Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Дэн Браун
Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 120 (всего у книги 346 страниц)
27 июля
Воскресенье
– Антимама, Стуки! Ты должен выяснить, в чем тут дело! – сказал себе инспектор.
Скарпа раньше проживал на Кампо-Сан-Поло, и вполне возможно, что Микела осталась жить там. Его друг никогда бы себе не позволил причинить жене неудобства.
Микела даже не пригласила инспектора в дом. Она разговаривала со Стуки с балкона, и тому приходилось задирать голову, стоя на тротуаре. Женщина всегда говорила громко, это Стуки помнил, но сейчас она разговаривала таким тоном, будто была обижена на весь мир и прежде всего – на саму себя. Ей слишком часто приходилось прощать этого негодяя. А она ему так верила!
– С таким, как Скарпа, невозможно жить! Его никогда не было рядом. Такое чувство, что он был женат не на мне, а на своих странностях. К тому же он ужасно храпел.
– Храпел? – только и смог вымолвить Стуки в ответ на эту тираду.
– Как паровоз! – решительно кивнул женщина.
– Он сам решил уйти? – спросил Стуки.
– Нет, я его выставила, два года назад. Через моих знакомых я даже помогла ему подыскать квартиру. Хотя лучше бы я оставила ему эту, раз уж меня хотели отсюда выселить.
– Мне очень жаль, Микела. Сейчас проблема решена?
– Надеюсь. Увидим, что получится.
– В случае чего, ты всегда можешь временно переселиться к Скарпе.
– Чтобы видеть его каждый день на общей кухне? Нет уж, я никому не позволю выжить меня отсюда. А они пытаются сделать это самыми разными способами. Ну ничего, пусть! Я ни за что не соглашусь переселиться из этого места на материковую часть Венеции, причем за город.
– За городом не так уж плохо.
– Там полно пыли и муравьев.
– Пожалуй.
– Дом, квартиру в котором мне предложили, стоит как раз напротив фабрики. Чтобы каждое утро любоваться из окна фабричными трубами и иметь в качестве соседей весь этот сброд? Я скорее умру!
– Ты права…
– Скарпа хочет оставить мне ту конуру, где он сейчас живет, и переселиться на Джудекку к его выжившей из ума тетке.
– К синьоре Елене?
– К ней. Помешанная, как и все в их семье. Сначала старуха надеялась, что мы заберем ее к себе, потому что ей, видите ли, было одиноко. Она ненормальная, а не одинокая. Как ты думаешь, могли бы они со Скарпой ужиться вместе?
– Вы с ним хоть иногда видитесь?
– Он часто звонит. Спрашивает всегда об одном и том же.
– О чем?
– Поеду ли я с ним в морское путешествие на его паруснике, когда он его выкупит. И с чего это Скарпа так уверен, что ему удастся вернуть лодку?
– Он все время проводил на работе? Поэтому вы расстались?
– На работе? Ха-ха-ха! Да он прохлаждался в казино среди путан, этот подонок. Он все еще путается с той славянской шлюхой?
– Не знаю. Не думаю, – сказал Стуки.
Бедная Микела! В прошлом, когда они со Стуки еще общались, это была довольно приятная женщина. Большие голубые глаза, ласкающие взглядом льняную скатерть и фарфоровый чайник, на шее жемчужное ожерелье. Несколько раз они втроем выходили в лагуну на парусной лодке. Микела была из тех синьор, которые пользуются тканевыми салфетками даже в походе. Стуки хорошо помнил мясную запеканку, которую жена Скарпы собственноручно готовила для пикника.
Инспектор всегда считал, что такая женщина была не для Скарпы. Микела хотела сделать из мужа истинного аристократа и настаивала, чтобы тот по любому поводу надевал пиджак. А Скарпа в душе был матросом с галер. Они с Микелой оказались слишком разными, и их каким-то чудом сложившийся семейный союз выглядел довольно нелепо.
