Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: ,Оливер Ло,А. Фонд,Павел Деревянко,Мария Андрес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 350 страниц)

Порубленная голова дышала в холодном воздухе – словно дух медленно покидал тело. Северин вгляделся в мертвое лицо и не почувствовал ничего, кроме чувства исполненного долга.

Его второе убийство, на этот раз желаемое и сознательное. Отец гордился бы.

Он освободил ногу покойника, попытался успокоить магнатского коня, который со страхом смотрел на хозяина, но испуганное животное бросилось в лес. Северин уселся у убитого магната, чувствуя, как его покидают остатки сил.

Он сидел без одежды, сжимая рукоятку чужой сабли, со странной пустотой на душе. Не хотелось радоваться, не хотелось думать. Слишком много событий для одной ночи. Слишком много событий для одного человека.

Он сидел и смотрел перед собой. Таким его нашли трое прибежавших по следам волков. Все трое получили ранения, но двигались бодро.

Ярема перевернулся первым, взревел радостно:

– Жив, братец, – да сгреб Чернововка в объятия.

– Ага, – просыпал Северин. – Отпусти, черт, ты же голый...

Игнат подошел к телу Борцеховского и от души ударил его пяткой по ребрам.

– Это тебе за Кременя, падаль.

С другой стороны, подошел Филипп и харкнул покойнику в лицо. Оба подняли головы, встретились взглядами и кивнули друг другу.

Ярема выпустил Чернововку из объятий.

– Мы думали, что они, – шляхтич шмыгнул носом. – Что ты не убежал...

– Потом расскажу, – сказал Северин. – А вы как уволились?

– Это все ясновельможный, – ответил Игнат. – Видел, какое он чудовище в волчьем облике?

– Настоящий медведь, – согласился Филипп. – Совсем не похож на обычного нам Ярового.

– Лучше брата Малыша не раздражать, – подтвердил Бойко.

Ярема покраснел и отмахнулся.

– Что делать будем? – Спросил он, пытаясь изменить тему разговора.

– Надо доложить в Орден, – сказал Филипп. – Я помчусь к дубраве возле охотничьего дома. Вам предлагаю оттащить мертвого к остальным и туда же привлечь другие тела.

– Другие тела? Сколько вы убили?

– Всех, – не поводя бровью, ответил Филипп.

Он мазнул кровью по губам, повернулся на волка и исчез среди деревьев.

– Вы с ним больше не враждуете? – поинтересовался Северин у Игната.

– После такого?

– Ну, ты не любишь евреев.

– Не люблю, но Варган свой хлоп, – слобожанин кивнул на тело магната. – Давайте отвезем эту дохлую вылупку к скирде дерьма.

Они положили Борцеховского на жеребца Северина и двинулись назад. Чернововк прихрамывал и опирался на саблю, как на палку. Дыхание характерников вырывалось густым паром.

– Что-то прохладно, – заметил Ярема. – Вскоре ноябрь, а мы голышом лесами ночью носимся.

Трое усмехнулись.

– Можешь забрать ветошь у магната, он не против, – подсказал Игнат.

– Красно спасибо, но лучше заболею.

– Как вы уволились? – спросил Северин.

– Было все так, – начал Игнат. – После того, как кавалькада рванула за тобой, на страже осталось два лакея – из тех, что за ужином прислуживали, я их узнал. Выскребки ради развлечения поливали нас холодной водой, потом им наскучило, они выпили, набрались смелости и решили поиздеваться, суки понемногу. Положили перед нами голову Вишняка, а потом тело рядом уложили.

Ярема перекрестился.

– Хохотали, лярвы, сколько их брали, топор между головой и телом в землю вонзили... И тут брат Малыш проснулся, – Игнат покачал головой. – Я бы в жизни не поверил, Щезник! Когда светлейший понял, что сидит голой задницей без одежды и в кандалах, а, самое главное, без ныряльщика... А потом разглядел, что перед ним голова Кременя... Взревел так, что я заглох на одно ухо, и это он сквозь кляп! Ткнулся так, что цепи вырвало с мясом, а те болваны даже не успели дернуться за ружьями. Одному он, кажется, шею сломал, а второму задушил кандалами.

– Надо будет исповедоваться, – пробормотал Ярема. В эти минуты он не походил на грозного убийцу.

