Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дэн Браун

Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 283 (всего у книги 346 страниц)

До

Очнувшись на следующее утро от сна, Ханна медленно, мучительно выкарабкалась из темного кошмара, где ее преследовали и били. Боль в мышцах и ссадины оказались частью реальности. Она лежала под одеялом полностью одетая, на внутренней стороне бедра засохла кровь, джинсовая ткань прилипла к ране. На скулах и подбородке остались царапины от гравия, в который Ханну вдавили лицом. Суставы за ночь опухли и потеряли гибкость.

Ханна долго лежала, пытаясь мысленно разобраться с тем, что случилось накануне вечером, как вдруг уловила доносившиеся из спальни Эйприл характерные звуки – там опять занимались сексом.

Ее как молнией ударило: нельзя находиться здесь, прислушиваться и гадать, кто вот-вот выскользнет от Эйприл – Уилл с застенчивой улыбкой на припухших губах или кто-то совершенно другой, не желающий, чтобы его увидели. Она не хотела этого знать. И тот и другой вариант были совершенно невыносимы.

Взяв полотенце и смену одежды, Ханна вышла на лестничную площадку, где находился общий санузел. Под струями горячей воды порезы и ссадины болели еще сильнее, синяки проступали отчетливее. Надо было что-то делать, подавать заявление. Перелезала через стену? Плевать! Она не посторонняя, она студентка этого колледжа и не заслужила столь грубого обращения.

Вот только кому жаловаться? Ясно, что не другим консьержам, хотя они обязаны первыми реагировать на угрозы. И не главе колледжа. Ханна с ним ни разу не встречалась, однако видела его за столом на официальных ужинах и слушала его выступления в начале триместров. Ей в голову не пришло бы искать помощи у такого аскетичного, неприступного человека.

Остается… кто? Доктор Майерс? Другие кандидаты не приходили на ум.

Стоя под горячей водой, Ханна рассматривала проблему с разных сторон, соображая, каким образом представить ее доктору Майерсу. «Невилл на меня набросился»? Не совсем точно. Это скорее смахивает на обвинение в сексуальном домогательстве. Впрочем, ощущение прижатых к ее заду гениталий Невилла отпечаталось в памяти с отвратительной четкостью.

«Он сбил меня с ног»? Уже лучше. Но отражает ли такое заявление всю серьезность происшествия? Передает ли реальный страх, который она испытала, когда Невилл всей своей массой навалился на нее, сдавил шею, прижал к дорожке, заставив уткнуться лицом в гравий?

«Он сделал мне больно»?

Нет, слишком жалко звучит. Примерно так мог бы сказать ребенок, обиженный сверстниками на детской площадке. Хотя, если разобраться, боль ей действительно причинили.

Наконец Ханна сдалась, закрыла воду и осторожно обтерлась полотенцем, стараясь не потревожить ранки и ссадины. Одевшись, она в нерешительности остановилась, держа полотенце и пижаму в одной руке и пакет с туалетными принадлежностями – в другой.

Прежде чем спускаться к завтраку, следовало вернуться в комнату и оставить там вещи. Но этот вариант ей не нравился. Гость Эйприл, возможно, еще не ушел. Интересно, что хуже – застигнуть Эйприл врасплох в процессе измены бойфренду или помешать примирению и сексу с ним лицом к лицу?

Ханну не устраивал ни один из вариантов, и она решила для начала подкрепиться кофе.

Поэтому она закатала пижаму в мокрое полотенце, сунула сверток под мышку и спустилась в столовую.

– Ханна! Иди сюда!

Ханна услышала голос Эмили раньше, чем увидела ее. Подруга махала рукой с другого конца обеденного зала и указывала на незанятое место рядом с ней. Тяжко вздохнув, Ханна помахала в ответ и, держа поднос с чашкой кофе, тостом и сыром, стала пробираться сквозь толпу студентов.

Она подошла к столу, немного опасаясь реакции Эмили, однако та была увлечена разговором с Хью и как будто не заметила ссадин на лице подруги. Ханна с облегчением проскользнула на свободное место и, склонившись над тарелкой, молча принялась за еду.

