Текст книги ""Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Виктор Точинов

Соавторы: ,Оливер Ло,А. Фонд,Павел Деревянко,Мария Андрес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 350 страниц)

Отец вернулся и джурой младший Чернововк стал. Но не у Игоря, как мечтал, а у его давнего товарища Захара.

Если бы все могло произойти иначе. Если бы не его болезнь. Если бы не решение родителей. Если бы не Рокошь Свободной Стаи. Если бы, если...

Маму похоронили в той деревне, где они жили перед гибелью. Ее родителей Северин никогда не знал – они отреклись от дочери, когда Ольга ступила на волчью тропу, а родители Игоря умерли еще до рождения внука.

Он приезжал к ней каждый год на Пасху. Прижимался лбом к теплому стволу и шептал:

– Мама, как же мне вас не хватает...

* * *

Минуту царило молчание.

– Мать Северина убили... Папа Яремы... И учителя моего отца погубили. Бездельники засраны, – Игнат решительно стукнул кулаком по ладони. Его черный огурец услышал настроение всадника и гневно заржал. – Хорошо, что твой отец режет безумцев безумцев! Пусть ему Мамай помогает.

Северин мурлыкнул.

– У нас остался еще один брат, – напомнил Савка. – Друг, одинокий степной лучник, твоя очередь.

– Я – Филипп Олефир. Тавридский полк. Прозвище мое Варган, – сказал тавриец и умолк.

Все ждали продолжения, но тот молча ехал дальше.

– Вот и все? – разочарованно переспросил Савка. – А ты разговорчивый, брат Цицерон.

– Варган, – невозмутимо исправил Филипп.

– И с шутками у тебя тоже не очень. Ничего, мы это исправим, – Савка получил атлас, пролистал невнимательно. – Братья мои, не знаю, как вы, а я проголодался! Мудрая карта говорит, что за милю отсюда стоит дружная нашим скобам корчма, называется «У стрелка Дмитрия», поэтому предлагаю туда заехать и избежать позорной смерти от голода.

– Знаю корчму, с учителем бывали. Хорошее место, – поддержал Северин. Остальные также не имели ничего против обеда.

Некоторое время ехали в тишине. Проезжали участок, где мокрые, как хлюсты, рабочие вкладывали новую железную дорогу – первая железная дорога уже соединила Львов, Киев и Харьков северной дугой, а эта бежала от столицы на юг.

Вскоре на горизонте появилась корчма и тут Савка снова сверкнула.

– Господа! Предлагаю ехать не как старые деды, а посоревноваться в скорости, как то достойно внукам Мамая!

– Гонки? – спросил Северин.

– Да, брат! В корчму.

– Прекрасно! Моя Офелия в Буде застояла, – пробасил Ярема, а булана Офелия встрепенулась ушами, услышав свое имя.

– Это у вас среди шляхты такая мода на имена?

– А твоего конька как зовут? – поинтересовался Яровой.

– Инцитат, – гордо ответил Савка.

– Кто бы еще сказал! – рассмеялся шляхтич. – Недаром Данилишин тебя Павлом назвал.

– Я за гонку, – хлопнул в ладоши Игнат. – Мой Упырь вас всех опередит, дети.

Только один из шайки не разделял всеобщего подъема.

– Гонки запрещены на всех трактах и гостиницах общественного пользования, – сообщил тавриец.

– Друг, видишь ли ты на дороге хоть одну телегу, сторожевого сердюка или прохожего крестьянина? – спросил подобострастно Савка. – Вот и я не вижу. Мы никому не помешаем!

– То, что их не видно сейчас, не означает, что они не появятся через минуту.

– Ох ты и зануда, брат Цицерон.

– Варган, – невозмутимо исправил Филипп.

– Думаю, глубинная причина твоих отговорок заключается в том, что ты просто боишься соревноваться, ведь у твоего коня слишком короткие ноги.

Как ни странно, но на этот раз слова Деригоры попали в яблочко.

– Буран – самый быстрый конь из всех мастей среди присутствующих, – нахмурился Филипп.

– А ты докажи.

– Хорошо, – Филипп пожал плечами и поднял маску к глазам. – Докажу.

