Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: ,Оливер Ло,А. Фонд,Павел Деревянко,Мария Андрес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 163 (всего у книги 350 страниц)

– Так Завадский уже подговорил Большакова и тот велел отдать проект ему, – наябедничал я, – он и будет главным режиссёром. И на главную роль он видит Веру Марецкую.

Оставив взволнованного такой несправедливостью Глориозова, я с довольной улыбкой отправился дальше.

Ну а что: сделал гадость – на сердце радость.

И это ведь только начало!

Я вышел на улицу. Можно было начинать собирать компромат на Александрова. Но что-то мы все устали, и я разрешил Вере и Валентине начинать завтра. Сам тоже решил отдохнуть.

По дороге решил купить Дусе подарок. Всё-таки она в эти дни сильно меня поддержала. Благодаря её находчивости, столько всего удалось преодолеть. Да и поддержка в виде пирожков тоже оказалась не лишней.

И вот кто бы подумал, что неграмотная домохозяйка, может так прекрасно ориентироваться во всех этих интригах мадридского дворца. Нет, не зря говорил Владимир Ильич о кухарке, которая может управлять государством (ну, или ему приписывали эту фразу, я уже и не помню точно). В принципе он в чём-то и прав: если кухарка может управлять своим домашним хозяйством, то почему она не справится с хозяйством побольше, пусть и в масштабах страны?

Пока я размышлял, по дороге мне попался большой «Универмаг».

Я вошел и сразу же, на первом этаже, в отделе женской одежды, обнаружил взволнованную очередь.

– Что дают? – спросил я какую-то толстую тётку, которая тревожно пыхтела передо мной.

– Кофточки выбросили, – недовольно ответила она и припечатала категорическим голосом, – за мной ещё три женщины занимали!

– Хорошо, – покладисто сказал я и пристроился сзади.

Очередь двигалась медленно. Казалось, ей не будет конца краю. Кроме того, в помещении было душно, а окна открыть и проветрить никто не додумался. От многих женщин несло приторными духами и жаренным луком. Смесь просто убойная.

Я терпеливо стоял и понимал, что долго так не выстою. Мне, человеку двадцать первого века, который привык к качественному и комфортному сервису, возвращаться к советским очередям оказалось сложно.

Я уже раздумывал, чтобы плюнуть на всё это и идти искать что-то другое, как вдруг часть женщин с возмущениями и ворчанием начала расходиться.

– Что там случилось? – спросил я тётку, что стояла впереди меня.

– Да остались только большие размеры, – сердито сказала она, но в очереди осталась.

Как бы то ни было, но буквально через каких-то сорок минут я приобрёл вожделенную кофточку, нежно-голубого цвета. Надеюсь, Дусе понравится. Как раз её размер.

Домой летел, словно на крыльях.

– Дуся, это тебе, – улыбнулся я, и протянул подарок.

– Мне? Что это? – тем не менее она схватила коробку и принялась её аккуратно раскрывать.

– Подарок, – сказал я.

– Ох! Какая красота! – воскликнула Дуся и приложила кофточку к себе. Немного пометалась в поисках зеркала и застыла перед ним, поворачиваясь и так, и сяк.

Я с улыбкой наблюдал за её искренней, почти детской, радостью.

– Муля! – воскликнула она, – это же дорого. Не надо было деньги тратить!

– Дуся, – покачал головой я, – ты…

Но договорить я не успел – в дверь сперва пару раз постучали, а потом она раскрылась. И на пороге стояли и синхронно улыбались… Надежда Петровна, Мулина мама, и Анна Васильевна, мама Валентины.

– Муля! – воскликнула Надежда Петровна, – а мы тут как раз мимо шли и дай думаем заглянем…

Глава 16

– Эммм… З-здравствуйте, – немного растерянно сказал я, но сразу же взял себя в руки.

При таких дамочках, как Надежда Петровна и Анна Васильевна, расслабляться никак нельзя. А то потом будет «ой».

– Ах, Дуся, какая ты нарядная! – изумлённо всплеснула руками Мулина мамашка, обнаружив Дусю у зеркала в новой голубой кофточке.

И, конечно же, глупая наивная Дуся не нашла ничего лучшего, чем брякнуть:

– А это мне Мулечка подарил!

– Муля? – вежливо растянула губы в резиновой улыбке Надежда Петровна и добавила деревянным голосом, – да, мой сын очень воспитанный мальчик.

