Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дэн Браун

Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 304 (всего у книги 346 страниц)

Сердце ушло в пятки, от страха подступила тошнота, и я испугалась, что потеряю сознание, но внезапно меня охватил гнев. Вскочив с кровати, я подбежала к двери в углу комнаты, опустилась на колени, заглянула в замочную скважину и долго пялилась в темноту. Сердце стучало, как барабан.

Мне пришла в голову нелепая фантазия, что кто-то с той стороны сейчас просунет в дыру острый предмет, зубочистку или карандаш, и проткнет мой широко распахнутый глаз. Я в ужасе отскочила и сморгнула слезу, выступившую от пыльного сквозняка.

Нет, ничего. Никто не пытался меня ослепить, а за дверью стояла сплошная темнота, из которой веяло прохладным, застоявшимся воздухом. Даже если бы там была лестница с поворотом или закрытая дверь наверху, будь на чердаке включен свет, какая-то его часть все равно разбавила бы чернильную тьму на ступенях. Однако в отверстии стояла непроглядная темень. Если там кто-то и был, он проделывал свои грязные делишки в темноте.

Скрип… скрип… скрип… – началось вновь, с невыносимо равномерными промежутками. Пауза, и опять: скрип… скрип… скрип…

– Я тебя слышу! – закричала я, не в силах больше сидеть и бояться. Я приложила губы к замочной скважине, мой голос дрожал от ярости и страха. – Я тебя слышу! Что ты там делаешь, извращенец? Как ты смеешь? Я вызываю полицию, так что лучше убирайся!

Шаги даже не замедлились. С таким же успехом я могла кричать в пустоту. Скрип… скрип… скрип… вновь, как раньше, небольшой промежуток, и шаги возобновлялись, не потеряв ритм. В глубине души я знала, что не стану звонить в полицию. Что я им скажу? «Извините, констебль, у меня что-то скрипит на чердаке»? Ближайшее отделение полиции – в Инвернессе, и вряд ли они принимают не срочные звонки среди ночи. Единственный шанс – 999, но, даже находясь в смятенном состоянии духа, я примерно представляла себе, что скажет оператор, услышав истерические жалобы на странные звуки с чердака.

Будь здесь Джек… будь со мной хоть кто-то, кроме трех маленьких девочек, которых я обязана защищать, а не пугать еще больше…

Господи! Внезапно я поняла, что достигла предела, и мне стало ясно, почему сбежали мои предшественницы. Лежать так каждую ночь, прислушиваясь в ожидании, пялиться в зияющую черную дыру за дверью…

Я не видела выхода. Можно попробовать уснуть в гостиной, но если я услышу скрип и там, то окончательно свихнусь. Еще большим ужасом наполняла меня мысль, что скрип на чердаке будет продолжаться, в то время как я, ни о чем не подозревая, сплю внизу. Во всяком случае, пока я здесь, оно, что бы там ни было, не может…

У меня пересохло в горле и вспотели ладони, я боялась даже додумать ужасную мысль. Окончательно поняв, что не усну, я завернулась в одеяло, включила свет и долго сидела с телефоном в руке, прислушиваясь к монотонному ритму шагов над головой. Из головы не выходил доктор Грант. Сандра с Биллом сделали все, чтобы избавиться от несчастного, перекрашивая и перекраивая дом, и в конце концов от старика не осталось ничего, кроме запертого ядовитого сада. И кроме того, что ходит там наверху, чем бы оно ни было.

У меня в ушах звучал безразличный голос Мэдди – так явственно, точно она стояла у меня за спиной и шептала в ухо: А потом он перестал спать. Всю ночь ходил туда-сюда по комнате. И тронулся рассудком. Если долго не давать человеку спать, он сойдет с ума.

Может, я тоже теряю рассудок? Что за чушь лезет мне в голову? Человек не может сойти с ума, не поспав всего две ночи. Не нужно драматизировать.

Но когда шаги послышались вновь, медленные и неотвратимые, страх охватил меня с новой силой. Я не могла оторвать взгляд от запертой двери, представляя, как она открывается, старческие ноги осторожно нащупывают ступеньку за ступенькой, из темноты появляется пустое, мертвое лицо, ко мне тянутся костлявые руки.

Илспет…

Зов доносился не сверху, он звучал у меня в голове – предсмертный хрип убитого горем отца.

