Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Дэн Браун
Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 346 страниц)
Глава 5
Эбботсфорд уступал размерами Шерборн-холлу. Примерно с четверть от него. Впрочем, поместье обладало собственным непревзойденным очарованием. Вход на территорию располагался в середине длинной хозяйственной постройки. По другую сторону находилась зона, усыпанная гравием, и окруженный низким забором особняк с садом. Двухэтажное здание с остроконечной наклонной крышей из каменной черепичной плитки. Наследие тюдоровского стиля выдавали маленькие квадратные окна, а по разнообразию фронтонов и высоких труб, более поздним пристройкам и следам реставрации можно было судить, что дом пережил пожары, локальные войны и нескольких владельцев. По другую сторону ведущей к особняку дороги расположилась деревня в несколько домишек с церковью у зеленой лужайки. За ней вдалеке сияло бликами море. Неправдоподобно живописный пейзаж. Словно материализовавшееся воплощение чьих-то летних грез.
Астрид отправилась через сад на поиски кафе. Широкие цветочные бордюры взрывались яркими красками. По краям газонов росли алые и оранжевые лилии. Над ними парили облака высоких белых ромашек и синих дельфиниумов.
Тропинка вилась под высокими арками живой изгороди. Мимо фонтанов, мраморных статуй, каменных скамеек и композиций из ящиков-клумб с разнообразными травами. Наконец показался указатель в виде черной меловой доски с рекламой кафе и меню горячих и холодных напитков. Ледяных, если улыбнется удача.
Было непонятно, в какую сторону идти. Указатель не вносил ясности, и, блуждая по разным частям сада, Астрид окончательно потерялась. Повернув направо в какой-то проем, она вышла на мозаичную площадь с каменной скамьей в углу, на которой сидела девушка в черном платье и высоких ботинках на шнуровке. Она работала за деревянным мольбертом с рукояткой для регулировки высоты. Рядом стояло инвалидное кресло.
Астрид приблизилась. Она как раз собиралась спросить, как найти кафе, но тут ее взгляд упал на холст. Картина поразила ее до глубины души. Не в последнюю очередь из-за контраста с окружающим пейзажем. В центре композиции была изображена женщина-воин в кожаном одеянии, за тяжелым блестящим мечом в одной ее руке тянулось облако пыли. Другой она удерживала на поводке дракона в три раза большее нее самой. Из ноздрей чудовища валил дым. На заднем плане тлели под свинцовым небом руины особняка.
– Хм, это… мрачнее, чем я ожидала. – Астрид разглядывала композицию. – Но знаете что… Это сказочно талантливо.
Девушка подняла глаза. Совсем юная – не больше двадцати лет. Платье с черным винтажным кружевом. На губах – темно-фиолетовая помада, в тон пряди волос, спадающей на одну сторону лица.
– Спасибо, – сказала художница тихо. – Вы так думаете?
Она положила кисть на край мольберта. Тонкие пальцы унизаны кольцами в форме черепов и пауков.
– Извините. Мне не следовало прерывать вас во время работы. – Астрид сделала шаг назад. – Но честное слово, это гениально.
– Спасибо. – На этот раз, кажется, девушка поверила в искренность похвалы. – Я увлекаюсь компьютерными играми. Мне нравится рисовать любимых персонажей и пейзажи. Это Морриган из Dragon Age.
– Да?
Астрид ничего не знала про игры. Впрочем, неважно. Зато она много знала о композиции. Она снова подошла ближе и стала изучать полотно. Да, оно было написано мастерски. Существует так называемое правило трете́й. Это техника всех великих живописцев. Холст разделяется на три части по вертикали и горизонтали. В точках пересечения линий художник помещает те объекты, к которым хочет привлечь внимание зрителя. Но когда реставратор принялась объяснять это правило девушке, та лишь покачала головой.
– Неужели я это сделала? – сказала она, глядя Астрид в глаза, так что та смогла оценить их карий с зеленоватым оттенок.
– Да, совершенно точно.
Девушка пожала плечами.
– А я и не знала. В смысле, я просто рисую.
– Что ж, у вас врожденный талант к живописи. Поверьте мне, я реставратор и провела много времени с шедеврами. – Она протянула руку: – Меня зовут Астрид.
Юная художница пожала ее.
– Меня зовут Рен.
– Красивое имя.
– Как у птицы[65]65
Имя девушки совпадает с английским словом wren, означающим крапивника, мелкую птицу из отряда воробьинообразных.
