Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Мужчина попытался усмехнуться, но я видел страх в его глазах.

– Какой смысл был забирать мой яд, чтобы отравить меня другим? – спросил он, пытаясь звучать храбро. – Это же идиотизм. Я лучше подожду, чем выдам тебе информацию, за раскрытие которой меня все равно убьют.

Я наклонился еще ближе, мой взгляд был жестким.

– Твой яд убил бы тебя быстро. А мой… о, мой заставит тебя молить о смерти. Ты будешь чувствовать, как каждый нерв в твоем теле горит. Твои внутренности будут плавиться. И это будет продолжаться часами, смерть покажется тебе милосердием после такого. Поверь, тебе такое точно не понравится.

Я видел, как он побледнел. Тихо произнеся «Внимание», я активировал заклинание, позволяющее мне отслеживать малейшие изменения в его физическом состоянии. Это было почти как детектор лжи из моего прошлого мира, но гораздо лучше.

Прошло несколько минут. Мужчина начал потеть, его лицо покраснело. Я видел, как он начинает нервничать.

– Чувствуешь жар? – спросил я. – Это первые признаки. Скоро станет хуже. Гораздо хуже. Сначала легкое недомогание, потом удушье, пока наконец твоя чувствительность не возрастет в разы. Тебе захочется кричать, но мой друг позаботится, чтобы никто тебя не услышал.

Мужчина побледнел, мотнув головой, он попытался стряхнуть пот, заливающий глаза.

– Что… что вы хотите знать? – наконец выдавил незнакомец.

– Для начала, кто ты и что делаешь в нашей делегации?

Он колебался, но я видел, как страх постепенно побеждает его решимость.

– Я… я агент польской разведки, – наконец признался мужчина. – Меня внедрили в вашу группу во время недавнего нападения.

– Зачем? – продолжил я допрос.

– Чтобы… чтобы следить за вами. И влиять на ход миссии.

Я кивнул. Это подтверждало мои подозрения.

– И как именно ты собирался влиять?

Мужчина сглотнул, его лицо стало еще бледнее.

– Мы… мы шантажируем Вяземского. У нас есть на него компромат.

Это было неожиданно. Я обменялся быстрым взглядом с Виктором.

– Продолжай, – сказал я. – Что за компромат?

– Я не знаю деталей, – прохрипел он. – Но это что-то связанное с его прошлым. Что-то, что может разрушить его карьеру.

Я задумался. Это объясняло нервозность Вяземского. Для такого человека его положение было всем и потерять это из-за ошибок молодости ему бы точно не хотелось.

– А теперь главный вопрос, – я наклонился к нему так близко, что мог видеть капли пота на лбу мужчины. Еще со своей прошлой жизни я понимал, что такое – психологическое давление, и оно работало. – Какова конечная цель вашей операции?

Мужчина закрыл глаза, словно борясь с внутренним демоном. Когда он снова открыл их, в них была смесь страха и решимости.

– Мы… мы хотим предотвратить сближение с Империей, – начал он. – Нынешний правитель Польши… он боится за свою жизнь. Думает, что сближение с Империей даст ему защиту. Но его семья… они чертовы узурпаторы! Они захватили власть, сместив истинную династию.

Я слушал, не перебивая. Это была ценная и неожиданная информация.

– Все эти революционеры, о которых вы слышите, – продолжал он, – они не просто бунтовщики. Они борются за свободу страны, за ее собственный путь.

– И что вы планируете делать? – спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

– Мы собираемся убить нынешнего правителя, – признался мужчина. – И частично обвинить в этом Империю, частично – западных союзников. Мы хотим, чтобы общество Царства Польского отвернулось от идеи присоединения к кому-либо. Только самостоятельность, только независимость. Мы сами способны встать на ноги! С истинным правителем!

Я выпрямился, обдумывая услышанное. Ситуация была сложнее, чем я предполагал. Выходит, что радикалы – вовсе не радикалы, а те, кто борются за место истинного наследника? Ох, что-то подсказывает мне, что эта поездка будет куда сложнее, чем я предполагал. И тем не менее, чтобы составить картину происходящего, нужно знать информацию более полно.

– Противоядие, – прохрипел мужчина, возвращая меня из своих мыслей. – Вы обещали…

Я посмотрел на него, и на моем лице появилась легкая улыбка.

– Знаешь, в чем прелесть обмана? – сказал я. – В том, что жертва сама заставляет себя поверить. Не было никакого яда. Я дал тебе обычную настойку для согревания. Все симптомы, которые ты чувствовал – результат твоего собственного страха.

Его глаза расширились от удивления и гнева.

