Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Обратно прилетел к зданию за каких-то пару минут (или мне так показалось), еле-еле перелез обратно через окно, обдирая руки, и попал в ту комнату, куда Фаина Георгиевна меня увела от гостей – якобы «поговорить» надо было.

– Долго ты, – укоризненно покачала головой она. – Тут уже Любочка с Верой прорывались пару раз, подозревая меня в чём угодно. Но я мужественно держу оборону!

Она радостно хихикнула, глаза её искрились. Я понял, что она имеет в виду, и покраснел.

– Ну, как всё прошло? – спросила она.

– Отлично, – сказал я.

– От тебя воняет бензином, – озабоченно сказала Фаина Георгиевна и покачала головой.

– Что делать?

– Как что делать? – она схватила меня за руку и посмотрела, – Та-а-ак… Кажется, капля попала на рукав рубашки. Осторожно, снимай пиджак. Только очень осторожно! Давай я помогу, чтобы не попало на пиджак… вооот так!

– И как же я теперь буду без рубашки? – удивился я.

– Ничего страшного.

Она ловко оторвала кусок рукава от моей рубашки. Я надел обратно пиджак, и всё теперь было нормально. Испачканный рукав же она скрутила и затолкала себе в сумочку.

– Вот и всё, – сказала она. – Никто, ничего не понял. И больше улик нету. Главное теперь – не забыть уничтожить этот рукав.

Дальше мы продолжали веселиться, провожаемые задумчивыми взглядами. Любочки и Веры, а также Тамара Захаровны (да и все остальные смотрели на нас эдак, и шушукались). Но Фаину Георгиевну, казалось, это только ещё больше забавляло. Когда объявили следующий танец, я опять пригласил её, чтобы рассказать, как полыхнуло. Мы кружились в танце, и я с огромным облегчением от скинутого груза рассказывал, рассказывал, а она громко хохотала.

– И посмотрите, Фаина Георгиевна, как на нас все ваши подружки смотрят, – не выдержал я и тоже рассмеялся.

– О-о-о-о, они завтра будут смотреть ещё с большим удивлением! – засмеялась она.

– Почему? – удивился я.

– Да я завтра всем объявлю, что замуж выхожу, Муля, – сказала она. – Сегодняшнее наше с тобой приключение, которое они восприняли столь превратно, и завтрашняя новость, конечно, полностью уничтожат в их воображении мой образ как порядочной женщины.

– То есть как – выходите замуж? – Я настолько удивился, что даже слов не было. – А как же… эммм… за кого? За Котикова?

– Да нет, конечно, – скривилась Фаина Георгиевна и хмыкнула. – За Нановича!

Я так удивился, что чуть не сел на пол прямо посреди танцпола.

– Как за Нановича? Да он же на вас… на десять… или сколько там лет младше!

Фаина Георгиевна рассмеялась и сказала, важно задрав нос:

– Разве возраст такой любви помеха?

Я был столь ошеломлён, что у меня даже слов не было.

– Да ладно, Муля, шучу я, шучу, – засмеялась она. – Конечно же, за Котикова! Буду теперь львицей!

Глава 25

Был безоблачный солнечный день, но при всём этом ветерок иногда бросался злыми мокрыми колючками.

– Алёша, подними воротник и надень, ты, наконец, перчатки! – в глазах Надежды Петровны вспыхнуло беспокойство, – вот посмотри, какая Анфисочка молодец! И шапочку тёпленькую надела, и варежки.

– Мне не холодно, – заявил Хомустан, точнее Алексей, единокровный брат Мули по отцу.

Павел Григорьевич Адияков, который держал за руку Анфису, вступился за сына:

– Дорогая, он же вполне привычный к северным холодам. Он и не такие температуры выдерживал.

Глаза Надежды Петровны полыхнули негодованием:

– Я не знаю, где и какие он выдерживал холода, но здесь, при мне, – слово «при мне» она выделила яростным голосом, – при мне ребёнок будет и одет, и накормлен! Что ты за отец такой, Адияков!

Павел Григорьевич, который понял, что снова чуть не ступил на скользкую почву, посмотрел на меня умоляющим взглядом.

Я пожал плечами и отвернулся, мол, сами разбирайтесь.

Адияков вздохнул и примирительно сказал:

– Ну что ты сердишься, Надюша? Сейчас Алёшка наденет эти перчатки. Правда, Алёшка?

Тот перечить отцу не посмел, посмотрел на меня обречённым взглядом и натянул перчатки. Анфиса увидела это, засмеялась, и показала ему язык. Алёшка помрачнел и попытался вырвать руку из руки Надежды Петровны.