– Вот слышишь? Разве скажешь, что этот благочестивый христианин так способен? – Игнат махнул рукой. – В общем, охрана была раздавлена. Мы опрокинулись и помчались за охотниками. Ты хорошо поступил, когда разделил их у того ручья, потому что с этими курвами в одиночку было гораздо легче. Пока Варган занимался борзой, мы с Малышом брали себе по всаднику. Сракопики ни разу не попали, потому что не успевали даже понять, что такое происходит, только сжались от ужаса.

– Мы так две группы забили, – продолжил Ярема. – Остальные охотники успели объединиться. И там уже было посложнее. Мне серебром по ребрам чиркнуло.

Он показал правую сторону, на которой пробежала глубокая черно-кровавая борозда.

– По мне больше прилетело, но не из серебра, – Игнат указал на несколько огромных синяков, проступавших из-под слоя засохшей крови. – Черт их знает! Может быть, серебро выдавали не всем охотникам, а только магнату, а может, ограниченное количество шаров на каждого... Неважно.

Игнат осторожно провел пальцем по плечу, куда его ударил саблей Борцеховский за отказ Северина повиноваться.

– Холера, до сих пор болит!

– Охотники не ожидали трех волков одновременно, – добавил Яровой. – Они привыкли вместе затравливать одного, а тут налетел черт с дьяволом. И все! Каждый сам за себя, собаки бросаются под ноги, лошади пытаются убежать, мужчины теряют оружие, давка, крики, содом и гоморра.

– Я стал свидетелем того сражения, – кивнул Северин. – Увидел, как Борцеховский убегает, помчался за ним.

– Хорошо сделал! Потому что в этом беспорядке мы сами немного потерялись, – кивнул Игнат. – Кстати, почему ты подонок не перегрыз? Волком было бы быстрее и надежнее.

Северин указал на левое бедро.

– Попал в ловушку, пробил ногу насквозь.

– Ох, псякрев!

Игнат с шипением выпустил воздух сквозь зубы.

– Я даже не заметил... А еще думаю, чего так хромаешь.

Бойко показал покойнику кукиш.

– Он отрезал Кременю голову, а ты порубил его макитру.

– Аминь, – добавил Ярема. – Эх, сейчас бы трубочку крепкую!

– Да тепленькую девку, – Игнат закрутил селедку вокруг уха. – О, только вспомнил девку, и видите...

– Пресвятая Дева Мария, – Ярема перекрестился. – Здесь же покойник!

– И что теперь? – оправдывался Бойко. – У меня такое каждое утро! Мужская сила просыпается.

– Вокруг ночь, извращенец!

– Уже светает.

И действительно, потихоньку занимался рассвет. С лучами солнца лес сбрасывал мрачную маску ночи, возвращаясь к миру ясным лицом осеннего дня.

Новый день как награда за то, что преодолели ночь в живых.

– Сюда слышу запах смерти. Сколько там тел? – размышлял шляхтич.

– Опять хочешь подсчитать, кто больше? Яровой отмахнулся.

– Да нет. Плохо мне просто... от осознания.

– Не волнуйся так, Малыш, – серьезно сказал Игнат. – Мы сделали хорошее дело.

– Вот почему только на душе от этого не легче.

На жизнерадостном лице шляхтича не осталось и следа улыбки. Ярема сегодня убивал впервые, понял Северин.

– Мало, – сказал он. – Я чувствовал себя так же... К этому привыкаешь.

– Да, – сказал Игнат. От веселья и следа не осталось. – Привыкаешь...

Солнце согрело их обнаженные тела.

Кровь запеклась вокруг ран, кровь застыла на их лицах, кровь лилась из мертвого тела магната, обозначая дорогу, которую они прошли. Так много крови, что они привыкли к ней.

«Самый огонь и кровь станут свидетелями».

– Мой учитель в такой момент обычно произносил слова, которые меня раздражали, – сказал Северин. – Но теперь я не могу подобрать других.

– Что за слова? – спросил Ярема.

Северин вспомнил белого волка на ладони Властелина леса и ответил:

– Такова наша тропа.

Шляхтич помолчал немного и кивнул.

– Такова наша тропа.