Но при этом она посмотрела на Анну Васильевну многозначительным взглядом, мол, оценила ли та.

Анна Васильевна мой щедрый поступок оценила и восхищённо заулыбалась.

– Ой, что же вы не проходите! – между тем захлопотала Дуся, до которой, наконец-то, дошло, – проходите. Садитесь. Сейчас чай пить будем. Я как раз рулет с маком сделала.

– Ну да, конечно, можно и рулет для моего мальчика, лишь бы подарки такие тянуть, – едко проворчала себе под нос Надежда Петровна, но так, чтобы Дуся услышала.

Дуся услышала и покраснела. Ей давно уже хотелось снять злополучную кофточку, но комната была одна, к тому же маленькая, и раздеваться при посторонних было некультурно. Пришлось ей хлопотать нарядной под красноречивыми взглядами Надежды Петровны.

Между тем обе дамы уселись за стол, усадили меня и, пока Дуся делала чай, устроили мне допрос:

– Муля! – чуть присюсюскивая, с умилением произнесла Анна Васильевна, – а ведь наша Валентина попала под твоё влияние…

– Какое ещё влияние? – голос Надежды Петровны предательски дрогнул, и она удивлённо посмотрела на меня.

– Ну как же! Как же! – защебетала та радостным голосом, – раз ты лично отводил её поступать в аспирантуру в Институт философии! Раньше она бы и слушать о таком не стала!

– Муля, а почему мы с отцом об этом ничего не знаем? – голос Надежды Петровны зазвенел.

– Аркадий Наумович видел их сегодня рано утром возле института, – наябедничала Анна Васильевна, с довольным видом наблюдая, как вытянулось лицо Надежды Петровны.

– Не рано утром, а перед обедом, – буркнул я.

– Муля! – захлопала глазами Надежда Петровна и чайная ложечка, которой она помешивала в чашке чай, громко звякнула.

– А почему ты решил в аспирантуру её уговорить? – спросила Анна Васильевна и тут же, без перехода, изменила тему и сдала меня с потрохами, – цветок летучей мыши, как я понимаю, помог?

– Да, спасибо большое, Анна Васильевна, вы меня прямо спасли, – еле сдерживая вздох, сказал я, – теперь проект наш.

– К-какой проект? – поджала губы Надежда Петровна и недоумённо взглянула на меня, – тот, из-за которого ты «заболел»?

Я усмехнулся и развёл руками, мол, а что делать оставалось.

И тут моя глупая наивная Дуся совершила самую страшную ошибку в моей жизни (да, да, именно в моей). Потому что она, желая реабилитироваться, поставила тарелку с нарезанным рулетом на стол и вдруг заискивающе спросила:

– А Валентина сегодня больше уже не придёт?

Анна Васильевна удивлённо посмотрела сперва на Дусю, потом на меня. Надежда Петровна, которая последние двадцать минут демонстративно игнорировала Дусино существование, тоже удивлённо на неё посмотрела. А потом – на меня.

Ну, а Дуся, глупая, наивная Дуся, вместо того, чтобы бежать из Москвы куда-нибудь подальше, в пампасы там, в Саратов, или на худой конец, в Антарктиду, брякнула:

– Валентина, когда спала, заколку в кровати потеряла. А я Мулечкино постельное бельё сегодня утром перестилала и нашла. Передайте ей, пожалуйста, – и протянула заколку Анне Васильевне.

Возникла напряжённая пауза. В воздухе отчётливо запахло серой.

Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, я сказал бодрым голосом:

– Пойду покурю, – и, пока Надежда Петровна изображала выброшенную на берег камбалу, а Анна Васильевна судорожно размышляла, как бы обернуть всё на пользу, я торопливо выскочил на кухню.

Руки подрагивали.

Единственная мысль, которая билась в голове – как же я сглупил с кофточкой для Дуси. Лучше бы купил ей цианистого калия. И побольше. Килограмм пять. Или даже шесть.

Голова аж гудела от всего этого.

Мда, даже в двадцать первый век с его безумным ритмом и информационным торнадо и то было явно проще, чем в это время с его домостроевскими традициями и обычаями.

Я подкурил от конфорки и задумчиво задымил в форточку.

Почему-то остро захотелось домой, обратно, в мой мир. Эх, сейчас бы плюхнуться дома на мягкий ортопедический диван, включить панель и смотреть какое-то незамысловатое ток-шоу, попивая холодненькое пиво с креветками.