Вдобавок ко всему, Микела хотела ребенка. Скарпа говорил, что его сперматозоиды были огромными, как головастики, но редкими, как краснокнижные звери. Врачи сразу предупредили семейную пару, что им будет не так-то легко произвести на свет наследника, Скарпу в миниатюре. Со временем Микела завела себе кошек. Особенно ей были по душе длинношерстные породы. По правде говоря, Стуки никогда не мог представить себе Микелу мамой. Впрочем, наверное, она могла бы быть одной из тех восторженных матерей, которые возят ребенка на море и сидят с малышом на коленях, устремив задумчивый взгляд к горизонту, словно стараясь разгадать, что готовит им будущее.
– Ты вернулся в полицейское управление Венеции?
– Нет, я здесь проездом.
– Так ты не работаешь со Скарпой?
– Я ему только кое в чем помогаю.
Сидя на ступеньке у подножия колодца на Кампо-Сан-Поло, Стуки размышлял. Официант пиццерии с пивоварней, куда полицейский зашел освежиться, сообщил ему, что муж синьоры Микелы иногда к ней приходит.
– Они больше не живут вместе, – уточнил парень.
К Микеле, по словам официанта, приходили и другие мужчины, которых он не знал.
– В конце концов, это не мое дело, – добавил официант и через секунду продолжил: – Один из них бывает довольно часто, наверное, он синьоре Микеле нравится. Другой, похожий на банкира, появляется только иногда. С ним синьора всегда спорит.
– А какие дела могут быть у банкира к синьоре Микеле?
– Этим всегда до всего есть дело.
– Может быть, это был ее коллега, бухгалтер?
– Ага, или гинеколог…
* * *
Во второй половине дня инспектору позвонил Скарпа и предложил вместе поужинать. «Чтобы подвести итоги расследования», – объяснил он. Стуки приглашение отклонил. Инспектор извинился и сказал, что им с агентом Брунетти пока не удалось обнаружить ничего существенного, и к тому же он чувствовал себя крайне уставшим.
– Ты – устал? Да кто в это поверит? – съязвил Скарпа.
– Я отвык от прогулок по Венеции.
– Или есть что-то еще? – в голосе инспектора Скарпы внезапно зазвучал металл.
Таким в былые времена Стуки знавал своего коллегу: сейчас в нем чувствовался его внутренний железный стержень.
– Это ты мне скажи, – в ответе Стуки послышались стойкость и прочность титана.
– Смотри ты, сладенький мальчик обиделся!
– Не называй меня сладеньким мальчиком!
– Ладно, Стуки, проехали. Ты же понимаешь, что на меня давят. Комиссар полиции совсем взбесился. У этого француза, Жюппе, было в городе множество влиятельных знакомых, которые считали его своим, в смысле почти венецианцем.
– Мы все выясним, Скарпа, будь спокоен. Послушай, я хотел тебя спросить о французе и любовнице норвежского банкира. Они могли пересекаться? Вы это проверили?
– Да, проверили.
– И что же?
– Они встречались. Филипп Жюппе был вхож во все светские гостиные Венеции.
– Как по-твоему, политик знал о похождениях жены? Все эти поездки в Осло. Не самое притягательное место для туристов
– Не думаю, чтобы ее муж что-то подозревал. У таких, как он, на это нет времени.
– Еще один момент. Ты как-то упоминал о нотариусе, у которого Жюппе и норвежец оформили сделку на куплю-продажу недвижимости. У вас есть его имя?
– Естественно.
* * *
В почтовом ящике на улице Санта-Марта было пусто: записка, которую Стуки оставил учителю в прошлый раз, исчезла. Однако Джеретто ему так и не перезвонил. Стуки несколько раз нажал кнопку домофона. Безрезультатно. Тогда инспектор позвонил в квартиру этажом ниже. Из окна выглянула пожилая женщина. Стуки спросил ее об учителе, соседка ответила, что тот ушел на прогулку. На листке бумаги Стуки написал несколько имен и вопрос, знает ли Джеретто что-нибудь об этих людях. И снова попросил учителя ему перезвонить.
