Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: ,Оливер Ло,А. Фонд,Павел Деревянко,Мария Андрес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 184 (всего у книги 350 страниц)

– Товарищи! Предлагаю попрощаться с сопровождающими здесь. Автобус один, все не поместимся. Так что поторопитесь. У вас ровно пять минут! Не задерживаемся. До вокзала ехать долго.

Я оглядел взволнованную толпу. Нашёл Фаину Георгиевну. Её глаза лучились радостью:

– Ну что, Муля, в Югославию? – усмехнулась она, подмигнула мне, подхватила сумку, и первая пошла в автобус занимать место.

А. Фонд
Муля не нервируй… Книга 6

Глава 1

А Дуся скучала. Она вернулась из магазина и принялась варить борщ. Так-то на обед была жаренная рыба, гречневая каша и вчерашние щи. Им на двоих должно вполне хватить. Тем более, Модест Фёдорович будет обедать в институте, а Ярослав на весь день ушёл в интернат, у них там производственная практика (окна общежития моют). Но надо же было чем-то себя занять – Дусина душа была вся в тревоге. Как-то там её Мулечка едет? В такую даль!

Дуся вздохнула и принялась пассировать лук на сале до золотистого цвета. Сковорода весело шкварчала. А вот Дусе было совсем не весело. Нет, плохо, что Муля уехал. Так-то Дуся понимала, что для карьеры мальчику эта поездка будет очень полезна. Но как же теперь быть ей, Дусе?

– Дуся! Окно открой! – крикнула из комнаты Машенька, – завоняла всю квартиру!

Дуся вздохнула и открыла окно – сразу ворвались весёлые перекрикивания грузчиков и запах выпечки – в булочную, что под ними, привезли хлеб. Тревожно шумела очередь.

– Ты дверь на кухню не соображаешь, чтобы закрыть? – Маша, растрёпанная и одутловатая, вбежала на кухню, – провоняешь Модесту Фёдоровичу все костюмы своей зажаркой!

– Да я же на маленьком огне, – попыталась объяснить Дуся. – Ещё только морковка осталась и всё.

– Зачем ты борщ варишь?! Кто его будет есть? Модест Фёдорович обедает на работе! А я не люблю борщ твой этот вонючий! Сколько раз тебе можно повторять! – зажав нос, она сердито выскочила с кухни и с силой хлопнула кухонной дверью.

Жалобно задребезжали стёкла в буфете.

Дуся вздохнула, доварила борщ, закрыла окно и тихо вышла из квартиры. До вечера ещё почти четыре часа. Или даже пять. Модест Фёдорович часто задерживается. А Ярослав вечерами ходит на кружок по моделированию в Дом пионеров.

И вот куда податься?

Может, к Надежде Петровне сходить? Можно будет поговорить про Мулю.

Хотя нет, они же с этим противным Адияковым собираются в санаторий. Сейчас ей точно не до разговоров.

А куда же сходить?

И тут Дуся вспомнила, что не забрала вещи из каморки Герасима, когда Муленька там ночевал. Вот! Точно! Надо срочно сходить и посмотреть, что там. А то, не дай бог, унесут, а там перина же. А соседи, особенно этот Василий, за ними нужно глаз да глаз.

Дуся облегчённо вздохнула, улыбнулась и заспешила в коммуналку.

Среди всех профессий самая тяжелая и невыносимая жизнь у вожатых в пионерском лагере! Никакому асфальтоукладчику или сталевару даже и не снилось, какой же это тяжёлый и адский труд.

Я в этом уже практически убедился. И как они терпят всё это?

Но расскажу по порядку.

Дорога в Югославию прошла быстро и даже весело. Добрались мы на место без особых приключений, если не считать, что Евгения Чвакина потеряла чемодан и пришлось всем искать. Чемодан оказался брошен прямо на вокзале, где мы ожидали свой поезд (мы ехали двумя поездами с пересадкой). Как объяснила Евгения «все побежали, и я побежала». А о том, что каждому пассажиру полагается нести свой чемодан самому, девушка не подумала. И вот результат. К счастью товарищ Иванов вместе с товарищем Сидоровым куда-то отлучились, кому-то там звонили, и в результате выяснили, что чемодан найден и вскоре его доставят нам по адресу, прямо в гостиницу.