– Муля! – на кухне появилась Белла с чайником в руках. И была она страшно сердитая. – Ты, когда подруг своих водишь, то пусть они хоть на место подушку кладут! Это опять Верка у тебя ночевала?

В дверном проёме ахнула Анна Васильевна. А лицо Надежды Петровны пошло пятнами.

– Конечно Верка, – мне вдруг стало так смешно, что я чуть дымом не подавился.

– Надо тебя уже женить, Муля, а то эти похождения никогда не кончатся, – сама того не ведая, подкинула дровишек Белла и тоже подкурила от конфорки.

На Анне Васильевне лица не было.

– Можно пройти? – мимо двух застывших соляными столбами дамочек протиснулась Муза и, обнаружив меня возле окна, сообщила, – Муля, а к тебе опять эта девушка приходила.

Не успел я уточнить, что за «эта девушка», как оба соляных столба моментально отмерли обратно.

– Ты бабник, Муля! – возмущённо, со слезой в голосе, вскричала Анна Васильевна, которая от этих разговоров сильно разозлилась и уже не бросала на Надежду Петровну торжествующих взглядов, – за нашу дочь ты ещё ответишь! Ты Аркадию Наумовичу ответишь!

– Не смей обзывать ребёнка! – моментально взвилась Надежда Петровна и мстительно добавила. – А что бедному мальчику делать остаётся, когда девки сами в койку прыгают⁈

– Потому что воспитывать детей надо! – парировала оскорблённая Анна Васильевна, – хотя о чём тут говорить! Сколько у Мули отцов, видимо, не знает, даже сам Муля.

С этой уничижительной фразой, оставив последнее слово за собой, она, чеканя шаг, гордо удалилась.

Надежда Петровна постояла пару секунд, но не смогла сформулировать ничего вразумительного, только покачала головой, горестно всхлипнула и тоже удалилась.

Мы с соседями остались на кухне одни.

– Мда, – сказала Муза.

– Мда, – задумчиво подтвердила Белла и крепко затянулась.

– Мда, – покачала головой Дуся, которая давно уже просочилась на кухню, но благоразумно старалась не отсвечивать.

– А я бы сейчас шоколадный торт сожрал. Целиком, – вздохнул я, затушил окурок и вышел из кухни.

Я отправился сразу к Верке. Перед этим мы договорились, что встретимся возле небольшого кафе «Волна», как раз на полдороги от меня и от неё.

Погода была чудесная, солнечная, и Вера сегодня вырядилась совсем по-летнему. Короткое платье даже коленки не прикрывало, и я одобрительно окинул её взглядом. Вера довольно зарделась.

– В общем, я всё выяснила, – радостно сказала она, – есть две девочки, Ленка и Наташка. Я с ними хорошо знакома. Они актрисы. Ну как актрисы. Ленка в подтанцовке. А Наташка пробуется на съемки в кино. Уже два раза даже была в массовке.

– И что? – поторопил её я.

– Они бывали на даче у этого хрыча.

– У Александрова? – обрадованно прищурился я.

– Нет, он к себе на дачу никого не водит, – пояснила Вера, настороженно оглянувшись. – Всё происходит на даче у Кривошеина. Слышал о таком?

– Слышал, – кивнул я, – а адрес дачи есть?

– Есть не только адрес, – растянула в улыбке губы Вера, – есть возможность мне тоже туда попасть!

– Нет! – покачал головой я.

– Почему нет? – нахмурилась девушка. Настроение у неё сразу испортилось.

– Потому что нет! – раздражённо сказал я, – одно дело помочь мне в поисках. И совсем другое – рисковать собой. Я на это никогда не пойду.

– Да ладно тебе! – хихикнула Вера, – мне и самой интересно. Не убудет меня. Зато с такими важными шишками в бане хоть погуляю. Икры наемся. Шампанского самого дорогого напьюсь.

– Нет! – отчеканил я, – я тебе запрещаю!

– Ты мне не мамочка! – фыркнула Вера и обиженно добавила, – запрещалка не выросла!

– Я сказал – «нет»! – зло повторил я.

– Ну, Муля! – возмущённо заканючила Вера и горячо зашептала, – Мулечка, ты пойми, у меня такой шанс появился себе мужчину найти. Состоятельного. Я ведь не молодею. А тут такая возможность…

– Сколько лет этим Наташкам и Ленкам? – спросил я.