Глава 12

Изломанную землю покрывали отпечатки подков и волчьих лап, заброшенное оружие и мертвые тела. Искаженные агонией лица, широко распахнутые глаза, сжатые зубы, замершие в криках рты. Жуткая картина въедалась в сетчатки молодых характерников, чтобы на протяжении многих лет возвращаться ночной мечтой, от которой тело трясется глухими стонами, споет потом, пока не просыпается с бешеным сердцем, чтобы вспомнить, что все осталось в прошлом.

Живые сложили покойников рядом, десять до сих пор теплых тел на промерзшей земле. Дважды ходили на места первых боев, принесли оттуда еще четырех охотников. Животных не трогали.

Филипп привел с собой пятерых лошадей, вернувшихся в конюшню возле охотничьего дома. Сироманцы переложили покойников на конскую крупу и двинулись туда, откуда началась ночь.

Босые ноги пронизывало холодом. Никто не проронил ни слова.

Когда караван покойников добрался до охотничьего дома, солнце поднялось выше. Северин разглядел дубраву: восемь стройных характернических дубов, красные листья стали сереть. Могилы тех, кто не сбежал из лап Борцеховского.

Вместе с двумя лакеями, убитыми Яремой, мертвых было семнадцать. Отдельно рядом сброшенных оков лежало тело Вишняка. В пожухлой траве замерла белая, как мел, голова.

Северин быстро отвел взгляд и успел заметить, как братья сделали то же самое.

– Я проверю сообщение, – сказал Филипп, отправляясь в ближайший дуб.

– Что делать с телами? Бросим их здесь? – спросил Северин.

– Надо занести в дом. Если оставим тела под открытым небом, от них ничего не останется, – перекрестился Ярема.

– Небольшая беда, – сплюнул Игнат.

– Малыш прав, – поддержал шляхтича Северин. – Перенести в дом будет несложно.

– Тогда сначала проверим, нет ли у них чего-нибудь полезного, – Игнат принялся обыскивать покойников.

– Для меня это слишком, – кивнул головой Яровой и отвернулся.

И для меня, подумал Северин.

– Я вас не заставляю, – Игнат умело проверил карманы охранника. – Будет мне водоворот, куплю Орисе бусы.

Чтобы дать глазам передышку от мертвых тел, Северин вошел в дом.

Здесь было уютно: высокий потолок с люстрой-колесом, покрытые рядами звериных голов и оленьих рогов стены, выложенный красной плиткой камин, глубокие кресла и мягкие ковры. Прекрасное место, чтобы приятно провести время у природы.

На большом обеденном столе отдельными кучками валялись их вещи: сапоги, одежда, череса, оружие, грамоты – все, что имели при себе характерники. Северин нашел свой охапку, проверил кисет: все монеты были на месте. Даже древний таляр остался в тайном кошельке. По-видимому, распределение трофеев планировалось после охоты.

– Лахи нашлись, – объявил Северин, вынося одежду на крыльцо.

Игнат подбежал первым и подхватил близнец нежно, как новорожденных младенцев. Ярема озабоченно перебил всю кучу, нашел ныряльщика и вздохнул с облегчением. Только после этого оба стали одеваться.

Последним присоединился Филипп.

– К нам выехал отряд назначенцев, – сообщил тавриец.

– Вот так, – сказал Северин без удивления. – Целый отряд.

– Мчатся с заменой коней, обещают прибыть к полуночи, – Филипп посмотрел на свою белую рубашку, перевел глаза на чумазое тело, махнул рукой и натянул ее. – Нам приказано собрать всех жителей имения в одно помещение и никуда их не выпускать до прибытия.

– Живых жителей? – переспросил Игнат.

– Живых.

– Я даже знаю, кто нам в этом поможет, – Северин кивнул на дорогу, ведущую от имения.

Прямой, как палку глотнул, мажордом уверенно и довольно живо, как на свой век, шагал к охотничьем доме. Он не заметил характерников, потому что увидел покойников, но, вопреки ожиданиям шайки, побежал к ним.

– Господи! Что произошло? – закричал управляющий, будто покойные могли ответить. – Нет-нет-нет! Что произошло?

– Случилось, что твой сраный господин пытался нас убить, – сказал Игнат, застегнув черес на последнюю скобу. – Вот он валяется, кстати.

Мажордом вздрогнул, обернулся и зажал рот рукой в белой перчатке, словно увидел призраков.

