Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: ,Оливер Ло,А. Фонд,Павел Деревянко,Мария Андрес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 350 страниц)

– У тебя серьезные друзья среди чумацкого цеха, – удивился Ярема. – Клименко хоть сумасшедший, но один из самых богатых чумаков Гетманата.

– А так и не скажешь, что он сумасшедший, – заметил Савка, с уважением взглянув на Северина.

– Это мой единственный знакомый из их цеха, – сказал Чернововк. – Однажды мы его спасли на Таврическом Тракте от ограбления.

Случилось это в этом году.

* * *

– Тугай был воин... е-е-е... несравним. Во время боя он е-е-е... плакал? Нет, ревел. Ревел как... будто...

Джура почесал лоб, глубокомысленно изучил край неба, нахмурил брови, сдался и показал слово учителю.

– Арслан, то есть лев.

Они не спеша ехали по Большому Таврическому Тракту, сочетавшему Киев и Бахчисарай. Догорало мероприятие, путники исчезали по гостеприимным дворам и корчмам, чтобы отдохнуть с дороги, выпить гальбу пива и вкусно поужинать.

– ревел словно лев. Поляки... е-е-е... изменили свое слово и готовили новые силы. Об этом е-е... доложили хану.

На каждое экание Захар кривился.

Северин закончил раздел и радостно свернул книгу о походе Ислям Герая III.

– Не могу больше читать, потому что у меня в сумерках глаза ломаются. Учитель, неужели я действительно должен уметь так хорошо переводить с татарского?

Ответ грянул громовицей.

– Кали разум, лентяй! Или ты подумал, что служба в Ордене это сплошное волкование и стрельба с сабельным пением?

Где-то Северин себе все и представлял, но смолчал.

– Это только в кобзарских думах характерникам так живется! Рыцарь, не способный понимать врага, будет посмешищем. Как ты слушаешь разговор? Как прочтешь похищенные планы наступления? Как подберешь слова, чтобы убедить, подкупить или запугать? Или ты личного переводчика с собой будешь возить?

Идея с переводчиком джури понравилась, но об этом он тоже промолчал.

– Неужели тебе неинтересно прочесть книгу Джана Мохамеда, зятя Тугай-Бея, который был самому Богдану Хмельницкому братом?

Северин вздохнул, потому что ему было совсем неинтересно.

После полных бешеной боли первых преобразований, которых Северин приучал себя не бояться, Захар принялся за обучение с двойными силами. К ежедневному бою на саблях (пешего и конного) и упражнениям по стрельбе добавились речи. В понедельник они общались – вернее, Захар общался, а Северин пытался разговаривать – на польском языке, во вторник на литовском, в среду татарском, в четверг монгольском. У джуры голова пухла.

– С монгольским все понятно – это язык восточных изумрудной Орды, которые имеют целью захватить весь мир. Но ведь Польское Королевство, Великое государство Литовское, Крымское Ханство – наши друзья, мы с ними в Двухморском союзе...

– У государств нет друзей, Северин, – учил Захар. – Есть только временные союзники. С монголами, как ты выразился, все ясно, они враги. Мы знаем, чего от них ждать. Но нельзя забывать, что многие польские шляхты до сих пор не простили украинцам собственного государства и тайком желают возродить Речь Посполитую. Другой известный тебе сосед – Объединенное княжество Валахии, Молдовы и Трансильвании – мечтает о Буковине и Бессарабии. Османский султан стремится не только вернуть Крымское ханство, но и унести все побережье Черного моря. Чем больше знаешь, тем лучше понимаешь, что происходит вокруг и к чему нужно готовиться!

Аргументы были убедительны, однако Северин все равно был не в восторге от переводческих наук и с радостью предпочел бы более глубокое изучение волшебства крови, влекшее его мрачной таинственностью. Однако Захар имел собственные представления об образовательных приоритетах, и Джура молча повиновался, позволяя себе вопрос, когда учитель пребывал в хорошем настроении. Захар в ответ принялся длинными назидательными наставлениями, напутывая джуру на праведный путь и забывая при этом о текущей задаче, чем хитрый Северин нередко пользовался.