– Что ж, – сказал Хью, отодвигая нетронутый тост и поднимаясь, – я, пожалуй, пойду. Первый экзамен в два часа, а я все еще не готов. – Его буквально трясло от нервного напряжения. Ханна немного удивилась, почему он все же пошел на премьеру, если так переживал за исход экзамена. – Пожелайте мне удачи.

– Желаю удачи, – сказала Ханна и ободряюще улыбнулась. В этот момент на ее лицо упал луч света из витражного окна, и Хью замер. Он опустил поднос на стол и, наморщив лоб, поправил очки.

– Что у тебя со щекой?

– Что… а-а… – Она с виноватой улыбкой прикоснулась к царапине на скуле. – Сильно заметно?

– Ханна! – Эмили подалась вперед, одним пальцем отвела в стороны волосы с ее лица и с изменившимся выражением сказала: – Ух ты! Упала со стены?

– Нет. – Ханна вдруг ощутила прилив смущения и чего-то еще, похожего на чувство безотчетной вины. Она высвободила волосы и прикрыла ими щеку. – Не совсем. Я… меня сбили с ног.

– Сбили с ног? – нахмурился Хью. – А что ты делала?

– Я перелезала через стену, ну и… – Ханна оглянулась, желая убедиться, что ее не слышат другие. Почему ей так стыдно рассказывать об этом происшествии? – Один из консьержей… сбил меня с ног… борцовским приемом. – Она судорожно усмехнулась, пытаясь разрядить обстановку. – Сегодня все болит. Похоже, регбисты не зря жалуются на синяки.

– Один из консьержей? – жестко переспросила Эмили, не обращая внимания на попытки Ханны умалить серьезность происшествия. – Ханна, о каком консьерже идет речь? Не о том ли самом?

Ханна молча кивнула. Эмили переменилась в лице.

– Господи! Что он сказал? Ты подала жалобу?

– Нет еще, – ответила Ханна, стараясь не повышать голос, отчетливо слыша негодование в словах Эмили. – Он ничего не сказал. Я не задержалась для разговора. Кто-то подошел, и я убежала.

– Боже мой! – Эмили поднялась, словно была не в силах сдерживать гнев сидя. – Ханна, это предел. Я уж не знаю, что и говорить. Почему ты мне не позвонила?

– Мне показалось… что не стоит…

Эмили лишь покачала головой. Ханне было необязательно договаривать до конца – ее подруга, как все женщины, кому приходилось ночью с опаской возвращаться домой в одиночку, понимала чувства Ханны – вину, отвращение и самоуничижение.

Лицо Хью выражало тревогу и озадаченность, он переводил взгляд с Эмили на Ханну и обратно, словно искал у них совета.

– Черт! Ты… мы можем что-нибудь сделать? – наконец выговорил он. Щеки юноши горели огнем, но трудно было сказать – от гнева или стыда.

– Не волнуйся, Хью, – мрачно произнесла Эмили. – Я сама разберусь. Иди сдавай свой экзамен. Ханна, ты должна подать жалобу.

– Я подам, – решительно пообещала она, чтобы вернуть себе контроль над ситуацией.

Эмили только покачала головой.

– Не «подам». Сделай это прямо сейчас, пока не зажили ссадины и не появилась возможность спустить историю на тормозах. Пойдем к главе колледжа.

– Нет! – резко ответила Ханна. Окружающие начали оглядываться. Она понизила голос, стараясь говорить спокойнее. – Нет, честно, это уже слишком. Я много думала сегодня утром, стоя под душем. Лучше я пожалуюсь доктору Майерсу. Он мой преподаватель и наставник, в инструкциях сказано, что он первая инстанция для подачи любых жалоб.

– Доктору Майерсу? – В голосе Эмили послышалось сомнение. – Фрику, приглашающему к себе в гости студенток?

– Да, он проводит у себя вечеринки, – устало подтвердила Ханна. – Мы с Эйприл на одной из них побывали. На Содом и Гоморру было непохоже.

– Хорошо. Тогда идем к доктору Майерсу. Ты готова?

Ханна приоткрыла и снова закрыла рот.

Она не была готова. Однако Эмили не собиралась позволять ей отвертеться.