– Следовало начать именно с него, – добавил Игнат и принялся за обыск тела Борцеховского.

Управитель побледнел и уставился на характерника, как на дьявола.

– Вы как удивлены. Не ожидали увидеть нас живыми? – поинтересовался Филипп.

– Они... их, – управляющий достал носовой платок и стал обмахиваться, глотая воздух. – Вы убили его! Убили всех...

– Удивительная наблюдательность, – сказал Ярема. – Как тебя зовут, дед?

Мажордом не выдержал и стал блевать прямо там, где стоял.

– Хорошее имя, – Игнат достал позолоченный портсигар магната, покрутил и спрятал себе в карман. – Так тебя и зову.

– Сюда следует отряд рыцарей Ордена, – сообщил Филипп управляющему, когда тот вернул весь завтрак на землю и немного пришел в себя. – Нам приказано собрать всех жителей имения в одном месте.

– Думаю, банкетный зал подойдет, – продолжил Северин. – Вы знаете всех местных работников и где их найти.

Мажордом протер углы рта носовым платком. На его лбу сверкали крупные капли пота.

– Ты не думай, что у тебя есть выбор, старый перд. Или делаешь, что мы тебе скажем, – сказал Игнат, играя большим охотничьим ножом, доставшим у дежурного покойника. – Или ляжешь отдохнуть рядом с господином, как подобает преданной хвойде.

Управитель овладел собой и вытянулся, приняв как можно более достойный вид.

– Что... Что нужно сделать, господа? – его глаза панически перебегали от тела к телу.

– Для начала скажи, все ли это охотники, или кого-то не хватает? – спросил Северин. – Взгляни внимательно.

Мажорд быстро осмотрел мертвых, шепотом бормоча имена и загибая пальцы.

– Да, все. Господин Борцеховский, егерь, псарь, двенадцать охранников. И два старших лакея, которых взяли на охоту впервые.

– Не лжешь, подлец? – спросил Игнат угрожающе.

– Зачем мне лгать, уважаемый...

– Чтобы спасти кого-нибудь из этих уродов.

– Тот, кого я хотел бы спасти, уже мертв, – ответил дворец блекло.

– Брат Малыш, поможешь господину? – спросил Северин.

Он заметил, как шляхтич притих, оцепенел, а его стеклянный взгляд блуждал по двум лакеям, которых он убил первыми.

– Что ты сказал, братец? – Ярема потряс гривой.

– Спрашиваю, пойдешь ли во дворец? – мягко переспросил Северин и вдобавок махнул рукой в нужном направлении. – Соберешь там всех жителей, а мы сложим покойников внутри и присоединимся к вам.

– Сделаю, – Ярема посмотрел на него с благодарностью. – Соберу там всех. В банкетном зале.

– Не забудь забрать у этого услужливого господина ключи от всех дверей, – добавил Филипп. – Господин ведь не попытается отравить нас или пристрелить из-за гардины?

– Слуга только выполняет приказы, – ответил мажордом.

Он повернул себе спокойный, полный уважения образ, который портил только угол рта, изредка подергивающийся.

– Как тебя зовут? – повторил вопрос Яровой.

– Стефан, господин рыцарь.

– Показывай дорогу, Стефаник, – Ярема сгреб остаток своего имущества и махнул ныряльщиком.

Мажорд поклонился, бросил последний взгляд на мертвого Борцеховского и повел шляхтича во дворец.

– Надеюсь, Малыш справится, – сказал Северин, провожая их взглядом.

– Управится, – отозвался Филипп. – После этой ночи он с чем-нибудь справится.

Ночь, которая объединила нас крепче всех предыдущих недель, – подумал Чернововк. И его бросило воспоминание о Савке.

Пока Игнат завершал обыски, Чернововк и Олефир носили тела в дом и выкладывали их рядами на полу. Филипп сразу же открыл все окна.

– Пусть успеет, так лучше сохранятся.

Когда с охотниками было покончено, три характерника замерли над телом брата Кременя. Северин чувствовал, как по их невидимой броне ползут трещины. Они дошли до предела.

– Кремня… нужно отдельно, – прошептал Северин, сжав кулаки. – На скамью или в другую комнату...

Филипп кивнул и протер глаза.