Чувствуя сильную усталость, Стуки решил, что на сегодня с него хватит, и собрался укрыться ото всех в своем жилище на острове Джудекка. Проходя мимо комнаты синьоры Елены, инспектор увидел старушку, погруженную в сложные математические расчеты, которые всякий раз приводили ее к одному и тому же результату: числам 8, 53 и 55 – священной триаде ее персональной лотереи.
В тишине дома Стуки явственно различал голоса, раздававшиеся снизу, с набережной. Он попытался пробраться в свою мансарду незамеченным, но не тут-то было. Синьора показалась в проеме двери своей комнаты, в руках она держала клочок бумаги с уже известными инспектору цифрами.
– Вы точно поставите именно на эти номера? – недоверчиво спросила старушка.
– Конечно! В лотерейном киоске на набережной Дзаттере.
– В этой шарашкиной конторе? Вот почему я до сих пор ничего не выиграла! Нет, туда нельзя. Вы должны пойти к Альфио на площадь Санто-Стефано.
Стуки безропотно взял записку и поднялся к себе на чердак. Инспектор прилег на кровать и только успел поднять взгляд к темнеющему за слуховым окном небу, как ему позвонил агент Ландрулли.
– Инспектор? Кажется, у нас получилось…
* * *
Стуки сел на ближайший поезд до Тревизо.
– Приходите оба ко мне домой, – сказал он агенту Ландрулли, – я не могу заявиться в полицейское управление таким калекой.
Стуки расслабился в пассажирском кресле, глядя на темнокожую девушку, сидевшую напротив. Вдруг будто лампочка зажглась у него в мозгу. Почему в бумагах инспектора Скарпы было так мало информации об Осписе Дюфуре? И эта лакуна, судя по всему, была далеко не единственной.
Стуки набрал номер Терезы Брунетти.
– Почему смерть Дюфура так обеспокоила всех в полицейском управлении?
– Начальника управления, ты хочешь сказать? Если честно, я не знаю. Скорее всего, какое-то указание свыше.
– Расскажи, что ты запомнила об этом французе?
– Пятьдесят шесть лет. Родился и проживал в Марселе. Его отец владел компанией по аренде контейнеров.
– Да, да, я это тоже помню. Как часто он бывал в Венеции?
«Ну же, агент Брунетти!»
– Мы обнаружили, что Оспис Дюфур приезжал в город три-четыре раза в год в течение шести или семи лет.
– Что он здесь делал? У француза были контакты в порту? Что вы нашли у него в гостиничном номере?
– В основном Дюфур приезжал в Венецию ради игры в казино. Многие найденные в его комнате элементы указывают на то, что он был страстным игроком.
– Ясно. А кто ходил искать ответы в казино? Ты или Скарпа?
– Я тоже там была, но всего пару раз. В основном этим занимался инспектор Скарпа.
– Хорошо. Что-то еще?
– Не уверена, что это важно. Представляясь посетителям казино, Оспис Дюфур прибавлял к своей фамилии дворянский титул.
– Какой именно?
– Маркиз.
– Просто маркиз или маркиз и что-то еще?
– Еще «Сан» и что-то.
– Сан?
– Сан.
Ощущение легкого ветерка из лагуны в волосах…
– Может быть, де Сен-Руан?
– Да, кажется, так.
«К нему бы это идеально подошло», – подумалось инспектору.
– А, еще! Можешь мне снова добыть фотографии всех погибших, включая Жюппе?
* * *
Агентам Ландрулли и Спрейфико не удалось остаться незамеченными. Двое застывших в неподвижности полицейских под их домом подействовали на сестер из переулка Дотти как телеграмма с хорошими новостями. Они распахнули балкон, и шторы выпорхнули наружу, лаская теплый вечерний воздух. По комнатам разнеслось щебетание звонких женских голосов.