– Ленке двадцать три или двадцать четыре, – озадаченно пробормотала Вера, – а Наташка совсем молодая. После школы только.

– И что, Ленка и Наташка нашли там себе мужчин? – ехидно спросил я.

– Нет, но…

– А с чего ты взяла, что если две юные девицы не смогли себе мужиков отхватить, то у тебя, в твои сорок лет, это сразу получится?

– Мне тридцать три! – возмутилась Верка и обиженно надула слишком ярко накрашенные губки.

– Но не двадцать же, – растянул губы в улыбке я и Верка не нашлась, что ответить.

Мимо нас прогромыхал грузовик. Мы молчали.

– Адрес давай, – прервал молчание я.

– Но ты меня возьмёшь на дело? – попросила Верка.

– Потом. Может быть, – не стал говорить ничего конкретного я и отобрал у неё смятую бумажку с неровными строчками.

После того, как мы расстались с Веркой, я сразу же направился к Валентине. Справедливо рассудив, что домой к Осиповым идти чревато, да и время ещё дневное, я пошел прямо в её институт. Выяснить, в какой аудитории она сейчас находится не составило особого труда.

В это время ещё всякой охраны не было, так что в помещение ВУЗа я прошел беспрепятственно. Какая-то смешливая девчонка, которую я попросил позвать мне Валентину, быстро выполнила мою просьбу и умчалась, заинтересованно стрельнув по мне глазками.

В отличие от Верки, Валентина была одета в строгую тёмно-синюю рубашку, застёгнутую на всё пуговицы, и в не менее строгую коричневую юбку, хорошо так за колено.

При виде меня она смутилась и покраснела.

– Муля! – сказала она, пытаясь незаметно для меня расстегнуть две верхние пуговички на воротнике. Но петли были тугими и у неё ничего не вышло.

– Валентина, – перебил её я, – я буквально на минутку заскочил. Тебе нужно сегодня или завтра покрутиться в Институте философии, среди аспирантов…

– Так начитка будет послезавтра только, – удивилась она.

– Я знаю, – кивнул я и объяснил, – просто покрутиться. Ну, придумай сама причину. На пример, что хочешь знать, кто из ученых строгий научный руководитель, а кто нет. Или у кого всегда аспиранты легко защищаются. Или как начать писать диссертацию…

– Да поняла я, поняла! – фыркнула Валентина и спросила, – а зачем?

– Мне нужно, чтобы ты уже завязала знакомства, – пояснил я, – покрутись среди девочек. Парни меня не интересуют, сама понимаешь.

Валентина согласно кивнула и вдруг добавила:

– Тогда будет правильно, если меня у входа Жасминов встретит.

– Согласен, – сказал я.

Мы договорились о конкретном времени, обсудили ещё кое-какие нюансы, и я отправился прямиком с Жасминову.

Вышеупомянутый Жасминов крутился у Большого театра.

Тут мы с ним и уговорились встретиться.

Был он хмур. Его красивое породистое лицо потеряло былой лоск. Но всё равно, он старался держать марку.

– Как дела? – спросил я.

– Да вот, не берут меня никуда, – нахмурился он и зло добавил, – зато взяли этого идиота Подстаканникова. А ведь он и петь нормально не умеет!

Жасминов зло хохотнул:

– Он берёт всего две октавы, Муля! Ты представляешь⁈ Две! И его тем не менее взяли!

– Несправедливо, – подтвердил я, хотя для меня, что две, что восемь – всё едино.

– Всё из-за этой Лили, – помрачнел Жасминов и проворчал, – а ведь я её не заставлял вешаться мне на шею и бросать семью. Ещё и Гришка этот дебильный с поджогом этим…

Я комментировать не стал, да и Жасминову этого не надо было.

Он посмотрел на меня и сказал:

– Когда ты мне с ролью поможешь, Муля?

– Я как раз об этом и хочу поговорить с тобой, Орфей, – ответил я, – нужно, чтоб ты сначала помог мне в этом деле. Ну, о котором мы договаривались.

– Что нужно?

– Сегодня ты должен встретить Валентину возле Института философии, – и я кратко обрисовал Жасминову его роль.

– Не получится, Муля, – покачал головой Жасминов.