– Возьмите кто-нибудь его... Его голову, – попросил Игнат странным высоким голосом. – Я не могу... Не могу даже смотреть.

Олефир наклонился и осторожным движением подхватил голову Марка. Перевел дыхание и направился к дому. Бойко взял тело за ноги, а Северин под мышки, и они медленно подвинулись в дом.

Вишняка положили в отдельной комнате, на большую кровать, покрытую лохматой медвежьей кожей. Филипп осторожно пристроил голову там, где она должна была быть, после чего показалось, будто на шее Марка пролег большой черный шрам.

– Его застрелили, – Филипп указал на грудь.

На черном кунтуше вокруг дыры расплылось почти невидимое темное пятно.

– Стреляли со спины… Прямо в сердце. Умер мгновенно, – заключил Северин.

– Я проснулся от этого выстрела, – вспомнил Филипп. – Но меня все равно заскочили.

– Не верю своим глазам, – Игнат потряс головой. – Хочу оживить этого магнатского урода, а потом взять тупую пыльцу и отпилить его баняк!

– Зачем Борцеховский решил обезглавить его? – спросил Филипп тихо.

– Чтобы раздавить нас, – ответил Северин. – Или для развлечения.

– Я его дохлую башку тоже отрублю, – прорычал Игнат. – И дерьма на нее навалю!

– Оставь, брат, – сказал Северин. – Давайте лучше возвращаться... Не могу я здесь больше.

Лакеи, повара, горничные, скотоводы и другие многочисленные работники, без чьих рук за кулисами не может дышать ни одно поместье, заполнили банкетный зал шумной толпой. Общий сбор объявлялся раз в год, перед Рождеством, но до него было еще два месяца. Зачем же их позвали?

Девушки, женщины, мужчины и парни, среди которых был и Даниил Щебетюк, встревоженно гомонили и бросали настороженные взгляды на огромную рыжую бородачу с голым торсом, вымазанным кровью и грязью. На объемном брюхе тремя клямами сверкал черес, правая сжимала шляхетского ныряльщика. Характерник напоминал разбуженного посреди зимней спячки медведя. Бледный и молчаливый мажордом замер рядом с ним, что тоже было странно, ведь обычно он ходил тенью господина Борцеховского.

Вскоре явились еще три сероманца. Одежда была чистая, а вот лицо и руки умоляли о воде. Невысокий юноша с очень длинными светлыми волосами, потускневшими от грязи, проверил дверь в зал, которую здорово закрыл на ключ. Всем сразу стало тревожно.

– Спрятали? – спросил Ярема.

– Да, – кивнул Северин. – Здесь все обитатели мостика?

– Говорит, что все, – сообщил Яровой, бросив на мажордома Стефана тяжелый взгляд.

Тот молча поклонился, свидетельствуя сказанное.

– Пора сделать объявление, – шляхтич обвел зал ныряльщиком. Его грива и борода спутались, пряди слиплись от крови. – Говорят так, будто мы в краже столового серебра подозреваем кого-то.

– Давай ты, Щезник, – буркнул Игнат.

– А чего я?

– А кто их сраного пана убил? С этого и начни. Сразу будут слушать.

Почему бы нет? – подумал Чернововк. Несколько секунд он всматривался в лицо слуг, а затем вышел вперед и махнул саблей – рассекшей голову Борцеховского. Он опирался на нее по дороге во дворец.

– Внимание!

Все стихли и повернулись к нему. Когда-то это могло смутить или сбить с толку, но не теперь.

– Мое имя Северин Чернововк. Ночью ваш господин Александр Борцеховский застрелил нашего командующего и коварно пытался убить нас. Я убил его. Все, кто был вместе с ним, тоже мертвы. Мажордом тому свидетель.

Взгляды огнем опрокинулись на Стефана. Тот только кивнул.

Крик ужаса прокатился и мигом стих, когда характерник ударил саблей по ближайшей комоде и превратил какую-то вазу в кучу обломков.

– Слушайте внимательно, – продолжил Северин. – Сюда следует отряд рыцарей Серого Ордена. Пока они не прибудут, все останутся в этом зале. Без всяких исключений! И не стоит смотреть так, будто вы не понимаете, о чем идет речь. Вы прекрасно знаете, что должно было случиться этой ночью!

В нем вдруг поднялась бешеная ярость на эту толпу, эту послушную отару молчаливых овец.