Илспет…

Дверь не открывалась, никто не выходил. А шаги над головой продолжались. Скрип… скрип… скрип… неустанные шаги человека, навеки потерявшего покой.

Я не могла заставить себя выключить свет. Так и лежала с телефоном в руке, уставившись на запертую дверь, дожидаясь непонятно чего, пока пол под окном не посветлел от лучей рассветного солнца. Потирая затекшие руки и ноги, чувствуя легкую тошноту от усталости и недосыпа, я спустилась в теплую кухню, чтобы сделать себе тройную дозу кофе и встретить новый день.

На первом этаже царила гулкая, пугающая тишина. Конечно, ведь собак забрал Джек. Как ни странно, я даже соскучилась по неугомонным Клоду и Хиро, которые вечно шумели, путались под ногами и выпрашивали угощение.

Бредя по коридору к кухне, я машинально подбирала разбросанные детьми вещи: карандаши на ковре, забытый под стойкой пони… Странно, что делает здесь одинокий фиолетовый цветок, почти совсем увядший? Я озадаченно наклонилась. Откуда он взялся? Выпал из букета или вазона? На кухне не было горшечных растений. Сорвали девочки? В таком случае, когда?

Я сунула цветок в стакан с водой и поставила на кухонный стол. Может, отойдет.

Лелея в руках вторую чашку кофе, я задумчиво наблюдала за встающим над горами солнцем, как вдруг услышала свое имя.

– Роуэн…

Дрожащий, едва слышный и при этом пронзительный голос эхом разнесся по всей кухне. Я подпрыгнула от неожиданности, выплеснув обжигающий кофе на запястье и рукав халата.

– Черт!

Я начала вытирать брызги, одновременно шаря взглядом по комнате.

– Кто здесь?

На лестнице что-то скрипнуло. У меня замерло сердце.

– Кто здесь? – сердито крикнула я еще раз и направилась в коридор.

Наверху нерешительно застыла маленькая фигурка. Элли. Она испуганно смотрела на меня, ее нижняя губа дрожала. Меня охватило раскаяние.

– Извини, солнышко, я не хотела на тебя кричать. Ты меня напугала. Спускайся.

– Мне нельзя.

Девочка судорожно комкала в руках оборку одеяла и оттопыривала нижнюю губу – вот-вот расплачется. Она казалась совсем маленькой и несчастной.

– Разумеется, можно. Кто сказал «нельзя»?

– Мама. Нельзя выходить из комнаты, пока зайчик не поднимет ушки.

А, точно. Я вспомнила параграф в папке, где говорилось, что Элли не должна вставать с постели до шести часов, пока не проснется Счастливый зайка. Часы на кухне показывали 5.47. Не хотелось нарушать правила Сандры, но появление Элли отвлекло меня от ночных ужасов, и существование призраков вновь показалось вопиющей нелепостью.

Что же делать? Во мне боролись стремление поддержать своего работодателя и сострадание к перепуганному ребенку.

– Ну ничего, – сказала я. – Ты все равно уже встала. Давай разочек притворимся, что зайка проснулся раньше.

– А как же мама?

– А мы ей не скажем, – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык.

Первая заповедь няни – никогда не поощряй ребенка хранить секреты от родителей. Этот скользкий путь ведет к опасному поведению и недопониманию. Ладно, все равно уже сказала. Остается надеяться, что Элли не придаст значения моим словам и не воспримет их как приглашение к заговору против мамы. Я невольно покосилась на камеру – нет, Сандра вряд ли наблюдает в шесть утра.

– Спускайся, Элли, выпьем горячего шоколада, а когда проснется зайчик, пойдешь одеваться.

Пока я подогревала молоко на индукционной плите и размешивала растворимый шоколад, Элли сидела на высоком табурете, болтая ногами. Затем мы очень мило поговорили: о ее лучшей подруге Кэрри, о школе, о том, как грустно без собак, и я решилась спросить, скучает ли она по родителям. Элли вновь накуксилась.

– А мы позвоним мамочке вечером?

– Конечно. Во всяком случае, попробуем. Ты ведь знаешь, она очень занята.

Элли кивнула, посмотрела в окно и вдруг спросила:

– Он уехал, правда?

– Кто? – удивилась я.