– Вот это дело! Проигрывай, проигрывай, пиво братьям выставляй, – продекламировал радостный Савка.

Юные характерники выстроили лошадей в ряд. Северин погладил Шарканя по шее – он знал, что его быстрый жеребец всех перегонит.

– Готовься! Внимание! Двигай!

Ватага понеслась вперед. Игнат Упир держался ноздря в ноздрю с Шарканем: оба схожи по телосложению и масти, только жеребец слобожанина был смоляным, как ночь, а конь Северина имел белые стрекозы.

Офелия и Инцитат остались позади, пыль поднималась над дорогой, гремели подкованные копыта. Северин упивался быстротой. Корчма приближалась – казалось, они разделят победу на двоих, как перед ними вырвался низенький серый бахмат, а над седлом, пристав в стременах, замер Филипп с маской на лице...

И выиграл. Прибывший четвертым Савка рассмеялся.

– Ай Филипп! Быстрый всадник! Буран твой и в самом деле буран.

– Я всегда говорю как есть, – тавриец поглаживал свою невзрачную лошадку по шее.

Последним прибыл Яровой, долго сбивал с себя пыль, а потом сообщил жизнерадостно:

– С меня пиво.

Коней отдали пахолку, которому Ярема бросил несколько грош, парень улыбнулся и пообещал хорошо позаботиться о жаждущих скакунах.

В углу вывески "U strilc'ja Dmytra" было вырезано очертание Мамая – знак, что заведение рад характерникам: рыцарям Ордена здесь предоставлялись скидки или первоочередное обслуживание.

Ватага ввалились в зал, громко обсуждая гонку, и сразу приковала внимание немногочисленных посетителей. У стола появилась небольшая хозяйка в кремовом чепце, который, как и было положено степенной замужней женщине, скрывал ее волосы.

– Поздравляю молодых характерников с приемом в Орден! Что закажете?

– А откуда знаете, хозяйка, что нас только что приняли? – удивился Северин.

– Я этим заведением управляю не один десяток лет, паныч, и первого сентября сюда всегда заезжает группа молодых характерников с блестящими золотыми скобами. Только обычно их трое, а вас сейчас целых пять, – ответила хозяйка. – Вас, паныч, я даже в лицо помню, последний раз вы здесь были со старым рыцарем год назад.

– Правду говорите, это был мой учитель.

– Нам, панушка, пива. Свежего и лучшего! – прогудел Ярема. – Пять тормозов.

– Мне компота, – сказал Филипп.

– Только не говори, что ты не пьешь, – Савка вытаращил на таврийца глаза. – Потому что я сейчас этого стола порублю!

– Я не пью алкоголя, – отказал Филипп, изучая атлас, захвативший с собой.

– Не рубите стол, пожалуйста, – быстро вмешалась женщина. – Итак, один компот и четыре пива?

– Пять, два тормоза несите мне, – ответил Ярема. – А еще давайте, панушка, ухи нам которой и лично мне вареников макитру.

– С чем вареники хотите?

– А с чем только найдется.

Остальные заказали блюда. Хозяйка быстро принесла полные кружки, ватага подняла тост за посвящение.

– Впервые вижу человека в уме, который не пьет, – Савка осторожно ткнул Филиппа пальцем в плечо, проверяя его на подлинность.

– Тряска, ты что, больной? – спросил Игнат.

– Мне не нравится потеря контроля над собственным телом, – спокойно ответил Филипп.

– Тю, – слобожанин засмеялся так, что едва не перевернулся со скамьи.

Пришла хозяйка, решившая расстелить небольшую праздничную скатерть в честь посвящения.

– А что это за пиво у вас такое хорошее? – поинтересовался Ярема, который одним глотком опустошил половину кружки.

– По ирляндским рецептам, паныч. Дед моего мужа, земля ему пухом, был сечевым стрелком. Его отряд против французов сражался вместе с армией британских воинов. Во время страшной передряги спас жизнь одному ирландцу, а тот отблагодарил секретный семейный рецепт.

– Прекрасно! – Ярема выжлукнул остальной тормоз, окинул критическим взглядом вторую и попросил себе третью.

Пока готовились блюда, речь зашла о шалашах.