– И не хныкай мне здесь. Татары помогли нам во время освободительной борьбы! Также появились характерники, которые своими способностями вынесли разведку на небывалый до этого уровень и предупредили немало лихих событий – как, например, союз с московитами, который в то время казался многим разумным решением. Мамай и его джуры помогли договориться со Швецией по поводу одновременного наступления и возмутили в землях литовских восстание против Речи Посполитой, чем открыли еще один внутренний фронт.

Северин считал, что если бы Захар не пошел по волчьей тропе, то точно преподавал бы историю в каком-нибудь университете или академии.

– Как думаешь, Северин, сделали бы они это без совершенного знания языков? А мог бы Богдан Хмельницкий переписываться с руководителями разных государств? Предусмотрели ли мы наступление Изумрудной Орды? Создали бы Двухморский союз?

– Наверное, что нет...

– Поэтому учи языки, как родные! Не только оружие и отвага, но и мудрость и знание помогли создать Гетманат и расширить его от одного-единственного полка Приднепровья до карпатских гор, черноморских берегов и слобожанских степей. Если бы не создали Двухморского союза, то не выдержали бы нашествия Изумрудной орды, превратившись в очередной улус в ожерелье монгольских завоеваний. Тогда была опасная эпоха, но ошибочно полагать, что сейчас спокойнее! Бурные времена наступают всегда, когда кажется, будто воцарился длительный мир.

Как в подтверждение его слов, впереди запричитали:

– Проби! Спаса...

Крик резко оборвался.

Северин и Захар обменялись взглядами и пустили коней в учвал. Захар придерживал рукой шляпу, Северин выхватил саблю. Несмотря на учительские наставления, сабельную песню он ценил больше переводческой науки.

К стенке чудной железной телеги с двумя длинными трубами прижался спиной тучный человек, вытирая кровь из разбитой губы. Вокруг него скопилось трое типичных зарезяк, вооруженных топорами и палками, а четвертый, остававшийся на коне, держал наготове заряженного самострела.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Захар.

Лысый войло с самострелом мгновенно заметил черес с тремя клямрами. Глубокие глаза перепрыгнули на черес Северина, скользнули по сабле, после чего вихрь расплылся в усердной улыбке.

– Тут у хлопа случилась неприятность... Воза ему на холме поломало, губу прокусил, бедный. Так мы из доброты христианской остановились. Может, как поможем.

– Из доброты христианской, – повторил Захар, изучая оружие благочестивых господ.

– Никто никого не занимает, господа рыцари, – пискнул самый хилый из них, детским жестом пряча за спину палку с гвоздями.

Северин отвратительно улыбнулся. Трое быстро попрыгали по коням.

– Так мы поедем... Еще дела...

– Вы уже здесь без нас...

– Хорошего вечера!

Четверка добрых самаритян дала коням острог и исчезла в сиреневых сумерках. Северина распирало от триумфа. Победа без всякого удара, одним только появлением! А Захар даже сабли не достал.

Владелец воза сплюнул кровью, выругался и перекрестился. Он был одет в простой выгоревший лен, под которым скрывалось большое пузо, а на указательном пальце сверкало массивное кольцо.

– Ох, господа, вы меня спасли, – сказал мужчина. – Я и не надеялся на помощь, крикнул для этого, а мне по зубам...

– Цели?

– Теща сильнее прикладывает, – махнул рукой тот. – Забрали только кисет для ограблений.

– Кисет для ограблений? – переспросил Северин.

– Каждый чумак берет такой в путешествие. Кучка монет, чтобы удовлетворить всяческую голытьбу – как правило, около дукача в таларах и гроши. Те же дикари не слышали о банках и не верят, что теперь с собой никто сундука золота не возит, – чумак с силой улыбнулся. – Но они еще товаров захотели! У меня там коллекционное красное вино из лучших крымских погребов. Отдавать изысканные произведения тому быдлу? Они же его вылупят как самогон, проклятая сволочь, чтобы им вылезло...

Чумак обтер рукавом потные виски, его тучное тело затряслось.