[Закрыть]. Папина любимая птичка. – В том, как она это произнесла, слышалась некоторая горечь. Как будто этот комплимент был ей не по вкусу. На подлокотнике инвалидного кресла висела сумка для холста. Девушка стала собирать в нее краски и кисти. – Мне пора. Он приедет за мной через двадцать минут. – Она вытащила холст из-под зажимов и свернула его в рулон. – Послушайте, раз вы специалист в живописи, приходите к нам – познакомитесь с остальными.
– С остальными?
– Да, нас четверо. Небольшой клуб любителей искусства. Мистер Ригби, управляющий поместьем, разрешает нам использовать бывшую дворницкую как студию. И выставлять картины в зоне администратора. Вдруг кто-то захочет их купить.
– Хорошо, – сказала Астрид. – Я как-нибудь зайду.
– Нет-нет, – запротестовала Рен. – Все сейчас там.
– Сейчас? – «Как любезно с ее стороны», – подумала Астрид. Однако она устала, и ее мучила жажда. – Спасибо, но мне пора. – Улыбаясь, она почувствовала сухость на губах. И заметила, что пересаживающаяся в кресло Рен сильно расстроилась. – Там найдется стакан воды?
– Конечно.
– Отлично. – Астрид подхватила мольберт. – Показывайте дорогу.
Глава 6
Дворницкая находилась примерно в сотне ярдов от входа и прижималась вплотную к буковой изгороди. Двадцать футов в длину, каменное основание, облицована почерневшим деревом. Одностворчатые окна по обе стороны от двери и покатая жестяная крыша.
Внутри тоже было скромно. Дощатый пол. Железная печка в углу. Высокий комод с дверцами в нижней части и заставленными банками с красками и лаками рядами полок сверху.
В помещении находились трое. Двое мужчин сидели в обшарпанных кожаных креслах, женщина стояла у дальней стены.
– Всем привет. – Астрид неопределенным жестом махнула присутствующим.
Объехав ее, Рен направилась к раковине со словами:
– Это Астрид. Эксперт по изобразительным искусствам. Может научить нас чему-нибудь полезному.
Мужчина из ближайшего к Астрид кресла поднялся. Стройное сложение, ладный черный пиджак, короткие седые волосы и проницательный взгляд голубых глаз.
– Очень приятно. Меня зовут Кабир. – Он взял стул из холстины, стоявший в углу, и тыльной стороной ладони стряхнул с него пыль. Затем поставил его рядом с Астрид. – Эксперт нам здесь не помешает.
– Спасибо, – поблагодарила Астрид, усаживаясь. – Правда, я не эксперт по живописи. Я занимаюсь реставрацией. Но у меня есть опыт и с изящными искусствами.
– Изящные искусства? – усмехнулся второй мужчина. – Здесь такое особо не водится. – Он рассмеялся, и под его румяными щеками, всего на несколько оттенков светлее его футболки, образовались морщинки. – Без обид.
– Какие обиды, – отозвался Кабир с улыбкой. – Астрид, я недавно вышел на пенсию. Много лет работал врачом общей практики. Живопись – мое новое хобби.
– Мы все любители, – сказал второй мужчина, его мощные волосатые руки свисали по бокам кресла. – Кроме Рен. Удивительный талант. – Он потянулся к стоявшему у него в ногах термосу и освежил содержимое серебристой кружки. – Нет, правда, Рен, я не знаю, как тебе это удается.
– Спасибо, Фрэнк, – ответила Рен, набирая воду в стакан.
Все это время стоявшая у стены женщина переминалась с ноги на ногу и ждала, когда ее представят.
Кабир повернулся к ней:
– Это Аннабель, она приехала сюда на сезон.
На Аннабель была черно-белая полосатая толстовка. На шее повязан синий шарф. В духе Пикассо во время студийной фотосессии. Творческий образ дополняла прическа – темные волосы в пучке, скрепленном желтым карандашом ТМ.
– У нас с мужем здесь в Ярмуте летний дом. А живем мы в Лондоне.
– Лондон? – переспросила Астрид. – Я там жила раньше.
– Правда? А где? – поинтересовалась Аннабель, теребя кончик шарфа.
– У меня была квартира в районе Саут-Банк.
Аннабель скосилась на Фрэнка – хотела проверить, заметил ли он, что у них с Астрид есть что-то общее.