О ком она говорит? О своем отце? О Джеке? Или о ком-то еще?

– Кто уехал?

Девочка не ответила, только поболтала ногами.

– Мне больше нравится, когда его нет. Он заставляет их делать то, чего они не хотят.

При этих словах мне почему-то вспомнилась незаконченная записка Кати. Слова звучали в голове, словно кто-то шептал мне на ухо: «Хочу попросить вас: пожалуйста, будьте…»

Вне всяких сомнений, то было предупреждение об опасности.

– Кто? – спросила я, теперь уже более настойчиво. – О ком ты говоришь?

Элли не поняла моего вопроса или не захотела ответить.

– О девочках, – сухо произнесла она, поставила чашку и слезла с табурета. – Можно, я посмотрю телевизор?

– Погоди, Элли. – Я тоже встала и взяла ее за руку. – Кто уехал? Кто заставляет девочек?

Но моя настойчивость испугала малышку.

– Никто. Не помню. Я придумала. Мне Мэдди велела это сказать. Я ничего не говорила.

Она вырвала руку и побежала в игровую, откуда вскоре раздалась мелодия из «Свинки Пеппы». Слова девочки звучали так глупо и непонятно, что я растерялась. Пойти за ней? Бессмысленно, я напугала ее и упустила шанс. Надо было спрашивать осторожнее. Она закрылась, как часто делают маленькие дети, поняв, что сказали что-то более важное, чем намеревались.

Тот же страх я видела в глазах у малышей, которые повторили плохое слово, не понимая, как отреагируют взрослые, – испуганная попытка уйти от ответа, стремление замкнуться в себе и наконец полное отрицание. Давить на нее сейчас бесполезно, я только все испорчу.

Девочки… он заставляет их делать то, чего они не хотят…

К горлу подступила дурнота. Жуткая ситуация, о которой предупреждают все руководства по безопасности и с которой я надеялась никогда не столкнуться. Может, я неправильно поняла? О каких девочках говорила Элли? О себе и Мэдди? Или о каких-то других? И кто «он»? Билл? Джек? Учитель в школе? Или…

Да нет же! Перед моими глазами встало измученное, убитое горем лицо старика, смотревшее на меня с экрана телефона. Глупости! Если я пойду к Сандре с этой чушью, она рассмеется мне в лицо. Мне нечего ей сказать. Элли упрется, что ничего не говорила, и я буду выглядеть полной дурой.

Кусая ногти, я смотрела вслед Элли, как вдруг из коридора раздался шум, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности.

На пороге стояла Джин Маккензи. Сняв пальто, она предстала передо мной свежая и бодрая, в аккуратной шерстяной юбке и накрахмаленной белой блузке.

– Доброе утро, миссис Маккензи, – сказала я, внезапно осознав свой жалкий вид – в одном халате, с растрепанными волосами.

– Что-то вы сегодня рано, – неодобрительно пробурчала она.

Не знаю, что на меня нашло. Возможно, сказалось недосыпание или тревожный осадок от разговора с Элли.

– Почему я вам так не нравлюсь? – сердито спросила я.

– Простите? – Повесив пальто в шкаф, домработница повернулась ко мне.

– Вы прекрасно меня расслышали. Вы невзлюбили меня с первого дня. Почему?

– Думаю, вам показалось, мисс.

– Неправда. Если это из-за того случая, то повторяю: я не запирала чертову дверь и не оставляла детей на улице, ясно?

– О доброте судят по делам, – лаконично заявила Джин и направилась в буфетную.

Я догнала ее и схватила за руку.

– Что, черт возьми, это значит?

Она вырвала руку, и ее глаза сверкнули ненавистью.

– Я бы попросила не обращаться со мной так и не употреблять бранных слов при детях.

– Я задала вам простой вопрос, – парировала я.

Не обращая на меня внимания, она прошла в буфетную, озабоченно потирая руку, точно я причинила ей нестерпимую боль.

– И прекратите называть меня «мисс», – крикнула я ей вслед. – Мы не в гребаном аббатстве Даунтон[506]506
  «Аббатство Даунтон» – британский исторический драматический телесериал.


[Закрыть].

– А как прикажете вас называть? – огрызнулась она через плечо.