* * *

Через пятнадцать минут они стояли перед кабинетом доктора Майерса и прислушивались к шуму за дверью.

– У него кто-то есть. Давай придем позже, – прошептала Ханна.

Прежде чем Эмили успела ответить, дверь открылась и из кабинета вышла одна из девушек, которую Ханна видела на вечеринке у преподавателя. Проходя мимо них, она одним движением закинула за спину длинные волосы.

– Желаю приятно провести каникулы, доктор Эм, – бросила она, не оборачиваясь.

– Увидимся, Рубие, – сказал ей вслед доктор Майерс по-французски. – Встретимся в следующем учебном году. А-а, Ханна, – немного удивился он. – На этой неделе в связи с экзаменами практическое занятие не проводится. Вы забыли?

– Нет, – ответила Ханна. – Не забыла. Если сейчас неподходящее время…

– У Ханны есть к вам разговор, – вмешалась Эмили. – Очень важный. У вас найдутся для нас десять минут, доктор Майерс?

– Десять? – Он посмотрел на часы и кивнул. – Десять минут найдутся. Заходите.

Ханна и Эмили протиснулись мимо него в маленький кабинет. Жалюзи были прикрыты от летнего солнца, оставляя на полу кабинета полосы света и тени. Ханна в смущении присела на краешек стула, который обычно занимала на практических занятиях, стараясь спрятать под волосами ссадину на скуле. Эмили обосновалась на стуле в углу и угрюмо скрестила руки на груди.

– Чем я могу вам помочь? – любезно произнес доктор Майерс.

У Ханны засосало под ложечкой при мысли о том, какую цепочку событий она, возможно, сейчас приведет в действие, но она взяла себя в руки. На этот раз Джон Невилл перегнул палку. Она обязана о нем рассказать.

– Я пришла по поводу одного из консьержей. – В горле пересохло. Ханна сглотнула, жалея, что не выпила за завтраком ничего кроме крепкого кофе. – Его зовут Джон Невилл. Высокий такой.

– Да, я знаю мистера Невилла, – подтвердил доктор Майерс, явно не понимая, куда клонит Ханна.

– Он увидел, как вчера вечером я перелезала через стену за корпусом «Клоудс». – Сердце Ханны застучало быстрее. – И он… сбил меня с ног регбийным приемом. Повалил на землю. И… – Ханна еще раз сглотнула. В горле будто что-то застряло и мешало дышать. – И навалился на меня сверху. Я не могла пошевелиться. Это было… – Она замолчала, не зная, как продолжить. – Это было… – повторила она и закрыла глаза.

– Ханне причинили телесные повреждения, доктор Майерс, – вставила Эмили. – Вы посмотрите на ее лицо. Это ни в какие ворота не лезет. И это лишь часть устрашающего поведения в отношении Ханны.

– Дамы, погодите, – поднял руку доктор Майерс. – Что не так с вашим лицом, Ханна?

Она неохотно отодвинула волосы, прикрывавшие оцарапанную щеку, и наклонилась ближе к свету. Доктор Майерс молча осмотрел отметины и скрестил руки на груди.

– Ясно. Расскажите все по порядку. Вы перелезли через стену? Почему?

– Я не… – Ханна замолчала. Она хотела сказать: «Я не хотела, чтобы Невилл увидел меня из служебки», но тогда стало бы понятно, что она еще до этого затаила обиду на Невилла. – Я решила сократить дорогу. Ворота у корпуса «Клоудс» были заперты.

– Так, вы перелезали через стену. Что было потом?

– Я спускалась с нее, когда кто-то схватил меня за лодыжку.

– Кто-то? Вы не сразу поняли, что это был Невилл?

– Да, я сначала не узнала его. Там было темно. Я испугалась, дернула ногой и убежала.

– И он стал вас догонять?

– Да, он крикнул «стой» или «остановитесь». Я точно не помню.

– А потом?

– Он догнал меня возле галерей. – Язык был как деревянный. В ушах стоял топот настигающего преследователя, Ханна вновь ощутила резкий рывок сзади. – Он схватил меня за пальто, дал подсечку, и я упала. Навалился на меня всем телом. Надавил сзади рукой на шею. Мне… – Она часто-часто задышала, сердце едва не вырывалось из груди. – Мне не хватало воздуха, перед глазами поплыли звезды.