– Ого… Здорово. У нас дом в Блумсбери. Отличное расположение и недалеко от центра, если…
– У меня для вас анекдот про Лондон. – Фрэнк явно не хотел слышать продолжение. – Знаете историю про дворецкого и лорда? Дворецкий раздвинул шторы, а лорд, посмотрев на туман, сказал: «Сегодня смог». – Он сделал паузу, внутренне группируясь, чтобы сказать концовку. – «Поздравляю, сэр», – ответил дворецкий.
Астрид, Кабир и Рен взорвались хохотом. Аннабель к ним не присоединилась. Она стояла, скрестив руки на груди, с кислым выражением лица.
– У нас в компании Фрэнк за главного шутника, – сообщила она. – Вы к нему привыкнете.
Рен вернулась к Астрид и протянула стакан воды. Та поблагодарила и принялась пить, стараясь делать это не слишком жадно. Она осушила стакан до дна и отдала Рен, чтобы та снова его заполнила.
– Да, – сказал Фрэнк. – Ну а у меня шале в скалах Тотленда.
– Шале? – Аннабель повернулась к Астрид. – Звучит так экзотично, не правда ли? Так по-швейцарски. В реальности же это просто припаркованный фургон.
– Вообще, – Фрэнк облизал губы, – если бы не богатенькие приезжие, мы, местные, могли бы позволить себе покупать здесь дома.
– Послушайте, – сказал Кабир, пытаясь потушить назревающий спор, – давайте не будем о нас. Лучше послушаем о вашей работе, Астрид.
Ее профессия всегда вызывала любопытство. Временами она удивлялась этому. Людям со стороны работа реставратора казалась весьма загадочной. Если бы они только знали, какой это кропотливый труд. Иногда час за часом приходилось очищать картины и по миллиметру снимать лак.
Рен подала еще один стакан воды. Его Астрид выпила медленнее, делая перерывы, чтобы рассказать новым знакомым о своей работе и контракте в Нидлс-Ай. История произвела на них впечатление, хотя это и не было целью гостьи.
– Ну что ж, – закончила она, надеясь сменить тему. – Каким видом живописи вы занимаетесь?
Кабир вернулся к своему креслу и показал практически законченный акварельный пейзаж с изображением дома и парка. Яркая картина, наполненная солнечным светом. Похожие виды продавались в магазине у входа.
– Знаю, – пожал он плечами. – Скучновато. Но я только начинаю.
– Нет-нет, – запротестовала Астрид. – Картина прекрасна. Знаете, мне кажется… – Она поставила пустой стакан. – В следующий раз неплохо бы выделить что-то на первом плане. Возможно, некоторые цветы на клумбах. Детали особняка, проглядывающего сквозь листву.
– Хороший совет, спасибо, – кивнул Кабир.
– А я люблю рисовать вот такие сюжеты. – Аннабель встала и показала свою картину размером с большую открытку. Акварельный пейзаж речного берега. Поток ярко-голубой воды в окружении тростниковых зарослей. Прямо в центре картины, расправив крылья, парил зимородок. – Мне нравится добавлять в композицию птиц в полете. Это связывает… – Она жестом завязала узел. – …пейзаж и природу.
Фрэнк вытянул шею, чтобы лучше видеть, и произнес:
– Хм, каковы шансы нарисовать с натуры зимородка, летящего тютелька в тютельку в центре композиции?
– Знаешь, Фрэнк, эта композиция очень популярна в интернете, – Аннабель кивнула Астрид. – У меня магазин на сайте Etsy. Зимородки очень хорошо продаются.
Астрид заметила, что Рен сдерживала усмешку.
Аннабель не унималась:
– Кстати, Фрэнк, а когда ждать твое творение? Ты пока ничего не нарисовал.
Губы Фрэнка растянулись в улыбке. Казалось, ни одно ее слово не могло пробить его броню.
– Всему свое время, Аннабель. Я жду, когда меня посетит муза.
– Да? – фыркнула та. – И когда же открываются местные пабы?
– Послушайте, – Кабир встал между ними, – у меня прекрасная идея, Астрид. Почему бы вам не присоединиться к нашему Клубу любителей искусства? Большинство из нас собираются здесь после обеда, поэтому, если у вас есть свободное время, приходите. Поможете нам советами, пока мы будем рисовать.
Астрид колебалась. Неизвестно, сколько свободного времени у нее будет в следующие две недели. А так не хотелось разочаровать этих людей. И тут она увидела, что Рен сложила руки в немой молитве. И Астрид согласилась. Она подумала, что знакомства на острове ей не помешают.