– Почему? – опешил я, – это же очень просто. Ты встретишь её в определённое время у входа в институт. Вы пару минут посмеётесь, поболтаете там, чтобы все на тебя обратили внимание. А потом ты проведешь Валентину. Ну хотя бы до соседней улицы и всё. Что здесь сложного?

– А то, Муля! – заламывая руки, вскричал негодующим голосом Жасминов, – ты посмотри на меня!

Я посмотрел и всё равно ничего не понял. О чём так прямо и сказал.

– Мой костюм давно вышел из моды! – горестно запричитал Жасминов, – лак на туфлях облез! И как я в таком виде буду встречать юную девушку, да ещё на глазах у всех⁈ Нет! Нет! И нет! Жасминов должен блистать! Всегда и везде!

В общем, еле я его уговорил.

Домой я пришёл уставший, словно стахановец. Вроде и ничего особо не сделал, но впечатление такое, что пропахал несколько гектаров целины. Причём вручную и перочинным ножиком.

На Дусю я даже уже и не злился. Ну, что с неё возьмёшь? Не интриганка она ни грамма. Хотела, как лучше…

Я снял пиджак, галстук и уже взялся за подтяжки, когда в комнату вошла упомянутая Дуся и с загадочным видом посмотрела на меня:

– Муля! – сказала она, – ты вернулся!

Я не стал комментировать очевидные вещи. Молча принялся отцеплять подтяжки.

Дуся приняла молчание на свой счёт и сказала:

– Мулечка, а я тебе шоколадный торт испекла. Как ты и хотел.

И передо мной, словно по мановению волшебной палочки, возник огромный шоколадный торт.

– Мммм, – только и смог, что пробормотать я. Все обиды и претензии моментально были забыты. Подтяжки тоже.

Я плюхнулся на стул, подсунул к себе торт и схватил ложку, которую заботливо сунула мне Дуся.

Что сказать? Торт был потрясающим! Пропитанное чем-то ароматно-сиропным бисквитное тесто, щедро политое сверху толстым слоем шоколадом, оно просто растворялось во рту. Стояло бросить в рот одну ложечку, как оно моментально таяло восхитительным нежным вкусом.

– А ты? – спросил я, когда от торта осталась только третья часть.

– Ешь, Мулечка, это всё только тебе, – с умилением глядя на меня, прочирикала Дуся, – я не люблю такой торт.

Это меня вполне устраивало.

И я продолжил есть торт. Дело уже пошло медленнее. Но я не отступал. Поедание шоколадного торта было моей слабостью, моим самым любимым хобби, и в том, и в этом мире, и я ничего не мог с собой поделать.

Когда на блюде оставалось два кусочка, я уже доедал через силу.

Но доел.

– Уффф… спасибо, Дуся, – благожелательно улыбнулся я и откинулся на спинку стула. Мир был прекрасен, невзирая ни на что.

– На здоровье, Мулечка, – широко улыбнулась Дуся и добавила, – если хочешь, я тебе раз в неделю буду такой торт делать.

Я хотел.

И тут в дверь постучали.

– Открыто! – крикнули мы одновременно с Дусей и рассмеялись.

Мир между нами был налажен.

Дверь распахнулась и на пороге появилась Белла. Она широко и слегка загадочно улыбалась. В руках она держала большое деревянное блюдо. На котором был… шоколадный торт (!).

– А я вот торт шоколадный испекла, – многозначительно сказала она, – Муля так хотел шоколадный торт. И я взяла и испекла.

Мы с Дусей переглянулись.

– Эмммм… спасибо, – пробормотал я вежливым голосом.

– Кушай, Мулечка, кушай, – сказала Белла, широко опять улыбнулась, протянула мне ложку и уставилась на меня.

Я осторожно съел кусочек. И посмотрел на Беллу.

Она улыбалась и продолжала по-матерински смотреть на меня.

Пришлось есть дальше.

Я проталкивал в себя очередную ложку сладко-сиропного, пропитанного мерзким шоколадом бисквитного кошмара и надеялся, что не лопну.

Когда ложка черканула по тарелке, а в меня больше не вошло бы ни грамма, в дверь опять постучали.

Тревожно вздохнула Дуся, но крикнула:

– Открыто!

Дверь распахнулась. И на пороге появилась Муза. В руках она держала большой жестяной поднос. Но котором был… шоколадный торт.

Глава 17

А всё получилось так.