Свернув за угол, инспектор Стуки сразу заметил ожидавшую его маленькую компанию: Сандра и Вероника с несколькими баночками варенья в руках и Ландрулли со Спрейфико с толстыми папками под мышками.
Первым делом инспектор обратил внимание на сияющий вид агента Ландрулли. Полицейский выглядел так, будто ему сделали пару переливаний крови – его группы, разумеется, – и подарили еще пару сеансов загара. Даже Спрейфико, как показалось Стуки, немного прибавил в весе.
– Это жидкость, инспектор, – стал оправдываться полицейский агент, – два или три арбуза, они скоро выйдут.
Все заметили, что агент Ландрулли необычайно возбужден. Ему хотелось бы самому, вместо Стуки, поскорее открыть дверь, пригласить гостей в дом, усадить их на диван и рассказать им всем новости. Стуки сделал все спокойно: открыл окна, впустил свежий воздух, проверил холодильник, заглянул в ванную.
– Ну что, ребята, вам есть что мне рассказать?
– Пока вас не было, знаете, что я подумал, инспектор?
– Ты о чем, Спрейфико?
– Я решил проверить записи всех видеокамер, расставленных вдоль Терральо и в окрестных городах.
– Неплохая мысль!
– Виллы, автозаправки, светофоры, банки…
– И как это пришло тебе в голову? – спросил Стуки.
Он знал ответ на этот вопрос, но так между ними было заведено.
– Потому что ваша подруга, та, очень красивая… Повезло же вам, инспектор! – не удержался Спрейфико, но тут же взял себя в руки. – Она помогла нам понять, что водитель грузовика, скорее всего, был из местных. Так, Джек?
Ландрулли кивнул. «Ну вот, теперь еще и Джек», – подумал Стуки и улыбнулся.
– И что ты обнаружил, Спрейфико?
– Кучу изображений. Грузовик остановился как раз напротив банка, на снимке был отчетливо виден фрагмент его передней части. Время примерно совпадало с тем, которое обозначила девушка-китаянка.
– Мы увидели, как водитель вылезает из кабины, – вступил в разговор агент Ландрулли, – и направляется к мусорному баку, который стоит как раз между банком и расположенным рядом зданием. Мы подумали, что так мужчина решил избавиться от туфель убитой китаянки.
– Ландрулли, на снимке был различим номерной знак транспортного средства?
– К сожалению, нет. Но голубой крест на стекле был хорошо заметен. Поэтому я решил проверить, улица за улицей, всех водителей грузовиков, которые живут в радиусе десяти километров. Обнаружил четверых. А когда я увидел того парня, то сразу понял, что он имеет отношение к этому делу.
– Интуиция, – произнес Стуки.
– Да, интуиция! – повторил Ландрулли, блаженно улыбаясь.
– Расскажи инспектору, как все произошло. Что это была не совсем вина водителя, – напомнил Спрейфико.
– Да тут особо нечего рассказывать, – от волнения у Ландрулли чуть-чуть дрожал голос.
Водитель остановил свой грузовик у дороги. Скорее всего, он знал, что там обычно стоят проститутки. Вероятно, мужчине хотелось немного расслабиться после длинного и утомительного дня, нескончаемых и невообразимо скучных очередей, когда в течение многих и многих часов ты видишь только задницу впереди стоящей машины. И когда дальнобойщик заметил двух китаянок, он решил немного поразвлечься.
– Кто из вас хочет пойти со мной? Ты? Знаешь, мне больше нравится твоя подруга. Нет, я не люблю сразу с двумя… – говорил мужчина из окна грузовика.
Потом водитель открыл дверь машины и показал на одну из проституток. Та китаянка, которую он выбрал, сняла туфли на высоких каблуках, чтобы было удобнее взбираться по лесенке. Поднимаясь, одной рукой она держалась за поручень, в другой руке у нее были туфли. Но когда девушка была уже одной ногой в кабине, дальнобойщик передумал и позвал другую. Первая китаянка рассердилась и не хотела слезать. Ее подруга приказала ей спускаться, но та ни в какую. Тогда стоявшая внизу проститутка схватила другую за лодыжку и стала тянуть ее вниз. Девушка не смогла удержаться на лестнице и упала назад, ударившись головой об асфальт. А ее туфли так и остались в кабине у водителя.
