Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дэн Браун

Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 293 (всего у книги 346 страниц)

После

На третьем по счету ухабе Ханну подбрасывает с такой силой, что она больно бьется головой о стекло. Приходит щемящее осознание: вот оно! Пора заканчивать. Больше нельзя притворяться сонной или корчить из себя дурочку, потому что никто, даже Хью теперь не поверит, что Ханна его еще не раскусила.

– Куда мы приехали, Хью? – спрашивает она, испытывая странную гордость от того, что ее голос несмотря на страх тверд и не дрожит.

– Что ты имеешь в виду? – Хью наконец поворачивает к ней голову. Он что-то замечает в ее лице, скудно освещенном огоньками приборной доске и отражением света фар от влажной дороги, и со вздохом сдается. – Ох, как видно, я зря надеялся, что…

Он замолкает, и Ханна продолжает вместо него:

– …такая дура, как я, поверит, будто эта дорога ведет к полицейскому участку?

– Ханна, ты несправедлива. Я никогда не считал тебя дурой.

– Неужели? – с горечью произносит она. – Даже когда я давала в суде показания против ни в чем не повинного человека?

– Честно говоря, улики были довольно убедительны.

– Даже когда я прибежала к тебе, хныча, возомнив, что убийца мой муж?

– Ну, у тебя была причина…

– У меня была причина, потому что ее подсунул мне ты. Но почему? Почему ты остановил выбор на Уилле? Как ты мог? Он же твой лучший друг!

– Потому что он, на мой взгляд, единственный, кого бы ты стала покрывать, – неожиданно резко огрызается Хью. – Любого другого ты, не задумываясь, бросила бы за решетку.

Машина подскакивает на очередной кочке, и зубы Ханны щелкают с такой силой, что голову пронизывает боль. Ребенок в животе отчаянно, словно протестуя против толчков, сучит ножками, Ханна неуклюже ерзает, чтобы ослабить давление на живот. Дождь перешел в морось, но за окном ровным счетом ничего не видно: ни машин, ни огней, ни домов. Уилла тоже не видно. Они далеко заехали по проселочной дороге, даже если Уилл слышал весь разговор и уловил ее подсказки, шанс, что он найдет эту дорогу, затерявшуюся среди десятков других таких же, невероятно мал.

– Где мы? – сквозь зубы спрашивает Ханна. – Куда ты меня привез, Хью? Хотя бы это скажи, хватит уже лгать.

Хью смеется:

– Не узнаешь? Хороша женушка.

– Что? – озадаченно хмурится Ханна. И тут она понимает.

Это пляж. Тот самый пляж, куда ее привозил Уилл в первую неделю после его появления в Эдинбурге. Здесь они плавали, валялись на песке, здесь Ханна решила, что будет любить этого мужчину до конца своих дней.

Телефон в кармане так нагрелся, что его невозможно держать в руке. Он обжигает бедро сквозь тонкий слой ткани. Ей почти больно, но она боится его тронуть, ведь эта обжигающая теплота – единственная ниточка, связывающая ее с Уиллом. Единственный лучик надежды, что Уилл ее слышит. И если разговорить Хью как следует, Уилл, возможно, найдет их. Но как ему передать точно, где они находятся?

– Это наш пляж, – решается она. – Рядом с замком Танталлон. Как… как ты узнал?

– Он сам спросил меня, куда лучше съездить с тобой.

Хью выглядит уставшим. Возможно, он действительно вымотался. Как-никак хранил тайну больше десяти лет. Возможность излить душу, как видно, позволила ему сбросить с плеч тяжкую ношу.

– Я был здесь на летней практике, забыла? Уилл спросил, куда можно с тобой съездить, – в такое место, чтобы было недорого и романтично, и куда можно доехать поездом.

– Но почему… – начинает Ханна, с трудом сглатывает и кладет руку на живот, где беспокойно, словно чувствуя ее нервозность, вновь шевелится ребенок. – Почему именно сюда? И почему сейчас?

Лицо Хью искажается. Ханна не в силах определить, что он испытывает. Отвращение? Зависть? Сожаление? Возможно, все вместе.

– Потому что я решил: так вернее всего, – наконец отвечает он.