– А потом?

– А потом кто-то подошел и спросил: «Что тут происходит?» Невилл встал, а я… я убежала. Я очень испугалась.

– Но вы его узнали?

– Да, узнала, когда он сделал мне подсечку. – У Ханны задрожал голос. Уголки глаз защипало от подступающих слез. – Я совершенно уверена, что это был он. Я узнала его голос и… – Она запнулась, не в силах сказать «его запах». – Там кто-то еще появился. Другой мужчина. Кто-то из персонала колледжа. Этот человек подтвердит мои показания, он тоже видел, что меня сбил с ног Невилл. Пострадало не только лицо. Вот, смотрите. – Ханна встала со стула, подняла край футболки, показывая алые ссадины на туловище, быстро превращавшиеся в фиолетовые синяки. – Я не придумываю.

Эмили охнула, увидев синяки на ребрах. Ханна опустила футболку и села на стул, чувствуя, как пылают щеки.

– В первую очередь позвольте сказать, что я совершенно не пытаюсь бросить тень сомнения на ваши показания, – медленно произнес доктор Майерс. Он встал и прошелся до окна и обратно, словно хотел получше обдумать ответ. – История… крайне неприятная, и я не удивлен, что вы испытали шок. Однако мне нужно также понять причину таких действий со стороны Невилла. Вы сами сказали, что не узнали его, пока он не сбил вас с ног.

– И что? – удивленно откликнулась Ханна. Она судорожно вздохнула, заметив, что ее голос стал резче и в нем прозвучал упрек. – Именно так, – продолжила она более спокойным тоном. – Это правда. Не узнала.

– А значит, вполне вероятно, что Невилл тоже вас не узнал. Он просто увидел, что кто-то проник на территорию колледжа, и, как положено, крикнул «стой», а когда нарушитель не остановился, побежал за ним.

– Доктор Майерс, вы видели ее раны? – вскочила с места Эмили, едва сдерживая негодование. – А лицо Ханны видели? Он не просто за ней погнался, он навалился всем телом на беззащитную студентку и вдавил ее лицом в землю так, что она и слова не могла сказать. И что еще важнее, он преследует Ханну не впервые, он…

– С этим я и пытаюсь разобраться, – прервал ее доктор Майерс. – Потому что, если вы утверждаете, мисс…

– Эмили Липман.

– …мисс Липман, что это лишь один из эпизодов недостойного поведения, то вы делаете очень серьезное заявление. Однако я не вижу здесь связи. Со слов самой Ханны, там было очень темно, и она не узнала Невилла, пока тот не повалил ее на землю. Тогда возникает вопрос, каким образом Невилл мог выслеживать конкретно Ханну. Очевидно, он пытался остановить предполагаемого нарушителя. Да, возможно, применив лишнюю силу, тем не менее…

– Он без спроса зашел в мою комнату, – выпалила Ханна, – когда меня там не было…

– И сделал что-либо предосудительное?

– На хер предосудительность, ему вообще не положено находиться в женском общежитии! – взорвалась Эмили.

Доктор Майерс, изменившись в лице, предупреждающе вскинул руку.

– Мисс Липман, извините, вынужден просить вас умерить тон, а если вы еще раз выругаетесь, я попрошу вас покинуть мой кабинет. Показания дает Ханна, именно их я и хочу выслушать. Ханна, что-нибудь случилось, когда он вошел в вашу квартиру?

– Он сказал, что принес посылку. – У Ханны пересохло в горле. Она больше не смотрела на доктора Майерса и отвернулась к окну. В глазах опять защипало, она несколько раз моргнула, отгоняя готовые пролиться слезы. Нельзя позволить себе разреветься. – А когда я попросила отдать ее мне, он не отдал.

– Посылка была у него с собой?

Ханна молча кивнула, закрыв глаза.

– Ну что ж, – несколько приободрившись, произнес доктор Майерс тоном, дающим понять, что беседа закончена. – Я очень сожалею, что вы пережили неприятный инцидент, но могу разве что посоветовать не лазить через стены колледжа и ходить, как все остальные, через ворота. Я побеседую с мистером Невиллом о…

– Что? – в ужасе воскликнула Ханна. – Нет! Прошу, не говорите ему, что я была у вас.