– Глупая случайность, – произнес Стуки.
– Молодая китаянка все подтвердила, – кивнул головой Ландрулли.
– Вот почему культурный медиатор пыталась ей помочь.
– Преступление раскрыто, инспектор!
– Молодец, Ландрулли! Молодец, Спрейфико!
Как ни странно, Сандра и Вероника, слушая этот рассказ, не проронили ни слова.
– Бедные девочки, – вздохнули они в конце. – Вот они, мужчины! – добавили сестры, обведя присутствующих испепеляющими взглядами.
– Мы не такие, – попытался оправдаться за всех Ландрулли.
– Дамы! – обратился к соседкам Стуки. – Я уверен, что у вас есть другие, более важные дела. Не смею вас задерживать. Да и мне необходимо кое-что обсудить с моими парнями в мужской компании.
«Мужская компания!» – Стуки тут же пожалел о том, что сорвалось у него с языка.
Но разве сестры из переулка Дотти могли просто так взять и покинуть место, где мужчины обсуждали такие интересные вещи?
– Никаких неотложных дел, не беспокойтесь, инспектор, – с улыбкой проговорила Вероника.
– Сегодня же воскресенье, выходной, – как ни в чем не бывало добавила Сандра.
Агент Спрейфико развел руками, как бы говоря: что тут можно поделать?
Стуки варил кофе, размышляя о том, как и в какой последовательности лучше изложить факты о венецианском деле. Некоторых аспектов инспектор решил коснуться лишь слегка. В конце концов, ему самому было еще не все до конца понятно.
Сестры уселись на красный кожаный диван, словно в первом ряду театрального партера. Стуки представил, как нейроны в их головах сбегаются со всех сторон, дрожа от любопытства.
Инспектор расставил перед гостями кофейные чашки, блюдца, разложил ложечки и поставил на стол сахарницу. Затем он вернулся в кухню, чтобы помешать кофе в кофеварке, которая только-только начинала бормотать. Аккуратно разливая по чашечкам темную жидкость, Стуки начал рассказывать об утонувших туристах: очередность смертей, даты, связанные с этим события и все, что им удалось узнать о французе Жюппе и норвежце Арвиде Берге из Осло.
– Замечательный город! – прокомментировала Сандра, которая любила путешествовать.
– А как были связаны между собой норвежец и француз? – раздался голос Спрейфико.
– Только через куплю-продажу домов.
– Инспектор, я знаю. Это сделал кто-то из агентства по торговле недвижимостью.
– Вряд ли, Спрейфико.
– Что объединяло всех погибших туристов? – спросила Вероника с видом студентки, конспектирующей лекцию.
– Если быть совсем точными, француз Жюппе жил в Венеции уже двадцать лет. Среди остальных мы не нашли практически ничего, что бы их могло связывать.
– А это не могут быть просто несчастные случаи?
– Ландрулли, я тоже постоянно задаю себе этот вопрос. Но только не с французом Жюппе.
– Может быть, во всем виновата любовь? Венецианцы, я говорю это по собственному опыту, большие ревнивцы и собственники.
– Сандра, вы хотите сказать, что пятеро или шестеро мужчин утопили в канале своих соперников в любви?
– Или это были мужья, которые так избавились от любовников своих жен.
– Любовников?
– Да, я так себе их и представляю: все такие молодые, сильные и красивые!
Ресницы Сандры затрепетали. Вероника кивала головой, соглашаясь с мнением сестры.
– Мне так не показалось. Туристы были разного возраста. Русскому вообще под шестьдесят.
– И в шестьдесят можно быть еще полным сил.