Уже повернувшись к лестнице, чтобы идти будить Мэдди, я остановилась как вкопанная и вперила взгляд в невыразительную спину домработницы, согнувшуюся над раковиной.

– Ч-что вы сказали?

Вместо ответа она включила воду, заглушившую мои слова.

– Пока, девочки! – крикнула я, провожая взглядом Элли и Мэдди, бредущих к школьному крыльцу. Мэдди молча шла дальше, опустив голову и не обращая внимания на болтовню своих подружек, а Элли оторвалась от разговора с худенькой рыжеволосой девочкой и с дружелюбной улыбкой помахала мне рукой. Я невольно улыбнулась в ответ. Петра лепетала что-то у меня на руках, сквозь ветви деревьев светило теплое летнее солнце, пели птицы. При свете дня ночные страхи показались мне совершенно беспочвенными, а искаженное лицо несчастного старика начисто изгладилось из памяти.

Усаживая Петру в автокресло, я услышала звяканье телефона. Письмо от Сандры.

О господи! Только этого не хватало. Наверное, она увидела, как я чуть не ударила Мэдди, или заметила, что я постоянно подкупаю детей сладостями. А может, домработница нажаловалась?

Пока я открывала письмо, у меня живот сводило от страха, но в теме было написано «новости».

Здравствуй, Роуэн!

Извини, что пишу – я на встрече и не могу позвонить. Ярмарка проходит очень хорошо, только Билла вызвали в Дубай решить кое-какие вопросы, и мне придется заняться проектом в Кенсингтоне в одиночку. Это означает, что я буду отсутствовать дольше, чем предполагала, ничего не поделаешь. Вернусь в следующий вторник, то есть через неделю. Ты справляешься?

Что касается детей. Рианнон сегодня заканчивает учебу. Мать Элизы любезно предложила ее подвезти (они живут в окрестностях Питлохри и все равно проезжают мимо). Ри будет в Хетербро не раньше полудня. Я ей написала, так что она в курсе наших дел и с нетерпением ждет встречи с тобой.

Вчера в разговоре с Биллом Джек сказал, что ты прекрасно ладишь с девочками, и я рада, что все хорошо. Звони, если есть вопросы, а я постараюсь связаться с вами перед сном.

Обнимаю, Сандра.

Я и сама не понимала, что чувствую: облегчение или тревогу. Здорово, конечно, что Джек замолвил за меня доброе словечко. Но еще неделя… До сих пор я даже не понимала, с каким нетерпением жду пятницы, отсчитывая дни, словно в тюрьме. Срок заключения увеличили на четыре дня. Да и Рианнон приезжает… Или это к лучшему?

Мысль, что в доме появится еще кто-то, меня бесспорно, успокаивала. В воспоминании о шагах на чердаке, медленных, ритмичных, было что-то абсурдное, однако даже при свете дня волоски у меня на руках вставали дыбом. Присутствие в соседней спальне живого человека, пусть даже строптивой четырнадцатилетней девчонки, позволит мне вздохнуть свободнее. Хотя… Перед глазами замаячили кроваво-красные буквы на двери: «Отвали, или сдохнешь!» Очень похоже на бессловесную ненависть Мэдди. Ладно, посмотрим, не стоит заранее записывать Рианнон во враги.

Обратная дорога из школы заняла больше времени, чем в прошлый раз, потому что передо мной тащился какой-то фургон. Я терпеливо ехала за ним от самого Карнбриджа, надеясь, что он куда-нибудь свернет, но машина упорно ехала в нашу сторону, даже когда в округе не осталось других населенных пунктов и дорога сузилась. Перед съездом к Хетербро я уже собиралась включить левый поворот и объехать надоевшую помеху, как вдруг водитель тоже показал, что поворачивает налево, свернул к нам и остановился, так что мне пришлось дать по тормозам.

Дверца с пассажирской стороны открылась, из фургона выпрыгнула светловолосая девчонка с рюкзаком на плече. Она сказала что-то водителю, и задняя дверь открылась. Пассажирка выволокла на дорогу огромный чемодан, хлопнула дверцей и отошла назад. Фургон уехал.

Не успела я высунуться в окно и спросить, кто она такая и что здесь делает, как блондинка вытащила из кармана телефон и направила на ворота. Они открылись.