– Очень рад, что Данилишин мне скобу выдал, – сообщил Савка. – Хочу быть в разведке. Какая скука вот теперь лямку два года в часовых тащить!

– Я наоборот хочу к часовым, – сказал Игнат. – Мне больше не нужно.

Деригора скорбно покачал головой, не находя слов для описания впечатлений от такого ужасного заявления, и вернулся к Яровому:

– Тебе, Малыш, дедо скобу выдал.

– Разве я мог получить ее от кого-то другого?

– И это правда. Брат Цицерон?

– Варган. Курень казначейских.

– Точно! Зуб даю, что Панько напугал в штаны от такого перспективного юношу, – Савка перевел взгляд на Чернововку. – А вот Северин, братья, у нас двухвостой характерник!

– Ого, это тебя Забила выбрала? – удивился Ярема, допивая второй тормоз пива. – Я вчера не разглядел, потому что именно кляму прикручивал. Чем ты ее так поразил?

– Не знаю, – солгал Северин.

– Она в последние годы к себе никого не принимала, – заметил Яровой.

– Чем вообще занимается шалаш потусторонних? – спросил Игнат. – Слышал, будто они там что-то с Потусторонним и волшебством крови крутят-вертят.

– Не знаю, брат Эней, – сказал Савка. – Их деятельность почти та же таинственная, как и деятельность назначенцев. Твой отец, как представитель того шалаша, об этом ничего не рассказывал, брат Щезник?

– Нет.

– Говорю же – высшая секретность! Слышал только, что они устраняют серьезно проштрафившихся характерников... Но это и так общеизвестно. Неплохо, пожалуй, туда попасть! – мечтательно сказал Савка.

К радости Северина, принесли блюда, и все внимание переключилось на них. Ярема помолился, перекрестился, мельком уничтожил порцию горохового супа, добил третью гальбу пива, после чего вытер усы и заказал четвертую. Затем посмотрел на огромный горшок перед ним и провозгласил:

– Вареники-мученики, сыром вам бока забивали, маслом глаза заливали, в чугуне кипели за нас, грешных, такие муки терпели, – и проглотил первого вареника.

– Аминь, – пробормотал Савка.

Северин жевал вкусную кровянку, но удовольствия от обеда не получал. Упоминание об отце испортило аппетит.

Ярема нахваливал вареники за правильное соотношение начинки и теста.

– Вы посмотрите на них! Настоящие кулинарные шедевры. У меня дома так готовят! Присмотритесь, как спелая вишня, коснешься – и лопнет, – с пылом настоящего гурмана объяснял Яровой. – Хорошая корчма. Обычно лепят вареники из толстого слоя теста, а начинки кладут дудки!

Игнат поковырялся ножом в зубах и поинтересовался у хозяйки, нет ли здесь застелящих ему девушек, на что получил возмущенный ответ, что это приличная корчма и пусть паныч таких девушек ищет по менее респектабельным кабакам.

Характерники расплатились и двинулись дальше. Ярема расслабил черес на пару делений и зажег трубку с коноплей, а Савка сорвал по обе стороны дороги большого подсолнечника и лугал семена на ходу. Филипп долго смотрел на него, а потом заметил:

– Ты оставляешь за нами след.

– Друг, нас здесь пятеро всадников – как ты мог, наверное, заметить – и мы вместе оставляем такой след, что его даже слепой увидит. Но если тебе очень хочется, то я не буду мешать, если ты побежишь с помелом заметать наши следы, чтобы ни один коварный враг Гетманата не выследил верных рыцарей Серого Ордена.

Филипп пожал плечами, достал варган и неожиданно развлек ватагу небольшим концертом, и ему долго аплодировали. Тавриец тот чудак, подумал Северин.

Характерники проходили поля и села, собирая сторожкие и восторженные взгляды на черешках. Шаркань явно понравился Офелии и пытался бежать рядом с ней, над чем Ярема весело смеялся. Савка травил байки, Игнат получил зачитанную «Энеиду» и иногда декламировал вслух любимые строки, а Филипп молча изучал атлас.

Вечер догнал их недалеко от Ржищева. Характерники поискали на карте убежище на ночь и выбрали гостеприимный двор неподалеку. Там и случилась первая ссора.

– Жидовский кабак? – сплюнул Игнат. – Да я лучше подавлюсь, чем в таком ночевать.

