Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Дэн Браун
Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 115 (всего у книги 346 страниц)
22 июля
Вторник
– Вы не любите китайцев! – заявил ему Ландрулли.
– Я уезжаю только для того, чтобы поправить свое здоровье, – ответил Стуки.
– В Венецию?
– Да, в Венецию.
Стуки зашел в полицейское управление, чтобы привести в порядок документы и сообщить агентам Ландрулли и Спрейфико о своем решении. Ему пришлось разбудить инспектора Скарпу, чтобы узнать точный адрес, где он будет жить в Венеции. Еще не до конца разобравшись, о чем речь, сонный Скарпа пробормотал: «Арвид Берге, известный банкир из Осло, его компания предоставляет коммерческую и финансовую информацию».
– Ландрулли, с чего ты взял, что я не люблю китайцев? Потому что я не лезу из кожи вон, чтобы узнать, кто убил ту девушку?
– Именно поэтому!
Агент Ландрулли имел довольно воинственный вид: ладони сжаты в кулак и прижаты к бокам, вены на мускулистых руках вздулись. Стуки подождал несколько секунд, размышляя о том, смог бы такой парень, как Ландрулли, ему врезать? А еще о том, как бы сложилась его, Стуки, жизнь, если бы в его детстве допускались игрушки, поломанные в гневе, ложка супа, вылитая на скатерть, и брошенный на родителей рассерженный взгляд? Вместо этого Стуки, вспоминая о своем детстве, ощущал запах миндаля, домашнего хлеба и выпечки.
– Ландрулли, ты прекрасно знаешь, что можешь звонить мне в любое время дня и ночи. Я вас не бросаю, но за мной имеется один моральный долг, который я должен отдать. По крайней мере, я так это вижу.
– Я не понимаю, инспектор.
– Не ты один, от меня тоже кое-что ускользает.
И как вспышка перед глазами: шелест волн и тускло светящаяся сквозь туман лампа у ворот монастыря на острове Сан-Франческо-дель-Дезерто, в сердце лагуны.
– Да, чуть не забыл. Если вы будете поддерживать знакомство с синьоринами Сандрой и Вероникой, вполне возможно, что вам со Спрейфико не придется всю неделю заботиться о своем пропитании. Представь: целую неделю!
– Посмотрим, – ответил все еще мрачный агент Ландрулли.
Сестры из переулка Дотти внушали мужчинам страх, в этом не было сомнений.
* * *
Стуки живо уложил свои вещи в маленький чемоданчик для коротких путешествий: полдюжины футболок, несколько пар носков, трусов и пара брюк. На станции в Венеции его уже поджидал инспектор Скарпа. Он в возбуждении вырвал из рук Стуки чемодан, объявив, что не хочет, чтобы его друг перетруждался. По дороге Скарпа сообщил Стуки, что тетя с нетерпением ждет гостя в своем доме на острове Джудекка.
– Сначала поселим тебя к ней, а потом сразу в управление.
– Тетя твоя или твоей жены?
– Моя, моя! Не женщина, а настоящий гондольер.
Скарпа кратко посвятил Стуки в курс того, что полиции удалось узнать о норвежском банкире, и вручил ему фотографию погибшего. Очень импозантный мужчина: красный галстук, очки в темной оправе. Арвид Берге прилетел в Италию рейсом Осло – Милан второго июля и добирался до Венеции поездом. По дороге он остановился на одну ночь в весьма известной и очень дорогой гостинице в городе Дезенцано-дель-Гарда, на берегу озера Гарда.
На следующее утро норвежец выехал в Венецию, где, как это ни странно для людей его круга, он не поселился ни в одном из роскошных отелей, таких, например, как «Бауэр»: пять звезд, в двух шагах от площади Святого Марка, приватная пристань для гондол. Банкир зарегистрировался в одной уютной гостинице на другой стороне канала Гранде, недалеко от церкви Санта-Мария-делла-Салюте. Номер был забронирован на десять суток, господин Берге должен был вернуться в Норвегию тринадцатого числа.
– А ночью седьмого июля банкир утонул. У него была семья?