– Ты…

– Да, я, – кивнул я. – И теперь у меня есть вся информация, которая мне нужна.

Я повернулся к Виктору. Он смотрел на пленника с холодной решимостью.

– Убрать? – коротко повторил он вопрос, что говорил ранее.

– Нет, – сказал я тихо, чтобы пленник не услышал. – Вырубим его, свяжем и оставим здесь, пусть союзники найдут своего друга. Я хочу, чтобы противник знал, что мы располагаем информацией. Это может пригодиться мне в будущем.

Виктор кивнул. Одним быстрым движением он нанес точный удар, и мужчина обмяк на стуле.

– Знаешь, – сказал Виктор, связывая пленника, – когда нужно, ты выглядишь действительно устрашающе. Этот парень реально испугался, когда ты рассказывал про яд. Да что там, даже я поверил, что ты его убьешь.

Я пожал плечами, помогая ему.

– А я и не обманывал, – сказал я. – У меня на самом деле есть такой яд. Просто я им еще не пользовался. Ты же и сам прекрасно знаешь, кто мой учитель и на какие «шуточки» он способен. Вот и нахватался немного, – скромно улыбнулся я.

Виктор на мгновение замер, глядя на меня со смесью удивления и уважения.

– Иногда ты меня удивляешь, Максим, – сказал он наконец.

Я усмехнулся, но ничего не ответил. Сочту за комплимент.

Мы закончили связывать пленника и вышли из комнаты, тщательно заперев дверь.

Глава 14

Я смотрел на Варшаву, раскинувшуюся передо мной, словно живой гобелен, сотканный из истории и современности. Столица Царства Польского встретила нас оживлением и суетой, столь характерной для крупных городов, где концентрируется жизнь. Наши кареты медленно продвигались по улицам, окруженные усиленной охраной, что не могло не привлекать внимания прохожих. Я видел, как люди останавливались, провожая нас любопытными взглядами, но быстро возвращались к своим делам, словно напоминая, что жизнь продолжается, несмотря на высокую политику.

Архитектура города поражала своим разнообразием. Старинные готические соборы, чьи шпили, казалось, пронзали небо, соседствовали с современными зданиями, украшенными флагами правящей партии. Этот контраст создавал странное ощущение, будто мы оказались на стыке эпох, где прошлое и настоящее сплелись в причудливый узор.

Когда мы наконец прибыли в отведенную нам гостиницу, я был удивлен известием о том, что у нас есть несколько дней отдыха перед началом официальных встреч. Это казалось странным, учитывая срочность нашей миссии и те трудности, с которыми мы столкнулись по пути.

– Виктор, – обратился я к своему верному телохранителю, когда мы остались наедине в моей комнате, – не кажется ли тебе это подозрительным? Столько спешки в пути, и вдруг такая пауза.

Виктор, который стоял у окна, внимательно изучая улицу внизу, повернулся ко мне.

– Не всё так просто, Максим. Я кое-что услышал, пока мы ехали по городу.

– Ты знаешь польский? – я удивленно поднял бровь.

– Немного, – кивнул он. – Пришлось выучить в свое время. Оказывается, незадолго до нашего прибытия здесь произошло нападение на нынешнего правителя. Революционеры даже что-то взорвали. Вот и носятся теперь.

– Вот оно что, – пробормотал я, задумчиво потирая подбородок. – Теперь понятно, почему нас так усиленно охраняют. Но почему об этом молчат?

– Видимо, не хотят создавать панику, – предположил Виктор. – Но слухи всё равно расползаются.

Я подошел к окну и увидел, как вокруг гостиницы выстраивается дополнительное кольцо охраны. Это выглядело почти комично, учитывая, что вокруг нас не было никаких признаков беспорядков. И кого от кого охраняют, спрашивается.

– Что ж, – сказал я, поворачиваясь к Виктору, – раз у нас есть свободное время, предлагаю использовать его с пользой. Давай исследуем город, почувствуем его атмосферу. Возможно, мы узнаем что-нибудь полезное.

Мы вышли на улицы Варшавы, смешавшись с толпой. Я старался впитывать каждую деталь: запахи свежеиспеченного хлеба из пекарен, звон колоколов старинных церквей, гомон уличных торговцев. Всё это создавало уникальный портрет города, живого и дышащего.

Проходя мимо оживленной улицы, я заметил небольшую лавку, перед которой собралось несколько человек. Моё внимание привлекла вывеска: «Сегодня – чтение стихов русского поэта М. Н. Темникова! Конкурс переводчиков для адаптации на польский язык».

