгнула носом и взяла Ремуса за руку.
– Спасибо, – прошептала она.
Ремус ободряюще улыбнулся в ответ и пожал её пальцы.
– Кстати, об изменениях! – откуда ни возьмись у них над головами вдруг раздался голос Джеймса, а в следующий миг он и сам бухнулся на диван рядом с Ремусом и обрушил свою капитанскую руку на его плечи. – Наш пай– мальчик тоже сильно изменился в последнее время, никто не заметил?
Ремус цокнул языком и застонал, но компания как обычно с легкостью заглотила наживку и подхватила новую тему.
– Да-да, смотрите-ка, обнаглел и стал еще таинственнее, чем раньше, – Джеймс взлохматил его отросшие волосы. Ремус машинально зачесал назад отросшую челку. Все согласно загудели, засмеялись, вглядываясь в Ремуса пытливыми взглядами. – И все время куда-то исчезает! А куда не говорит. Даже своим лучшим друзьям.
Все засмеялись. Улыбка Мэри вышла несколько натянутой, она сделала глоток из своей бутылки и закашлялась.
Джеймс вдруг ахнул и шлепнул себя по щеке, в ужасе глядя на Ремуса.
– А может у него девушка появилась, а, народ?