Машина останавливается. Свет фар падает на мыс. Далеко внизу слышен шум бьющего в скалы прибоя. Очевидно, прилив.

«Вернее всего? В каком смысле?» – хочется спросить ей, хотя в глубине души она уже догадывается. Ведь Хью знает ее так же хорошо, как и Уилл.

Именно сюда она приехала бы, если бы захотела покончить с собой.

От этой мысли ей следовало бы впасть в отчаяние, однако происходит обратное – пульс как будто замедляется. Действие выпитого чертова зелья окончилось, и сознание окончательно проясняется. Так ясно мыслить она не могла уже много недель. Все становится четким, прямо как тогда, когда рука крутит настройку микроскопа, пока картинка не приобретет безжалостную резкость.

Хью намерен ее убить. Он устроит так, чтобы ее смерть была похожа на суицид. И в некотором смысле это блестящая идея, постановка, которую легко принять за реальность, – Ханна убежала из дома в расстроенных чувствах, обвинив мужа в убийстве своей лучшей подруги. Поймала такси. Куда уехала? Никто не знает. Ничего не сказала Уиллу. Не позвонила матери. Она могла оказаться где угодно.

Телефон жжет карман, раскалившись до предела, однако времени остается совсем мало. Нужно растянуть его, насколько получится. Но если Уилл не сможет ее найти, не успеет добраться…

– Разуйся, – тихо просит Хью.

Ханна понимает смысл просьбы. Никакие вещи не должны связывать ее с Хью. Она кивает, с трудом наклоняется и кое-как снимает чужую обувь. Сопротивляться нет смысла. Достаточно все делать как можно медленнее.

– А это не покажется странным? – спрашивает она, высвобождая одну ступню. – Труп без обуви? Думаешь, полиция поверит, что я приехала сюда на поезде босая?

Хью качает головой.

– Труп, надеюсь, не обнаружат. – Он кивает в сторону обрыва, Ханна вновь слышит мощные удары волн и рев прибоя. – Здесь такое течение, что… – Ханне ясно, о чем идет речь. В этом месте каждый год пропадают люди – пловцы, рыболовы, вероятные самоубийцы. Тела находят редко. – А даже если найдут, кого встревожит отсутствие обуви?

Ханна кивает. Ей полагается бояться. Однако она противостоит Хью, доброму, ласковому Хью с золотыми руками хирурга и непослушными волосами. Такое впечатление, что они обсуждают пьесу или книгу. Все происходит словно во сне. Единственное, что связывает ее с реальностью, это горячий, обжигающий ногу телефон в кармане.

– Ты даже не спросишь, как я это сделал? – говорит Хью.

Ханна, хмурясь, смотрит на него.

– Как ты убил Эйприл?

– Да. Не хочешь узнать, как я это провернул? Каким образом одновременно оказался в двух местах?

Ханну едва не разбирает смех – это так похоже на Хью. Через два года после окончания медфака он с гордостью предложил покатать ее на новенькой «БМВ». «Правда, красавица?» – спросил он. Хью обожает говорить о картине Дэмиена Херста в своем офисе, носит галстук с эмблемой старой школы, хотя она мало кому известна или интересна, подписывается, сокращено указывая свои ученые звания и титулы под каждым из тысяч писем – просто потому, что у него есть такая возможность.

Любит пускать пыль в глаза.

Ханна сжимает зубы. Все ее естество восстает против необходимости угождать убийце. Мерзко позволять ему хвастать своим поступком, даже если он ждал подходящей возможности целых десять лет. Но лучшего шанса на спасение, чем поощрение болтливости Хью, просто нет. Поэтому Ханна, набрав полную грудь воздуха, начинает:

– Я знаю, как. Не знаю только, зачем.

– Знаешь, как? – В голосе Хью слышится легкая досада. Лицо принимает скептическое выражение.

Ханна кивает:

– Да, знаю. Я, конечно, много лет не там искала. Зато теперь у меня почти нет сомнений.

Она вспоминает момент просветления, который пережила несколько минут назад, этот внезапно четкий фокус картинки под микроскопом. Сомнений не то, что почти нет, – она уверена на сто процентов.