– Жена. Детей не было. Родственников мы сразу же оповестили. Жена на опознание не приехала и сейчас добивается репатриации тела. Это будет возможно в ближайшие дни, все формальности практически улажены. В Венецию приезжал брат погибшего. Он сделал все, что полагалось. Это он нам сообщил, что Арвид был в Италии в бизнес-командировке. Подтверждения из банка пока не поступало.
– А как Арвид Берге проводил эти дни в Венеции? Чем занимался?
– В гостинице говорят, ничем особенным. Вел себя как самый обычный турист. Вообще господин Берге был довольно необщительным человеком. Вставал поздно, не завтракал, гулял по городу и вел больше ночной образ жизни. Он заранее оплатил полный пансион, но ни разу в гостинице не ужинал.
– Нашли что-то стоящее внимания, в его комнате или личных вещах?
– Ничего существенного. Деловая пресса на разных языках. Билеты на поезд и самолет. Презервативы.
– А как насчет деловых встреч?
– Возможно, он занимался этим днем.
– Послушай, Скарпа, а те нюансы, о которых ты мне говорил? Которые наводят тебя на мысль, что банкир не просто споткнулся?
Скарпа огляделся по сторонам.
– У него были переломаны пальцы рук. Будто кто-то по ним хорошо потоптался. Вероятно, когда банкир, уже находясь в воде, цеплялся за набережную.
* * *
Пока друзья ожидали переправы на набережной Дзаттере, Скарпа пытался найти дом тети по силуэтам крыш на острове Джудекка. Наконец он указал Стуки на одно из зданий, попутно сообщив ему о проблемах с крышей, с террасой и с дверным звонком, который трезвонит, когда захочет.
– Ты ее точно предупредил?
– Конечно! Она ждет тебя с распростертыми объятиями. Я рассказал ей о тебе много хорошего.
В салоне вапоретто сидели милые старушки с продуктовыми сумками, на палубе веселилась молодежь, а в проходной части парома толпились туристы, готовые сразу же, как только судно пришвартуется, выскочить на пристань. Стуки созерцал канал Джудекки, теряясь в воспоминаниях. Гудение маневрирующего судна, матрос, бросающий канат с невозмутимостью монаха, шум шагов выходящих и поток ног входящих пассажиров. Сойдя с парома, друзья зашагали довольно быстро. Подгоняемый любопытством, Стуки ускорял шаг.
– Ты будешь спать в мансарде.
– Хорошо.
– Другого жилья не было.
– Без проблем.
– Тетя тебя не побеспокоит.
* * *
«Меня зовут Елена» – так было написано на белой пластиковой карточке, похожей на те, которые носят участники какой-нибудь важной конференции, прикрепив их на лацкан пиджака. С маленькой фотографии улыбалась бабушка с распахнутыми, как у удивленного ребенка, глазами.
Синьора Елена оказалась миниатюрной, сухонькой и морщинистой старушкой с таким крючковатым носом, что только объем седых волос немного скрадывал эту доминирующую над всеми остальными черту лица. Еще этот криво приколотый бейджик на коричневой кофте. Улыбнувшись, Стуки сделал вид, что не обратил на него внимания.
Скарпа представил тете своего друга. Старушка пожала руку инспектору Стуки и сразу же подула на ладонь.
– Там была пыль, – сказала она.
«Довольно резвая старушенция», – подумал Стуки.
Синьора Елена повела их по неярко освещенной лестнице, шагая по всем правилам: крепко держась за поручни, сгибая колени и аккуратно ставя ступню. Шаг за шагом, все движения точны и продуманны.
– Ты уверен, что я ей не помешаю? – прошептал Стуки, глядя в спину инспектора Скарпы.
– Абсолютно.
* * *
Когда компания добралась до лестничной площадки, синьора Елена, взявшись за дверную ручку, на секунду задумалась.
– «Игры без границ» уже закончились?
– Да, тетя.
– А «Волшебник Альверман»?
– Тоже закончился.
– И чем же все кончилось? – с любопытством спросила старушка, повернувшись к Стуки.
– Если честно, не знаю. Я пропустил последнюю серию.