Сказать, что я был удивлен – ничего не сказать. Да уж, издательство потрудилось на славу. Как хорошо, что фотокарточки еще не получили широкого распространения. В противном случае, мое лицо могли бы быстро узнать, что значительно осложнило бы нашу миссию. Надо быть поаккуратнее со своей фамилией, когда представляюсь.

Любопытство взяло верх, и я решил зайти внутрь. В лавке царило оживление: люди обсуждали стихотворения, спорили о тонкостях перевода. Я прислушался к разговорам, стараясь не привлекать к себе внимания.

– Ten poeta to najlepsze, co Rosja dała światu, – услышал я фразу на польском.

Мой польский был далек от совершенства, но смысл я уловил: «Этот поэт – лучшее, что дала Россия миру». Я на мгновение замер.

Выйдя из лавки, я поделился своими впечатлениями с Виктором.

– Знаешь, порой искусство может сделать то, что не под силу политикам. Оно объединяет людей, несмотря на все разногласия.

Виктор кивнул, но его взгляд оставался настороженным.

– Говоришь, как твоя знакомая. Но не стоит забывать, что мы здесь не на литературных чтениях.

Мы продолжили нашу прогулку, и я старался прислушиваться к разговорам обычных людей. Удивительно, но политические темы занимали их куда меньше, чем я ожидал.

Я не смог разобрать всего, что говорили на улицах, но из-за близости языков общую суть вполне можно было уловить. Людей больше волновали повышение цен на хлеб, изменения арендной платы, уменьшение зарплат, чем политические интриги.

– Забавно, – заметил я, обращаясь к Виктору, – пока мы здесь играем в большую политику, обычным людям важнее, чтобы их жизнь не менялась к худшему. А кто будет правителем – дело десятое, пока это их лично не касается.

– Так всегда было и будет, – ответил Виктор. – Высокая политика слишком… высока для большинства.

Наш путь привел нас к небольшому бару, и я решил зайти внутрь. Это было идеальное место, чтобы послушать, о чем говорят люди, и, возможно, немного потренироваться в польском языке – общие моменты я все равно улавливал. Мы с Виктором разделились: он занял столик в углу, откуда мог наблюдать за всем помещением, а я устроился у барной стойки.

Я заказал местное пиво и прислушался к разговорам вокруг. Большинство обсуждений крутилось вокруг повседневных забот: работы, семьи, последних городских сплетен. Политика если и упоминалась, то вскользь, словно далекое эхо.

Внезапно я почувствовал, как кто-то опустился на стул рядом со мной. Повернув голову, я с удивлением узнал Адама Новицки, помощника посла, которого встречал на приеме в Санкт-Петербурге.

– Максим Николаевич! – воскликнул он со слегка натянутой улыбкой. – Какая приятная встреча! Как вам нравится наша столица?

Да уж, слишком приятная, чтобы быть просто совпадением.

– Добрый день, Адам. Варшава произвела на меня впечатление. Удивительный город, полный контрастов.

– Да, наш город умеет удивлять, – кивнул Новицки, показывая жестом, чтобы ему повторили мой заказ. – Скажите, а вас еще не замучили поклонники вашего творчества?

– Нет, но успел заметить, что пользуюсь популярностью.

– Да, ваши стихи очень популярны в Польше. Мы, поляки, любим поэзию, невзирая на разность наций. Искусство не знает границ, не так ли? Оно всегда вне интриг и политики.

Новицки внезапно наклонился ближе, понизив голос.

– Послушайте, Максим Николаевич, у меня есть предложение. Я бы хотел представить вас кое-кому, ничего официального, просто интересное знакомство, что скажете?

Я мгновенно насторожился. Простых знакомств не бывает. Особенно, если ты участник дипломатической миссии в другой стране. Но, тем не менее, я не видел смысла отказываться, во всяком случае, у меня всегда есть подстраховка.

– С удовольствием, Адам, – ответил я непринужденно. – Все же я у вас совсем никого не знаю.

Поднимаясь со стула, я незаметно подал знак Виктору, чтобы он следовал за нами. Мой верный телохранитель едва заметно кивнул, показывая, что понял.

Мы вышли из бара и направились по узким улочкам Варшавы. Адам непринужденно болтал о городских достопримечательностях.

Я был готов к любым неожиданностям, но не мог отделаться от мысли, что это может быть ловушкой. Впрочем, если кто-то хотел встретиться со мной тайно, это могло быть не менее интересно, чем опасно. В конце концов, именно в таких неформальных встречах часто решаются судьбы государств.

Мы шли достаточно долго. Виктор держался на расстоянии, но я знал, что он не упустит нас из виду. Адам продолжал говорить о красотах Варшавы, но я слышал в его голосе легкое напряжение.