Перед внутренним взором вновь предстает их квартира. Эйприл распласталась на ковре, щеки еще румяные, руки раскинуты в стороны – картина маслом, да и только. Такая мысль пришла в голову Ханны в первый же момент. Театральная постановка. Прекрасная девушка, трагическая сцена. Ромео и Джульетта. Отелло и Дездемона.

– Ну, расскажи, если знаешь, – улыбается Хью.

– Я отчасти была права. Но тот факт, что после ухода Невилла и до нашего появления с лестницы никто больше не спустился, сбил меня с толку.

– Тем не менее я не слезал по водосточной трубе. Или ты думаешь, что я по ней взобрался наверх?

– Нет. – Пульс Ханны успокоился, сердце равномерно качает кровь. Она сознает, что организм изо всех сил старается обезопасить ее и ребенка. Ей очень надо остаться в живых. – Нет, я ошибалась. Эйприл была вовсе не мертва, да, Хью?

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Хью.

Он лукавит, Ханна видит это по его глазам. Она попала в точку, и они оба это знают.

– Ты же видела ее труп собственными глазами.

– Разве? Я увидела лежавшую на полу Эйприл, прикинувшуюся мертвой. Именно так, как вы заранее договорились.

Устанавливается долгая-предолгая пауза. Тишину нарушает одиночный хлопок в ладоши, заставивший вздрогнуть ребенка в животе. За первым хлопком через некоторое время следует второй, потом еще один. Хью аплодирует.

– Браво, Ханна Джонс! Ты наконец все поняла. Я был уверен, что рано или поздно ты догадаешься.

Да, Хью понял, что она в конце концов придет к цели, если будет копать глубже. И пытался предостеречь ее, чтобы она не задавала лишних вопросов, а когда это не помогло, переключил ее внимание на Уилла, единственного человека, ради чьей защиты она могла бы отказаться от упорных поисков истины. Но она не отказалась, не захотела свернуть с пути даже ради спасения Уилла. От этой мысли щемит на сердце.

– Меня смущало, – отвечает Ханна, словно размышляя вслух, – почему Эйприл на той неделе не устроила никакой гадости мне. Она всем насолила. Уиллу за то, что ее бросил. Райану за то, что он не ушел от Эмили. Эмили за то, что она возымела наглость не отказаться от Райана. А мне ничего не сделала. Странно. Поначалу я думала, что Эйприл не знала о том, что возникло между мной и Уиллом. В принципе, между нами ничего особенного и не было. – «Кроме поцелуя», – напоминает сердце, но Ханна идет дальше. – Однако что-то носилось в воздухе. Ты сам говорил, что необязательно быть Фрейдом, чтобы заметить наш с Уиллом интерес друг к другу, а Эйприл превосходно разбиралась в людях. Она поняла. Тогда почему не отомстила мне?.. И тут до меня дошло.

– Что? – подбадривает Хью с мягким, старомодным любопытством и учтивостью. – Продолжай.

– Я поняла, что и мне она решила отомстить. В тот вечер я должна была найти ее в квартире мертвой – вот в чем состояла ее месть. Розыгрыш должен был показать мне, какая я на самом деле сука. «Ты еще пожалеешь, когда меня не станет», – типичная подростковая мотивация. Но люди, говорящие такие слова, никогда не подкрепляют угрозу реальными действиями, а уж Эйприл тем более. Она ни за что не наложила бы на себя руки. Она себя очень любила и вела офигенно насыщенную жизнь. Просто хотела дать мне почувствовать, каково это – потерять подругу. Даже если бы эффект продлился всего полчаса или каких-нибудь двадцать минут, я успела бы ощутить разрывающую душу, невыносимую вину за то, что натворила и чем это для меня обернулось.

Телефон в кармане пылает, как раскаленные угли. Завтра на бедре останется ожог – если она доживет до завтра. Уилл, где ты?

– Ага, – произносит Хью и соединяет ладони вместе – вылитый наставник, направляющий дискуссию с подопечной в нужное русло и проверяющий убедительность аргументов. – Допустим, она дождалась, когда ты поднимешься наверх, и прикинулась мертвой. Что дальше?