Оставшуюся часть дороги Женя доставала всех жалобами, что дескать ей нужен какой-то там особо волшебный лосьон, который был в чемодане, и без этого замечательного лосьона она никуда ехать не может. И вообще жить без него не может. Этими претензиями она сначала пыталась доставать меня, но я мягко, но твёрдо отправил её к товарищу Сидорову. Пусть у него голова болит, раз напихал мне всех этих «золотых деточек».

Кроме того, подрались Богдан Тельняшев и Иван Болдырев. Ну, как подрались. Тельняшев сначала пытался доставать меня, но я отмахнулся – и так работы было, что ой. Ведь, кроме людей, мы везли часть какого-то очень нужного реквизита и костюмы. И всё это полагалось доставить в целости и сохранности. Поэтому на его попытки втянуть меня в ссору, я даже внимания не обратил. Поэтому Тельняшев немного поскучал и принялся самоутверждаться на других членах группы. И когда очередь дошла до Болдырева, тот терпеть не стал, ведь у него дядя является аж заместителем административно-хозяйственного отдела Министерства строительства СССР. А это так-то не шутки.

К счастью, они успели съездить друг друга только в ухо и в нос, а потом прибежали товарищ Сидоров и товарищ Иванов, и мгновенно прекратили всё это безобразие.

Товарищ Иванов даже прочитал нудную и длинную лекцию «Моральный облик советского человека за границей». Слушали его невнимательно, некоторые разговаривали и даже перебивали лектора. Пока товарищ Сидоров не рявкнул, мол, кто не сдаст зачёт, будет отправлен обратно по несоответствию. Пришлось всем сидеть, слушать и даже конспектировать. Соответственно все возненавидели Тельняшева, как зачинщика и виновника. В связи с чем он чуть было не подрался с Альбертом Павловым.

В общем, поездка прошла весело. Я уже это говорил.

Когда мы добрались до гостиницы, где мы будем жить в ближайшее время, оказалось, что у них там произошёл какой-то сбой в расписании, и нам придётся немного подождать. Ну, как немного, около часа.

Пока большинство «золотых деточек» возмущённо обсуждали эту новость, Миша Пуговкин устроился на сваленных прямо в вестибюле чемоданах, вытащил из сумки запечённую курицу, колбасу, яйца и прочую снедь, и они с Фаиной Георгиевной, Риной Васильевной и Ваней Матвеевым мирно сидели и всё это доедали, пользуясь моментом. Звали и меня, но я отмахнулся: не до того – мы с товарищами Ивановым и Сидоровым практически сбились с ног.

Здесь следует уточнить, что я недрогнувшей рукой взвалил на ответственных товарищей организационные дела с членами делегации, а на себя взял самую тяжелую часть – реквизит и прочий багаж. Товарищи Иванов и Сидоров отнеслись к этому благожелательно, справедливо рассудив, что раз я молодой, то пусть мне достанется самая тяжелая работа.

Я же сделал так не из-за доброты. Просто вместе с реквизитом и прочей рухлядью я вёз меха соболя, чернобурки и голубого песца, водку и икру в немаленьких масштабах (Адияков расстарался). В связи с тем, что у нас делегация была с особым статусом, наш багаж сильно не досматривали. Но всё равно форс-мажоров не хотелось. Поэтому я контролировал погрузку-выгрузку сам лично. И переживал за каждый ящик.

С Йоже Гале встреча была назначена во второй половине дня. Так что передо мной сейчас стояла задача заселиться и отделить свои вещи незаметно для остальных.

Я в который раз заглянул в свой рабочий блокнот, но меня отвлёк звонкий голос:

– Товарищ Бубнов! Это же безобразие!

Я поднял взгляд – Евгения Чвакина так и не угомонилась, и сейчас стояла вся на взводе.

– Я требую, чтобы нас сейчас же поселили в гостиницу! Сколько можно ждать?! Я всю ночь ехала! Я устала и хочу принять душ! – выпалила она.

– Мда… Есть люди, в которых живёт Бог, есть люди, в которых живёт Дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты… – меланхолично заметила Фаина Георгиевна, жуя огурец.

На горизонте показался товарищ Сидоров и Евгения ретировалась, справедливо рассудив, что скандал раздуть можно будет и позже. Лишь многообещающе и зло зыркнула на нас.

Ну вот за что мне всё это?