– Знаете, Максим Николаевич, – сказал он вдруг, – в шахматах, как и в политике, важно уметь предвидеть ходы противника. Иногда то, что кажется очевидным решением, на самом деле ведет в ловушку. А вы ведь мастер в ловушках, не так ли?

– Вы правы, Адам. Но иногда стоит рискнуть и сделать неожиданный ход. Это может изменить всю игру и разрушить любую ловушку.

Новицки бросил на меня быстрый взгляд, и я увидел в его глазах одобрение:

– Вы мудры не по годам, Максим Николаевич. Думаю, наша следующая партия будет очень интересной.

Наконец, мы остановились перед неприметной дверью, скрытой в тени массивного особняка. Адам оглянулся, убедившись, что за нами никто не следит, и трижды постучал в определенном ритме. Дверь бесшумно отворилась, и мы скользнули внутрь.

Я оказался в узком коридоре, освещенном тусклыми магическими светильниками. Воздух здесь был пропитан запахом старого дерева и чего-то неуловимо аристократического – может быть, дорогих духов или полироли для антикварной мебели.

– Сюда, Максим Николаевич, – тихо произнес Адам, указывая на лестницу, ведущую наверх.

Мы поднялись по ступеням, покрытым мягким ковром, заглушающим наши шаги. На втором этаже нас встретил дворецкий – высокий, худощавый мужчина с безупречной осанкой и непроницаемым лицом.

– Господин ожидает вас в библиотеке, – произнес он, указывая на массивную дубовую дверь. – Надеюсь, вы простите этот небольшой спектакль, не хотелось бы, чтобы потом вся Варшава трубила о том, что представитель Российской Империи имел неофициальные беседы с высокопоставленными лицами до момента официальных встреч.

Когда мы вошли в библиотеку, я не смог сдержать восхищенного вздоха. Комната была огромной, с высокими потолками и стенами, полностью закрытыми книжными шкафами. Витражные окна пропускали последние лучи заходящего солнца, окрашивая всё вокруг в теплые оттенки золота.

В центре комнаты, в кресле у камина, сидел мужчина лет пятидесяти. Его лицо выдавало благородное происхождение – высокий лоб, орлиный нос, проницательные серые глаза. Он поднялся нам навстречу, и я отметил его безупречную осанку и элегантный костюм.

Костюм «Кодекса Элегантности», черт возьми. Надо бы спросить, когда это Александр умудрился без моего ведома наладить экспорт.

– Добро пожаловать, господин Темников, – произнес он с легким польским акцентом. – Я граф Станислав Жолкевский. Рад, что вы приняли мое приглашение.

Я слегка поклонился, соблюдая этикет, не зря же я его учил с подачи Вяземского.

– Благодарю за приглашение, граф. Хотя, признаться, оно было несколько… неожиданным.

– Ах, молодой человек, в нашем мире неожиданности – это то, что делает жизнь интересной, не так ли? – Жолкевский улыбнулся, в его глазах мелькнул огонек. – Прошу, присаживайтесь.

Я опустился в кресло напротив графа, чувствуя, как мягкая кожа обволакивает меня. Адам Новицки остался стоять у двери, словно часовой.

– Итак, – начал Жолкевский, наливая себе бокал вина из хрустального графина, – я слышал много интересного о вас, Максим Николаевич. Молодой дипломат, поэт, человек, способный находить нестандартные решения в сложных ситуациях.

Я внимательно наблюдал за графом, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Боюсь, вы преувеличиваете мои достоинства, граф. Я всего лишь стараюсь выполнять свою работу наилучшим образом. Порой она в совершенно неожиданных сферах.

– Скромность украшает молодых людей, – кивнул Жолкевский. – Но не стоит недооценивать себя. Вы ведь понимаете, что ваш визит в Варшаву – это не просто дипломатическая формальность?

Я почувствовал, как напрягаются мышцы. Вот оно, начинается.

– Разумеется, граф. Наша миссия имеет большое значение для обеих сторон.

– Именно так, – мужчина кивнул, делая глоток вина. – И мы очень заинтересованы в том, чтобы всё прошло гладко. Без… неожиданностей. Если вы понимаете, о чем я.

Я вспомнил о событиях в Санкт-Петербурге, о сорванном подписании соглашения. Неужели они думают, что что-то подобное может произойти здесь? Немудрено, конечно, учитывая ситуацию, но тем не менее.

– Уверяю вас, граф, мы все заинтересованы в успешном исходе переговоров, – ответил я осторожно.