Разумеется, это не Рианнон: она должна вернуться не раньше полудня, да и этот обшарпанный фургон не может принадлежать респектабельной женщине, матери Элизы. Может, еще какая-нибудь приходящая помощница? А почему с таким огромным чемоданом?

Я подождала несколько минут, пока незнакомка отойдет от ворот, и надавила на газ. Она удивленно обернулась, но не освободила дорогу, а встала, уперев руки в бока. Я резко затормозила и опустила стекло.

– Чем могу помочь?

– Это я должна спросить, – сказала юная особа на чистом королевском английском, абсолютно без шотландского акцента. – Кто ты такая и что делаешь в машине моих родителей?

Значит, все-таки она.

– Здравствуй, ты, должно быть, Рианнон. Извини, я не ждала тебя раньше полудня. Я Роуэн. – Незнакомка недоверчиво уставилась на меня, и я нетерпеливо добавила: – Новая няня. Разве мама тебя не предупредила?

Глупо было продолжать разговор через окно. Я поставила машину на парковочный тормоз, вышла и протянула руку.

– Приятно познакомиться. Извини, я тебя не ждала – Сандра сказала, что ты приедешь не раньше двенадцати.

– Роуэн? Но ты… – начала девушка, нахмурив брови, однако не договорила и потрясла головой. На ее губах появилась не слишком искренняя улыбка. – Ладно, не парься.

– Я… что? – Моя рука упала.

– Я же сказала, не парься. И не обращай внимания на мою маму, она вокруг себя ни хрена не видит. Как ты уже, вероятно, заметила… Ну и чего ждем?

– Что? – не поняла я.

– Грузи чемодан.

Она все больше меня раздражала, и тем не менее не хотелось начинать знакомство с ссоры. Проглотив гордость, я покатила чемодан к машине. Он оказался чертовски тяжелым. Не дождавшись, пока я запихну его в багажник, Рианнон уселась сзади, рядом с Петрой.

– Привет, паршивка, – любовно поприветствовала она сестренку и повернулась ко мне. – Так и будем сидеть здесь и наслаждаться видами?

Я сцепила зубы и так яростно надавила на газ, что из-под колес полетел гравий.

Оставив меня разбираться с Петрой и неподъемным чемоданом, Рианнон устремилась на кухню. Когда я с ребенком на руках наконец изловчилась вкатить чемодан в дом, она уже сидела за стойкой с гигантским сэндвичем.

– Ну-у-у, – протянула она, – говоришь, ты Роуэн? Должна признаться, ты выглядишь не так, как я ожидала.

В ее тоне мне почудилась скрытая угроза, и я не могла понять, что она имеет в виду.

– А чего ты ожидала?

– Даже не знаю. Просто… кого-то другого. Ты почему-то не похожа на Роуэн, – ухмыльнулась Рианнон и, не дав мне опомниться, добавила, откусив большой кусок сэндвича: – Внеси в список покупок майонез. Между прочим, где, черт возьми, собаки?

Я моргнула. Мне казалось, что задавать вопросы здесь должна я. Почему я вечно позволяю людям собой помыкать? Тем не менее вопрос был резонный, и я постаралась ответить спокойно:

– По просьбе твоего отца Джек поехал за недостающими документами и взял Клода и Хиро с собой, они любят путешествовать.

На самом деле Джек избавлял меня от лишних хлопот, но я не хотела признаваться высокомерной избалованной девице, что мне трудно справиться с тремя маленькими детьми и парочкой лабрадоров.

– Когда вернется?

– Джек? Не знаю. Думаю, сегодня.

Рианнон кивнула, задумчиво пожевала и произнесла с набитым ртом:

– Кстати, сегодня у Элизы день рождения, и ее мама пригласила меня с ночевкой. Можно?

Видно было, что она спрашивает чисто формально. Я кивнула.

– Только я на всякий случай напишу твоей маме. А где живет Элиза?

– В Питлохри. Около часа на машине, за мной ее брат заедет.

Я вытащила телефон и написала сообщение Сандре:

Рианнон добралась благополучно, отпрашивается с ночевкой к Элизе. Надеюсь, вы не возражаете. Подтвердите, пожалуйста.

Ответ пришел практически мгновенно.

Без проблем. Позвоню в шесть вечера. Привет Ри.

– Мама передает тебе привет и не возражает против поездки, – сообщила я.