– Дальше вступал ты. Без тебя нельзя было обойтись. Если бы я подошла слишком близко, то быстро поняла бы, что Эйприл жива. Поэтому она подключила тебя. Твоя роль заключалась в том, чтобы примчаться наверх, как только я открою дверь квартиры, упасть на колени рядом с «трупом» и заявить с авторитетом студента-медика, первый год изучающего свой предмет, что моя подруга мертва. Затем отправить меня за помощью, чтобы я, как дура, сообщила властям о ее «смерти». А Эйприл потом сказала бы, что спала, или еще что-то придумала бы, выставив меня пьяной, истеричной идиоткой.

– Очень хорошо. – Хью поправляет очки на носу и сдувает с бровей волосы. – Мое почтение.

– На самом деле, как только я выскочила из квартиры, ты убил Эйприл, не дав ей даже подняться. Под шум поднявшегося переполоха: под громкий стук в двери и мои дикие крики на лестнице ты ее задушил. Задушенная жертва не похожа на человека, устроившего розыгрыш. Тебе требовалось, чтобы я не лезла в квартиру, когда поднялась наверх в сопровождении персонала администрации. Я помню, как ты стоял на верхней лестничной площадке, преграждая доступ к двери и приговаривая: «Никто не должен входить. Никто не должен менять положение тела». И знаешь что? – У Ханны вырывается горький смех. – На меня такая предусмотрительность и знание дела произвели огромное впечатление. Но это был спектакль. Просто ты не хотел, чтобы я увидела труп моей подруги со вздувшимся лицом и кровоподтеками на руках, которые ты придавил коленями, и с ссадинами, которых не было всего несколько минут назад. Судмедэксперты не могли этого знать. К тому времени, когда прибыли на место преступления, они уже не могли установить, произошло ли убийство в 22:59 или в 23:05. А поскольку мы с тобой заявили, что обнаружили труп Эйприл в 23:03…

Ханна судорожно сглатывает и продолжает:

– Бедный Джон Невилл. У него не было ни одного шанса оправдаться. Я сама об этом позаботилась.

– Невилл был негодяем, – отрывисто бросает Хью и выключает мотор.

Ханну охватывает страх. О боже, Уилл, где ты? С внезапным ужасом она замечает, что телефон в кармане больше не обжигает ногу и быстро охлаждается.

Или Уилл дал отбой, или – она с болезненной уверенностью вспоминает, что на момент поломки заряд батареи составлял 50 процентов – мобильник полностью разрядился. Ей конец. Она все поставила на то, что Уилл подоспеет вовремя, и проиграла. Теперь не получится набрать даже 999.

На всякий случай, не теряя последней надежды, она одновременно нажимает кнопку питания и боковую кнопку, готовясь услышать пронзительную сирену.

Ничего не происходит.

Ханна пробует надавить боковую кнопку и кнопку регулирования звука. Опять ничего.

Все кончено. Она одна. Одна наедине с Хью.

Но тут дергает ножками плод в животе – нет, не одна.

И она не намерена сдаваться.

– Пора, – говорит Хью.

– А как же насчет причины? – отчаянно тянет время Ханна. – Я уже говорила, что поняла, как это случилось, однако все еще не понимаю, почему. Почему, Хью? Почему ты убил Эйприл?

Он лишь поворачивается к ней, смотрит и качает головой, как будто сожалея о ее тупости.

– Этого, Ханна, я тебе не скажу. Мы не в кино про Джеймса Бонда. И я не собираюсь сорок пять минут объяснять тебе свои мотивы. Они тебя не касаются. Вылезай из машины.

– Хью, не надо. – Ханна прикрывает ладонями живот. – Умоляю. Я беременна, разве это ничего для тебя не значит? Ты убьешь не только меня, но и моего ребенка, ребенка Уилла.

– Ханна, – медленно произносит Хью, словно обращаясь к беспросветно глупой особе, – выходи из машины, или я буду бить тебя ногами по животу, пока ребенок не умрет первым. Ты меня поняла?

Ханну продирает мороз по коже.

Хью мило улыбается и поправляет очки, делающие его похожим на Стивена Хокинга.

– Пожалуйста, – шепчет она. – Пожалуйста, Хью. Я ничего никому не скажу. Я не заявлю на тебя. Ведь ты мой друг.