– Рад это слышать, – Жолкевский улыбнулся, но его глаза оставались серьезными. – Знаете, Максим Николаевич, пока вы ждете начала официальных встреч, у вас есть прекрасная возможность познакомиться с нашей культурой. Например, завтра вечером в столичном театре дают прекрасный спектакль! Я мог бы организовать для вас билеты в лучшую ложу.

Я понял, к чему он клонит. Это была не просто любезность – это была попытка контроля, возможность следить за мной. Вот только что им это даст, большой вопрос.

– Очень щедрое предложение, граф, – ответил я. – Но боюсь, что мое присутствие на таком публичном мероприятии может вызвать ненужные вопросы. Всё-таки, я здесь с вполне определенными целями.

Жолкевский кивнул, словно ожидал такого ответа.

– Конечно, конечно. В таком случае, возможно, вас заинтересует частный аукцион, который я устраиваю послезавтра? Там будут представлены уникальные артефакты и произведения искусства. Очень камерное мероприятие, только для избранных.

Я почувствовал, как в воздухе повисло напряжение. Зачем задабривать меня или подкупать?

– Звучит интригующе, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал заинтересованно. – Я подумаю над вашим предложением, граф.

Мужчина улыбнулся, но я заметил, как в его глазах мелькнуло разочарование.

– Конечно, подумайте. Время у вас есть. Пока господин Вяземский занимается… официальной частью визита. Я лишь надеюсь, что вы не станете ему мешать.

А вот он и открыл то, к чему все идет. Что ж, могу понять. Вяземский был на крючке, остальные участники миссии не имеют такого веса, но вот помощник дипломата, да еще и который был назначен на это место, будто вопреки всем правилам… Я был неизвестной фигурой на доске. И, судя по всему, сейчас среди сторонников нынешнего правителя есть некоторые волнения.

– Вы не подумайте, я лишь обеспокоен, что случившееся в Петербурге может повториться и здесь.

– Всё, чему суждено случиться – обязательно произойдет, граф, – ответил я. – Так или иначе.

Жолкевский внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли. Затем он кивнул.

– Что ж, не смею больше задерживать вас, Максим Николаевич. Благодарю за потраченное время.

Я поднялся, слегка кивнув, но не из уважения, а опять же, следуя этикету.

– А я вас за гостеприимство, граф. Это была… познавательная беседа.

Покинув особняк, я глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Солнце уже почти село, окрашивая небо в глубокие оттенки пурпура. Улицы Варшавы начали погружаться в сумерки, зажигались первые фонари, отбрасывая причудливые тени на брусчатку.

Я попытался сориентироваться, но все улицы казались похожими друг на друга. Виктора нигде не было видно, что меня немного беспокоило. Обычно он всегда держался поблизости.

Внезапно мое внимание привлекло мелькнувшее в толпе золотистое сияние. Я присмотрелся и увидел девушку с длинными волосами, в которые была вплетена небесно-голубая лента. Мое сердце пропустило удар – я вспомнил ту магессу, что напала на нас во время путешествия. Лица мне увидеть не удалось, но эта лента в золотистых волосах. Неужели…

Не раздумывая, я двинулся следом за ней, стараясь не привлекать внимания. Девушка уверенно шла вперед, лавируя между прохожими с грацией танцовщицы. Я старался не отставать, но при этом сохранять дистанцию, чтобы оставаться незаметным.

Мы свернули в узкий переулок, затем еще в один. Я начал терять ориентацию, но не мог позволить себе упустить ее из виду. Наконец, девушка сделала очередной поворот и скрылась. Я выглянул из-за угла, но никого не обнаружил. Лишь небольшой двор, окруженный высокими стенами старых домов. Тупик.

Я вышел, делая пару шагов вперед. Девушка исчезла, словно растворилась в воздухе. Проклиная себя за неосмотрительность, я развернулся, чтобы уйти, но в этот момент почувствовал резкий толчок. Меня прижали к холодной каменной стене, а к горлу прикоснулось острое лезвие кинжала.

Я смотрел в безупречно чистые голубые глаза девушки, которая держала меня. Ее лицо было так близко, что я мог чувствовать ее дыхание. На мгновение я растерялся, пораженный ее красотой и силой.

– Зачем ты следишь за мной? – спросила она с явным акцентом, надавливая клинком чуть сильнее.

Я же улыбнулся, поскольку прекрасно чувствовал ее приближение со спины. Хоть она и была быстрой и тихой, но до дяди Эдварда и Виктора ей далековато.

– За тем же, зачем и ты вела меня сюда всю дорогу. Я хочу поговорить.