Глупая Дуся прекрасно понимала, что накосячила она капитально и теперь её любимому Муленьке будет «ой». И главное, был недоволен Муленька. Она это точно увидела по его лицу.

И решила Дуся, что надо с Муленькой срочно мириться.

А как мириться, если так накосячила?

Это трудно.

Даже если ты этого Муленьку лично с пеленок вынянчила.

Но Дуся не один год прожила на этой планете и, между прочим, ещё у академика Шушина Пётра Яковлевича работала. Это Мулин дед который. А характер у него, между прочим, ещё хуже был, чем даже у Муленьки.

Нет, так-то Муленька мальчик хороший, вежливый, правильно воспитанный. Вон даже кофточку какую ей подарил. Красотища! Даже сама Надежда Петровна вон как позавидовала.

Здесь Дуся удовлетворённо хмыкнула. Вдвойне приятно!

Вот так вот! Дуся же точно чувствует, что Муленька свою кормилицу любит больше, чем даже родную мать. Сердце дусино не обманешь.

Ну так вот.

И решила, значит, Дуся мириться с Мулей. Вот только как это сделать – пока не знала.

Но пора было идти за продуктами. Масло подсолнечное в доме заканчивается, ещё раза на два от силы хватит, да и творожку свеженького прикупить надо бы. Только нежирного. Муленька жирный не очень любит.

И поэтому пошла Дуся на рынок. В новой голубой кофточке, между прочим.

Потому что только на рынке можно купить свежие продукты. Ну, это если знаешь, у кого покупать надо.

Дуся знала.

Но шла она как раз мимо кондитерской и вдруг вспомнила, что Муленька хотел шоколадный торт. Но Дуся сурово прошла мимо: торты, пироги и рулеты она всегда пекла исключительно сама, не унижаясь до всяких там кондитерских.

Ещё чего не хватало!

На рынке Дуся невнимательно взяла пахучего подсолнечное масло и даже не торговалась. А полкило нежирного творога купила у крашеной хной пожилой армянки Сони, чего отродясь никогда раньше не бывало. От неожиданности упомянутая Соня уступила творог практически по себестоимости. От чего знатно офигели обе. Разошлись дипломатично, краями, это ещё надо было хорошенько обдумать.

А потом Дуся возвращалась домой, вооружённая творогом и подсолнечным маслом.

И путь её был мимо кондитерской…

Ещё не доходя до кондитерской, Дуся твёрдо решила, что она туда не зайдёт.

Когда до кондитерской оставалось сто метров, Дуся уверенно знала, что она туда ни за что не зайдёт. Вот не зайдёт и точка!

Когда оставалось восемьдесят метров, Дуся сказала себе, что ни за какие деньги, даже за сто тысяч миллионов миллиардов, она туда не зайдёт. Вот принципиально не зайдёт!

Когда до кондитерской оставалось пятьдесят метров Дуся даже голову решительно отвернула – она туда ни ногой! Дуся – она не такая!

Когда до кондитерской оставалось двадцать метров, Дуся подумала, что можно, конечно зайти, ну, просто только глянуть и на этом всё. Она лишь одним глазком посмотрит. Чтобы только убедиться и на этом всё.

– Почём вон тот торт? Да, тот, бисквитный, залитый шоколадом, – звенящим от напряжения голосом сказала Дуся и торопливо раскрыла бумажник.

Домой Дуся вернулась королевишной. С тортом. Бисквитный, пропитанный чем-то ароматно-пахучим, он был густо полит тягучим тёмно-коричневым шоколадом. Чудо, а не торт!

Дуся пока поставила его в холодильник, сама переодела голубую нарядную кофточку на старое домашнее платье, сняла бусики, повязала фартук и пошла на кухню. Надо было чистить картошку.

А на кухне были все. Ну, разве что кроме новеньких соседей. Те, хоть и жили уже не первый день здесь, но из комнаты нос высовывали редко. Ну, и ладно, раз так. Лишь бы опять не шумели.

Так вот, на кухне были все. Муза шинковала свеклу на винегрет, Белла торопливо фаршировала перцы, а Жасминов пытался варить суп под чутким Беллиным руководством.

– Я люблю в фарш для перцев не рис, а пшено брать, – сказала Белла деловым голосом. – Оно более нежное в фарше.

– От пшена толстеют, – флегматично заметила Муза, высыпала в миску порезанную свеклу и взялась за морковку.