– Ой, вот только не надо! – В голосе Хью звучит… насмешка? И в то же время нотка грусти. – Мы с тобой знаем, что это неправда. Ты не остановилась, даже когда начала подозревать Уилла. Неужели ты всерьез думаешь, что я поверю, будто ты станешь покрывать меня?

– Нет, – хрипло отвечает Ханна, – не тебя. Моего ребенка. Ради ребенка я сохраню тайну. Если ты меня отпустишь, клянусь, клянусь жизнью моего ребенка, что…

Хью лишь качает головой:

– Извини, обратной дороги нет.

Он сует руку в карман, а когда достает ее, Ханна застывает в оцепенении. Он держит пистолет.

– Ты… – начинает она, но язык отказывается подчиняться. – Ты меня застрелишь? Представь, сколько ты оставишь следов. Вся машина будет залита кровью. В самоубийство никто не поверит.

Хью вздыхает:

– Я в курсе, спасибо за подсказку. Выходи из машины!

Ханна мотает головой. Если она покинет салон, ей конец. Хью не может позволить себе убить ее внутри машины, тогда улики невозможно будет ликвидировать. Единственный выход – оставаться тут как можно дольше. Но Хью неожиданно, безо всякого предупреждения наклоняется через промежуток между сиденьями и бьет ее рукоятью пистолета в живот.

Все тело Ханны, как электрическим током, пронзает резкая боль, заставив ее вскрикнуть, ребенок в животе трепещет, словно рыбка. Хью орет прямо ей в лицо:

– Вылезай из гребаной машины, Ханна!

Она впервые слышит, чтобы он ругался, и сразу понимает: тянуть время больше не получится. Согнувшись пополам, придерживая ноющий живот руками, она нащупывает дверную ручку и то ли вылезает, то ли выпадает под моросящий дождь.

– Подойди к обрыву, – командует Хью. Он стоит с другой стороны автомобиля, по его лицу стекают дождевые капли.

Спотыкаясь, дрожа, Ханна выполняет приказ. У нее на плечах все еще накинута куртка Хью. Внезапно она ловит яркий, пронзительный флешбэк: в тот далекий вечер, когда они вместе перебегали через газон Парка аспирантов, на ней тоже была куртка Хью. Тот эпизод закончился смертью Эйприл. А этот закончится ее собственной.

Она останавливается на самом краю обрыва. Позади лишь пустота и у подножья острых утесов грохот прибоя, готового подхватить ее и разбить о камни. Ее даже не опознают. Никаких ссадин, а чужую ДНК смоет водой. Да и что смогут предъявить Хью? Допустим, таксист вспомнит, к какому дому он ее привез. Допустим, у нее под ногтями найдут чужую ДНК. Хью будет достаточно сказать, что в то же утро она покинула его квартиру, собираясь куда-то поехать на поезде. Или на такси. «Да, детектив, она была явно не в себе. Нет, я не знаю, куда она поехала».

О боже, это конец.

– Брось мне куртку, – требует Хью. Поеживаясь от холода, Ханна вытаскивает руки из рукавов и бросает куртку в сторону Хью. Она падает жалкой кучкой к его ногам. Он поднимает ее и кивает в сторону обрыва. – А теперь прыгай.

Ханна оборачивается, беспомощно трясет головой. Она не в силах спрыгнуть. Не может заставить себя броситься в море и убить своего ребенка, даже если Хью начнет стрелять. Просто не может.

Хью поднимает пистолет.

Сердце Ханны на мгновение замирает, а потом начинает биться учащенно, потому что за гулом моря она различает другой звук. Приближающийся рев мотора. По узкой тропе мечется луч фары. К ним приближается мотоцикл – он едет быстрее, чем передвигался бы по ухабистой заброшенной дороге благоразумный водитель.

Это Уилл.

Хью оглядывается, прикрывая глаза от яркого света, который все ближе. Он что-то произносит сквозь зубы, однако слова не долетают до Ханны. Хью поворачивается лицом к дороге. Мотоциклист берет последний поворот и выезжает на ровный участок.

Рявкнув, мотоцикл останавливается всего в паре метров от них. Уилл соскакивает, даже не заглушив двигатель, и снимает шлем. Его глаза черны от ужаса, но Ханна видит, что он пытается сохранять спокойствие.