– Ура. Всё решили, сейчас будем заселяться, – тяжело выдохнул товарищ Сидоров. Видно было, что ему эта дорога далась нелегко.

– Замечательно, – сказал я, – как они номера распределяли?

– По алфавиту, – пожал плечами товарищ Сидоров. – А что?

– А то, что сейчас начнётся нытьё, что вид из окна не такой или матрас слишком жёсткий.

Товарищ Сидоров опять вздохнул и ничего не ответил. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер взопревший лоб. Вид у него был нерадостный.

Пока распределяли номера и народ расселялся, ко мне подошла Лёля Иванова. В отличие от остальных, вела она себя на удивление тихо, и права не качала. Пока не качала, но, судя по её решительному виду, сейчас начнёт.

И я оказался прав:

– Вот и добрались, – улыбнулась она, – а что дальше, Муля?

– После обеда у нас с товарищем Ивановым встреча с Йоже Гале и Франце Штиглицом. Съемки начинаются уже завтра. Обсудим все организационные моменты с ними. Потом я тебе всё расскажу.

– А мы что будем делать?

– Насколько я знаю, товарищ Сидоров будет сопровождать всех членов нашей делегации на экскурсию, которую нам организовали наши югославские друзья. Как раз после обеда.

– Муля! – возмутилась Лёля, – это всё понятно: экскурсия, товарищеский ужин, посещение музеев и театра. Стандартная программа. Ты будешь крутиться на съемках, все твои артисты – тоже. А что буду делать я? В гостинице сидеть? Товарищ Иванов сказал, что нам выходить без сопровождения запрещено.

– А зачем же ты сюда ехала? – удивился я.

Что что, а развлекать её я не собирался. Но чем-то занять её надо было, а то упадёт на хвост, и я не смогу провернуть всё, что запланировал.

А запланировал я много всего. План был такой:

1. Непосредственно работа на съемках фильма. Нужно было очень тщательно контролировать процесс, чтобы получилось то, что хочу я, а не то, как умеют они. Фильм должен стать бестселлером в мире и вертикальным карьерным трамплином для меня и моих протеже.

2. Организовать встречу Фаины Георгиевны с сестрой. Причём так, чтобы не вызвать подозрения у всех. Особенно это касается товарищей Иванова и Сидорова.

3 Встретиться с тётей Лизой. Нет, лично мне, попавшему в тело Мули, вся эта родня – ну такое себе. И никаких родственных или сентиментальных чувств к Елизавете Петровне Шушиной у меня вообще не было. Но тем не менее я планировал познакомиться с нею, посмотреть, что она из себя представляет. Если она нормальная, то я хотел открыть на её имя счёт и положить туда под процент деньги, вырученные от продажи мехов (подарки своим я вполне куплю на деньги, вырученные от продажи водки и икры). Возможно, получится убедить тётю Лизу присмотреть мне недвижимость где-то в Бельгии или на севере Люксембурга, пока цены там окончательно не взлетели. Так-то я планировал сюда приезжать частенько и каждый раз пополнять валютный счёт. Ведь Фаине Георгиевне я скоро помогу, причём думаю, пройдёт не так много времени. Закрою гештальт, так сказать. А потом, лет через пять, я хочу переехать в Европу. И хорошо, если к этому моменту у меня здесь уже будет первичный капитал и свой домик.

Вот такой нехитрый план был у меня на эту поездку.

А если Лёля Иванова будет постоянно крутиться рядом, то второй и третий пункты, может даже, и не получится провернуть. Кроме того, я взял её в эту поездку ведь тоже не просто так.

Поэтому я посмотрел на Лёлю и сказал заговорщицким голосом:

– Лёля, за это время ты бы могла найти здесь богатого и влиятельного мужа.

– Да что ты такое говоришь, Муля?! – возмутилась она и аж покраснела от негодования, – немедленно извинись!

– Ну, если предел твоих мечтаний – выйти замуж за простого советского инженера или учителя, родить ему парочку детей, всю жизнь прожить в двухкомнатной квартире, а на выходные ездить к его родителям помогать на огороде – то тогда извини меня… был неправ!

Лёля фыркнула, резко развернулась на каблуках и ушла, сердито цокая каблучками.

А я остался стоять посреди вестибюля. И коварная улыбка змеилась по моим губам. Что ж, удочку с наживкой я закинул. Теперь остаётся дождаться, когда рыбка клюнет…

Мы с товарищем Ивановым прибыли на встречу вовремя.