Рианнон утомленно закатила глаза: вот видишь!

– Во сколько за тобой заедут?

– После обеда. – Перекинув ноги через табурет, она толкнула ко мне грязную тарелку. – Спасибо. Пока.

Я молча проводила взглядом Рианнон: в школьной форме, удачно подчеркивавшей ее длинные ноги, она поднялась по изящному изгибу лестницы.

На ланч Рианнон не пришла. Меня это не удивило – недавно она съела гигантский сэндвич, но я все же решила спросить, поскольку все равно приготовила еду себе и Петре. До разговора по громкой связи девчонка не снизошла, а отправила сообщение: «Не голодна». Гм, еще одна функция приложения, о которой я не подозревала.

«Дело твое», – написала я в ответ, и тут мне пришла в голову мысль. Я открыла меню, показывающее список доступных мне камер, говоря себе, что не буду смотреть, просто хочу знать… К моему облегчению, значок «комната Рианнон» оказался неактивным. Камеры в комнате четырнадцатилетнего подростка – это уже чересчур.

Скармливая йогурт Петре, норовившей отобрать у меня ложку, я услышала на лестнице шаги. В прихожую спустилась Рианнон – с клатчем в одной руке и телефоном в другой.

– Брат Элизы уже здесь, – сообщила она.

– Странно, я не слышала звонка, – сказала я, потянувшись к телефону.

– Какого еще звонка? Он у ворот.

– Понятно, сейчас открою.

Я вошла в приложение и стала рассматривать меню, пытаясь найти центральные ворота.

– Не надо, – на ходу бросила Рианнон. – Он ждет меня на дороге.

– Погоди! – Я отодвинула йогурт подальше от Петры и помчалась вдогонку. – Мне нужен номер мамы Элизы.

– Это еще зачем?

– Затем, что ты несовершеннолетняя, а я с ней не знакома, и вообще, я так хочу. У тебя есть ее номер? Если нет, я спрошу у твоей мамы.

– Есть, – закатив глаза, ответила Рианнон, доставая мобильный и озираясь в поисках бумаги.

На лестнице лежал рисунок Мэдди. Рианнон подняла листок и нацарапала на обороте номер.

– Довольна?

– Да.

Дверь захлопнулась. Я взяла листок с нацарапанным номером и именем Кэсс, забила номер в мессенджер и написала сообщение.

Добрый день, Кэсс! Я Роуэн, новая няня Элинкортов. Хотела поблагодарить, что вы пригласили Рианнон с ночевкой. Если что-то понадобится, звоните или пишите на этот номер. Если не трудно, сообщите, пожалуйста, во сколько она вернется. Спасибо.

Не успела я докормить Петру, как пришел ответ.

Здравствуйте, Роуэн! Рада заочному знакомству. Спасибо, что отпустили Ри. Думаю, мы привезем ее завтра около полудня, а если что-то изменится, я сообщу. Кэсс.

Я решила, что нужно положить листок на место, и лишь тогда как следует рассмотрела рисунок. Он напоминал тот, что я нашла в первую ночь, с домом и бледным лицом в окне, только был еще более мрачным и пугающим.

В центре картины стояла девочка с волнистыми волосами, в юбке колоколом. Сначала я подумала, что она заперта в тюремной камере, а когда пригляделась, поняла, что это калитка ядовитого сада. Фигурку перечеркивали толстые черные прутья решетки, за которые она держалась одной рукой, а в другой сжимала ветку с зелеными листьями и красными ягодами. По лицу девочки текли слезы, рот был искажен отчаянным криком, а на лице и на платье – пятна крови. Все изображение было заключено в толстый черный круг, как будто я смотрела в неправильный конец телескопа, в какой-то кошмарный тоннель прошлого.

С одной стороны, обычный рисунок, мне приходилось видеть такие в детском саду – супергерои, полицейские, побеждающие злодеев. А с другой… не знаю. Я не могла сказать, что заставило меня в ужасе отшатнуться. В рисунке было что-то неописуемо отталкивающее – какое-то извращенное упоение кровавой сценой.

Я уронила листок на пол, точно он обжигал мне пальцы, и долго еще рассматривала картинку, не обращая внимания на все более требовательные крики Петры.

– Аткой! Пета аткой! Игать!