Войдя в квартиру, они зашагали по блестящим венецианским полам, проходя по комнатам, заставленным довольно потертыми кожаными диванами. На многочисленных полках и полочках стояли вазы, стаканы, кувшины и декоративные тарелки. На стенах висели гравюры, компасы, секстанты и барометры в каждом углу. В квартире обитало с полдюжины кошек, и все вокруг было пропитано запахом йода, этого старинного лекарства наших бабушек.
Синьора Елена, больше не обращая внимания на гостей, удалилась на свой маленький балкон и стала возиться с цветами: передвигать с места на место горшки с геранями и поливать так обильно, что из-под них ручьями потекла вода.
Помещение, отведенное Стуки, которое Скарпа помпезно назвал мансардой, оказалось самым обычным чердаком. Поднявшись по узкой винтовой лестнице, инспектор оказался в комнате, высота потолка которой не доходила до двух метров. Из мебели имелись только кровать, прикроватная тумбочка и шкаф. На внутренней дверце шкафа висело зеркало. Из небольшого слухового окна виднелся противоположный берег и колокольня Святого Марка, а еще – проходящие время от времени круизные лайнеры: при желании можно было хорошо разглядеть все детали одежды путешествующих на них туристов.
Стуки заверил Скарпу, что как только он разложит вещи в шкафу и поближе познакомится с синьорой Еленой, то сразу же придет к ним в полицейское управление. Инспектор некоторое время посидел на кровати, которая под тяжестью его тела прогибалась, как гамак. Он услышал, как Скарпа попрощался с тетей. В течение нескольких минут не раздавалось ни звука, затем Стуки различил шорох крадущихся шагов по винтовой лестнице.
– Подождите, я спущусь, – крикнул инспектор.
– Уже прошел.
– Что?
– Поезд.
– Какой поезд?
– В десять двадцать четыре. А сегодня к тому же высокое давление.
– Синьора Елена…
– Это же я! – воскликнула старушка, показывая ему бейджик.
– Конечно, я знаю. По поводу еды не беспокойтесь.
– Хотите, я приготовлю для вас фрикандо́?[173]173
Фрикандо́ – блюдо из телятины, запеченной в духовке или приготовленной на пару.
[Закрыть]
– Нет, спасибо. Я не буду пользоваться кухней, может быть, иногда сварю себе кофе. Что касается времени моего возвращения, я обещаю не шуметь, чтобы вас не потревожить.
– Когда выйдете на улицу, будьте осторожны с чайками. Они ведут себя не совсем дружелюбно.
– Хорошо, я запомню.
– И, если вас это не очень затруднит, можете сыграть для меня в спортлото?
Стуки удивленно посмотрел на листок бумаги, который синьора Елена протягивала ему слегка дрожащей рукой. На нем довольно красивым почерком были выведены цифры: 8–53–55. Особенно понравилась инспектору толстенькая, как матрешка, восьмерка.
Синьора смотрела на Стуки невинным взглядом, и ему, в конце концов, пришлось задать судьбоносный вопрос:
– Сколько евро вы бы хотели поставить?
– Как вы сами решите, – ответила старушка.
Ее взгляд оставался незамутненным, как чистейшее стекло.
Очередь в первом попавшемся Стуки лотерейном киоске на набережной Дзаттере напоминала ему колонию стрижей: пожилых, болтливых, и мечтающих выиграть тысячу лет пожизненной ренты. Маленький человечек за прилавком помог инспектору заполнить карточку, не переставая почесывать брови и удивляться его некомпетентности в этом вопросе.
– Ставьте точки здесь, здесь и здесь, – показал он пальцем. – «Двойка», «тройка», «колесо Венеции» и сумма. Сколько вы хотите поставить?
– А сколько нужно?
Колония пожилых стрижей заколебалась, явно забавляясь.
– Вы сегодня чувствуете себя удачливым? – спросил продавец.
– Более или менее.
– Тогда ставьте десять евро.
– Давайте двадцать, – сказал Стуки, ожидая и дождавшись возгласов одобрения со стороны дам преклонного возраста.
* * *
Полицейское управление Венеции теперь находилось недалеко от площади Рима – место удобное и практичное, но с точки зрения эстетики довольно неприглядное. Было намного лучше, когда оно располагалось в районе Сан-Лоренцо: среди дворцов и церквей, но вдали от шума площади Святого Марка.