Нас уже ждали югославские товарищи.

В большом зале собрались несколько человек, кроме знакомых мне Франце Штиглица и Йоже Гале, здесь были ещё актёр Раде Маркович и режиссёр Воислав Нанович. Я вспомнил их по знакомому с детства фильму «Волшебный меч». Это же по сути была первая фэнтези-сказка. Двоих других мужчин я не знал.

После приветствий, Франце Штиглиц сказал:

– Мы включили Раде Марковича на роль немецкого генерала. А Воислав Нанович будет вторым советником по фильму.

– Очень рад! – обрадовался я. Для этого времени режиссёрские приёмы Нановича были действительно новаторскими.

Мы начали обсуждать рабочие моменты, когда Нанович вдруг сказал:

– Я видел фотографии актрис на роли первой и второй сестёр милосердия. По второй у меня замечаний нет. А вот на роль первой я бы рекомендовал другой типаж. Его зритель любит больше. У нас есть такая актриса, как надо – Вера Илич-Джукич.

Ну вот, и тут началось.

И я ответил:

– Уважаемый товарищ Нанович, вы видели только фотокарточки актёров. Давайте завтра на пробах вы посмотрите на игру Раневской и тогда уже сделаете выводы.

Нанович вскинулся и тогда я добавил более жёстким тоном:

– Кроме того, все кандидатуры на роли утверждала наша Партия и лично товарищ Сталин.

Товарищ Иванов внимательно посмотрел на меня, но не сказал ничего. А вот товарищу Нановичу пришлось сдуться. Но, судя по его недовольному лицу, он ещё не сдался и будет эту идею проталкивать дальше. А, возможно, и гадить по мелкому.

Мы обсудили график и место съемок, и прочие рабочие вопросы.

А потом товарищ Штиглиц сказал:

– Товарищ Бубнов! Муля! Мы с Йоже Гале до сих пор вспоминаем ту встречу в лесу. Как вы нас замечательно принимали! И баня с вениками какая была! И мы тоже хотим показать вам югославское гостеприимство. Завтра после съемок мы приглашаем вас с товарищами к нам на озёра. Вам очень понравится! – И он подмигнул мне.

Товарищ Иванов хотел что-то сказать, но при югославах не решился, лишь опять очень внимательно посмотрел на меня.

Ну, а я что? Я ничего.

– В уборную выйду, – шепнул я ему на ухо, встал и вышел из комнаты.

Краем глаз заметил, как Йоже Гале выскользнул за мной. Я успел отойти несколько шагов, как он меня нагнал и кивнул:

– Сюда.

Мы зашли в сортир. Там, кроме нас, никого больше не было.

– Привёз? – спросил Йоже Гале.

– Да, – кивнул я, – нужно до завтра всё решить. А то потом начнут реквизит разбирать. Где я его прятать буду?

– В пять утра подойдут двое – Марко и Драган. Покажешь им.

– Хорошо, – кивнул я. – в пять я выйду во двор покурить.

– С Нановичем будь осторожен, – шепнул Йоже Гале, – хочет своих протянуть. Он хоть и талантливый, но очень себе на уме.

– Вижу, он тебя отстраняет потихоньку? – понятливо усмехнулся я.

– Урод он, – кивнул Йоже Гале и вышел из туалета.

Я как раз мыл руки, когда в туалет торопливо вошёл товарищ Иванов.

– Ты что, здесь один? – как бы между прочим спросил он, пристраиваясь возле писуара.

– Наверное, – пожал плечами я, вытирая руки.

– А где этот Йоже Гале?

– Так он же в переговорной с вами был.

– Он вышел вслед за тобой, – нахмурился товарищ Иванов.

– Я не видел, – сказал я и вышел из туалета.

Тяжелые капли дождя стучали по оконному стеклу, усыпляя. Свинцовое небо нахмурилось и стало давить. Нет, не такой я представлял Югославию. В том, моём мире, я неоднократно бывал в разных странах Европы, большинство из них мало чем отличались друг от друга и отличить, к примеру, затянутые диким плющом черепичные крыши деревеньки в Бельгии от точно таких же крыш деревеньки во Франции или северной Германии нужно было исхитриться. А вот до всяких Словакий, Словений и прочих Черногорий я так и не добрался. Как-то они мне были не так интересны, чем, скажем, улочки Рима или Барселоны.