Больше всего мне хотелось выбросить ужасную картинку и забыть о ней, но я знала рекомендации по защите детей в «Малышатах». «Положите рисунок в папку. Сообщите инспектору по безопасности. Если необходимо, поднимите вопрос перед родителями либо опекунами». За безопасность детей здесь отвечала я, и на месте Сандры я бы хотела знать о рисунке. Откуда в голове у Мэдди все эти ужасы? Надо принимать какие-то меры.

Я подняла рисунок и отнесла в ящик письменного стола в кабинете, и лишь после этого вернулась на кухню, умыла Петру и понесла укладывать ее спать.

Я проснулась как от толчка и некоторое время не могла понять, где я и что со мной. Полосатая обивка кресла под моей щекой промокла от слюны, сердце стучало как сумасшедшее. Из колыбельки доносилось мирное сопение. Я с трудом подняла голову. Как я умудрилась уснуть? А главное – что меня разбудило?

Должно быть, я вырубилась, дожидаясь, пока уснет Петра. О черт, мне же забирать девчонок из школы! Неужели проспала? Нет, слава богу, всего половина второго.

Неожиданно раздался звонок, а на экране телефона появилась надпись: Открыть дверь? Подтвердить / Отменить.

Меня охватил рефлекторный страх, и несколько секунд я сидела словно парализованная, в напрасном ожидании знакомого скрипа шагов.

Наконец я заставила себя пошевелиться, спустила ноги на пол, встала и сделала глубокий вдох. Вытерев уголок рта, осмотрела свою одежду. Всего пару дней назад я приехала сюда в образе идеальной няни Роуэн: строгая твидовая юбка, застегнутая на все пуговицы кофточка. Сейчас, в измочаленных джинсах и футболке со следами завтрака Петры, я была как нельзя более далека от совершенства. В таком виде я гораздо больше походила на себя, словно моя настоящая сущность постепенно просачивалась сквозь трещины в фасаде, с каждым днем отвоевывая позиции.

Переодеваться поздно. Я тихонько спустилась в холл и прижала палец к панели. Дверь распахнулась. Никого, как и в прошлый вечер. Лишь переведя взгляд на дорожку, я увидела припаркованный на обычном месте «Лендровер» и удаляющуюся в направлении конюшни высокую фигуру.

– Джек! – охрипшим после сна голосом крикнула я. – Джек, это ты звонил?

– Привет, Роуэн! – Он повернулся на звук моего голоса и, радостно улыбаясь, пошел обратно. – Да, хотел предложить тебе выпить чаю, а ты не ответила, и я подумал, что тебя нет дома.

– Нет, я просто… – по здравом размышлении я решила сказать правду, – укладывала Петру и нечаянно задремала. Ночью не очень хорошо спала.

– Девчонки хулиганили?

– Нет, дело не в этом… – Я вновь запнулась. – Помнишь, я рассказывала тебе о странных звуках на чердаке. Они разбудили меня опять. Ты говорил, у тебя есть ключи…

– Да, конечно. Попробуем сейчас?

– Почему бы и нет? – обрадовалась я. – Девочки в школе, Петра уснула. Давай, если тебе не трудно.

– Хорошо, я только пройдусь с собаками. Дашь десять минут?

– Конечно.

Мне сразу стало легче. Наверное, существует разумное объяснение, и мы его найдем.

– Я поставлю чайник.

Джек вернулся даже раньше, прихватив связку ржавых ключей и ящик с инструментами, из которого торчал большой баллон универсальной смазки WD40. За ним с громким сопением вбежали собаки. Я не смогла сдержать улыбку, глядя, как они пронеслись по кухне, точно два пылесоса, подбирая все, что плохо лежит, и плюхнулись на свои подстилки. Устали, бедняжки!

Закипел чайник, я налила две чашки и протянула одну Джеку.

– То, что нужно! – с улыбкой сказал он, засовывая ключи в задний карман. – Выпьем сначала или возьмем с собой?

– Наверное, лучше поторопиться, пока Петра спит.

– Согласен, – сказал Джек. – Я полдня просидел в машине, буду пить на ходу.

На цыпочках прокравшись мимо детской, мы поднялись на третий этаж. Я на секундочку заглянула к Петре. Малышка в полной отключке распласталась по кроватке, точно ее уронили на мягкий матрасик с большой высоты.