– Ну, я не могу разобраться с этими… утверждениями, не выслушав версию событий от мистера Невилла. – Лицо доктора Майерса приняло раздраженное выражение, симпатия таяла на глазах. Повернувшись к девушкам спиной, он отошел к окну, затем вернулся, присел на край стола и понимающе улыбнулся. – Послушайте, Ханна, если хотите, я передам вашу жалобу по инстанции. Но я обязан сначала выслушать версию событий мистера Невилла. Как мы поступим?

Ханна оглянулась на Эмили. Та сложила руки на груди, с явным трудом сдерживая ярость, однако молчала и только приподняла плечи – мол, тебе решать.

Черт!

Доктор Майерс демонстративно посмотрел на часы.

– Можно я подумаю? – спросила Ханна упавшим голосом.

– Разумеется. – Доктор Майерс соскочил со стола – вновь сплошное радушие и дружелюбие. – Не торопитесь. – Он направился к двери, подавая знак, что разговор окончен. – А теперь извините, у меня в десять встреча. Ханна, увидимся через неделю на практическом занятии. Рад был познакомиться, мисс Липман.

Выходя в коридор, Ханна с угнетающей определенностью поняла одно: она не вернется на практическое занятие к доктору Майерсу на следующей неделе. Она не желала его видеть до конца своей жизни.

После

Сидя в поезде, идущем в Эдинбург, и глядя в окно, Ханна прокручивает в уме слова Райана. Неужели все-таки розыгрыш?

Положительный тест на беременность.

Она не узнала ничего нового в дополнение к разговору с Джерайнтом, но услышать подтверждение из уст самого Райана…

Неужели все это правда?

Результаты теста, насколько ей было известно, невозможно подделать с помощью фломастера.

Черт. Черт! Ханна трет лицо. Ей очень хочется стереть из памяти разговор с Райаном и все ядовитые подозрения, которые он всколыхнул. Вот только не получится. Даже если бы можно было, словно по волшебству, забыть слова друга, это ничего бы не изменило. Просто махнуть рукой не выйдет. Неважно, была Эйприл действительно беременна или, как неисправимая юмористка, устроила Райану невероятно пошлый розыгрыш, у Ханны неожиданно появилась в руках частица пазла, разрушившая всю прежнюю конструкцию.

Положительный тест на беременность – неважно, настоящий или ложный, – тот самый элемент, который мог стать решающим в деле Невилла. За ним скрывался мотив, который ставил под подозрение Райана, Уилла и всех других, кто спал с Эйприл.

Ханна в который раз вспоминает шум, доносившийся из-за двери комнаты Эйприл утром после премьеры. Жаль, что она не открыла дверь, не увидела лицо тайного гостя.

Теперь она уверена – это был не Райан. Не потому, что вечером после премьеры тот отстранился от Эйприл, словно не желал к ней прикасаться, а из-за одного упоминания в разговоре. На следующее утро после премьеры Эйприл прислала Райану эсэмэску. Если она была в постели с Райаном, с какой стати ей выжидать целый час, прежде чем сообщить ему такую важную новость? Переход от беспечного шумного секса к заявлению о беременности? Райан не повелся бы, удивившись, что Эйприл ничего не сказала часом раньше.

Но если у нее был не Райан, то кто тогда?

Уилл – второй очевидный кандидат. Однако насчет него тоже нет уверенности. В тот вечер на премьере между ними произошла размолвка, возникло напряжение, если не враждебность, которая плохо соотносится со звуками за стеной на следующее утро. И хотя эта мысль заставляет Ханну покраснеть, она прекрасно знает, как Уилл ведет себя во время секса, и знала это уже тогда. Невидяще глядя на проплывающие за окном сельские пейзажи, Ханна мысленно представляет мужа, нависшего над ней на руках, глядящего в глаза, двигающегося беззвучно, сосредоточенно, внимательно. Уилл не охает, не стонет и не устраивает шумных спектаклей на манер героев порнофильмов.