– Все вы знали об этом! Знали и молчали. За вашими спинами охотились на людей! А вы делали вид, что ничего не происходит. Засыпали, чтобы не слышны трубы охотников и выстрелы в лесу. Отводили глаза от дубравы перед охотничьим домом. Пусть пан шалит! Он ведь человек добрый, платит исправно и всегда отпускает на праздники к родным. Пусть охотится, каждому нужно как-то развлекаться. Тем более характерники не люди, не так ли? – Северин указал на черед. – Выкрести, оборотень, с нами так и нужно. Таких не жалко!

Какая-то женщина разрыдалась. Перед глазами Чернововка стояла белая, как мел, голова Вишняка.

– Годами вы молча видели, как растет дубрава. Те, кто добровольно принял проклятие, чтобы защищать вас и ваших детей, умирали, не успев дожить до двадцати лет... Ради извращенного развлечения вашего господина. А вы жили дальше. Не идти же по таким пустякам из теплого места! Это не ваше дело, не ваш страх, не ваша смерть.

Ярость угасла так же внезапно, как вспыхнула. Северину расхотелось что-нибудь говорить. Он презирал этих людей. Чернововк помолчал и спросил:

– Так кто из нас оборотень?

Он повернулся к братьям и уселся спиной к молчаливому собранию.

– Говорил, как есаула! Я чуть слезу не пустил, – сказал Игнат, садясь рядом. – Но полезли сами сопляки. Простудился, курва... И плечо от проклятого серебра разболелось.

– Тебе следует промыть рану, потому что зажжется, – заметил Филипп. – Малышу тоже, потому что его бок пышет. Может начаться нагноение.

Шляхтич скривился, бросил взгляд на страшную рану, похожую на черный ожог, и кивнул.

– Нас это тоже касается, Щезник, потому что ты хромаешь все сильнее, – добавил Олефир. – Мышца пробила насквозь.

Он на минуту забыл о ноге. Боль стала такой же привычной, как и корка грязи на лице.

– Займемся. И Стефана допросим, – он кивнул на мажордома неподалеку, который торчал между шайкой и работниками.

– Назначенцев не будем ждать? – спросил Ярема.

– Они с ним отдельно поговорят. А я хочу ответов сейчас.

– Подождите, я принесу сумку с лекарством, – сказал Филипп. – Мало, дай ключи.

Люди осторожно смотрели, как он покидает зал и закрывает за собой дверь. Северин ожидал протестов против заключения, но очевидно, что его речь так поразила их, что люди расселись в другой половине зала и только вели тихие разговоры.

Когда Олефир вернулся, характерники разобрали белые платки и лекарственные мази, а Яровой махнул рукой к мажордому. Он подошел и легко поклонился.

– Чем могу помочь?

– Расскажи, откуда Борцеховский брал характерников для игрушек, – сказал Северин.

– Я... не уверен, что...

– Не выкарабкивайся, дрянь! Выкладывай все, что знаешь, – Игнат начал промывать свою рану, от чего его настроение существенно ухудшилось.

Стефан дернул уголком рта.

– Предупреждаю, что я никогда не участвовал в охотах...

– И почему это? – перебил Игнат. – Высокие, курва, принципы?

– Больная спина, – объяснил управляющий.

– Она спасла тебе жизнь, – заметил Северин. Ему не хотелось видеть проткнутое бедро при белом свете, но остаться без ноги не хотелось еще сильнее. – Это началось три года назад?

– Два года назад, – ответил мажордом. – К господину пришел неизвестный мужчина. У них был частный разговор, и через месяц состоялся первый обмен и, соответственно, первая... охота. Пану оно пришлось по душе, поэтому он приобрел еще трех... человек. И еще четырех в следующем году. В этом году он очень ожидал письма о новой... возможности. Письмо должно было прибыть вскоре.

– Значит, письма? – спросил Северин, пытаясь отвлечься от ужасной раны и не менее ужасной боли. – И что у них?

Игнат не выдержал лечения и громко выругался, чем наворошил всех пленников банкетного зала.

– В письме указывалось время и место встречи, – мажордом осторожно промокнул лоб носовым платком. – Работник с имения брал жалованье, садился на телегу и ехал. Встречались лицом к лицу в пустынной местности, обозначенной в письме цифрой... Цифры есть на карте в кабинете, всего их три.