– Но я здесь всего на пару недель, – добавила она.
– Ну и славно, – сказал Кабир. – Будет здорово, если все это время мы сможем наслаждаться вашей компанией.
Ее решение присоединиться к Клубу любителей искусства Эбботсфорда, как они себя называли, подняло всем настроение. Фрэнк и Аннабель даже перестали задирать друг друга. Все принялись собираться. Первой ушла Рен, и спустя несколько минут Астрид попрощалась со всеми, пообещав вскоре появиться снова.
Покинув импровизированную студию, она увидела у входа в поместье кафе – аккуратную деревянную хижину на колесах с крышей из блестящего гофрированного железа и темно-зеленым навесом. Перед хижиной, прямо на гравии, стояло несколько столиков. Жажду девушка утолила, но успела проголодаться, поэтому взяла кекс и кофе, чтобы подкрепиться перед обратной дорогой на причал. Было почти половина шестого – кафе закрывалось. Устроившись за одним из столиков, она наблюдала, как расходятся последние посетители.
Она увидела, как Рен выехала на автомобильную парковку перед бывшей хозяйственной постройкой на входе и приблизилась к старому черному минивэну, из которого ей навстречу вышел водитель, предположительно ее отец. Хотя Астрид сидела слишком далеко и не могла расслышать слова, было очевидно, что он распекает Рен. Он посмотрел на часы. Развел руками и сказал что-то, что заставило Рен опустить взгляд вниз, на камушки под колесами. Затем он помог ей сесть на пассажирское сиденье, погрузил инвалидное кресло в багажное отделение, и минивэн уехал.
Глава 7
Астрид проснулась оттого, что «Приют кроншнепа» медленно отрывался от илистого дна и терся о причал. Накануне вечером она вернулась рано. День выдался тяжелым, а хотелось иметь свежую голову, приступая к работе в Нидлс-Ай. Девушка договорилась встретиться с Селестой Уэйд у ворот дома ее покойного отца в десять часов. Значит, оставалось немного времени, чтобы успеть доделать кое-какие дела. Навести порядок на лодке, удалить несколько электронных писем, поборов сомнения, и написать отцу в Испанию.
Это письмо станет уже третьим за лето. Предыдущие два остались без ответа, а это странно даже для отца. Обычно он находил время, чтобы черкнуть пару строк в открытке. Девушка организовала пересылку в Хэнбери всей корреспонденции, приходившей на ее старый лондонский адрес, так что ответы никак не могли затеряться.
Она написала письмо – кратко рассказала о новой работе – и попросила отправить пару строк в ответ. Просто сообщить, что у него все в порядке. Затем она впервые за несколько месяцев взяла свой черный рабочий чемоданчик и отправилась в путь.
* * *
Особняк Нидлс-Ай находился на противоположной стороне Ярмута, на берегу, в сотне ярдов от городского пирса. Астрид пошла самым прямым путем. Через автомобильную парковку порта, затем по Хай-стрит – заглянула на почту купить марки, – дальше извилистыми узкими улочками до идущего вдоль высокой ограды проезда, спускавшегося к самой воде. На полпути вниз она увидела в стене железные ворота. Их запирала тяжелая цепь с висячим замком. Астрид заглянула через решетку. Широкая подъездная дорожка вела к большому белому дому с колоннами, украшавшими первый этаж. Второй и третий опоясывали единые балконы. Торец был обращен к воротам, а центральная часть особняка выходила на море, словно оно было зрительным залом, а дом – расправившим могучую грудь оперным певцом.
Ровно в десять из боковой двери дома появилась молодая женщина и направилась к воротам. Должно быть, Селеста Уэйд. Высокого роста – почти шесть футов, с миндалевидным лицом и длинными волосами медового оттенка. «Какая красавица», – подумала Астрид. Да, для современного романа такой эпитет не годился. Но это не отменяло самого факта. Это было такой же частью действительности, как черно-белое платье-шифт в горошек и большая сумка из парусиновой ткани, висящая на плече Селесты. Она напоминала Джули Кристи[66]66
Джули Кристи (род. 1940) – британская актриса, выбрана журналом «Империя» как одна из ста самых сексуальных звезд кино.
[Закрыть] в молодости. Держалась так же естественно, словно не осознавала свою красоту или же не придавала ей ни малейшего значения.