– И на что платим налоги? Где охранники трактов? Каждый год становится все хуже! Мы с цехом пойдем в Черный Совет, Богом клянусь, мы до самого гетмана доберемся...

– Телохранители часто готовы за определенное вознаграждение не доезжать до условленных участков, – объяснил Захар. – Или предоставить сведения, где они сегодня не будут патрулировать. Или поехать на патруль без униформы.

– Да-да, не первый год чумакую... О, где мои манеры, – толстяк хлопнул себя по лбу. – Простите, господа, переволновался, давно меня не грабили. Я зовусь Тимошей Клименко. Скромный работник млечного цеха к вашим услугам!

– Захар Козориз.

– Северин Чернововк.

– Могу я обнаглеть и предложить вам остаться на ночлег? – Тимофей показал рукой на небольшой лагерь вдоль дороги возле воза. – Мне будет спокойнее, а я угощу вас вкусным ужином и лучшим вином Крымского Ханства из коллекции, которую вы так непринужденно спасли. Могу заплатить, потому что ценю...

– Ужина вполне хватит. Мы с удовольствием останемся на ночлег.

Захар спрыгнул на землю.

– Прошу уважаемых гостей, – чумак поклонился со странной для его телосложения грацией. – Местность для ночевки не самая приятная, но я привязан к своему товару, покоящемуся внутри телеги, который, в свою очередь, весит почти как моя теща, по сравнению с которой я стройнее цветочка, так что подвинуть его на более симпатичный участок возможности не приходится.

Северин хмыкнул и спешился.

– А что это за интерес у вас такой? – спросил Захар, распрягая Рыжую.

Повозка была большая, из черного металла, с двумя длинными трубами, нагруженная грудой ящиков, покрытых тканью. В сумерках он напоминал гигантскую железную улитку на колесах.

– Механическая мажа! – ответил Тимош с гордостью. – Емкость в сто пудов. Никаких волов, как видите, и даже ожерелья нет. Только сила пара! В больших городах их покупают эксцентричные богачи, но это другие модели, называемые моторными каретами. А у меня тяговая телега. Принцип работы паровоза, но без рельсов. Не очень надежен, как видите, но это временно. Изобретение – настоящее чудо!

Северин сомневался в практичности этого чуда, однако оставил их при себе.

– А почему вы в одиночестве, пан Клименко? – спросил Захар. – Разве чумаки не путешествуют по многочисленным валкам?

– У каждого правила исключение, – ответил чумак. – Это не простой коммерческий рейс, господа характерники, а эксперимент, первый эксперимент, заметьте, на украинских территориях, по замене живой силы волов на механическую! Я лично уехал, чтобы исследовать на собственном опыте. Что касается обычных валок, то не беспокойтесь, они ходят по-прежнему по установленному расписанию.

– И как проходит опыт? – спросил Северин, вежливо пытаясь убрать скепсис с голоса.

– Мы успешно доехали до Бахчисарая, – Тимиша скепсиса не услышал. – По датам успели, скорость удивительно стабильна, чуть быстрее волов, и это, заметьте, с дополнительной повозкой на прицепе! Я распродал товар, приобрел вина – о, господа, видели бы вы тамошние виноградники, гроздья похожие на драгоценные ругательства, ягодки такие прозрачные и насыщенные, но не о том речь – значит, я пополнил запасы угля и мы двинулись назад, и вот тут, в Уманском палане, пружина, а сверху еще и зубчик сломался на одной из тех шпичатых круглых штук, в которых я не понимаю. Инженер, которого я нанял в сопровождение именно для такого случая, с охранником погрузили железа на телегу с топливом и поехали к кузнецу в ближайшую деревню, чтобы изготовить соответствующие заменители, потому что с собой у нас их не было. А второй охранник, который со мной остался, как только грабителей увидел, пятками накивал, заячья душа. И ружье не бросил! Готов поклясться, бестолковый бездельник утром вернется, чтобы проверить, не осталась ли пища, – чумак хрустнул кулаками. – Чтобы его там волки поели! То есть хищные волки, я ни на что не намекаю, господа...

Характерники рассмеялись.