Лицо Филиппа побледнело. Он сжал губы, подъехал вплотную к Гнату и влепил ему оплеуху – мощную и звонкую, как выстрел. Слобожанин чуть не заточился на землю.

– Моя мать – еврейка, – процедил Филипп.

Игнат зарычал, сжал кулаки и полез в драку, Ярема и Северин бросились между ними. Не имея возможности получить оппонента, Игнат закричал:

– А как еще можно относиться к вам, проклятые иуды! Веками ростовщили, обдирали, на крови нашей золото зарабатывали! А потом вместе с ляхами против Хмельницкого воевали, предатели!

С гостеприимного двора выглядывали люди.

– Братья, умоляем, – сказал Савка.

– Пельку стулья, потекало, – отрубил Игнат.

– Тогда тысячи евреев вырезали к ноге, – невозмутимо ответил Филипп. – Напомню, что в то время казаки также воевали против католиков, которые поддерживали Речь Посполитую. Может, ты и Ярему изменником считаешь?

Игнат задохнулся от гнева и снова старался ответить ударом, но Северин и Ярема держали его надежно.

Когда Бойко успокоили, он потер красную от удара щеку, окинул Филиппа убийственным взглядом и скрылся за дверью, которую распахнул яростным копняком. Тавриец спокойно сказал, что переночует возле овин, потому что ему так удобнее, и пусть не думают, что это как-то связано со ссорой.

– Люблю ночевать под открытым небом. Мне в четырех стенах тесновато.

Владелец гостеприимного двора спросил, хорошо ли у них, на что ему только кивнули, и он больше не переспрашивал. Характерники разошлись комнатами, а Игнат нашел местную женщину, охотно застилавшую всем готовым оплатить ее услуги.

Северин еще долго вертелся в постели: необычно было спать одному в комнате без тихого храпа Захара. Впрочем, его скоро заменил грохот из-за стенки – брат Малыш дал храпа, не беспокоясь о неприятном завершении дня. На Северина ссора произвела впечатление. До сих пор он не понимал, как произошел раскол в Ордене, как он мог треснуть и родить Свободную Стаю... И сейчас Чернововк понял, что Орден – не монолит, а только сообщество разных людей, сплоченных вместе правилами и проклятием.

Во сне он снова видел Лину. Ведьма приходила пылкая и безмолвная, сливалась с ним движениями и поцелуями, улыбалась и стонала, но всегда таяла на рассвете, и Северина снова грызла, почему девушка просила забыть ее.

Он проснулся и вздохнул. Чем больше юноша о нем думал, тем больше хотел увидеть. Или они не дружили почти пять лет? Не нравится ли ей? Или ночь Купалы не сблизила их? Разве это не имело никакого значения? Почему он должен взять и вычеркнуть ее из своей жизни?

Хотелось написать письмо, объяснить, что он не может даже заглядываться на других девушек, потому что каждую сравнивает с ней. Может именно об этом поют кобзари и пишут поэты? Может, это и есть любовь! Разве от него можно так легко отрекаться? Но письмо нарушило бы слово, которое он должен был держать...

Северин, вздохнув во второй раз, двинулся во двор, где заскочил Филиппа, читавшего книгу без переплета.

– Как ты, брат? – спросил Северин.

– Не нужно, – евреев окинул его странным взглядом. – Мы все взрослые люди. По крайней мере, должны отвечать за свои поступки, потому что на это указывают серебряные скобы. Я и Игнат не должны быть друзьями. Это путешествие знакомит между собой молодых собратьев из разных полков, но не обязывает их дружить. После этого происшествия наши дороги разойдутся навсегда. Такова жизнь.

– Мне жаль, что так сложилось.

– Не надо жалеть. Ты слишком беспокоишься о чужих несчастьях, брат. Я слышал и худшие слова в свой адрес. Привык.

Филипп вернулся в книгу. Северин почувствовал себя болваном и решил больше не заводить с таврийцем разговоров. В конце концов тот был прав – после путешествия их дороги разойдутся.