Прежде чем проводить его в свой кабинет, инспектор Скарпа представил Стуки комиссару и всем коллегам. Кабинет Скарпы был даже хуже, чем его собственный в Тревизо: казенная мебель из ДВП, кипы бумаг повсюду и криво повешенный на стене постер футбольной команды, выигравшей в 1999 году чемпионат мира.
Скарпа весь светился от радости. Он показал на толстую папку: дело норвежца Арвида Берге. Человек принципов. Без сомнения, один из самых компетентных и высокооплачиваемых профессионалов в банковской сфере. Из тех, которые не скупятся на чаевые официантам.
– Принципиальный, говоришь? Это наталкивает меня на мысль о том, что в деле могут быть и другие повороты, кроме твоего таинственного охотника на туристов.
– Я уверен, это серийный убийца.
Скарпа резко умолк. Он вспомнил, что это слово теперь лучше не произносить в присутствии Стуки.
– Серийные убийцы – это миф. Как снежный человек, марсиане или лох-несское чудовище. Конечно, они не дотягивают до уровня эльфов и фей, для этого нужны более креативные умы.
– Знаю, знаю. У меня случайно вырвалось, – отозвался Скарпа.
– А о той его ночи в Дезенцано нам что-нибудь известно?
– Мы провели проверку.
– И что?
– По сути, речь идет о, скажем так, галантной встрече.
Стуки помолчал, разглядывая футболистов на плакате.
– Не такой уж он человек принципов, как я посмотрю. Или до такой степени любит озеро Гарда?
– Но это ведь только детали, они не особо существенны. Если бы ты прочитал внимательно то, что я тебе дал! – с упреком проговорил инспектор Скарпа.
– Я бы убедился? Ты это хочешь сказать? Что ты считаешь важным? Письма, написанные почти двадцать лет назад, которые никого не заинтересовали? Их даже в газете не захотели печатать.
– Ты сейчас рассуждаешь не как полицейский.
– Тебе хочется за кем-нибудь поохотиться? Найти что-то сенсационное? Чтобы больше никаких патрулирований набережных под палящим солнцем?
– А смерть этого норвежца – тоже, по-твоему, ничего стоящего?
– Возможно.
– Тогда зачем ты приехал? Чтобы увидеть, как я блуждаю в потемках? Тебе это доставляет удовольствие?
– Скарпа, успокойся! Я постараюсь тебе помочь. Но буду работать по своему методу.
– А если ты что-нибудь обнаружишь? Ты знаешь, что босс хочет во что бы то ни стало держать бразды правления в своих руках? Тебе придется подробно докладывать обо всем, что ты накопаешь.
– Я не собираюсь никому переходить дорогу, будь спокоен.
– А сейчас ты куда?
– Гулять.
– И бросишь меня одного? – снова вспылил Скарпа. – Тогда лучше бы ты оставался в Тревизо, среди твоих разукрашенных милашек.
Но это извержение вулкана под названием «Скарпа» не произвело на инспектора Стуки никакого впечатления.
* * *
Стуки позвонил в дверь дома на улице Санта-Марта. Звук звонка показался инспектору очень далеким, будто выходящим из-под земли. Почтовый ящик был пуст. Этикетка с именем на нем, должно быть, была обновлена недавно: зеленая пластиковая полоска, еще не успевшая выцвести. «Это вселяет надежду», – подумал Стуки. Балкон был распахнут настежь, на подоконнике тянулся к солнцу хилый кустик базилика.
Скорее всего, учитель Джеретто не умер, а только в очередной раз пошел бродить по городу. В конце концов, это у него получалось лучше всего. Вся страсть ученого мужа уходила в камни.
Учитель был роста ни низкого, ни высокого и, несмотря на почтенный возраст, не казался старым. Даже наоборот: его можно было назвать молодым, но молодостью не физиологической, а душевной. Знавшие его ближе утверждали, что по образованию учитель Джеретто был геологом, но всегда проявлял большой интерес к культуре, особенно к архитектуре. А работал он уже многие годы на одну газовую компанию, где все его благородное искусство ограничивалось проверкой счетчиков газа. Сам о себе Джеретто говорил так: «Я магистр простых чисел, а в наш век, согласитесь, это уже немало». Особенно инспектору Стуки запомнилась большая лупа, которую учитель Джеретто постоянно носил с собой в кармане синей куртки, верхнего элемента рабочего костюма, и использовал для снятия показаний счетчиков то в одном, то в другом районе города. Еще он всегда ходил в синем фетровом берете с эмблемой в виде эдельвейса.