– Звучит увлекательно, господин Клименко, но я убежден, что механизм никогда не заменит верного коня, – Захар погладил по носу Руду, благодарно лизнувшую его ладонь.

– Вы правы, – не спорил Тимош. – Но это временно! За повозками, цепелинами и поездами наше будущее, точно говорю. Меня в цехе считают дурочкой, смехом поднимают, ждут моего банкротства. Но я уверен, что, несмотря на все нынешние невзгоды, я буду последним смеяться. Бог всегда помогает первопроходцам, господа, это известный факт. Истинно говорю вам, что сотня лет пройдет, и никто не вспомнит, что телеги когда-то волами или конями запрягали. И паровозы всюду будут, и у каждого будет собственный небольшой цеппелин, чтобы плавать по воздуху где и когда ему вздумается... Только одного мне жаль – своими глазами не увижу, как это будет и как на самом деле будут жить люди через сто лет!

Северин не заметил, как вдохновенная речь захватила его. Чумак говорил так горячо и убедительно, что хотелось верить в такое будущее. Джура, в отличие от Тимиша, действительно увидит, как оно будет через сто лет... Но в другом подобии.

– Что-то я заболтался. Извините старому болтуну, это все из-за душевных переживаний, господа характерники! Нечасто меня грабят и еще реже выпадает честь угостить волчьих рыцарей. Ну-ка, прошу – угостимся, чем Бог послал!

* * *

– Настоящий герой! – бросал Савка. – Благодаря твоей свитости и смелости мы сейчас попробуем лучшее вино бесплатно. А это, согласитесь, всегда приятно, даже когда имеешь полный золотой кошелек!

Мустафа провел ватагу в уютную комнату, завешенную одеялами. Дверь здесь была такой узкой, что широкоплечему Яреме пришлось проходить боком. В зале не было ни стульев, ни стола, только много подушек прямо на коврах. По углам в горшках зеленели небольшие пальмы.

– Бусурманы, – неодобрительно прокомментировал Игнат и улегся на шесть подушек сразу.

Савка заказал наргиле, которое принесли вместе с графином вина и фруктовым ассорти. Ярема заказал чебуреков, и под бесхитростный ужин говорили за цех чумаков, цеппелины, иностранцев, после чего перескочили насмерть.

– Хочу, чтобы меня на берегу реки похоронили. Но так, чтобы без сраных ив вокруг, – сказал Игнат, обгрызая кочерыжку от груши.

– Почему без ив?

– Чтобы голые русалки приходили качаться на моих ветвях, – расплылся слобожанин в улыбке.

– Меня похоронят в семейной дубраве Яровых, – Ярема изрядно затянулся и выпустил туче дыма. – Там уже десять дубов растут.

– А меня положат рядом с дубом Мамая, как всем понятно, – Савка поднял тост за самого себя.

– Не знаю. Не задумывался, – сказал Северин.

– Пусть похоронят там, где потребуется Орден, – ответил Филипп, отказавшийся от вина и пивший сок.

– Вы слышали? Ответ как из какого-то учебника образцовых сероманцев, – всплеснул руками Савка. – Он станет есаулой казначейских, клянусь! Могу забиться с кем-нибудь на сотню дукачей.

– У тебя таких денег никогда не будет, – рассмеялся Ярема.

Деригора презрительно фыркнул.

– Ты просто понимаешь, что проиграешь! Это же вырытый Панько в молодые годы.

Филипп пожал плечами.

Несмотря на щедрые чаевые вечер обошелся ватаге дешево. Решили, что на следующий день они удвоят усилия по растрате денег.

Утром снова не могли разбудить Ярему. Совместными усилиями его подняли с кровати, сытно позавтракали в ресторане при гостинице, а оттуда двинулись на новую прогулку.

– Леды! Леды! Лучшие фруктовые сладкие льды в этот душный день!

Характерники приобрели мороженое и сосредоточенно поглощали его, стараясь не накрапать на кунтуше.

– О, смотри! – обрадовался Савка, тыкая пальцем в сторону площади. – Могильщики с владельцами будут биться!