Поэтому смотрел на Югославию с огромным интересом. Но, кроме пелены дождя и таких же серых населённых пунктов, как и у нас – ничего особенного я сейчас не видел. Даже природа была почти такая же, как у нас. Так за неспешными размышлениями я начал проваливаться в сон. Будильник я выставил на без десяти пять утра.

И тут в дверь постучали, да так, что я аж подпрыгнул. И поспешил открыть дверь.

За дверью стоял товарищ Сидоров. И был он встревожен не на шутку:

– Товарищ Бубнов! – вскричал он, – что происходит?!

– А? Что? Где? – не понял я.

– Куда делись шесть человек из группы? Их никого нет в номерах!

Глава 2

– Так, подождите. Не кричите, – помотал головой я, пытаясь разогнать сонную одурь. – Вы смотрели в номерах, да?

– Да! Я же говорю… – завёлся опять товарищ Сидоров.

– Ну так, может, они в ресторане сейчас сидят! – предположил я.

– Нет их в ресторане, – твёрдо сказал Сидоров. – Мы проверяли.

– Здесь в боковом фойе есть бильярдный стол, – вспомнил я. – Вы там смотрели?

– Мы с товарищем Ивановым уже везде смотрели, – ответил товарищ Сидоров, – на территории гостиницы их нет.

– А что администратор говорит? – поморщился я, перспектива бегать сейчас по Белграду и искать шесть великовозрастных «золотых» деток мне не улыбалось совершенно. Тем более у меня в пять утра очень важное мероприятие.

– Он ничего не видел, – вздохнул товарищ Сидоров, – говорит, отлучился кофе попить.

Я кивнул, да здесь, у них, на стойке регистрации была кнопка звонка и отлучившего администратора всегда можно было вызвать.

– И вот что теперь делать?! – взгляд товарища Сидоров метал громы и молнии.

Нужно было его успокоить и отвлечь, поэтому я сказал:

– Товарищ Сидоров, если они покинули здание гостиницы, то только с одной целью. Я думаю, что вы догадываетесь, с какой именно. Так вот, мы с вами, конечно, можем сейчас начать поиски, бегать по всем злачным местам Югославии и искать их. Но, во-первых, что люди скажут? Во-вторых, может быть, они банально просто решили прогуляться в парке ночью. Это же молодёжь. А вот если нас с вами увидят в казино или в борделях, то получим мы по полной программе. И ничего потом не докажем, вы же сами знаете, кто у них всех родственники.

– Тут то вы правы… – вздохнул товарищ Сидоров.

– Лично мне совершенно не хочется из-за этих идиотов партбилет на стол положить, – честно ответил я, – тем более я его чуть больше недели, как получил.

– Так что нам делать? – задал правильный вопрос товарищ Сидоров.

– Как что? – удивился я, – вы время уже видели? Одиннадцать часов вечера. Скоро полночь. Идите ложитесь спать. Завтра напряжённый день у нас всех.

– Ну…

– А с этими обалдуями завтра и разберёмся. Прекрасный повод отозвать их обратно, – обрадовал товарища Сидорова я, – и нам с плеч какой груз упадёт, и просьбу их родичей мы выполнили – деточек за границу вывезли. А нянькаться с ними никто из нас не нанимался… Раз нарушают правила пребывания за границей – значит пусть возвращаются домой.

– А если они в драку какую-то влезут, – забеспокоился товарищ Сидоров, – или в скандал попадут. Что мы тогда делать будем?!

– Вот если попадут – тогда и решим, – спокойно ответил я, – а пока ещё всё в порядке – то надо ложиться спать.

– Я буду дежурить в вестибюле с товарищем Ивановым посменно, – угрожающе проворчал сквозь зубы товарищ Сидоров, – и я точно буду знать, во сколько они вернулись. И уж тогда я им задам!

– И правильно! – поддержал его я, в душе мечтая, чтобы обалдуи вернулись раньше пяти часов (иначе как я выскользну незаметно из здания?).

Товарищ Сидоров внял моему совету и ушёл дежурить, а я тоже вернулся в кроватку.

На душе было неспокойно.

Только-только я досчитал до три тысяча четыреста сорок две овцы, как в дверь опять постучали.