Ну почему, почему она выскочила из квартиры в то утро? Почему не устроилась поудобнее в кресле и не дождалась, кто выйдет из спальни Эйприл?

Почему не рассказала о происшествии своей соседке по квартире?

Все потому, что она пережила душевную травму и была поглощена собственными проблемами. Ханна на тот момент приходила в себя после настоящего – десять лет спустя она может без стеснения найти для инцидента точное слово – нападения. А тогда она не представляла, насколько важным станет ответ на вопрос о госте в спальне Эйприл. Как много будет с ним связано. Ее будущее. Ее счастье. Ее брак.

Поезд входит в туннель, и в вагонах гаснет свет. Всего на секунду. Именно в этот момент Ханна чувствует что-то внизу живота. Какое-то мимолетное движение, словно внутри шевельнулось маленькое, скользкое, легкое, как перышко, существо.

Она замирает, опасаясь даже вздохнуть.

Поезд выходит из туннеля, свет снова затопляет вагон. Ханна сидит тихо-тихо, положив руку на живот и сияя от счастья. Впервые после смерти Невилла она думает не об Эйприл, не о прошлом и не о том, что, возможно, отправила в тюрьму невинного человека.

Она думает о своем ребенке, о новой жизни. Ее заполняет удивительное, до боли сильное ощущение счастья.

До

– Иди на хер!

– Сама иди на хер!

Голоса отчетливо проникали сквозь дверь спальни Эйприл, заставляя Ханну морщиться и гадать, знают ли ее соседи, что по другую сторону стены она работает над последним сочинением триместра. Ей захотелось крикнуть: «Эй, кое-кому из нас приходится заниматься», – чтобы напомнить о своем присутствии, но прежде чем она успела это сделать, дверь комнаты Эйприл распахнулась, и из нее выскочил Уилл.

– Ой… – Он покраснел, увидев Ханну. – Извини, я не знал, что ты…

– Ничего, все в порядке, – сказала Ханна, откладывая в сторону «Королеву фей» и неловко поднимаясь. – Ты не помешал. – Ложь окрасила ее щеки в розовый цвет. – То есть… мне следовало… я должна была уйти. У тебя…

«Все в порядке?» – хотела спросить она, но побоялась, что вопрос получится двусмысленным. Ведь она, по идее, подруга Эйприл, а та сейчас, возможно, подслушивала за дверью. Вдруг она решит, что Ханна на его стороне.

Уилл нахмурился и, подойдя к ней вплотную, устремил на нее прямой решительный взгляд:

– Что у тебя с лицом?

У Ханны засосало под ложечкой. Неужели ей придется снова и снова пересказывать свою историю?

– Заметно? – уклонилась она от ответа.

Уилл кивнул:

– Такое чувство, что ты поссорилась с дверью и проиграла столкновение.

– Так примерно и было, – с нервной усмешкой ответила Ханна. Еще одна ложь или что-то похожее на ложь, однако она не смогла себя заставить сказать правду. Уилл отреагирует похлеще Эмили. Чего доброго, заставит ее парадным шагом отправиться прямо в кабинет главы колледжа, где ей опять придется выслушивать иезуитски вежливые увертки.

– Ты придешь на заключительный спектакль Эйприл в субботу? – спросила она наконец, лишь бы сменить тему разговора.

Уилл скривился.

– Нет, в эти выходные день рожденья моей матери. К тому же она… А-а, проехали, не имеет значения. Главное, что я еду домой, в Сомерсет. Вернусь в воскресенье. Так мы решили… Ну ты поняла.

Они постояли с минуту молча, глядя друг на друга. Глаза Уилла имели светло-карий оттенок, как вода в торфянике, а когда он сглатывал, на скуле дергался мускул.

Уилл сделал шаг навстречу Ханне, протянув руку. У нее по спине пробежали мурашки. Секунду казалось, что Уилл к ней прикоснется. Но тут Ханна невольно взглянула на закрытую дверь спальни Эйприл, и этого хватило, чтобы разрушить волшебство момента. Словно внезапно вспомнив, где находится, Уилл опустил глаза и отступил назад.

– Ну, еще увидимся, – сказал он и вышел.