– Не забывайте о письмах, которые в течение многих лет присылали в редакцию «Газеттино». Все они на одну и ту же тему: туристы, разрушающие Венецию, и как бы с ними поступил загадочный автор этих посланий.
Стуки передал присутствующим привезенные с собой копии писем.
– А я с ним согласен! – вдруг заявил Спрейфико, читая одно из них. – Туристы точно клопы, – добавил агент.
– Инспектор! – синьорина Вероника резко вскочила с дивана. – Но я… это письмо…
– Какое письмо? – быстро спросил Стуки.
– Вот это, подписанное Джино Росси. То, в котором рассказывается о чайках и летающих крысах.
– Что с ним? Ну говорите!
– Не хочу хвастаться, но должна вам сказать, что мне однажды пришлось быть членом жюри одного из литературных конкурсов. Меня попросил об этом один хороший друг. Это был довольно увлекательный опыт.
– Вы что-то говорили о письме.
– Ах да! Настолько необычный рассказ трудно было не запомнить.
Стуки не мог поверить в такую удачу. Он схватил фотокопии письма и передал их агентам Ландрулли и Спрейфико.
– Знаете, как действуют эти конкурсы? – продолжала Вероника. – Члены жюри делят между собой все конкурсные работы, читают каждый свои и выбирают победителя в своей группе. Потом все члены жюри читают выбранные работы. Это не так-то просто, знаете ли. Колоссальное умственное напряжение. Но тот рассказ про чаек и летающих крыс я прочитала дважды.
– Но где… когда?
– Литературный конкурс на свободную тему, организованный…
– Кем?
– Одним рестораном! Очень знаменитым. Туда приезжают и президенты, и разные министры, там есть гостиница, сауна, поле для гольфа… Конкурс был два года назад, если не ошибаюсь.
– Вероника, вы помните фамилию автора?
– А я ее и не знала. Каждой конкурсной работе присваивался порядковый номер. Полный список был только у председателя жюри. Однако я знаю, что рассказ не занял ни одного из пяти призовых мест.
– А-а-а, – разочарованно произнес инспектор.
– Я это точно запомнила, потому что председатель, говоря об этом рассказе, произнес, что магистрат не прошел и в этом году.
– Магистрат?
– Ну да, так он называл уполномоченного магистрата по водным делам. Бывшего, потому что тот был уже на пенсии.
Магистрат по водным делам… магистрат по водным делам… Не обращая внимания на гостей, Стуки схватил телефон. Все услышали, как он забормотал:
– Ну, давай же, отвечай, агент Брунетти. Ты что, гоняешься за своими голубями? Или опять очередной прилив?
– Какой еще агент Брунетти? – подозрительно спросила синьорина Вероника. – Это… женщина? – в ее голосе послышалась паника.
– Вы что, в Венеции работаете с женщиной? – ледяным тоном спросила Сандра.
– Да, но ей сто лет в обед, – ответил инспектор.
– И таким старым позволяют работать в полиции?
– Видишь, Сандра, кто защищает наших граждан? А мы ведь платим налоги…
– Хватит! – не выдержал Стуки.
– Ну вот! Он уже в нее влюблен! – провозгласили сестры хором.
– Что вы несете?
– Да-да-да-да! – пропели Сандра и Вероника.
Тереза Брунетти не отвечала. Стуки решил как можно скорее вернуться к венецианскому расследованию.
– Ландрулли, во сколько отходит первый поезд на Венецию?
Усердный Ландрулли полез за информацией в телефон.
* * *
– Дядя Сайрус, ты мне гарантируешь, что Ростам в совершенстве знает французский?
– Как Ив Монтан!
– Послушай, ты мне как-то рассказывал, что кое-какие наши родственники ездили в казино в город Сари возле Каспийского моря.
– Да, братья твоего дедушки.
– То есть мы в нашей семье знаем, что такое казино, так?
– Если уж на то пошло, я тоже за свою жизнь посетил несколько игорных заведений в разных уголках света.