Чертыхнувшись на неугомонного товарища Сидорова, я наспех натянул треники и отпер дверь. На пороге стояла смущённая Фаина Георгиевна.

– Муля, если я тут подумала, вдруг ты не спишь…

– Уже не сплю, – усилием воли подавил раздражение я.

– Я только спрошу, – она состроила такое просительно-умоляющее лицо, что я сразу же перестал сердиться.

– Что случилось?

– Муля, – Фаина Георгиевна торопливо оглянулась и спросила свистящим шёпотом, – а ты точно уверен, что Изабелле сообщат и она приедет?

– Точно уверен, – вздохнул я. – Через четыре дня вы встретитесь.

Этот разговор у нас продолжается ежедневно, ещё с того момента, как Котиков мне помог организовать тайную встречу.

– А почему аж через четыре? Ты же говорил, что мы сразу встретимся? Муля, а что, разве нельзя раньше? Изабелла ведь совсем близко живёт отсюда…

– Потому что сегодня на рабочем совещании сказали, что съемки в деревне Сремска Каменица будут через четыре дня. Не послезавтра, а через четыре дня. Опять сбой графика у них. Как-то с лошадьми это связано, я не очень в этом разбираюсь. Так что наберитесь терпения. Уедем в деревню и там появится возможность незаметно отлучиться.

– А если эти товарищи… эммм… Иванов и Сидоров, увидят?

– Фаина Георгиевна, давайте не будем загадывать наперёд, – нахмурился я и закруглил, – у вас ещё вопросы есть?

– Нету, – вздохнула Фаина Георгиевна и ушла.

Так-то видно было, что она хочет задать ещё кучу вопросов, но видит, что время позднее, и я явно не в духе.

Фух. Теперь хоть можно, наконец-то, поспать.

Я плюхнулся на кровать, но сон не шёл. И даже овцы не помогали.

Я добросовестно считал овец, баранов, чабанов, верблюдов и даже маленьких Козляткиных. Но сон всё равно не шёл.

Я посмотрел на часы, время было двенадцать часов ночи.

Я ворочался туда и сюда, и не мог устроиться. Странно, я в том, моём мире тыщу раз путешествовал по разным странам мира и по городам России. Более того, я был туристом и ходил в походы, ночевал в палатках, в том числе в тайге и в горах. Я мог спать в любом положении и в любое время, хоть на ортопедическом матрасе, хоть в тоненьком спальном мешке на камнях.

А здесь прямо ужас какой-то. Видимо сказывается «память тела». То есть то, что тот, предыдущий Муля, никуда из отчего дома дальше комнаты в коммуналке через три соседние улицы не выезжал, и его Дуся с Надеждой Петровной двадцать семь с половиной лет холили и лелеяли.

Эх…

Я посмотрел на часы: время было час ночи.

Потом – час тридцать…

Час пятьдесят…

Два…

Так, незаметно я вроде как уснул. Хотя мне казалось, что я не спал, а бодрствовал. Примерно в четыре тридцать я проснулся. Сна не было ни в одном глазу. Поворочавшись ещё минут пятнадцать, я плюнул, всё равно весь день буду как ватный, встал, умылся, оделся и вышел из номера.

В коридорах была гулкая тишина. Гостиница спала. Из ближайшего номера глухо доносился чей-то могучий храп.

Осторожно ступая, я спустился вниз. Там, на диванчике для гостей отеля сидел товарищ Иванов и дремал.

– Кхе, кхе, – осторожно покашлял я, чтобы не напугать его и из вежливости.

– А? Что? – подпрыгнул товарищ Иванов и посмотрел на меня мутным очумелым взглядом.

– Так и не пришли? – спросил я.

– Нет, – помрачнел товарищ Иванов и с силой потёр глаза.

– Знаете что, – сказал я, и демонстративно посмотрел на часы, – скоро пять утра. Вы вполне можете пойти и часа полтора поспать. А то и два. У нас завтрак в семь же. А я посижу, подежурю…

– Но ведь вы… – нахмурился товарищ Иванов, очевидно имея в виду, что я не из их конторы и мой функционал всего этого явно не включает.

– Не беспокойтесь, – махнул рукой я, – у меня на новом месте первые сутки всегда бессонница. Я уже проснулся и всё равно не усну. А вам бы хоть немножко поспать надо. Завтра… то есть сегодня – тяжёлый день будет.