«Какая прекрасная работа! – говорил бывший учитель. – Она оставляет мне достаточно свободного времени, чтобы поболтать с домохозяйками и полюбоваться фасадами церквей. Вот почему я всегда ношу с собой лупу – чтобы рассмотреть детали. И потом, домохозяйкам ведь тоже может быть полезен человек с лупой, – пояснял он, – когда, например, не получается вдеть нитку в иголку, или в палец вонзится заноза, или рыбная косточка. Только представьте: в деликатный женский пальчик с накрашенным ноготком».
«Слушайте город!» Эту фразу Джеретто часто повторял инспектору, когда тот заходил к учителю узнать, что творится в Венеции. Другими словами, собрать информацию о чем-то или о ком-то.
– Вы сконцентрированы на людях, – говорил он, – а нужно слушать город. От него не ускользает ни одна деталь. Прошлое навсегда остается рядом с нами, оседая в толще трахита[174]174
Трахит – горная порода вулканического происхождения.
[Закрыть] и красного песчаника.
Все, что Стуки знал о Венеции, он узнал от учителя, по совместительству газовщика, прогуливаясь вместе с ним по городу, или засиживаясь в типичных венецианских трактирах «Бакари». На столике перед ними стояли стаканы «кинг-конга», смеси рома и мараскино. Учитель пил понемногу, ведь он был на работе.
Стуки оставил для Джеретто записку со своим номером телефона: «Здравствуйте, учитель! Я ненадолго вернулся в Венецию. Если можете, позвоните».
* * *
Гостиница, в которой снимал номер норвежский турист, очаровательно затерявшаяся среди других исторических зданий, находилась напротив Палаццо Барбаро, знаменитого венецианского дворца на канал Гранде. Стуки не мог не признаться, что он полицейский, иначе от персонала гостиницы он получил бы информацию только о времени завтрака, да и то на английском. Инспектору рассказали, что норвежец выходил из гостиницы днем и возвращался поздно ночью. Стуки попросил детально описать, как банкир одевался, носил ли с собой чемоданчик или сумку, записную книжку или другие аксессуары.
Выйдя на улицу, Стуки медленно пошел к мосту Академии и остановился у первого газетного киоска. Он поинтересовался у продавца, были ли у них в продаже иностранные печатные издания.
– Какие именно? – спросил молодой человек, высунувшись из окошечка, словно черепаха из панциря.
– «Геральд Трибьюн», «Экономист», что-то в этом роде. Пресса для банкиров.
– У нас есть только «Вельт». Может, позже привезут.
– Вы когда-нибудь встречали этого господина? – спросил Стуки у продавца и показал ему фотографию норвежца, полученную от инспектора Скарпы.
– А, утонувший банкир! Меня о нем уже спрашивала полиция. Я видел этого мужчину пару раз.
– Он был один?
– Да, шагал куда-то по своим делам.
– Вы не заметили в нем ничего странного?
– Что вы имеете в виду?
– Допустим, у него заплетались ноги? Или, может, он подозрительно оглядывался по сторонам? Или шел очень быстро, будто опаздывая на работу?
– Ходил он довольно быстро, это правда. Вон по той стороне, – газетчик показал рукой на набережную напротив киоска.
Этой дорогой, подумал Стуки, он мог направляться к Академии изящных искусств или, перейдя мост, пойти по одной из многочисленных улочек, ведущих на площадь Святого Марка.
У основания моста на раскладном стуле сидел продавец сувениров, наряженный в костюм гондольера. Он с интересом наблюдал за проходившими перед ним представителями разных стран. Инспектор Стуки показал мужчине фотографию норвежца. Торговец схватил флажок Серениссима и стал обмахиваться им, как веером, делая вид, что внимательно изучает снимок.
– Он выглядел так, будто участвовал в соревновании: шагал через две ступеньки.
– Настолько спешил?