Ярема не просыпался и спал так крепко, что его пришлось будить всей толпой. После завтрака отправились в Киев. Остальные миль характерники ехали преимущественно молча: Игнат впереди, затем Ярема с Северином, последним ехал Филипп – и только Савка курсировал шайкой, стараясь всех разрадовать, развлечь и отвлечь.

Но ему не удавалось.

Глава 4

 Ряды избушек с садами, которые когда-то были селами, которые из-за постоянной экспансии города стали частью столицы, превратились в широкие улицы, полные яркой шумихи. Сверкали цветные афиши, мигали витрины, стучали по мостовой подковы и колеса карет, звенели колокольчики и трубили рожки, пролетали двухколесные бициклы и моторные экипажи на пару. Уличные торговки нахваливали товары, сердюки обычно спрашивали у них разрешительные грамоты на продажу, продавцы газет рвали глотки в попытке перевалить конкурентов, чиститель обуви насвистывал песенку. Посторонний человек, впервые оказывавшийся в этом водовороте, мгновенно терялся среди уличного хаоса, пытаясь понять, куда теперь идти и есть ли в том смысл. Несчастные пришельцы стояли на месте, застывшие и озадаченные, а озабоченные киевляне толкали их и ругались, спеша по своим важным делам.

Характерники приехали в столицу.

Кроме Деригоры все попали сюда впервые. Лошади нервничали, косили глазами и беспокойно похрапывали. На ватагу не таращились – киевлян, за сотни лет существования города насмотревшихся всякого разного, было трудно удивить.

Савка откровенно наслаждался шокированными лицами товарищей и ехал впереди, как атаман.

– Поздравляю в столице Украинского Гетманата, братья! – Савка махнул руками, будто собирался обнять Киев. – Ваши первые впечатления? Нравится?

– Ага, – выдохнул Северин.

– Во Львове чище, – заметил Ярема, скептически оглядываясь. – Да спокойнее.

Игнат и Филипп промолчали – с утра оба делали вид, что не замечают друг друга, а остальные приняли это перемирие.

– Поселимся в одной из лучших гостиниц, не будь я братом Павликом! – Савка загадочно улыбнулся. – Но сначала сделаем нечто важное.

Они поехали в один из самых больших ювелирных салонов столицы под названием «Zolotyi Rih». Салон стоял в зажиточном месте, где шумихи стало меньше.

– В тех стенах, братия, меня ждет мечта детства, – объявил Савка у входа. – Когда-то я думал, что украду ее... Но теперь возвращаюсь с лавровым чересом на пузе и приобрету мечту за честные дукачи! Ждите здесь.

Он покинул салон со здоровой золотой печатью на указательном пальце, по сравнению с которым даже перстень Яремы выглядел скромно. Савка счастливо улыбался и беспрестанно вертел ладонью, разглядывая, как выигрывает золото на солнце.

– Пришел, увидел, приобрел! Дождался меня, милый. Столько раз я на тебя слюну пускал, охранник меня даже в лицо запомнил... Вечно выгонял, сукин сын. А сейчас поклонился почтительно, дверь открыл. Вот жизнь!

– Только не забудь сбросить кольцо перед обращением, – напомнил Северин.

– Дорогой случится какой-нибудь католический храм? – спросил Ярема. – Я тоже хочу денег потратить.

– О-о-о, брат, по дороге случится все, что душа пожелает, ведь мы в Киеве! – триумфально ответил Савка и перо павлина горделиво затрепетало на его шапке. – Просаживай деньги, где пожелаешь, только спроси – я проведу!

Характерники прошли тихий Крещатик и свернули на улицу Костельную, где недавно выстроили Собор святого Александра. Все, кроме Филиппа, перекрестились, а Ярема исчез внутри, повернувшись со вдохновенным лицом.

– Только не говори, что потратил первый золотой на храм, – сказал Савка.

– И не один! – рассмеялся Ярема. – Грех столько иметь и не офировать.

– Ктитор Яровой, верный прихожанин, благий образец христианских добродетелей, – провозгласил Савка и добавил тише: – Возможно, единственный рыцарь Серого Ордена, которого святые отцы сочтут достойным канонизировать! Или хотя бы выпьют за тебя сладкого монастырского кагора.

Ярема на смех не обращал внимания, потому что был очень доволен своим первым расходом.