– Тебе это точно не грозит, – фыркнула Белла, а Жасминов вздохнул и посмотрел на крупную нафаршированную перчину в руках Беллы мечтательным взглядом.

– А вот в Африке девочек специально кормят только пшеном, чтобы они были толстыми. Ихним мужикам толстые нравятся, – печально заметил Жасминов и с усилием отвёл взгляд от фаршированных перцев.

– Врешь же! – не поверила Белла.

– Я в передаче смотрел! – возмутился недоверием Жасминов, – по телевизору сказали.

Крыть Белле было нечем, раз по телевизору. Разговор как-то сам по себе и затих.

И тут Дуся (глупая наивная Дуся) сдуру сказала:

– Я как с рынка шла, а в кулинарии такие торты привезли. Мммм. Шоколадные.

И все встрепенулись.

А Муза задумчиво добавила:

– Как Муля хотел…

Тогда все промолчали, тем более у Жасминова начал убегать суп. Пока то, да сё, пока спасли суп, пока отмыли плиту и отругали Жасминова, Дуся уже и забыла об этом разговоре.

А оно вон что вышло.

И вот когда в комнату торжественно вошла Муза с шоколадным тортом на подносе, у Мули взгляд сделался таким же, как в детстве, когда он тихо игрался в песочнице, и на него вдруг напала большая оса.

И Дуся поняла, что раз она опять виновата, то Мулю нужно спасать именно ей.

И тогда Дуся сказала:

– Надо позвать Жасминова. А то нехорошо как. Не по-соседски.

И Белла согласилась и даже сама сбегала к нему и позвала.

И вот теперь все соседи сидели за столом. Пили чай и ели торт. Шоколадный. Вкусный. И больше всех старался Жасминов. А Муля просто сидел и пил чай. Даже без сахара.

И улыбался.

Хорошо было…

Наутро я проснулся с тяжестью в голове, и в желудке, и везде. Вчера сладкого пережрал. Соседи, под руководством Дуси, решили коллективно меня угробить с помощью тортов. Но хорошо хоть, что потом Жасминов помог. А то я даже и не знаю…

Сегодня был третий день моего «больничного». Вчера я дал указания всем действующим лицам моего плана по низвержению Александрова. Надеюсь, не накосячат. Точнее не сильно накосячат.

Сам же я подумал-подумал и решил наведаться на работу. Нет, я отнюдь не воспылал жаждой к труду. Надо было разведать обстановку, что там происходит с моим проектом.

По моим расчётам, Свинцов уже должен был натравить на Завадского Александрова и сейчас как раз у них должно было бы быть обострение конфликта.

Но убедиться нужно было наверняка.

И я знал единственный источник информации.

Изольда Мстиславовна сидела на своём обычном месте и сосредоточенно читала какую-то инструкцию. На её девственно-белой открохмаленной блузке кроваво алел шелковый шарфик, в цветочек.

– Здравствуйте, Изольда Мстиславовна, – улыбнулся я и кивнул на обитую дерматином массивную дверь, – у себя?

– Ах, Муля, Муля! – укоризненно покачала головой она и обличительно сказала, – ну вот когда ты угомонишься уже?

Я пожал плечами и философски промолчал.

– Иван Григорьевич уехал, – стрельнув взглядом на входную дверь, громким заговорщицким шёпотом сообщила она.

Я прищурился и выжидающе посмотрел на неё.

Она нахмурилась и вздохнула:

– Ты невыносим, Муля! Он уехал на комиссию.

Я чуть приподнял вопросительно бровь.

– Комиссия разбирает конфликт между Завадским и Александровым, – скривилась она и сварливо добавила, – и почему-то я даже не удивлюсь, если окажется, что я права в своих подозрениях о том, кто это всё устроил!

Я послал ей свою самую милую и добродушную улыбку:

– А давно он уехал? – спросил я.

– Да давненько уже, – нахмурилась она и посмотрела на огромную пачку неподписанных документов. – Чует моё сердце, что опять вернётся поздно и будем до утра со всем этим сидеть.

Намёк я понял, поэтому раскланялся и ушел.

Дома Дуся мыла полы, поэтому, чтобы не мешать, я вышел на кухню покурить.

У форточки дымила Белла.

– Как ты думаешь, Белла, – задумчиво спросил я, – Фаина Георгиевна хорошо режиссёра Завадского знает?

– А зачем тебе? – удивилась она.