Возле уха она держала розово-золотистый смартфон.
– Эм, да… орхидеи. Нет, мы не можем. Их привезут из-за границы. Расстояния чудовищные. – Она манерно тянула звуки, что выдавало престижное образование. – Не кладите трубку. – Она отняла телефон от уха и откинула волосы с плеча. – Астрид?
Та кивнула.
Селеста снова прижала телефон к уху и достала из сумки связку ключей.
– М-м, да… веганские канапе. Никаких суши. Впрочем, поставщикам об этом известно. – Она открыла ворота и виновато улыбнулась, как будто изо всех сил пыталась завершить этот телефонный разговор. Затем жестом пригласила Астрид следовать за ней к дому.
Они шли по подъездной дороге, Астрид на несколько шагов позади. Перед особняком вместо сада был лишь небольшой газон, достигающий толстой каменной стены у воды. Насколько девушка смогла увидеть, за домом зелени было гораздо больше. Огромные клумбы пересекали газонные дорожки. Разбитый вокруг сад переходил в березовую рощу, идущую вдоль берега.
Селеста закончила звонок и положила телефон в сумку.
– Прошу прощения.
Астрид остановилась и окинула взглядом сад.
– Там, за домом, очень красиво.
– Честно говоря, я не провожу много времени в саду. – Телефон в сумке Селесты зазвонил снова. – Если бы я собиралась тут оставаться, воссоздала бы уголок дикой природы с местными растениями. Извините, мне надо ответить. – Она потянулась за телефоном.
Приняв звонок, Селеста продолжала разговаривать, пока они, зайдя в дом, не поднялись на два пролета до маленькой площадки без окон.
– М-м… Если без шуток, – хозяйка вернула телефон в сумку, – эта Каус-Уик… какое-то безумие.
Она покрутила пальцем у виска.
– Каус-Уик? – спросила Астрид. – Что это?
Селеста изумленно смотрела на нее.
– Вы серьезно?
– Хм… да. Что такое Каус-Уик?
– Ну, всего лишь самый известный фестиваль мореплавания в мире.
И Астрид выслушала краткий обзор мероприятия. Семидневная регата начиналась через три дня, в субботу. Тогда понятно, откуда такие сложности с местом для швартовки в бухте, подумала Астрид.
Селеста объяснила, что на остров хлынут «знаменитости и люди с капиталом». На этих словах она подняла брови. Она занималась природоохранной благотворительностью и хотела завязать несколько важных знакомств.
Астрид подождала, пока хозяйка завершит речь, затем поставила на пол свой рабочий чемоданчик и произнесла:
– Я хотела сказать, что сожалею о вашей утрате. Очевидно, ваш отец был выдающейся личностью.
Селеста поджала губы.
– Вы очень добры. – Ее голос дрогнул. Она раскрыла сумку, достала пластиковую бутылку с водой, открутила крышку и сделала глоток. – Да, он был невероятным человеком. Сейчас увидите. – Она изобразила подобие улыбки. Затем подошла к двери и открыла ее.
Комната длиной примерно пятьдесят футов занимала весь верхний этаж, высокие, от пола до потолка окна выходили на Те-Солент. Битком набитый всевозможными предметами, зал напоминал провинциальный музей. Десятки масляных картин, развешанных так плотно, что между ними едва просматривались деревянные панели стен. Расставленные повсюду резные гальюнные фигуры[67]67
Гальюнная фигура – декоративная фигура из резного дерева, которая устанавливалась на носу парусного судна; часто перекликалась с названием или типом судна.
[Закрыть] русалок и божеств, модели яхт в стеклянных витринах, корабельные штурвалы, медные колокола, подзорные трубы, компасы и лакированные деревянные судовые рули.
В центре стоял длинный стол из орехового дерева, отполированный до такой степени, что в нем отражался потолок. Астрид подняла голову – с балок свешивались морские сигнальные флаги. Под самой крышей, на стропилах, висела байдарка из тюленьих шкур. Астрид обошла вокруг стола и вернулась к Селесте, которая так и стояла у двери.
– Кажется, ваш отец был увлеченным коллекционером?
– О да. Определенно.
Она нерешительно шагнула вперед, скрестив руки на груди, как будто что-то в комнате заставляло ее чувствовать себя не в своей тарелке. Наверное, боль от утраты все еще слишком сильна, решила Астрид.