– Кто еще куда хочет заехать, чтобы потратить дукачики-талярчики? – поинтересовался Савка. – Давайте, не бойтесь! Разбрасываться монетами приятно.

– Книжный магазин, – отозвался Филипп. Игнат сплюнул и покачал головой.

– Ты не разочаровываешь, брат Цицерон.

– Варган.

Характерники сошли Владимирским спуском к Почтовой площади. На развесистом берегу Днепра, рядом с речным портом, виднелись странные тонкие башни – самые высокие постройки, которые Северин когда-то видел. У нескольких башен в воздухе замерли огромные киты на припоне.

– Порт цеппелинов! – провозгласил Деригора. – Впечатляет, да? Жаль, что «Ярослав Мудрый» сейчас на рейсе. Видели бы эту махину! Самый большой цепелин Гетманата. Но еще успеете налюбоваться, поэтому нельзя разевать рты.

В лавке Филипп пробыл не менее двадцати минут и вернулся с большим охапкой книг. Тем временем Игнат выкупил у уличной торговки корзину разноцветных астр и раздавал цветы всем встречным женщинам, чему они удивлялись и одаривали его улыбками.

Северин напряженно думал, что ему купить. Ничего не придумывалось, и это раздражало. Тяжелый гомон так соблазнительно звенел при каждом шаге, что хотелось немного опустошить его. Как говорил Захар, жажда не должна руководить характерником, потому что он и без того проклят.

Ватага доехала до Контрактовой площади, где вертелась деловая жизнь столицы – купчились чумаки, магнаты, купцы из других стран, главы цехов, шляхтичи, дипломаты и другие богачи; именно здесь стояли престижные гостеприимные дворы и дорогие отели.

Савка слез с коня перед гостиницей «Diamantovy Рalас» – пышной пятиэтажной постройки в стиле рококо. Мраморные атланты держали название заведения на могучих плечах.

– Претенциозно, – изрек Ярема. – Во Львове такое считалось бы безвкусицей.

– Здесь, господа, мы с вами поживем, – Савка потер руки. – Благородную прихотливость господина Ярового, конечно, ничто не удивит, а все остальное... Приготовьтесь!

Двое прислужников в белых перчатках – назвать их пахолками язык не поворачивался – с почтительными поклонами взяли коней. А внутри... Характерники действительно попали во дворец.

– Курва пердольона, холера меня побей! – провозгласил Игнат.

От красного бархата, золота и мрамора закружилось. Возможно, потому виной был сильный аромат роз, стоявший в теплом воздухе.

За стойкой ждал изысканно одетый по современной европейской моде мужчина: идеально выбритый, в белых перчатках, волосы уложены блестящим лаком.

– Поздравляю уважаемое рыцарство в Бриллиантовом дворце, – поздоровался портье. – Какие комнаты желают господа характерники?

– Паны характерники желают пять изысканных апартаментов, чтобы они были и добрые, и по цене одинаковые, – ответил Савка. – Можно самые дорогие.

– Самых дорогих свободных люксов, к сожалению, найдется не больше двух, – с легкой грустью ответил мужчина. – Вместо этого имею честь предложить другие апартаменты, также высшего класса, которые стоят пятьдесят таляров в сутки.

Игнат крякнул, Северин вытаращил глаза. в корчмах брали таляр за ночь, включая ужин и завтрак.

– Давайте, – махнул рукой Савкой, словно останавливался у таких каждый день.

– Не хотите ли предварительно осмотреть апартаменты?

– Не стоит тратить время.

– Половина дукача, личная мать, – пробормотал Игнат.

Портье улыбнулся и легко поклонился. Ярема зевнул.

– Спасибо за выбор, господа рыцари. Сколько у нас планируете отдыхать?

– Это пока неизвестно. Дела Ордена, – Савка авторитетно помахал рукой с перстнем, начертив в воздухе образы секретных дел.

– Прошу рыцарей назваться для книги гостей и внести предоплату за двое будущих суток, то есть по дукачу из пана. Такие правила отеля, спасибо за понимание.

Он записал имена в большую книгу, получил от характерников по золотому (Северин с облегчением развязал кошелька и отдал первый дукач), прозвенел небольшим колокольчиком. Через несколько секунд нарисовалась пара ребят – также в форме и смешных белых шляпах, похожих на баняки.