– Да нужно о нём кое-какие справки навести, – ушёл от прямого ответа я.

– Не советую тебе о Завадском даже упоминать при ней, – выдохнула дым Белла, – она его люто ненавидит. Крику будет, что ой.

– За что ненавидит?

И тут Белла вывалила на меня целый ворох подробностей о похождениях Завадского и о его жизни с дочерью подруги Раневской.

– А потом он её бросил, – подытожила свой доклад Белла и возмущённо скривилась, – Ну и вот как так можно!

– То есть Завадский бабник? – уточнил я.

– Ещё какой! – хмыкнула Белла и тут же спросила, – Муля, а что ты опять задумал?

Но я не ответил. В моей голове уже созрел новый план.

С Верой мы встретились в парке около её дома.

Погода в эти дни была прекрасная, тёплая, и мы с удовольствием сели на ближайшую лавочку.

– Я разговаривала с этими девочками, – закрыв глаза и подставляя лицо лучам солнца, сказала Вера, – они меня завтра познакомят с одной актрисой. Она постоянно посещает ту дачу.

– Замечательно, – обрадовался я, – как бы мне с ней поговорить?

– Насколько я понимаю, она и со мной согласилась познакомиться только ради того, что думает, что я с Жасминовым, – вздохнула Вера. – А ты ей вообще не интересен.

– Актриса, говоришь, – хмыкнул я, – намекни ей, что это я устроил Раневскую к Глориозову и ещё я дружу с Капраловым-Башинским.

– Ой, кому нужен этот Капралов-Башинский! – фыркнула Вера, – вот если бы ты, к примеру, с Завадским дружил…

– Так я и с Завадским в прекрасных отношениях, – не моргнув глазом соврал я, – помог ему недавно с проектом…

– Ты и правда дружишь с Завадским? – ахнула Вера. – Ты же вроде как был плохо к нему настроен…

– Времена меняются, Вера, – тихо сказал я, – тогда был плохо настроен, сейчас – хорошо. Это бизнес, детка.

– Бизнес? – пробуя незнакомое слово удивилась Вера, но тотчас же переключилась на другое, – тогда я ей обязательно скажу…

– Скажи, – кивнул я, – и познакомь нас обязательно.

– А что мне за это будет? – хихикнула Вера и лукаво посмотрела на меня, с намёком. И как бы невзначай задела грудью моё плечо.

Но я предпочёл намёк не понять, хоть и трудно мне было. Ой, как трудно! Я уже сколько времени в этом мире и всё без женщины.

– А будет тебе вот что, – сказал я, и Вера подобралась аж вся.

Она спинным мозгом ощутила, что дело пахнет явной выгодой.

– Помнишь, ты говорила, что тебе нужен состоятельный мужчина? – спросил я и уточнил, – это твоё желание ещё в силе?

– Конечно, в силе! – чуть не подпрыгнула на месте Вера, – говори, Муля, что ты задумал⁈

– Я нашёл тебе такого мужчину, – усмехнулся я.

– Кто это⁈ Кто⁈

– Завадский, – ответил я, и Вера обиженно вспыхнула:

– Дурак! Я же серьёзно!

– И я серьёзно.

– Да чтобы ты понимал, Муля, он на меня даже и не посмотрит! – психанула Вера и раздражённо пояснила, – у него знаешь какие женщин были и есть! Ого-го! Лучшие актрисы и балерины! Ирина Вульф, Вера Марецкая, Галина Уланова… Он когда-то даже Марину Цветаеву бросил! Она в него влюблена была, как кошка. А ты говоришь!

– Не убедила, – покачал головой я.

– Да что тут убеждать, Муля! – возмутилась Вера, – говорю же, он на меня и не посмотрит!

– А если я помогу сделать тебе так, что он посмотрит? – прищурился я. – И не просто посмотрит?

– Да ты что…? – ошеломлённо пробормотала Вера и провела по лицу руками, словно сгоняя наваждение, – нет, ты шутишь! Нет…

– Я не шучу, – сказал я, – я могу научить тебя изменить себя так, что Завадский сам падёт к твоим ногам. Хочешь?

– Хочу! – глаза Веры пылали. Грудь вздымалась, – Мулечка, родненький! Всё, что угодно! Ты только скажи!

– Даже невзирая на то, что он ветреный и потом также бросит тебя? – сразу расставил все точки над «i» я.