– Я бы сказал, он был полон энтузиазма. Элегантный мужчина, полный энтузиазма, – уточнил торговец.
– А как вам удалось его так хорошо запомнить?
– Я помню всех, кто здесь проходит. У меня нет других развлечений, кроме как наблюдать за туристами. Конечно, те, которые не демонстрируют пивной живот или подмышки, запоминаются лучше. Тела все более или менее одинаковые, а хорошая одежда всегда разная.
– А знаете, ведь вы правы.
– Послушайте, если вас интересует мое мнение, то, пожалуй, я вам его скажу, и даже бесплатно. Некоторые из туристов, после того как продегустируют изысканности наших виноградников, чувствуют себя такими же невесомыми, как ходивший по воде Иисус, и верят, что у них тоже так получится. А этого делать не рекомендуется, они ведь не Иисус Христос.
– Как говорят: если ты дурак, лучше сиди дома.
– В точку.
Стоя на мосту Академии и наблюдая за гигантским немецким догом, тащившим на поводке свою миниатюрную хозяйку, Стуки задал самому себе вопрос: куда мог направляться норвежский банкир импозантной внешности полной энтузиазма походкой? Что его звало? Любовь? Восхитительная возлюбленная, ждущая своего кавалера у окна, скрываясь от любопытных глаз за вышитыми занавесками?
– Стуки! Инспектор Стуки!
Инспектор резко обернулся. Тембр голоса показался ему знакомым. Он наводил на мысль о телефонных звонках, о негромких беседах в очереди из желающих подать заявление, о скрипении принтера и створок шкафа, в котором висит полицейская форма.
Голубая рубашка, черные сандалии, копна темных волос, пружинистая походка. Женщина имела насупленный вид служащего, проверяющего документы ночью в подземном переходе в районе железнодорожного вокзала.
– Меня прислал к вам инспектор Скарпа. Агент Тереза Брунетти, – отрекомендовалась женщина и сжала в рукопожатии руку Стуки не хуже орехокола.
Стуки застыл с открытым от удивления ртом, и не только потому, что не ожидал ее появления. Судя по всему, этот плут Скарпа с легкостью догадался, с чего Стуки думает начать и где его искать.
– Я тоже расследую смерть господина Берге, – пояснила Тереза Брунетти, и по лицу ее скользнула быстрая, едва заметная улыбка.
– Но я здесь на реабилитации. И сейчас практически не связан с полицейским управлением.
– Давайте не будем терять времени на пустую болтовню, – отрезала агент Брунетти. – Я должна показать вам один дом. Он имеет отношение к делу Берге. Речь, как вы понимаете, не идет о простой экскурсии по городу.
И увидев, что Стуки все еще колеблется, Тереза добавила:
– Мы в полицейском управлении не имеем привычки посвящать в детали расследования первого встречного. Необходимо строго придерживаться инструкций.
Указания изо рта женщины еще лились рекой, но Стуки больше не слушал. В крайнем изумлении он смотрел на агента Терезу Брунетти: пухлые губы, пулеметная очередь слов. Воображение рисовало Стуки картины одна красочнее другой. Вот он ищет и находит притаившегося в расщелинах камней инспектора Скарпу. Стуки крепко хватает его за горло и начинает медленно сдирать с вырывающегося Скарпы кожу, чтобы вывесить ее как напоминание рядом со списком вещей, которые нельзя делать ни в коем случае. По всей вероятности, эта женщина находилась в самом центре паутины, сплетенной Скарпой: коты, арбалеты и женщины-полицейские, обжигающие, как соленый ветер Венеции. И все для того, чтобы удержать его в этом городе. Стуки тяжело дышал, и совсем не от быстрой ходьбы.
Минут через двадцать агент Брунетти указала ему на одно из зданий на площади Сан-Фантин.
– Третий этаж, – уточнила женщина.
– Что мы должны делать?
– Ждать.
– До каких пор?
– И вы еще спрашиваете? С вашим-то опытом? Впрочем, если устанете, можете прогуляться к театру «Ла Фениче», дом виден и оттуда тоже.