– Отель дарит господам по фужеру игристого французского вина из региона Шампань, его принесут вместе с вашими дорожными сумками. К сведению панства, ресторан находится налево, а конюшни направо. Оба заведения работают круглосуточно. Есть вопросы или дополнительные пожелания?

– Да нет.

– Для нас большая честь принять рыцарей Серого Ордена. Желаю господам приятного времени в столице и гостинице «Бриллиантовый дворец». Вас проведут в апартаменты, – портье выдал ключи коридорным.

Апартаменты разместились на четвертом этаже гостиницы. У Северина от взгляда на ту роскошь отвисла челюсть: кровать с балдахином, мягкая перина, множество подушек с засушенными лепестками роз между ними; бархатные гардины с золотыми кистями, хрустальный штоф, большая электрическая люстра, мраморная ванна... Из крана текла горячая вода! А из окна была видна вся Контрактовая площадь. Коридорные прожогом принесли его саквы и фужер шампанского. Вино было кислое, покалывало язык, но он по примеру Яремы бросил слугам несколько шелягов – правда, из собственных сбережений, потому что в характерном кисете мелких монет не было, после чего почувствовал себя настоящим шляхтичем.

Юноша сбросил дорожную одежду и с удовольствием нырнул в горячую ванну. Вот жизнь! Не надо ничего греть, все льется горячо... А какое мыло! Также пахнет розами. Вот как после такого возвращаться в комнаты в придорожных корчмах?

Характерники собрались через час, вымыты и нарядны. Не сговариваясь, каждый вышел в полном рыцарском строю – где еще, как не в столице, прогуляться в новеньком кунтуше! Даже небольшой Филипп в нем выглядел больше и могущественнее. Пистоль и сабли оставили наверху все, кроме Гната, который явился с обеими близнецами за спиной.

– Брат Эней, зачем тебе оружие? – настороженно спросил Савка. – Мы идем любоваться столицей, а не складывать курганы из вражеских голов... Ножа вполне достаточно.

– Оно у Яремы ныряльщик, – ответил слобожанин.

– Потому что я светлейший.

– А я ясносрок и никуда без близнецов не пойду, – скрестил руки Игнат.

– Ответ, достойный настоящего сына Дикого поля, – Савка направился к двери. – Айда, братья.

В форме было жарко, но оно того стоило. Пятеро молодых людей в черных характернических кунтушах привлекали всеобщее внимание: на них смотрели, им махали, с ними здоровались. И это в самом сердце столицы! Грудь Северина выпирала колесом, а лицо приобретало мужественный и серьезный вид. Игнат подкручивал усы и подмигивал девушкам, Ярема и Савка походили по меньшей мере на молодых магнатов, и только Филипп шагал как всегда, с вялым любопытством разглядывая вокруг.

Они поднялись по Андреевскому спуску, прошли мимо Десятинной церкви и оттуда пошли к Софиевской площади отдать честь могиле Владислава Буревия, самого известного характерного дуба в столице. Во время нашествия Изумрудной Орды ее агенты от московитского улуса подкупили часть Красного и Черного Советов, планируя мятеж и покушение на гетмана Тимофея Хмельницкого, а Урага за счет собственной жизни уничтожил агентов вместе с приспешниками, а на следующий день его учитель Волк вместе с другими джурами Мамавиги погиб.

Савка постоянно переспрашивал, нравится ли им прогулка, Игнат крепкими выражениями доносил мысли об увиденном, а Ярема сравнивал все со Львовом, на пользу, конечно, Львова.

От Золотых ворот характерники спустились в оперу.

– Ах, опера! – Савка театрально махнул рукой. – Мое любимое место!

– И мое! – восхищенно подхватил Ярема. – Мамуньо ежемесячно меня с собой на спектакли брали. У нас во Львовской опере, которая значительно больше и красивее, есть выкупленная ложа. "Свадьба Фигаро", "Волшебная флейта", "Вильгельм Телль", "Дон Жуан"... И какой там замечательный буфет, леле! – Ярема мечтательно похлопал себя по пугу.

Игнат пыхнул и пробормотал: «Дон Жупан».