– Алёшенька, ну что ты дуешься? – заворковала она, – ты же у нас хороший мальчик. Сейчас мы сходим посмотрим кино, которое сделал ваш братик Муля. А потом обязательно зайдём в кафе, и я куплю тебе мороженное… с вишнёвым сиропом…

– А мне? – забеспокоилась Анфиса.

– Тебе – в первую очередь! – пообещала Надежда Петровна, – ты же у нас послушная девочка.

Успокоенная Анфиса согласно кивнула и двинулась дальше, а вот Алёша воспринял эти слова неоднозначно:

– А если я буду всё время ходить в перчатках, ты разрешишь мне завести собаку?

Надежда Петровна страдальчески поморщилась. Торг за право завести собаку в квартире шёл у них уже не первый месяц. Ни одна из сторон не уступала. В ход шли всевозможные военные хитрости: категорический отказ носить перчатки и шарф в холод, запрет на пирожное «картошка», манная каша по утрам, и прочие ужасные вещи. Хитрая Анфиса сразу же приняла сторону Надежды Петровны, а вот Адияков разрывался между женой и сыном. Они пытались втянуть и меня, но я упорно держал нейтралитет.

– Смотри какая там толпа зрителей! – сказал Адияков, потому что мы как раз подошли к кинотеатру, перед которым собралось много людей.

– У вас лишнего билетика не найдётся? – дёрнула за рукав Адиякова какая-то молодая женщина. Видно, что караулила она здесь уже давно, потому что носик у неё аж покраснел от холода.

– Извините, но нет, – отмахнулся Павел Григорьевич.

– Павлуша! Ну почему ты так сказал⁈ – набросилась на него Надежда Петровна, – у нас же есть один лишний билет. Как раз можно было бы продать за двойную сумму! Или даже тройную!

– Тебе денег не хватает? – нахмурился Адияков.

– Но не пропадать же ему! – возмутилась Мулина мамашка, – и вот как верить этой Дусе⁈ Могла бы и сходить с нами! Всё-таки наш Муля кино это делал! Так нет же – хахаль приехал и все остальные дела побоку! Вертихвостка!

– Ну, что ты так сердишься, Наденька! – попытался успокоить её муж, – Дуся всю свою молодую жизнь всем вам отдала. И тут в преклонном возрасте у неё появился поклонник. Почему бы и не получить хоть немного женского счастья? Тем более у них всё серьёзно…

– Поклонник⁈ – завелась Надежда Петровна, – если бы этот наивный Муля не сделал ей садовый участок и квартиру на Котельнической – никакой бы поклонник у неё не появился!

Здесь следует сказать, что после того, как дела у Миши Пуговкина пошли в гору, ему дали большой и светлый дом. А из этой квартиры он съехал, и я тут же её оформил (через личные связи в Министерстве) на Дусю. Посчитал, что она заслужила, и не должна на старости лет зависеть от чужих ей по крови людей.

Так что в чём-то Надежда Петровна была права. Хотя я видел этого Юрия. Нормальный такой себе мужик. Вдовец. Двое детей у него уже выросли. Сын военный, где-то на Северах служит, а дочь вышла замуж за метеоролога и уехала с ним в Киргизскую ССР. Дом у него в деревне справный, корова, гуси. Дусе как раз хорошо там будет. А даже если он захочет переехать к ней в Москву – так почему бы и нет? В обиду мы её не дадим.

– Лишнего билетика не найдётся? – опять начали приставать люди.

– Павлик! – прошипела Надежда Петровна, – ну что ты упрямый такой? Я даже не удивляюсь, в кого такой Алёша!

– Так ты разрешаешь мне завести собаку? – услышав, что заговорили о нём, напомнил о главной жизненной проблеме Мулин братишка.

– Я думал, что могу тут встретить кого-то из знакомых, – пояснил Павел Григорьевич, – и отдать билет без денег. И потом этот человек будет мне должен услугу. Смотри на это всё стратегически, Наденька.

– Ты у меня умница! – поняв весь замысел мужа, просияла Надежда Петровна, – смотришь всегда далеко вперёд! Теперь понятно в кого у нас такой умный Муленька!

Я рассмеялся нехитрой логике Мулиной мамашки, но осёкся – через площадь кинотеатра шла… Нина. Она была в тонком пальтишке. В старых штиблетах и в платке. Бледная, похудевшая. Но сердце аж подпрыгнуло.

– Нина! – крикнул я, перекрикивая шум толпы.

– Здравствуйте! – услыхав, что её зовут, Нина подошла к нам и слабо улыбнулась.