– А если они вернутся? – товарищ Иванов кивнул подбородком на дверь.

– Я отмечу время их возвращения, а вы потом с товарищем Сидоровым сами с ними побеседуете.

– Ладно, если что – зовите, – сказал товарищ Иванов, с усилием сдерживая зевок, затем с благодарностью кивнул и, тяжело ступая, ушёл наверх спать.

Вот и чудненько.

На часах было четыре десять. Весь разговор занял у нас пять минут.

Я опустился на диванчик и тут же мне захотелось спать.

Тогда я встал. Спать мне нельзя, сейчас уже вот-вот должны прийти ребята от Йоже Гале. Как там их? Вроде Марко и Драган. Да, точно.

Выйти, что ли, на улицу? Там свежий воздух. После дождя сыро, я продрогну и сразу спать перехочу.

Не успел я подумать, как на улице послышались голоса. Буквально через минуту в вестибюль ввалились наши: Корнеев, Толстиков, Болдырев, Павлов, Чвакова и, неожиданно, Алла Мальц.

При виде меня вся группа застыла в живописных позах.

– Бубнов, – воскликнула Чвакова и пьяно рассмеялась, – ты нас дежуришь тут, что ли?

Остальные тоже заржали.

А я смотрел на Аллу Мальц и понимал, что отправлять её обратно никак нельзя. Ведь я не хочу ссориться с её дядей, который так ловко пустил меня в Партию.

Чёрт! Ну вот как так-то? Ведь так всё хорошо было!

Если бы не эта Мальц, то мы вполне могли бы избавиться от этих малолетних придурков, скоропостижно отправив их на Родину. А теперь я же не могу всех отправить, а одну Мальц оставить?

И что мне делать?

– Ты вынюхиваешь, Бубнов? – прошипел Болдырев. Он нетвёрдо стоял на ногах и чуть покачивался.

– Идите по своим комнатам, товарищи, – тихо и угрожающе сказал я, – и не шумите. А то разбудите товарища Иванова. И администратор гостиницы увидит.

При упоминании товарища Иванова, все практически протрезвели и начали шустро расходиться по своим комнатам.

А я остался внизу злиться.

И вот что я скажу товарищам Иванову и Сидорову, чтобы они не трогали Аллу Мальц? Ну вот почему этой дуре не сидится в номере?!

Но долго злиться мне не дали. Пришли Драган и Марко. Драган был низенький, квадратный, похожий на дворфа, а Марко, наоборот, бледнокожий и белобрысый, с невыразительными чертами лица и светлыми, словно ртуть глазами. Он напоминал вампира.

Я тихо провёл их на склад, где был реквизит, а заодно и мои ящики.

Хлопцы живенько перетаскали всё в машину и уже через двадцать минут отъехали прочь.

А я вернулся обратно. Я торжествовал. Всё удалось и, благодаря разгильдяйству этих шести загулявших оболтусов, товарищи Иванов и Сидоров крепко спали и меня не засекли. Спят сердешные. Ну а что, попробуй, подежурь всю ночь. Ладно было бы наше время, когда можно залезть в Интернет или погонять в какую-нибудь игрушку.

Я усмехнулся.

Так как контрабанда эта носила совсем секретный характер, то приходилось полагаться на благородство партнёра. Надеюсь, он меня не обманет и даст хорошую сумму. Хотя, мне кажется, что он ещё больше меня заинтересован в нашем сотрудничестве.

Я удобно устроился на диване и принялся размышлять, чем прямо сейчас заняться – на часах было без пятнадцати шесть. Спать уже не поспишь, а что-то делать – лень. И до завтрака ещё почти час.

А вот на завтрак вышли не все.

Лёля Иванова и Катя Лапина, свежие и отвратительно бодрые, весело щебетали, накладывая внушительными горками еду на тарелки. У нас в отеле был «шведский стол», что для наших делегантов было в диковинку.

Подошёл Богдан Тельняшев, хмуро поздоровался со всеми и принялся выбирать блюда. Затем спустились Ваня Матвеев и Фаина Георгиевна. Буквально через пару минут появился сначала товарищ Сидоров, затем, хмурый и не выспавшийся, товарищ Иванов.

Мы уже позавтракали, некоторые ещё допивали кофе и чай, разговаривали, а остальных всё не было.