– Хью, – произносит Уилл, расставив руки. – Хью, послушай меня, не надо.

Плечи Хью трясутся.

Мгновение Ханна не может понять, что происходит. Она переводит взгляд с Уилла, расставившего руки в умоляющем жесте, на Хью. Он плачет? Хью бесконтрольно трясет головой. Нет, не плачет – смеется.

– Хью! – зовет она, отступая на шаг от края обрыва. Это движение отзывается резью в матке. Новая волна боли, расходящейся от места удара, скручивает внутренности.

– Ты абсолютный кретин, – произносит наконец Хью. Под очками он протирает слезы, навернувшиеся от смеха, а может, это не слезы, а капли дождя. – Ты идиот, Уилл. Ты не подумал, что мог бы остаться в живых? А теперь смотри-ка, все сам устроил.

– Что за хрень ты несешь? – спрашивает Уилл, делая шаг по направлению к Хью.

Тот быстро поворачивается, нацелив пистолет в живот Ханны.

– Не подходи ближе, если не хочешь увидеть своего ребенка прямо сейчас, – предупреждает Хью ледяным тоном.

– Хорошо, хорошо. – Уилл поднимает руки.

Ханна дрожит, встречается глазами с мужем. «Прости меня», – мысленно пытается сказать она. Уилл прикрывает веки, чуть поводит головой – неважно, все в порядке.

Он снова поворачивается к Хью.

– Что ты имеешь в виду под «все сам устроил»? – Уилл старается говорить спокойно, но его голос вибрирует.

Хью качает головой.

– Суицид больше не нужен. Ты еще не понял? Я, конечно, мог бы пустить в нее пулю, но, если труп прибьет к берегу, огнестрельную рану будет трудно объяснить. Так намного лучше. Ты убил свою подружку, а когда жена тебя заподозрила… – Хью пожал плечами. – Ты ее застрелил, а потом сам застрелился. Почти идеальный расклад.

Он поднимает пистолет выше. Теперь ствол направлен в грудь Ханны.

– Хью, не надо, – просит Уилл с таким неприкрытым отчаянием, что у Ханны сжимается сердце. – Хью, ведь мы были друзьями.

– Извини, ты все устроил как нельзя лучше.

Щелчок – Хью снимает пистолет с предохранителя.

Ханна закрывает глаза. На мгновение она прикидывает, больно ли так умирать и как долго будет мучиться ребенок.

Со свирепым ревом Уилл бросается на Хью. Хлопает выстрел. Пуля свистит над плечом Ханны, она инстинктивно пригибается, и пуля пролетает мимо.

Хью и Уилл катаются по грязной земле, борются, пистолет зажат между ними, Хью все еще держит палец на спусковом крючке.

– Уилл! – кричит Ханна.

Двое мужчин молча борются в темноте под дождем. Что делать? Ничего не приходит в голову. Ей хочется подбежать и помочь мужу, оттащить от него Хью, однако рисковать нельзя – можно получить еще один удар в живот. То место, куда пришелся удар пистолетом, саднит, словно ожог, в тазу ощущаются не предвещающие ничего хорошего сокращения.

– Уилл! – кричит она еще раз до боли в горле.

Сначала Хью прижимает его к земле, потом Уилл оказывается сверху. Ханна вдруг видит пистолет. Или Хью обронил, или Уилл выбил ствол у него из рук – трудно сказать. Оружие лежит в мокрой траве, мужчины же, сцепившись, катятся к краю обрыва.

Ханна понимает, что от нее сейчас требуется.

Она подбегает к пистолету, оскальзываясь на покрытой жидкой грязью траве, живот прорезает боль при каждом неосторожном движении. Хью замечает ее движение и тоже пытается добраться до оружия. Он успевает первым, хватает его, поднимает, направив на Ханну. Уилл еще раз перехватывает Хью борцовским приемом с отчаянием человека, которому нечего терять, с жуткой бесстрашной самоотверженностью бросившись между ним и женой. Раздается второй выстрел, за ним третий. На этот раз намного громче – от резкого звука звенит в ушах.

Уилл оседает на землю.

Растекается лужа крови.