После похорон её мужа, я её ещё не видел.

– Как ты, Ниночка? – трагедию этой семьи Надежда Петровна восприняла близко к сердцу.

– Ничего… нормально… – кивнула Нина и уже хотела идти дальше, как вдруг лицо Надежды Петровны озарила мысль:

– Нина, у нас есть лишний билет. Пошли с нами кино смотреть, которое Муля сделал?

От неожиданности и я, и Нина остолбенели.

– Но я… – замялась Нина, – я…

– А что ты? – взяла быка за рога Надежда Петровна, – домой сейчас придёшь, в коммуналку, будешь сидеть там, плакать только. Пошли в кино говорю!

– Но…

– И ничего, что траур! – нахмурилась Мулина мамашка, – я же тебя не на танцы зову. Это исторический фильм. Культурное мероприятие. К тому же его делал Муля. А значит, оно интересное! Посмотришь, отвлечёшься ненадолго. Думаю, твой муж был бы не против…

Нина вспыхнула, а я готов был расцеловать Надежду Петровну.

– Пошли, Нина, – тихо попросил я.

Нина глянула на меня своими синими глазами и вздохнула.

– Пошли, Нина! Мы тебе билетик, а ты взамен поможешь мне уговорить маму, а то она мне собаку завести не разрешает! Я уже даже перчатки надел! – Алёшка решительно вырвал руку из руки Надежды Петровны, взял Нину за руку и потянул в сторону кинотеатра.

Ну как тут от такого предложения отказаться?

А в кинотеатре как-то так получилось, что наши места были разбросаны, по два на ряд. Поэтому Мулин отец сел с Анфисой, Надежда Петровна с Алёшей. А я, получается, с Ниной.

Вспыхнул экран, замелькали титры.

Зрители затихли и принялись смотреть кино. Смотрела на экран и Нина.

А я смотрел на её точёный профиль.

На экран я не взглянул ни разу.

Когда в середине фильма главный герой, которого играл Миша Пуговкин, падал, раненный вражеской пулей, а медсестра, которую играла Фаина Георгиевна, прошептала: «держись, милок, я спасу тебя!» и бросилась прямо под вражеский огонь – зрители ахнули. Ахнула и Нина, от волнения схватив меня за руку.

И до конца фильма она её больше не выпускала…

Ну вот и всё. Что я скажу. После того, как я сюда попал, прошло уже довольно много времени. Я вполне уже тут прижился и меня даже не тянет обратно (хотя иногда хочется вернуться, ненадолго, на пару часов, погрузиться в Интернет или полежать в джакузи, крикнув Алисе, чтобы включила мягкую лаундж-музыку). Но такие мысли посещают меня всё реже и реже.

Жизнь идёт своим чередом. Послевоенная страна потихоньку отстраивается.

Комфорт потихоньку вытесняет трудовой энтузиазм и эйфорию.

У нас тоже особых прямо изменений и нет.

Муза так и живёт со своим Виталием. Теперь она не Прево, а Муза Витольдовна Сиволапова. Они продолжают работать в зоопарке. Причём Муза ушла от своих любимых оленят к бегемотикам. Так что в борьбе за её сердце бегемотики победили. Я даже недавно водил Алёшу и Анфису к ней туда, и она провела нам небольшую экскурсию. Но главное, детям удалось напоить оленят молоком из бутылочек. Радости было столько, что Надежда Петровна их вечером еле-еле спать уложила. За что я получил строгий выговор.

Брат Музы, Софрон, таки вышел из тюрьмы досрочно. К нашему удивлению, он не стал оставаться в Москве, а уехал в город Киров. Как оказалось, пока он сидел, свёл знакомство с какой-то женщиной по переписке, и та его ждала, даже ездила на свидания, соответственно он к ней и уехал. Я не обольщался: поживут они недолго, а потом свободолюбивая натура Софрона опять покажет своё, он снова сядет за какую-нибудь мелкую кражу, тунеядство или хулиганку, а потом опять вернётся к сестре мотать нервы. Но Виталий уверял меня, что нет, не вернётся. И хотя во время нашей беседы Муза бросала на него умоляющие взгляды, Виталий оставался непреклонным. Поэтому я был спокоен. С таким мужиком Муза как за каменной стеной.

А когда комнату Музы отдали обратно государству (как и комнату Виталия взамен на однокомнатную квартиру поближе к зоопарку), я совсем успокоился. Теперь в бывшей комнате Музы живут две улыбчивые старушки-сестры, учительницы на пенсии. Неля Тимофеевна всю жизнь проработала воспитателем в школе-интернате. А её сестра Алла обучала детей математике, и теперь частенько занимается с Ярославом, когда тот приходит помочь Маше.