Группа из двадцати студентов с визгом и визгом налетела на другую группу, которая стояла по ту сторону Контрактовой площади. Закипела потасовка.

– Интересно-интересно, – глаза Яремы заблестели. – А участвуют все желающие?

– Только студиозусам можно, – ответил Савка. – Видишь? То студенты Могилянской академии чистят писки воспитанникам университета Святого Владимира, а те, несмотря на все христианские наставления, довольно агрессивно чистят писки взаимно.

Потасовка продолжалась пару минут, когда с соседней улицы выкрикнула еще одна юношеская группа – в отличие от толпы бурсаков, в зеленой форме.

– О, фуражки! – еще больше обрадовался Савка. – Братья, мы стали свидетелями нечастого зрелища. Это как парад планет. Поверьте, такое не увидишь каждый день!

Студенты Могилянки и Святого Владимира мгновенно забыли раздор и пестрой стаей налетели на ребят в зеленых мундирах, которые с готовностью приняли их на кулачки.

– В любых условиях студенты вместе дерутся против кадетов военного лицея. Иначе лицеисты их просто уничтожат, на том Савка доел мороженое.

– Почему они дерутся? – спросил Филипп.

– Говорят, все ради любви прекрасных воспитанниц института благородных девиц, – ответил Савка. – Но, как видишь, барышень здесь нет, и на самом деле это просто давняя традиция, которая появилась задолго до создания института благородных девиц. В конце концов, какие нужны резоны, когда молодые люди просто хотят толкнуть друг другу рожицы?

Брызгала кровь, трещала одежда, хрустели челюсти. Первые избитые валялись на земле, хрипели и стонали, прикрывая головы и пытаясь отползти подальше от бурлящей толпы. Кроме характерников, за зрелищем наблюдала вся площадь, а некоторые чумаки делали пруды.

– Благородные барышни, говоришь... А где этот институт девиц? – Игнат подкрутил усы.

– Если быть откровенным, тогда меня эти вопросы не интересовали. Но самих институток я видел: порхают кружками в несколько человек, обычно в сопровождении какой-то высушенной матроны. Допускаю, где мы их можем встретить вечером. Провести?

– Спрашиваешь!

Пронзительно засвистели, и к шумной свалке побежал отряд в синих мундирах.

– Сердюки испортили ребятам все развлечение, – разочарованно махнул рукой Савка. – Можно идти.

Студиозусы бросились наутек, сердюки без особого рвения попытались кого-то догнать, но передумали и начали собирать раненых, не успевших покинуть поле битвы.

Характерники гуляли по улочкам, покупали безделушки, ели сладости и пили пиво, разговаривая обо всем на свете. Только Филипп и Игнат старательно избегали встречаться взглядами.

– Газета! Свежая газета! Новое сражение Изумрудной Орды и Китайской империи! Читайте последние новости!

Филипп спрятал варган, на котором выигрывал импровизированную мелодию, приобрел газету и спрятался за столбцами. Савка перехватил руку другого маленького, крутившегося позади него, прошипел «не трогай, негодяю», и когда испуганный воришка накивал пятками, лицо брата Павла вдруг изменилось:

– Так вот, почему он меня взял, – пробормотал он.

– О чем идет речь? – поинтересовался Северин.

– О... – Савка с улыбкой отмахнулся. – Не обращай внимания, брат. Иногда понимаешь кое-что важное, только когда поймешь самостоятельно.

Ярема также приобрел газету, пробежался по статьям и, раскуривая трубку, заявил:

– Пишут, что верховный хан Изумрудной Орды, называемый перерожденным Темуджином, носит на груди волшебный изумруд, благодаря которому живет более ста лет.

– Говночары, – авторитетно прокомментировал Игнат.

– Наши разведчики не могут этого подтвердить, – сказал Филипп из-за газеты. – Чингисхана охраняют так, как гетману не снилось. К его шатру даже за милю не подобраться.

Незадолго до сумерек характерники посетили ботанический сад, где, по словам Савки, вечером можно встретить прекрасных институток.