– Не хочу разочаровывать тебя, брат Малыш, но эти названия мне известны исключительно из афиш, – сказал Деригора. – Никакого спектакля я не видел, хотя и не пропускал ни одного. Ведь именно здесь, среди толпы мечтательных зевак, поглощенных болванами, было так легко резать кошельки. Ходишь и собираешь их, как спелые сливы, а оболтусы ничего не замечают...

– Покажешь, где жил? – спросил Северин.

Улыбка брата Павла погасла. Он на мгновение бросил взгляд на свой перстень, потом покачал головой.

– Слишком далеко. Да и ничего интересного в нищете нет... Не хочу туда возвращаться.

Отправились в университет Святого Владимира, а оттуда во Дворец Гетмана. Самого дворца не было видно за забором и деревьями – только белели высокие стены и ярким оранжевым светом горели окна.

– Где-то там гетман сейчас наливочки попивает, – рассказывал Савка. – Видите охрану?

Охрану не увидеть было трудно: каждые двадцать шагов у забора замер часовой с ружьем на плече.

– Личная гвардия. Слышал, что несколько назначенцев тоже несут службу в этом отряде.

Савка повел их дальше, к большому зданию с двумя залами. Лестница в один зал была выложена красным мрамором, а в противоположную – черным, обе двери имели соответствующие цвета. Над зданием развевался огромный желто-синий флаг с трезубцем.

– Здесь наши Советы собираются. Слева, побольше, это Черная. А справа, соответственно, Красная.

– Где мой старший брат будет заседать, – пробормотал Ярема, изучая красный зал, за что получил одобрительный взгляд Савки.

После осмотра правительственного квартала ватага вернулась к Почтовой площади. Здесь выстроились порты: речной, воздушный и чуть подальше железнодорожный. Нагруженные телеги постоянно выезжали со складов. В сумерках тонкие цепелиновые башни засветились желтыми огоньками. Характерники целый час наблюдали, как к одной башне медленно подлетел гигантский аэростат, как осторожно встал на якорь, как мелкие точки людей вышли на высокую платформу.

– Что у нас сегодня, среда? – вслух размышлял Савка. – Значит, это французский Вояж, они по расписанию по средам вечером прилетают.

– Сколько стоит билет? – спросил Северин.

– Несколько дукачей, – потер лоб Деригора. – Точно не скажу, никогда не интересовался... Знаю только, что самые дорогие билеты в Гамерику, потому что туда дольше лететь. У меня некоторые знакомые пытались туда зайцами запрыгнуть, но ни одному не удалось. Строгая охрана.

– Однажды я обязательно полечу на цеппелине, – решил Северин.

– Ну что, братья, вечереет! Надо где-то ногам покой оставить, – крикнул истошный Савка, привыкший к пейзажам воздушного порта. – Знаю я одно приятное заведение здесь неподалеку, его крымчаки держат. Помчались!

Заведением был дом наргиле «Karavan-saray». Охранник в типичном крымском халате вежливо попросил Гната оставить сабли на специальной стойке для оружия у входа, потому что таковы правила заведения. Игнат уперся, его убеждали послушаться, и наконец он осторожно поставил близнец на стойку.

Раздался голос:

– Пан Чернововк? Вот так встреча!

Юноша огляделся. На него из двери выплыло большое пузо, а за ним его владелец.

– Пан Клименко! – удивился Северин.

– Так и знал, что мы с вами встретимся, – чумак радостно пожал ему руку. – Отдыхаете? Или по делам?

– Отдыхаем.

– Выбрали правильное место! Как здоровье вашего учителя?

– Все хорошо, спасибо.

– Пересказывайте ему мои дружеские поздравления, – г-н Клименко оглянулся и позвал распорядителя. – Мустафо! Принесите господам характерникам лучшего вина, того, что мои ребята из Бахчисарая возят. За мой счёт.

Мустафа, долговязый татарин с тонкими усиками, почтительно поклонился.

– Должен идти, господа, – вернулся Клименко к шайке. – Простите за такую спешку, но дела ждут. Пусть вкусно вино! Надеюсь, это не последняя наша встреча, господин Чернововк. Кстати, кунтуш вам очень подходит.

Чумак направился по улице к механической телеге, которая ждала неподалеку.