Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Дэн Браун
Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 172 (всего у книги 346 страниц)
25
Гилфорд, графство Суррей
Среда, 13:18
Дженни передает мне бинокль.
– Сама посмотри.
Как раз вовремя – грязный белый фургон Робина, взвизгивая шинами, выезжает с парковки хозяйственного.
– Уходит! За ним!
Дженни поворачивает ключ. Готовлюсь к погоне, но – ничего. Опускаю бинокль.
– Ну же! – тороплю я. – Надо узнать, куда он!
Дженни вновь поворачивает ключ. Ничего.
– Не заводится.
Щеки у меня горят, в машине становится жарче.
– Что? Да как такое может быть? – в голосе появляются нотки отчаяния. – Ну как так, мать твою!
– Не знаю, – вздыхает Дженни. – Я не автослесарь. Позвоню в прокат. И надо рассказать полиции, что мы видели. Пожалуй, все к лучшему. Если это правда… Значит, он опасен.
Бью головой о спинку в безмолвной ярости. Сбылись мои самые смелые надежды, мы умудрились найти настоящего, живого подозреваемого. Не Дилана. Так еще и доказанного растлителя малолетних. А теперь даем ему ускользнуть.
– И нахрена тогда все? Сдаемся?
– Чего ты злишься? – удивляется Дженни. – Мы не можем сами с ним разобраться. Мне под арест нельзя, Флоренс! У меня работа, мальчики. Мы так не договаривались. Полиция…
– Господи! Ушам не верю! – взрываюсь я, вновь стукаясь головой о спинку кресла. Ремень безопасности слишком туго затянут, я как в смирительной рубашке. Не могу дышать. – Ты что, не видела, как любитель полапать детей грузит удобрения и пилу в жуткий белый фургон?
Дженни хмуро разглядывает свои руки, лежащие на руле, словно пытается решить сложную математическую задачу. Азарт погони улегся, теперь разумность и скептицизм в ней берут верх, рассматривают случившееся под разными углами, все ставят под сомнение.
– Пойми, это косвенные улики. У него нет судимостей. За ним не числится случаев насилия. Он даже правил дорожного движения не нарушал.
– Он лапал ученика! Это все знают!
Дженни качает головой.
– Робину Секстону не предъявляли обвинений. Я проверяла. Записей о задержании нет.
Лицо горит. В глазах стоят жгучие слезы.
– Почему ты здесь? Зачем пришла?
Она смотрит прямо, избегает моего взгляда.
– Думаю, вопрос в другом: почему ты отчаянно хочешь все повесить на него? Что происходит, Флоренс?
С меня словно заживо сдирают кожу. «Из-за Дилана!» – хочется закричать мне, но не могу. Вместо этого рассматриваю ногти, стараясь не встретиться с ней глазами.
– Меня… волнует Алфи. Тебя вроде тоже.
Дженни кладет ладонь на мою руку.
– Меня волнует правда.
Отшатываюсь от нее.
– Не-а. Никогда не поверю, что ты все это устроила – «мама-мобиль», переодевания, погоню – ради какой-то там «правды»! Вот она, правда, уезжает от нас подальше, а мы сидим!
– Ну а какого признания ты ждешь? – вздыхает Дженни. – Что мне было одиноко? Хотелось проводить с тобой время? Нравилось иметь в жизни хоть что-то, кроме изматывающей работы, неблагодарных детей и неподъемного груза ответственности со всех сторон? Разве преступление – десять минут поговорить с другим человеком?
В салоне воцаряется тишина. Мы молча сидим на парковке хозяйственного магазина. Дженни начинает первой:
– Я вызову службу эвакуации. А потом позвоню тому детективу с родительского собрания, констеблю Томпсону. Расскажем…
Ее слова прерывает звонок. На мой телефон. Мне на спину точно плещут ледяной воды.
«Неизвестный номер», – написано на экране.
Делаю глубокий вдох.
– Алло?
– Мисс Граймс? – спрашивает мужской голос. Низкий. Незнакомый.
– Слушаю.
– С вами говорит детектив Сингх. Мы в пятницу заходили пообщаться о вашем сыне.
Все тело сжимается. Во рту оловянный, металлический привкус. Выскакиваю из машины, чтобы Дженни не услышала.
– Конечно, – пищу я. – Помню.
– У нас, м-м-м, появилась новая информация. Вам нужно прийти в участок.
Тяжело сглатываю. Дженни бросает на меня встревоженный взгляд.
– Сейчас?
– Да. Во сколько сможете подъехать?
– А это сроч…
– Боюсь, новости не слишком хорошие.
– Кто звонил? – спрашивает Дженни, когда я кладу трубку.
Я чуть не выкладываю все. Умираю, как хочу рассказать о Дилане, рюкзаке, «Дневнике чувств». Обо всем. Но не могу.
– Уилл. У Дилана носки кончились.
Она закатывает глаза.
– Хорошо хоть у меня нет возни с бывшим мужем.
Тупо смотрю в окно. На горизонте собираются черные тучи.
– Дождь скоро будет.
Еле сдерживаю слезы.
– Да, точно.
26
Шепердс-Буш
Среда, 16:12
Полицейский участок Шепердс-Буш залит ярким светом и заставлен скрипучими пластиковыми стульями. Есть маленький грязный кулер без бумажных стаканчиков. Похоже на мрачную рекламу Лейбористской партии, стыдящую тори за недостаточное финансирование государственных служащих.
Детектив Сингх встречает меня в вестибюле. В своей родной стихии он выглядит старше, увереннее.