Антимама! Крепкий орешек! Умная, скользкая, как угорь, и уверенная в себе. Стуки обратил внимание на ее мускулистые загорелые руки. Непроизвольно в мозгу всплыл вопрос: а ноги агента Терезы Брунетти такие же мускулистые? «Хватит, Стуки, прекрати!» – одернул он сам себя и, чтобы отвлечься, стал перечислять в уме: «Арвид Берге, женат, детей нет, жена не захотела приехать на опознание, известный банкир, богатый, любил прогуливаться по улицам Венеции, пока однажды ночью не утонул в окрестностях…»
– Где вы нашли труп норвежца?
– В районе Сан-Барнаба.
Стуки осенило:
– Если я не ошибаюсь и если мы здесь не толчем воду в ступе, банкир Арвид Берге был в нашем городе не в первый раз, и очень может быть, что кто-то из Венеции ездил в Осло, так сказать, с ответным визитом.
Тереза Брунетти бросила на инспектора быстрый взгляд, но, прежде чем она успела ответить, произошло нечто неожиданное. Лицо женщины запылало, и она начала надувать щеки и пыхтеть, как древесная лягушка в брачный период.
– У вас все в порядке, агент Брунетти?
– Приливы, – с трудом произнесла женщина и затрясла воротом рубашки.
– Какие еще приливы? – чуть было не слетело с языка Стуки, но какое-то бессознательное чувство благоразумно подсказало ему не спрашивать никаких разъяснений.
– Кто эта личность, за которой мы следим? – осмелился задать вопрос инспектор по прошествии нескольких минут.
С ироничной улыбкой и без единого слова Тереза кивком головы указала на площадь, будто призывая Стуки обратить внимание на расположение места, красоту зданий, и даже совершенно особый запах – аромат престижа.
– Дама из Дезенцано. Стрекоза с озера Гарда.
– Замужем?
– Еще как!
– Агент Брунетти, как в полицейском управлении вышли на эту женщину?
– Это было несложно, инспектор. Господин Берге прибыл из Осло в Милан второго июля в тринадцать сорок. В аэропорту он взял такси и доехал до Центрального вокзала, где в шестнадцать тридцать пять сел на поезд до станции Пескьера, как это доказывает железнодорожный билет, найденный в его номере. На вокзале банкира встретила эта дама и отвезла на своей машине в дорогую гостиницу в Дезенцано. Они забронировали два отдельных двухместных номера. Но за ужином их видели вместе, а синьора, как вы, инспектор, сами убедитесь, имеет очень запоминающуюся внешность.
– Скажите, агент Брунетти, лично вы разделяете идею инспектора Скарпы о серийном убийце иностранных туристов? Преступления, поставленные на поток.
– Вы лучше меня знаете инспектора Скарпу, – ответила Тереза, – он известен своим упрямством. Однако…
– Однако что?
– Я не могу утверждать, что он ошибается. У меня не было возможности изучить во всех подробностях дела других погибших туристов. Скарпа передал мне его записи, но там были материалы расследования только начиная с француза Осписа Дюфура. Десять месяцев работы, плюс сверхурочная. Что касается дела норвежца, я думаю, в нем мелькает силуэт рогов и попахивает местью.
– Значит, дама из Дезенцано замужем за одним из сильных мира сего?
– Несомненно. Ее муж занимается политикой.
– На высоком уровне?
– Высочайшем, я бы сказала.
– А мы зачем за ней следим?
– Таков был приказ инспектора Скарпы. Уфф! – агент Брунетти вновь отпрянула от инспектора Стуки. – Как на раскаленной сковородке, – произнесла она, отдуваясь.
– Гормоны… – пробормотал Стуки.
– Если вы произнесете это слово еще раз, клянусь, я надену на вас наручники за попытку сексуального домогательства.
Увидев лицо Стуки, женщина лукаво улыбнулась, с легкостью признав, что да, кое-какие колебания настроения у нее имеются. Тереза стала объяснять, что у нее непростая наследственность в гормональном плане и что уже в сорок пять лет у нее начались некоторые изменения, которые значительно усложнили ей жизнь. В отличие от ее бабушки по материнской линии, у которой, как утверждала сама старушка, никогда не было менопаузы. Бабушка не призналась в этом даже на смертном одре в возрасте девяноста лет.
– Генетика – вещь коварная, – проговорил Стуки.