Сад утопал в деревьях, привезенных со всех сторон, пах цветами и поздним летом. Киевляне прогуливались, отдыхали на скамейках, старый художник рисовал пейзаж на одной из аллей, а Игнат приобрел у цветочницы целую корзину роз и дарил цветы женщинам вокруг.

У него оставалось еще несколько роз, когда Савка указал на группу из четырех девиц: модно нарядные барышни держали кружевные зонтики от жары и небольшие шляпки, прицепленные к идеально уложенным прическам.

– Они из института, готовы заложиться. И без всякого сопровождения! Это большой шанс, братья.

Игнат подкрутил усы и направился к девушкам, Ярема и Савка пошли за ним, стряхивая пыль с кунтушей. Северин потянулся следом, но увидел, как Филипп сел на скамейку, и неожиданно для себя присел рядом.

Бойко галантно подарил остальные розы девушкам и начал разговор, Савка экспрессивно размахивал руками, Ярема степенно поклонился. Барышни улыбались, разглядывая поклонников.

– Что ты не с ними? – спросил Филипп.

– Гадания не имею, о чем говорить. Да и... у меня есть девушка, которая с головы больше года не лезет, – откровенно ответил Северин. – А ты чего здесь?

– Не вижу смысла.

Компания повернулась в их сторону, Савка призывно махнул, но Северин отрицательно покачал головой. Девушки с интересом пытались их рассмотреть.

– Объяснишь?

– Они из другого мира, – пожал плечами Филипп. – Наши дороги пересеклись случайно в ботаническом саду, в котором я вряд ли когда-нибудь побываю снова. Даже если сделать невероятное предположение, что мои интересы и взгляды на жизнь совпадают с какой-нибудь из них, то нам все равно не быть вместе.

– Почему?

– Брат, действительно ли ты думаешь, что хотя бы одна из них мечтает о муже-характернике? Какой дома часто бывает, как матрос дальнего плавания? Какой может погибнуть каждый день, как солдат на войне? Какой отнимет сына, чтобы превратить его в такую же почварь? Нет, девушки желают другой жизни. Сейчас они мило щебечут, потому что стоят рядом интересного и неизвестного. Загадочные юноши в чередах с тремя клямрами, настоящие оборотни, живые колдуны... Но женятся они на других.

Девушки сделали книксены, характерники раскланялись, и барышни уплыли прочь, весело смеясь. Ватага провожала их долгими взглядами.

Игнат был невероятно доволен.

– Я у смуглявки спросил адрес университета, – сообщил он Северину. – Теперь буду писать ей письма. Пашись! Такая конфетка. Эх, но в сравнении с ней все те девушки из кабаков – страхопудала! Она станет моей женой.

– Когда рак на горе свистнет, – согласился Савка.

– Сейчас храпну так, что твоя твоя свистнет.

Пока Ярема и Савка объясняли Игнату, от чего приличные девушки краснеют, и каких слов в общении с ними следует избегать, Северин задумался над письмом. Может, пора написать Лине?

– Как будем во Львове, полюбуетесь нашим цветником. Тамошние модницы не хуже парижанок!

– А что, Малыш, ты себе кого-то понравился?

– Понравился... Но маменьки до двадцати пяти запретили самостоятельно искать жену. К тому времени они будут присматривать партию из известного рода, которая согласится на мужчину-характерщика.

– И если не найдут?

– Тогда я волен жениться на ком пожелаю, – Ярема скис. – Но при нескольких условиях... Давайте не будем о грустном.

– Будем о веселом! Хорошо, что брат Эней купил цветы, они положили чудесное начало разговора, – заметил Савка. – Парень проворный и парень хоть куда казак!

– Не льсти, – отмахнулся Игнат.

По вечернему саду ходили фонарщики. Деригора несколько секунд всматривался в яркий светоч, после чего расплылся в хитрой улыбке.

– У меня прекрасная мысль, как продлить еще денег, – объявил он. – Учитывая, в каком возвышенном состоянии мы после такого замечательного знакомства... Есть определенный смысл продолжить вечер в сладком женском обществе, да? Есть здесь один нарядный домик с красными фонарями.

– Идем, – Ярема не колебался ни мгновения.