Моя комната встретила нас задернутыми портьерами, неприбранной кроватью и разбросанной по ковру со вчерашнего вечера одеждой. Залившись краской, я поставила чашку на тумбочку, схватила с пола лифчик, трусики и блузку, отнесла в корзину для грязного белья и лишь после этого раздвинула шторы.

– Извини, я не всегда такая неряха.

Бесстыдное вранье! Дома в Лондоне я сбрасывала нижнее белье в угол комнаты и стирала только тогда, когда заканчивалось чистое. В Хетербро я старалась поддерживать репутацию безупречной аккуратистки, но продержалась недолго.

Джек тем временем прошел в угол комнаты и подергал ручку.

– Ты об этой двери говорила?

– Да.

– А другие ключи пробовала?

– Ага, все, что смогла найти.

– Посмотрим, может, какой-нибудь из этих подойдет.

На связке висело два с лишним десятка ключей разной величины. Самый огромный – черный железный ключ, очевидно, служил для запирания ворот, пока их не снабдили электронным замком, а маленькие медные могли подойти разве что к ящикам стола или сейфам.

Джек начал с ключа среднего размера, затем попробовал другой, чуть побольше. Тот вроде бы подошел, однако не проворачивался до конца. Джек брызнул в скважину смазки и сделал еще одну попытку. Ключ повернулся на четверть оборота и застрял.

– Гм… может, его просто заклинило, – задумчиво пробормотал Джек. – Силу прикладывать нельзя, боюсь сломать. Попробую еще парочку.

Он поочередно вставил в замок четыре или пять ключей подходящего размера. Те либо проворачивались свободно, либо застревали, не пройдя и четверти оборота. В конце концов Джек решил вернуться ко второму.

– По-моему этот самый подходящий, – сказал он. – Попробую надавить на него посильнее, а сломается – вызовем слесаря. Пожелай мне удачи.

– Удачи, – сказала я, и Джек начал поворачивать ключ.

Я заранее сморщилась, глядя, как он давит на ключ: сильнее, еще сильнее, и в конце заметила, что стержень начал сгибаться.

– Стоп! – крикнула я.

Одновременно с моим криком раздалось победное восклицание Джека, громкий скрежет и щелчок. Ключ совершил полный оборот.

– Готово! – Джек встал, вытирая руки, повернулся ко мне и отвесил шутливый поклон. – Окажете мне честь, миледи?

– Нет! – вырвалось у меня. – То есть я не против. Как хочешь. Только предупреждаю: если там крысы, я буду кричать.

Опять вранье: крыс я не боюсь. Я вообще не робкого десятка. Ненавижу стереотипы: слабая женщина, которая прячется за спину сильного мужчины, и все такое. Но Джек не лежал ночью без сна в моей комнате, прислушиваясь к жуткому скрипу над головой.

– Ладно, тогда принимаю удар на себя, – подмигнул мне Джек, повернул ручку и открыл дверь.

Не знаю, чего я ожидала. Лестницы, уходящей во мрак или темного коридора, увешанного паутиной. Я затаила дыхание, вглядываясь в темноту. Меня ждало разочарование. Там оказался просто еще один шкаф. Очень пыльный, кое-как обшитый, со щелями между досками, и значительно меньше того, которым я пользовалась. Сантиметрах в двадцати от потолка висела пустая штанга для вешалок, слегка перекошенная.

– Гм… странно, – задумчиво произнес Джек, бросив связку ключей на кровать. – Даже очень.

– Ты имеешь в виду, зачем запирать вполне пригодный для использования шкаф?

– Это само собой, но я имел в виду сквозняк.

– Сквозняк? – непонимающе повторила я.

– Посмотри на пол.

По половицам, там, где ветер задувал пыль в щели, тянулись полосы, и, внимательно присмотревшись к пыльной гипсокартонной плите внутри шкафа, я заметила такие же.

Приложив руку к щели, я почувствовала прохладный ветерок и застоялый запах сырости – точно такой же доносился из замочной скважины в ту бессонную ночь.

– Ты считаешь…

– Там что-то есть. Проход заколочен.

Джек прошел мимо меня и стал рыться в инструментах, а я вдруг потеряла всякую уверенность, что хочу туда попасть.