– Он купил дом после продажи бизнеса в Ист-Каусе, – продолжила Селеста. – «Навигационные приборы Уэйда». – На последнем слове она повысила голос, как будто задавала вопрос.
– Извините, никогда не слышала.
– Это была очень известная компания… По крайней мере на острове Уайт. – Она обвела взглядом комнату. – Он любил все, что связано с морской историей и мореплаванием. Когда ему нездоровилось и он не мог выйти в море, он сидел здесь, «на сигнальном мостике», как он это называл, и наблюдал за кораблями в проливе.
Астрид посмотрела в большое окно. Отсюда открывался головокружительный панорамный вид на большую часть залива Те-Солент, от самой северной точки острова до форта Виктория и замка Херст на южном берегу Великобритании на западе. На этом отрезке, вероятно, дрейфовало не меньше двух сотен лодок, катеров и яхт.
– Итак, Астрид… Я была так занята, что даже не уточнила, почему вы здесь. Мне просто позвонили из УНТС и сказали, что вы приедете.
Астрид рассказала о поставленной перед ней задаче. Она должна написать заключение о реставрационных работах, требующихся, чтобы подготовить предметы искусства для продажи. Так УНТС сможет рассчитать их самую высокую цену.
– Не понимаю, – удивилась Селеста, – почему они не могут оценить картины сейчас?
– Речь идет о потенциальной цене. Не имеет значения, оставите ли вы их себе или продадите без реставрации. Кажется, они называют это ожидаемой ценой.
Селеста пожала плечами:
– Хорошо. В смысле, я буду рада сбыть их и жить дальше. Деньги не так уж важны для меня.
Астрид присмотрелась к полотнам на стенах. Все они изображали сюжеты, связанные с мореплаванием, или морские битвы.
– В этой комнате собраны все предметы искусства?
– Да, думаю, здесь собрано все более или менее ценное.
Телефон в сумочке Селесты разрывался, и Астрид видела, что хозяйке не терпелось взять трубку.
– Я понимаю, у вас очень много дел. Вы можете оставить меня здесь, а я приступлю к работе.
– Договорились. – Селеста достала из сумочки второй комплект ключей. – Вы можете приходить и уходить в любое время. Освещение работает по таймеру, поэтому, если вы останетесь допоздна, свет будет включаться автоматически.
– Освещение по таймеру?
– В этом большом доме никто не живет, поэтому желательно поддерживать ощущение присутствия. Он находится на береговой линии: любой может пришвартовать здесь свое судно или рыскать поблизости.
– Никто больше не будет приходить?
Селеста мельком посмотрела на экран умолкнувшего телефона.
– М-м… нет. Был садовник, но мы больше не нуждаемся в его услугах.
– Понятно.
– Поэтому весь дом в вашем распоряжении. Перед уходом не забудьте задергивать шторы.
Пока Селеста не покинула «сигнальный мостик», Астрид удалось выведать больше подробностей о ее экологической благотворительности. Дочь Дэвида Уэйда боролась с загрязняющим моря пластиком. Очевидно, речь шла о гигантских объемах. Образующий водовороты пластик непрерывно распадается на мельчайшие частицы. Регата Каус-Уик, как объяснила Селеста, была хорошей возможностью привлечь к проблеме внимание яхтсменов, а также заарканить кого-нибудь из представителей крупного бизнеса в качестве спонсоров других местных проектов, которыми занималась Селеста, – очистка пляжей и морские заповедники. «Пусть даже для этого придется лечь в постель с каким-нибудь магнатом», – добавила она с ноткой отвращения.
Астрид стала невольным слушателем заготовленной агитационной речи. Впрочем, та произвела должное впечатление. Селеста ответила на очередной звонок. Беззвучно попрощавшись, Астрид проследила взглядом, как та неспешно выходит из дальней двери.
В комнате стояла абсолютная тишина. Девушка вдруг заметила у окна кожаное кресло-качалку. Должно быть, в последние годы отец Селесты сидел в нем, окутанный воспоминаниями о морских походах в окружении своих сокровищ.
В рабочем чемоданчике Астрид отыскала свернутую пылезащитную льняную ткань. Расстелила ее на одном конце длинного стола из орехового дерева – не хотела повредить старинную мебель. Поставила на стол рабочий чемоданчик, выложила ноутбук и увеличительное стекло.