– Это правда.
– Вот она! – прошептала агент Брунетти, и Стуки прищурился, пытаясь разглядеть высокую фигуру женщины в легком развевающемся платье.
Тщательно заперев за собой входную дверь, женщина надела темные очки, поправила ремешок сумки на правом плече и зацокала каблуками по мостовой на длинных ногах.
– Настоящий жираф! – охарактеризовала ее Тереза. – Таких высоких мужчин-политиков в наших местах точно нет.
– Вы в этом уверены, агент Брунетти? – спросил Стуки.
– Абсолютно. Наверное, с высоты лучше видна общая стратегия. Думаю, мужчинам-политикам нравится, когда их женщина ясно различает направление их идей.
– Понимаю.
Следовавшие за высокой женщиной агент Брунетти и инспектор Стуки увидели, как та перешла мост и ненадолго вошла в один из палаццо полюбоваться старинными лютнями и скрипками, а затем вышла и снова зашагала по набережной.
Агента Брунетти настиг еще один приступ самовоспламенения, причем такой интенсивности, что Тереза была вынуждена сделать знак инспектору Стуки продолжать слежку без нее.
– Не волнуйтесь, у меня есть ваш номер телефона. Я догоню вас через несколько минут.
Тем временем женщина-жираф завернула за угол и скрылась в одном из узких переулков. Стуки поспешил за ней, держась поближе к витринам магазинов и стенам домов и притормаживая каждый раз, когда женщина бросала взгляд то направо, то налево.
– Инспектор! – услышал он голос за своей спиной.
В дверном проеме крохотной таверны Стуки увидел Моргана и Жанну д’Арк. Мужчины радостно махали ему руками. Инспектор приложил палец к губам, призывая их молчать. Но никто из двоих, судя по всему, этого не понял. Жанна д’Арк махал даже рукой в гипсе, так ему хотелось быть замеченным.
* * *
Друзья выбежали из таверны и радостно спешили навстречу Стуки, в то время как расстояние между инспектором и дамой из Дезенцано с каждой секундой все возрастало, пока, наконец, повернув налево, женщина не скрылась из вида.
– Антимама! – воскликнул Стуки, хотя в глубине души он понимал, что ничего ужасного не произойдет и расследование особо не пострадает.
Агент Брунетти в это время пыталась справиться с последствиями гормональной встряски и не могла прийти ему на помощь.
Морган-Полторашка приближался к инспектору Стуки довольно резвой походкой. Со стороны небольшая скованность в движении его поврежденной конечности была едва заметна. Приблизившись, Морган и Элвис – Жанна д’Арк с чувством пожали инспектору руку и кратко посвятили его в курс своих новостей. Нежелательные симптомы противомалярийной профилактики врачам удается держать под контролем. У Элвиса осталось только еле уловимое чувство тревоги. Морган от галлюцинаций практически избавился, а сейчас он был занят тем, что ставил ловушку на одну из официанток таверны. Возможно, последнюю до его поездки на Мадагаскар.
– Когда вы отчаливаете?
– Тридцатого.
– Пункт назначения – Фианаранцуа[175]175
Фианаранцу́а – город в центральной части Мадагаскара.
[Закрыть]. Впрочем, все зависит от вашего коллеги Скарпы, разрешит ли он нам уехать, – проговорил Морган.
– Ясно, – произнес Стуки.
– Выпьете с нами, инспектор? Мы угощаем, – стали приглашать его друзья.
– А заодно я проверю, сработала ли моя ловушка, – добавил Морган.
Официантка оказалась довольно приятной пражанкой с замечательно красивыми руками.
– Вы заметили, – обратился к своим знакомым Стуки, – что в Венеции сейчас довольно много горничных и официанток из Чехии и Литвы?
– Но не у всех такие великолепные руки, – ответил Морган, не отводя взгляда от женщины, которая с ловкостью передвигалась между столиками.
Еще несколько минут они порассуждали о тех, кому выпадает удача иметь красивые руки. Это вопрос генетики, или все же играет роль хороший характер и спокойный нрав их обладательницы? Или все дело в качестве увлажняющего крема, как считал Жанна Д’Арк.
– Она мне улыбнулась, – Морган подмигнул Стуки.