После долгой паузы открылась дверь в спальню Эйприл. Подруга смотрела волком. Ханна сделала вывод, что она подслушивала и ждала, когда уйдет Уилл.

– Ты как? – спросила Ханна. – Что случилось?

– Чертова мамаша моего так называемого бойфренда случилась, вот что! – Эйприл постучала мыском ноги по полу, буквально излучая негодование и недовольство. – Как он посмел! В субботу последний спектакль, он прекрасно знает, насколько это для меня важно, так нет, мамочка плохо себя чувствует, мамочке исполняется пятьдесят, мамочка важнее всего! – проскулила Эйприл детским голоском. Последняя фраза была настолько не в духе Уилла, что Ханне захотелось возразить. Однако ей хватило одного взгляда на грозное лицо Эйприл, чтобы не комментировать ее слова.

– Он приходил на премьеру, – все же напомнила Ханна мгновение спустя, за что Эйприл немедленно накинулась на нее.

– И что? Он мой чертов бойфренд! Или был им. Я в серьезных сомнениях, поскольку, как видно, мои чувства ему до одного места. Премьера – абсолютный минимум. Все пришли на премьеру, даже Хью. Даже Эмили пришла. Хан, я за всю свою жизнь не сделала ничего важнее. Неужели так трудно прийти и поддержать меня, а не вообразившую себя больной мамочку?

«Его мать больна?» – промелькнула мысль у Ханны. Впрочем, Эйприл спрашивать бесполезно. Вопрос только еще больше разжег бы ее возмущение.

– Забудь о нем, – нашлась что ответить Ханна. – Я приду в субботу. И знаешь, мы кое-что устроим после спектакля. Прощальный загул. По-настоящему. Пригласим всю труппу в наш бар, организуем тематические коктейли «Медея». Что в них должно быть? Что-нибудь кровавое – водка со смородиновым соком и гранатовым сиропом?

– По-моему, такой коктейль уже есть. «Секс на пляже» называется, – возразила Эйприл. Идея вечеринки определенно пришлась ей по вкусу. Ярость Эйприл немного улеглась, она обошла вокруг кресла и плюхнулась в него со скрипом пружин. – Вечеринка после спектакля – это круто. Ты реально устроишь ее для меня?

– Конечно! – Ханна дружески ткнула Эйприл в плечо. – Ведь ты моя лучшая подруга.

После секундной паузы Эйприл широко улыбнулась, и ее лицо будто осветилось, словно на нее направили прожектор мощностью в один мегаватт.

– Ты самая потрясная чертовка в мире, вот ты кто! – Эйприл поднялась и расправила юбку. – Ладно. Идешь на ужин?

– Не могу, – с сожалением ответила Ханна. – Надо дописать сочинение. Всю неделю готовилась к годовым экзаменам, вымоталась настолько, что мозги больше не работают.

Эйприл немного помолчала и с лукавой улыбкой, от которой появились и пропали ямочки на щеках, сказала:

– Я могла бы помочь, если хочешь.

– Написать сочинение? – нахмурившись, спросила Ханна. – Ты хоть читала Спенсера?

– Нет, я имела в виду помочь сосредоточиться.

Эйприл вернулась в свою комнату; было слышно, как она роется в прикроватной тумбочке. Вернувшись в гостиную, она протянула на ладони две пилюли.

Ханна уставилась на них. Маленькие капсулы, наполовину цветные, наполовину прозрачные, наполненные десятками крохотных шариков.

– Это что? Таблетки от сонливости?

– Таблетки от сонливости для взрослых, – опять улыбнулась своей коронной улыбкой Эйприл. – Валяй, прими. У меня еще есть.

– Я… слушай, спасибо, конечно, но я уже почти закончила. Добью последний абзац, и можно сдавать.

– Как хочешь, – беззаботно ответила Эйприл, небрежно опустила пилюли в карман и взяла пальто. – Ага, водка, клюква, шампанское и ликер из черной смородины.

– Что?

– Состав коктейля «Медея». Водка, клюква, шампанское и черносмородиновый ликер. В широком бокале для шампанского. И еще мараскиновая вишенка сверху.

– Заказ принят, – сказала Ханна.

Эйприл улыбнулась.