– Что за красные фонари? – не понял Игнат.

– Там застеляют, – объяснил Савка.

– О, курва! Как по кабакам?

– Лучше, брат, гораздо лучше. Брат Щезник, брат Цицерон, или вы с нами?

– Варган. Нет.

– Спасибо, но без меня.

– Признаюсь: на господина Олефира я не возлагал никаких надежд, но двухвостый меня удивил, – округлил глаза Савка. – Позволь поинтересоваться, почему нет?

– Не позволю. Желаю вам хорошо развлечься.

– Все понятно – заложник светлой любви. Увидимся с утра!

Савка повел Ярему и Игната к улочкам, среди которых скрывался дом с красными фонарями, а Северин с Филиппом вернули в гостиницу. По дороге Северин купил несколько открыток с цветными панорамами киевских мест.

Он поужинал в одиночестве, после чего несколько часов придумывал письмо: вымазал пальцы в чернилах, упустил кучу бумаги, выпил несколько чашек кофе, заказавшего в апартаменты, и наконец вымучил несколько строк.

Извини за нарушенное слово, Лина.

Но я не могу тебя забыть. Несмотря на время и усилия.

Хочу, чтобы ты об этом знала.

Северин

Он заключил письмо вместе с открытками, запечатал конверт, написал адрес Соломии и обозначил «Лини», после чего спустился в холл и отдал портье. Тот заверил, что почтальон заберет письмо до рассвета, и Северин лег почивать с чувством исполненного долга.

За завтраком троица делилась интимными подробностями ночных походок.

– Курвин дом! Лучшее место, в котором мне приходилось быть, – Игнат был в восторге. – Это вам не засранная корчма с кривенькими утками! Принимают как шляхтича, все девушки выстроились, как куколки, белье как паутинка, улыбаются, зубками блестят, взглядами поедают... И по карманам не шарят!

– Заведение – высший класс, – согласился Ярема, поглощая пирожное. – Хотя во Львове лучше. Но зря, что вы не пошли с нами, братья.

Филипп пожал плечами и Северин повторил за ним.

– Признайтесь, кто сколько раз осилил? – расспрашивал Савка.

– Мне троих хватило, – сказал Яровой и грустно вздохнул. – Теперь должен исповедоваться.

– Четыре, – отчитывался Игнат.

– Слабо, братья, слабо, – Савка покачал головой. – Вас никогда бы не приняли в Орден, если бы узнала, что вы такие сопляки. Я вот осилил семь раз!

– Лжет, – гмыкнул Игнат и вытер масные руки прямо о скатерть, чем шокировал официанта поблизости.

– Не обижай меня недоверием, брат! Чистую правду говорю. Бедная моя любовница, лицо сначала было такое испуганное, удовольствия никакого, спрашиваю – ты чего? А она мне говорит, мол, заходил к ним однажды сероманец, так он на девке прямо на волка опрокинулся. Она думала, что такое у каждого. Я рассмеялся, объяснил, что это бред и предрассудки, после чего, братия, стало все прекрасно! – рассказывал Савка, прихлебывая чай. – А потом и в третий, и в четвертый раз...

– Да-да, конечно, знаем твои враки, – отмахнулся Игнат. – Я когда отдал своей красавице дукача, она была готова бежать за мной хоть на край света. Но зачем? Теперь в институте ждет моя смуглавка-конфетка Орыся.

– Она тебя видела десять минут, – презрительно сказал Савка. – Уже забыла о твоем существовании.

– Твоя бестолковая болтовня она подзабыла, – огрызнулся Игнат. – А я ей письма буду писать.

Пока троица разговаривала, Филипп молчал, уставившись в свежую газету, а мысли Северина порхали вокруг письма Лине. Не совершил ли он ошибки, когда прислал его?

– Судя по чумазым чернилами пальцев господина Чернововка, он написал кому-то послание, – Савка хитро взглянул на Северина. – Расскажи нам, брат?

– Нет.

Деригора насмешливо напел строчки из известного запорожского напева:

– Северин, Северин, твои флаги желто-синие! Северин, Северин, твое сердце у девушки!