Зоя-Зайка, которая метила в супруги Софрона, говорят, вышла замуж за директора птицефабрики в одном из областных центров, раздобрела, родила ему троих детей и сейчас ведёт вполне себе добропорядочный образ жизни.

Белла Симеоновна Колозян так и продолжает трудиться в Комитете советских женщин. Замуж она, хоть и грозилась, но так и не вышла. Продолжает проживать в коммуналке и дисциплину там держит крепкой рукой.

Герасим так и обитает в том же селе, работает в колхозе, дослужился аж до бригадира. Говорят, женился второй раз. На младшей сестре покойной Нонны Душечки. Они удочерили её дочь, а сейчас у них и своих уже то ли трое, то ли даже штук пять. В общем, Герасим в плане «мастерить детей» неожиданно оказался трудолюбивым стахановцем.

Но я рад за него.

Ложкина с Печкиным так и живут в костромском селе. Печкин всё также трудится главой сельсовета. Рассказывали, что развернулся он нынче на полную мощь, с размахом. К нему даже из других сельсоветов приезжали, чтобы уговорить чуток умерить свои амбиции, а то на его фоне все остальные выглядят крайне бледно. Но Печкин твёрдо намерен получить орден трудовой доблести и Ветерана труда, поэтому продолжает креативить с размахом. Сейчас вот борется за возможность открыть в селе то ли санаторий, то ли вообще сельскохозяйственный институт. И я уверен, что у него всё получится.

Варвара Карповна недавно приезжала проведать Ярослава, и заодно всех наших. Ночевать оставалась у нас, Дуся её привечает. А Ложкина уважает Дусю за хозяйственность. Навезла кучу деревенских гостинцев: и сала, и смальца, и бочковых огурцов, и ещё кучу всего. Так что Дуся осталась довольна. Они даже вместе ходили в интернат на родительское собрание. Мне потом Ярослав долго жаловался.

А вот у Орфея Жасминова, как всегда. Он привозил Галатею в чуланчик. И они даже какое-то время там жили. Но тут вернулись Пантелеймоновы. С маленькой дочуркой на руках. А Полина Харитоновна сразу же примчалась и привезла Кольку.

Но речь не об этом.

Когда Гришка обнаружил в чуланчике Жасминова, там такая драка была, что только благодаря Белле всё завершилось не в участке. В общем, еле-еле их разняли. А уязвлённый Гришка из вредности сообщил в деревню, Ложкиной. Та, соответственно, рассказала всё бывшему мужу Галатеи, Пашке-трактористу, который тщетно разыскивал беглецов. И тот моментально примчался.

На этот раз драка оказалась ещё более эпичной. Пришлось даже мне свои связи подключать, чтобы замять всё. Но Жасминов таки попал в больницу с трещиной в ребре. Пока он там прохлаждался, Пашка поколотил (в воспитательных целях) неверную Галатею, затем последовала бурная сцена примирения и супруги вернулись обратно в деревню. Ячейка общества была благополучно восстановлена.

Гришка потом долго ходил и злорадно хохотал над всей этой ситуацией.

Но как известно, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Жасминов вышел из больницы. Обратно в чуланчик. И как-то оно потом так получилось, что буквально через пару дней сбежал куда-то, аж, говорят, в Гагры, прихватив с собой Лилю.

А Гришка остался сам, с двумя детьми на руках.

Но вроде, Дуся говорила, а ей, в свою очередь, говорила Глаша, а той – Белла, что иногда к нему захаживает буфетчица из текстильного комбината. Приносит пирожки и вообще подкармливает. Так что, может, у них что-то ещё и получится.

Фаина Георгиевна живёт с мужем за городом, там у него дом. Чувствует себя прекрасно. Играет в театре у Завадского леди Макбет. Готовится играть одну из главных ролей в новом фильме о приключениях советских мелиораторов в Центральной Азии.

Говорила мне, что абсолютно счастлива.

У Валентины с Йоже Гале ничего, увы, не получилось. Всему виной расстояние и разные страны. Они даже какое-то время переписывались, но потом, вся любовь на расстоянии завяла. Валентину я давно уже не встречал, а вот с Йоже Гале я так и продолжаю вести кое-какие дела. При этом мы не исключаем, что в будущем замутим ещё какой-то подобный проект.