Я напрягся. Ладно, я ещё понимаю, что Корнеев, Толстиков, Болдырев, Павлов, Чвакова и Мальц не проспались. Но они особо и не нужны. Экскурсия у них в десять часов вроде. Так что и без завтрака вполне обойдутся. А так-то они молодые, пару часов сна и снова – как огурчики. Водичку только пить будут.

Но меня беспокоило другое – где, мать его, Миша Пуговкин и Рина Зелёная?!

Видимо, у товарища Иванова возник тот же вопрос. Потому что к Фаине Георгиевне мы подошли практически одновременно.

– Какой замечательный яблочный штрудель у них, – сообщила нам Злая Фуфа, как только мы поравнялись с её столиком, – с корицей. Даже я со своим диабетом не удержалась и попробовала.

– Ага, уже третью порцию, – рассмеялся Ваня и тоже положил себе ещё кусочек, – а вы пробовали?

– Скажите, Фаина Георгиевна, – проигнорировав оду штруделю, спросил товарищ Иванов, опередив меня, – где находятся Рина Васильевна и Михаил? Я их не вижу. На завтрак они не спускались.

– Не знаю, – недоумённо пожала плечами Раневская и рассеянно помешала ложечкой в чашке с чаем, – но, может, они не завтракают? У нас отъезд с Мулей… в смысле с товарищем Бубновым, через пятнадцать минут. Они же не опаздывают. Скоро спустятся, так я думаю…

Товарищ Иванов объяснением удовлетворился, а вот я – нет. Потому что я точно знал, что Миша, как любой деревенский житель, привык с утра плотно завтракать. И такую привычку так просто не искоренить. Да и Рина Зелёная покушать большая любительница, хоть и рассказывает всем, что на диете.

Уж они бы завтрак точно не пропустили.

Обуреваемый нехорошими предчувствиями, я поднялся наверх и постучал в комнату к Мише.

Некоторое время ничего не происходило, а потом, буквально через миг, дверь открылась и на пороге возник Миша Пуговкин. И был он весь зелёный и на лицо мятый. Но даже не это ужаснуло меня – а то, что он был в одних трусах и небрит.

– Что с тобой, Миша? – с тревогой спросил я, – через пятнадцать минут выезжаем, а ты не готов!

– Ох, Муля, – простонал он, – плохо мне… я умираю…

С этими словами Михаил метнулся в санузел и оттуда раздались характерные звуки.

Я брезгливо поморщился, дождался в коридоре, пока он выйдет и зло сказал:

– Ты что, скотина, тоже бухать с этими ходил? Ты же обещал! Клялся, что больше ни капли!

– Я никуда не ходил, – слабым голосом простонал Миша. Он был бледный, как бумага. – Тошнит меня, Муля. Я всю ночь на унитазе просидел. Умираю. Не знаю, что это…

И тут я всё понял!

– Вы курицу вчера ели! – догадался я, – она за двое суток протухла. А вы ели…

– А что, выбрасывать? – огрызнулся Михаил, застонал, закрыл ладонями рот и опять убежал в туалет.

А я пошёл к номеру Рины Зелёной. Постучал и дождался, когда за дверью раздался шорох.

– Рина Васильевна, – громко сказал я, – это я, Иммануил Бубнов. Мы через восемь минут выезжаем. Вы готовы?

Некоторое время за дверью была тишина. А потом раздался слабый голос:

– Мулечка, я что-то приболела. Плохо мне…

– Вы тоже ели курицу?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Рина Зелёная, но я не стал дальше продолжать диалог и сбежал вниз.

На меня с тревогой смотрели товарищ Иванов и товарищ Сидоров.

– У нас ЧП, – понуро сказал я, – Зелёная и Пуговкин отравились.

– Как Ромео и Джульетта! – ахнула Лёля, которая смекнула, что происходит что-то не то, и крутилась рядом.

– Отравился только Ромео, а Джульетта зарезала себя, – поправила её Фаина Георгиевна и фыркнула, – куда только смотрит ваше руководство! Даже Шекспира нынче не знают!

– Фаина Георгиевна, – сказал я, – а вы вчера курицу ели?

– Я слишком старая, чтобы есть мясо в дороге, – вздохнула она, – приходится себя контролировать, иначе не получается…

– Понятно, – кивнул я и, чтобы окончательно проверить мою гипотезу, позвал Ваню Матвеева.