Ярема рассмеялся и отправил в рот очередное пирожное.

– Предлагаю сделать дагеротип, – ни с того ни с сего из-за газеты.

Все удивленно переглянулись: впервые Филипп что-нибудь предложил.

– Ты говоришь о мгновенных портретах на камеру?

– Да, – сказал Филипп. – В газете увидел объявление. Салон неподалеку.

– Правильное мнение! – Савка загорелся энтузиазмом. – Будет нам упоминание о первых днях после посвящения! А ты молодец, брат Цицероне.

– Варган.

– Однажды ты привыкнешь, обещаю.

– Не забудьте сабли, какие вы рыцари без оружия, – сказал Игнат и повел плечами, за которыми покоились близнецы. Он с ними не расставался даже на завтраке, чем сильно фрустрировал других гостей «Бриллиантового дворца».

При полном параде ватага отправилась по заказу дагеротипов.

В салоне господина Гофмана (Гнат посопел, но зашел молча) характерники выбрали самые дорогие рамки и заплатили за работу заранее, чему круглый господин Гофман очень обрадовался.

Он выстроил ватник на светлом фоне, попросил стать в мужественные позы и замереть так, глядя в глазок камеры. После этого господин Гофман исчез под черной простыней, повозился и поднял вверх небольшой предмет, похожий на лопатку. Северин принял как можно более суровый вид. Из лопатки запахло серой, ослепило и бахнуло, как из пистолета.

После этого стало известно, что дагеротипы они получат всего через несколько дней.

– Качественная работа требует времени, – заявил господин Гофман. – Нет-нет, господа, вы меня неправильно поняли. Не в деньгах дело, я золотом химические процессы не ускорю. Однако не беспокойтесь! Все пятеро дагеротипов будут надежно спрятаны у меня и дождутся вашего возвращения. Все оплачено!

Еще десять минут ватага ждала, пока Филипп перестанет расспрашивать господина Гофмана о принципах съемки дагеротипных портретов.

– Вот для чего он нас сюда повел, – пробормотал Савка. – Хитрый лис.

Игнат сплюнул.

Характерники спустились в Днепр. На зеленом берегу сидели рыбаки, задумчиво созерцая поплавки из перышек. По речному порту проплывали лодки и небольшие корабли.

– Братья! Уже третий день мы в Киеве, – провозгласил Деригора. – Завтра веселое время здесь кончится, а в наших кисетах до сих пор неприлично много монет! Я предлагаю хороший и истинно христианский способ от них избавиться – то есть устроить крестовый поход.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Ярема.

– Все просто: идем в кабак, выпиваем пива, идем в следующее, заказываем пива... Пока не закончатся кабаки, что сомнительно, или наши деньги.

– Или наше сознание, – добавил Северин.

– Ты низкого мнения о нас, брат Щезник. Мы здесь все крепкие ребята.

Игнату и Яреме план понравился.

– Я не буду пить, – напомнил Филипп.

Слобожанин поморщился, словно свежий козяк раздавил.

– Если ты пытался кого-то поразить, брат Цицерон, то должен напомнить, что нам твои выходки уже хорошо известны, – не смутился Савка. – Тебе поручается самая ответственная задача, достойная настоящего будущего есаулы шалаша казначейских: следить, чтобы никто из нас, славных крестоносцев, себе вязы не скрутил. Также ты будешь платить за все имущество, которое мы сломаем, и вообще за все остальное, кроме выпивки.

Филипп пожал плечами.

Крестовый поход начался со штурма корчмы «Khrnil'nyi kaban». Характерники быстро победили медовый тормоз, двинулись к новой крепости, там покорили кружки пшеничной, через двери сцепились с красным элем и «виктория» ознаменовала их славные деяния.

Ярема распахал и спросил с загадочным видом:

– А знаете, братья, почему раньше после посвящения втроем ездили, а сейчас только кружками по пять шлют?

– Чтобы напиваться было веселее? – сказал Игнат.

– Нет. Только это большой секрет! – поднял Яровой указательный палец. – Я вам как родным братьям расскажу... А вы некому. Чтоб могила!