Затем бегло осмотрела все полотна. Ни одной картины с сухопутным сюжетом. Разве что кое-где небольшой кусок побережья на переднем плане – контрабандисты, разгружавшие судно при лунном свете, или скалистый выступ, о который разбивались волны. Однако большинство полотен изображали море, небо и все состояния погоды, от штиля до смертоносного шторма. Парусники, мерно качавшиеся на воде в летний день, и галеоны на гребнях вздымающихся волн с острыми белыми шапками, напоминавшими айсберги.
Девушка присмотрелась к сигнатуре на одном из полотен. Кит Шеклтон[68]68
Кит Шеклтон (1923–2015) – британский художник, посвятил много работ Антарктике, куда неоднократно путешествовал в составе экспедиций.
[Закрыть], потомок исследователя Эрнеста Шеклтона[69]69
Эрнест Шеклтон (1874–1922) – видный британский мореплаватель и деятель периода героических исследований Антарктики. В частности, знаменит операцией спасения экспедиции корабля «Эндьюранс» после его крушения.
[Закрыть]. Художник изобразил темно-синие глубокие воды Антарктики. Над волнами, почти касаясь пены кончиком крыла, парил альбатрос.
Еще одно имя. Хендрик ван Миндерхаут – «1632–1696», как гласила небольшая золотистая табличка под сюжетом с китовой охотой. Центральный персонаж картины – моряк в весельной лодке, нацеливший гарпун на показавшегося из воды кита. И какого кита! Гигантского! Куполообразная голова, глянцевое тело. Между изогнутыми гарпунами, щетиной торчащими из чернильно-черной головы, бьет струя воды. Колосс распахнул пасть, приготовившись заглотить лодку. Такой зверь достоин был стать главным героем историй, которые вполголоса пересказывали моряки в трюмах или тавернах, освещаемых маслом, добытым из его же плоти.
Примерно половина картин изображала морские сражения. Были представлены все основные столкновения с участием британского военно-морского флота. Больше всего Астрид нравился динамичный сюжет «Битвы у Нила» Томаса Луни[70]70
Томас Луни (1759–1837) – британский художник-маринист.
[Закрыть], известного художника, который оставил после себя три тысячи картин, несмотря на артрит, искореживший его руки.
Самое крупное в коллекции полотно изображало Трафальгарское сражение. Написанное в тысяча восемьсот двадцатом году другим Томасом – Томасом Баттерсвортом[71]71
Томас Баттерсворт (1768–1842) – английский художник-маринист, служивший во флоте во времена Наполеоновских войн.
[Закрыть], бывшим моряком, который принимал участие в Наполеоновских войнах. Судя по детальной прорисовке кораблей и энергии боя, переданной на холсте, художник бывал в самой гуще сражений. В центре сюжета – военный корабль Нельсона «Виктори» в абордажной сцепке с французским судном «Редутабль». Между бортами двух кораблей повисли клубы дыма от пушечных выстрелов.
Рядом с «Виктори» изображен «Отважный» с изрешеченными лохмотьями парусов. Позже Уильям Тёрнер[72]72
Уильям Тёрнер (1775–1851) – британский живописец, акварелист и гравер. Предтеча французских импрессионистов.
[Закрыть] напишет картину, на которой буксир под золотистые лучи закатного солнца везет «Отважный» для утилизации на верфь, расположенную на Темзе. К тому времени Нельсон уже давно покинул этот мир. Погиб от ружейной пули на палубе «Виктори».
В общей сложности коллекция включала примерно сорок полотен, почти все кисти известных художников. Даже без Тёрнера это собрание по праву могло считаться одной из лучших в мире коллекций картин маринистов. Главным образом восемнадцатого и девятнадцатого веков. Пропитанных чувством патриотизма эпохи, когда Британия повелевала морями. Это место понравилось бы отцу Астрид. Они с Дэвидом Уэйном мгновенно нашли бы общий язык. Она легко могла представить, как те сидят здесь, распивая стаканчик-другой в честь страны и Королевы.
Остаток дня Астрид занималась составлением описи картин. Фиксировала имена, даты, размеры. Это успокаивало. Девушка вспомнила, за что так любила свое дело, – чувство безмятежности. Сейчас в ее распоряжении была целая частная галерея, и никто ее не беспокоил.
Поглощенная картинами, она не замечала, как пролетает время. Прошло не меньше четырех часов, прежде чем резкое чувство голода прервало ее мыслительный процесс. Кажется, пора было заканчивать. Астрид навела порядок, задернула шторы и отправилась на поиски еды.