– Продолжай.

– Перед обменом стороны обмениваются гроши. Проверка на своего-чужого.

– Фальшированными деньгами? – уточнил Филипп.

Он помогал Яреме, который разговора не слышал, потому что страшно скрежетал зубами, пока тавриец занимался его боком.

– Это сувенирный подарок на юбилей господина Борцеховского, – кивнул Стефан. – Было отчеканено пять монет с его гербом. Господин решил использовать их для дела: одна была при нем, вторая у меня, еще две у неизвестных продавцов, а последняя замкнута впрок в личном сейфе господина. Если визитщик показывал монету, ему можно было доверять.

– А когда ее показал наш командующий, – сказал Филипп. – Это получил пулю.

– Я не знаю подробностей вечера, – ответил Стефан. – После пира пан отослал меня, приказал отдыхать и прийти утром в охотничий дом.

– И ни словом не обмолвился о судьбе Даниила Щебетюка?

Мажордом снова побледнел.

– Этот вопрос отложили на утро... Господин был не уверен, что все обернется именно таким образом...

– Почему грош, а не таляр или дукач?

– Я считаю, что медь была выбрана из-за меньшей взятки чеканам за подделку денег, которой, де-юре, этот сувенир.

– Что происходит после обмена денег? – Северин перевел дух. Концентрация на разговоре помогала не реветь от боли в бедре.

– Обмен повозками. Затем каждый едет в свою сторону, один с огромным сундуком, а другой с деньгами.

– О какой сумме идет речь?

– Сто дукачей. Обязательно чистым золотом. Не банкнотами.

Игнат сплюнул прямо на пол. Стефан дернул уголком рта.

– Чтоб тебе жопу по шву разошлась! Сотня дукачей за голову характерника! Не врешь?

– Нет такой привычки, пан.

– Золотые мы ребята, братья! Сто дукачей, курва мать...

– Неужели никто из ваших посыльных не пытался исчезнуть с такой кучей денег? – спросил Филипп.

– Мы не отпускали их в путешествие в одиночку, всегда в сопровождении проверенной надежной охраны. Только обмен должен был проходить один на один, такое условие сделки. После этого отряд возвращался в поместье.

– Понятно, – Северин осторожно закрепил с обеих сторон пропитанные мазями ткани. – Видел ли ты пленников?

– Я не уверен, что...

– А я уверен, что можно.

Мажордом промок платком потного лба. Платок мало помогал, потому что был насквозь пропитан потом, но Стефан этого не замечал.

– Да, я видел… пленных. Но только издалека. Меня держали отдельно от всех охот... Это было дело между господином, охранниками и егерем.

– А парочка лакеев? – спросил Филипп.

– Они очень хотели присоединиться. Это был как бы закрытый элитный клуб внутри Яструбиного поместья. И вот господин наконец-то разрешил...

– Они присоединились вовремя, – фыркнул Бойко.

– Могу добавить, что все пленники, которых привозили, – спешно затараторил Стефан. – Были сами не свои. Вели себя так, словно потеряли разум.

Ватага озабоченно переглянулись. Савка...

– Вот вы, уважаемый и умный господин, не считали это дикостью? Не высказывались против? – перевязанный Ярема кипел яростью и выплеснул ее на Стефана. – Не пытались доказать, что покупать похищенных людей и охотиться за ними ради развлечения – плохо?

– Хороший слуга молча выполняет приказы господина, – ответил управляющий.

– Скройся из глаз моих, – Ярема стукнул ныряльщиком об пол так, что полетели каменные крошки.

Мажордом, который приобрел нормальный цвет лица, снова побледнел, поклонился и быстро забрался к работникам.

– Брат Павлин у них. У тех неизвестных, Ярема хотел ударить второй раз, но передумал и отложил ныряльщика. – Дьявол!

– Может, пойти в кабинет Борцеховского? – предложил Игнат. – Достать эту карту, посмотреть...

– Оставь обыски предназначенным, – кивнул головой Северин. – Карта нам не понадобится, если угонщики не выйдут на связь.

Филипп сосредоточенно сложил свою котомку с лекарством. Тишину вскоре нарушил Ярема.