– Правда? Тогда ты, наверное, знаешь, как играть в шмен-де-фер?
– Приблизительно.
– В таком случае попроси, пожалуйста, Ростама сделать доброе дело для семьи. Он должен будет сходить в казино Венеции…
– Но Ростам не знает дороги.
– Не переживай, я его отвезу.
– А что Ростаму делать в казино?
– Он должен будет подойти к столам, за которыми играют в шмен-де-фер, много говорить по-французски, представиться маркизом де Сен-Руан, близким другом Осписа Дюфура, и сказать, что он надеется быть таким же везучим в игре, каким был его друг.
– Там играют на деньги. Кто-то должен будет…
– Двести дам ему я, и двести, если можешь…
– Когда?
– Завтра вечером. Я буду ждать его на вокзале в Венеции. Объясни Ростаму в двух словах, как играть в шмен-де-фер. И моего братца обязательно нужно переодеть. Купи ему хорошую белую рубашку и пусть сходит к парикмахеру, приведет в порядок бардак на голове.
Дорогая редакция!
Я пишу, чтобы обратить ваше внимание на проблему челюстей туристов.
Они очень похожи на челюсти саранчи, которые перемалывают все, что встречается на их пути. Нельзя спокойно пройти вблизи какой бы то ни было достопримечательности, чтобы не услышать характерное скрежетание. Этот звук не спутать ни с чем, он стал своеобразным музыкальным оформлением нашего любимого города. Проблема в том, что туристические объекты встречаются в Венеции на каждом шагу, таким образом, и обладателей все перемалывающих челюстей вы видите повсюду: они сидят на каменных оградах, живописных мостах, парапетах, ступеньках, у старинных колодцев, на скамейках, или просто на истоптанной земле, камнях и цементе. По всему городу.
Они едят все: жареную картошку, чипсы, сэндвичи, сосиски, попкорн, шоколад, яблоки, груши, апельсины, дыни, виноград, а те, кто придерживается низкокалорийной диеты, – крекеры и сухарики. Должно быть, это восхитительно – созерцать великолепие Дворца дожей, очищая от кожуры киви, или засовывая в рот дольки грейпфрута! И как, наверное, приятно любоваться закатом с моста Риальто, надкусывая бутерброд с сыром.
Во всем виновата красота!
А я-то раньше думал, что монументальная красота может привести только к созерцательному экстазу и, в крайнем случае, вызвать обморок у какой-нибудь слишком чувствительной души.
Еще до конца не изучен метаболизм человека вообще, что уж говорить о метаболизме туриста в частности. Любой обмен веществ основан на механизме обратной связи между нервной и гуморальной системами организма. Туристы смотрят по сторонам с открытым ртом, и мы можем их понять, ведь все вокруг восхищает взгляд! Сильнейшие эстетические впечатления стимулируют центральную нервную систему, и чтобы их ассимилировать, мозг туристов потребляет огромное количество сахаров, что резко снижает уровень сахара в крови. Однако у них не кружится голова и не наступает спутанность сознания, как это написано в старых учебниках по физиологии. Путешественники начинают испытывать всепоглощающее чувство голода. Голод-убийца, крадущий жизненную энергию! Будто они взобрались на высокую-превысокую гору, переселились в другую страну, пробежали марафон или в течение восьми часов поднимали штангу.
Все туристы должны проходить медицинское обследование; что-то не так с их обменом веществ. Такое впечатление, что посещение Венеции резко увеличивает количество необходимых для жизнедеятельности калорий. Чем больше прекрасного видят люди, тем сильнее чувствуется необходимость погасить это внутреннее беспокойство, что достигается путем поглощения еды. Словно клетки их организмов хотят оглушить себя углеводами и жирами, чтобы отомстить мозгу и органам чувств, позволившим себе быть очарованными этой красотой.
Необходимо, чтобы наша система здравоохранения досконально изучила данный феномен и нашла адекватное решение этой проблемы.
Дож Андреа Гритти, гурманЯнварь 2007