Успех фильма «Зауряд-врач» был выше ожиданий. Везде его встречали очень тепло, что очень хорошо отразилось на карьере как самого Йоже Гале (теперь его с удовольствием приглашают на съемки многих фильмов, правда все они на историческую тематику), так и остальных участников.

У Миши Пуговкина тоже после этого фильма пошла белая полоса. По моему совету, он начал принимать роли только в комедиях и сделал отличную карьеру на двадцать лет раньше, чем в том, моём мире. Теперь у него свой собственный дом. И трое детей. Я даже был у него однажды в гостях. Но как-то наша дружба сошла на нет, всё-таки его супруга меня отчего-то сильно невзлюбила, а это многое значит.

А вот у Богдана Тельняшева, наоборот, пошла «чёрная» полоса. Где-то он по-пьяни не так что-то сказал. Его сперва выперли из комсомола, затем за прогулы – с работы, а дальше он покатился по наклонной: пьянки, гулянки, драки. Говорят, старший Тельняшев с ним ох и намучился. Даже лишился своего поста в Главлите. Но мне их не жаль. Такова судьба всех мажоров и «золотых детишек». Сам же так воспитал своего сына.

О Лёле Ивановой мне ничего не известно. Я даже, ради интереса, просил разузнать всё Йоже Гале и тётю Лизу. Но никаких следов. Они с мужем и годовалой дочкой выехали в Америку. Там их следы благополучно затерялись. А жаль, мне до сих пор интересно, смогла ли вписаться Лёля в буржуазную жизнь, о которой она так мечтала.

Потому что вот та же Вера в семейную жизнь наигралась довольно быстро. Родила хорошего крепкого мальчика с узкими глазками, и буквально через полгода начала закидывать меня письмами, чтобы я помог придумать, как ей оттуда вернуться обратно в Москву. Там ей было «скучно, холодно и люди не такие». В общем, в этом вся Вера.

Ответ ей сочиняли всем коллективом, пытались вразумить. Даже Фаина Георгиевна ради такого приезжала из Подмосковья, где они с Котиковым счастливо живут в загородном доме.

Модест Фёдорович помирился с тётей Лизой. Сейчас они живут в Испании и разрабатывают какой-то новый проект по гидрированию связей на никелевых катализаторах (так Мулин отчим писал в письме). Я не знаю, что это значит, но после первых результатов они так воодушевились, что даже решили пожениться. Надежда Петровна восприняла эту новость в штыки, и даже хотела ехать разбираться, но кто же её выпустит.

Козляткин министром не стал. Более того, после того, как я ушел из Комитета искусств СССР на «Мосфильм», его карьера стремительно рухнула вниз. Сейчас он работает в отделе архивов, на тот самом месте, где когда-то трудилась Лёля Иванова.

Изольда Мстиславовна оставила работу секретаря и решила остаток дней провести «для себя». Она переехала из Москвы в Крым, поселилась рядом с Никитским ботсадом, и теперь выращивает какие-то совершенно экзотические растения по своим личным секретным технологиям, чем троллит сотрудников ботанического сада до истерик.

Сегодня был вторник. Сразу после работы я забежал к крестнице в коммуналку. Маша ещё была на работе, но Соньку Ярослав должен был уже привести домой из детсада.

Хотел её порадовать – от Йоже Гале передали импортное барахло для реализации, и среди вещей была кукла. Анфиса уже перестала играться, поэтому решил занести Сонечке.

В квартире никого не было. И я решил подождать, покурить в форточку.

Вышел на кухню и увидел… Нину.

После того памятного кинопоказа, мы с нею больше не виделись. Мне иногда даже казалось, что она всячески избегает меня.

И вот сейчас мы столкнулись с нею, буквально лоб-в-лоб.

Она сидела на кухне за столом и, в ожидании, пока варится ужин, пила чай.

– Муля… – при виде меня, она вздрогнула, чайная ложечка обиженно звякнула о край блюдца.

– Здравствуй, Нина, – сказал я моментально ставшим хриплым чужим голосом.

– Тебя давно не было видно, – пробормотала она и отвела взгляд.

– А скоро меня вообще здесь не будет, – вздохнул я, – получил вчера из Министерства бумагу. Меня просят возглавить новый международный проект. Его будут делать на Кубе. Так что надо ехать… скоро уже…

Нина молчала. Только сильно побледнела.

– Понимаешь, я буду там два или три года. Потому что это очень большой проект. Я хочу сделать сериал… – начал объяснять я, – серий на сто-сто тридцать. А потом…

– Муля!

– Что?

– Возьми меня с собой, – вдруг тихо попросила Нина и посмотрела на меня своими невозможно синими глазами…