– Никогда бы не подумал, что после бессонной ночи я не хочу спать, – сообщил шляхтич. – Как после такого вообще можно уснуть? Но я бы поел.

– Черт, я и забыл, что нужно чего-нибудь поесть, – в подтверждение слов, желудок Северина громко заворчал. – А еще всем тем людям тоже нужно принести еду.

– Я принесу, – Ярема поднялся. Толпа сразу умолкла, прикинув взглядами к его фигуре.

– Помочь?

– Да сиди со своей ногой. Я лучше Данила возьму, заодно правду спрошу о том чересе... А потом расскажешь, как спасся ночью.

Яровой объявил жителям имения, идущего по еде, и позвал за собой Щебетюка. Тот испугался, будто его вели на смертную казнь.

– Расскажешь, где здесь у вас амбары, поможешь принести еду, – Ярема обвел зал рукой. – Видишь, сколько здесь голодных ртов?

Даниил закивал, но пошел за шляхтичем как на Голгофу.

– Надеюсь, они не вздумают принести мочу с сиропом, – сказал Игнат. – Я ее мажордому на голову изолью, клянусь!

Вернулись Яровой и Щебетюк без сиропа, таща за собой тяжелые узлы из белых скатертей. Узелки, которые принес Ярема, были втрое больше, поэтому отправились к работникам, а два меньших узла, которые припер Данило, характерники забрали себе.

– Налетай, братья, – пригласил Яровой, потирая ладони, и Северин вспомнил день, когда они ждали экзаменов Совета Симох, а Ярема угощал всех подобедком.

Братья налетели. Пищев набрали от души, и десять минут только молчали, жадно набивали роты едой и крушили ее, не отвлекаясь на разговоры.

– А, пока не забыл, – Ярема запил жареную рыбу пивом прямо из бочонка. – Даниил подтвердил, что стащил черед у егеря. Тот их собирал как трофеи. Егерь потом Данила за это избил.

– Если бы нас убили, парень тоже кормил бы червей, – сказал Северин. – Но не похоже, что он это понимает.

– Твоя очередь, Щезник, – напомнил Игнат. – Нашу историю ты знаешь, теперь расскажи свою.

Чернововк кивнул и неспешно рассказал, как бежал куда глаза глядят и путал следы в реке, как упал в яму и пробил ногу, как оттуда вылез и вдруг перенесся в Потойбич.

– Забела точно что-то знала, – Яровой эмоционально потряс рыбью. – И к себе в шалаш выбрала, и меткое прозвище подобрала! Пропал прямо перед борзой, это же надо.

– Да я чуть крышей не поехал в том Потойбичче, – признался Северин. – Сидел в полной тишине, никого вокруг...

– А багряных глаз не было? – спросил Филипп.

– Не было. Только черная пустота и мертвая тишина.

Он поведал о помощи щезника. Игнат качал головой, Ярема крестился.

– Вот если бы не его совет, то я, наверное, там бы и скончался.

– Но ведь выбрался! – Игнат смотрел на него как на диковинку. – Не скончался!

Завершил рассказ Чернововк тем, как нашел поле битвы, догнал Борцеховского и выбил его саблю, после чего оборвал жизнь магната.

– Видишь, не зря тебя учил, – гордо сказал Бойко.

– Благодарю вас, брат Эней.

– Обращайся.

Характерники наелись и пытались переварить вместе с едой все то, что свалилось на их головы за последние двенадцать часов.

В конце концов Филипп, которого раздражала прилиплая к телу рубашка, не выдержал.

– Предлагаю по очереди помыться. Пока есть время и возможность.

Стефан помог с ванной комнатой – судя по роскоши, она принадлежала самому магнату. Из-за раненой ноги Северин решил уйти последним. Когда он залез в горячую воду, рана завыла так, что он не сдержал вопль.

Ничего, пусть промоется и выварится. Затем он снова наложит лекарство. Царапина заживает... Он выжил, это главное.

Гонка. Сурмы. Лай борзых. Глава Марка. Тяжелая сабля в руке. Потусторонний. Борцеховский смеется. Борцеховский с пробитой головой. Стопки тел, лес характерных дубов, ручей крови... Холодная кровь, холодная вода. Цепь пропустили прямо сквозь дыру в бедре, посадили в бочку, смотрят на нее и смеются... Снова плен!