– Добрый день, – Сингх провожает меня к столу, заваленному бумагами, картонными папками и полупустыми кружками с кофе. – Садитесь, – детектив отпивает из одной кружки. – Извините, забыл предложить. Хотите?
Качаю головой, и он со вздохом откидывается на спинку.
– Как Дилан?
– Нормально. Переживает, конечно, – поспешно добавляю я.
Детектив Сингх хмуро изучает мое лицо.
– До сих пор у отца?
– Ага.
Сингх делает пометку на обрывке бумаги и поднимает на меня взгляд.
– Нелегко об этом говорить, но мы вызываем Дилана на допрос. С предостережением. Понимаете, что это значит? – добавляет он после недолгого молчания.
В ушах гудит, будто взлетает вертолет.
– Нет, – я с трудом сохраняю спокойствие и ровный голос.
Сингх медленно отпивает кофе.
– Это значит, что его ответы запишут и могут быть использованы в будущем уголовном процессе.
– Ему десять!
– Да. Очевидно, необходимо присутствие взрослого. Ваше или представителя. Важно уточнить, что пока Дилан не под арестом. Однако в нашей стране уголовная ответственность начинается с десяти лет. И разговор не добровольный, мисс Граймс. – Сингх со скрипом наклоняется ближе. – Если Дилан откажется сотрудничать со следствием, мы вынуждены будем прибегнуть к аресту.
Я потрясенно на него смотрю.
– Адвокат! – шиплю я. – Мне нужен адвокат.
– Вы вправе нанять юриста, – мягко отвечает детектив. – Это весьма желательно, – он перекладывает папки на столе и продолжает: – Если в ходе допроса обнаружатся достаточные доказательства, мы обратимся в Королевскую прокурорскую службу и дождемся решения об обвинении, – Сингх протягивает мне визитку. – Полагаю, Дилан сейчас с отцом… – он заглядывает в свои записи, – в Хартфордшире? Я дам вам дополнительный день на сборы. Если возникнут сложности с бывшим мужем, сообщите мне, я с ним поговорю. Если же нет, увидимся в пятницу утром. Скажем, в десять.
Пытаюсь выдавить хоть слово. Рот будто ватой набит. Я не справилась. Все было напрасно.
– Что ж… – Сингх встает и кивает в сторону двери. – Тогда до встречи.
Когда я сообщаю новость Уиллу, он, как обычно, лезет на стену. Разумеется, во всем виновата я.
– Господи, Флоренс! И как ты это допустила?!
Далее следуют привычные обвинения: рассказала бы я все раньше, была бы повнимательнее и наняла бы адвоката, и этого не случилось бы.
Я молча выслушиваю упреки, отчего Уилл злится еще больше и переходит на крик. Затем резко меняет тактику и пытается спорить.
– Но ведь тела нет! Тела не нашли!
Повторяет вновь и вновь, точно мантру для самоуспокоения. Тела нет. Тела нет. Тела нет.
– Послушай, Уилл, все по-настоящему. Возьми себя в руки. Нужно нанять адвоката. Позвоню отцу Джулиана, он подскажет.
Поток обвинений на миг прерывается. Подумываю рассказать Уиллу о своем плане. Отчаянно жажду хоть с кем-то поделиться. Кто меня лучше поймет, как не отец Дилана? Ведь он якобы любит сына так же сильно, как я.
Голос бывшего мужа возвращает в действительность.
– Поверить не могу. Сама ему скажешь. Ты эту кашу заварила.
Уилл без предупреждения дает трубку Дилану. Мысли разбегаются, не собрать.
– Привет, мам.
– Привет, дружок, – шумно сглатываю. – У меня не очень хорошая новость.
– Об Алфи? – испуганно бормочет он.
– Нет, солнышко. О тебе.
Кладу трубку и тотчас принимаюсь за работу.
Смотрю на сайте железнодорожного вокзала время отправления поездов и цену билета, чтобы потом расплатиться наличными. Заказываю все необходимое на «Амазоне» и «Аргоне»; на «Аргоне» нажимаю «Купить сразу», а на «Амазоне» выбираю премиальную доставку день в день. Открываю профиль Дилана на образовательной платформе и нахожу раздел, где учителя публикуют фотографии с экскурсий и научных выставок. Листаю с конца и смотрю, как мальчики с каждым кадром становятся младше. Скачиваю нужные фото и переношу на флешку.
Звонок где-то в восемь вырывает меня из прострации. Номер зарубежный. Спам, наверное. Код города – двести тринадцать.
Эллиот!
Бросаюсь к телефону, дрожа от предвкушения, но его мигом вытесняет другая мысль: нет на свете ничего важнее того, что я собираюсь сделать. Если отвлекусь, даже ненадолго, от моей ошибки Дилан будет страдать всю жизнь. Вот он, мой последний шанс. Последний шанс Дилана.
Бросаю тоскливый взгляд на еще звонящий телефон в руке и переключаю вызов на голосовую почту. Позвоню Эллиоту завтра, когда все исправлю.
Меня охватывает жуткое, необъяснимое спокойствие. Впервые в жизни я точно знаю, как следует поступить.
27
Шепердс-Буш
Четверг, 07:18
Утро четверга, едва дожидаюсь восхода. Все чувства обострены: зрение, слух, обоняние. Я больше не человек. Ощущаю себя древней, первобытной – бесформенное доисторическое существо, что притаилось на темном морском дне. Сажусь за кухонный стол и набираю номер Дженни.
– Ого! Рановато ты.
На фоне раздаются звуки суматошного завтрака: льется молоко, ложки звякают о тарелки, Макс и Чарли спорят, чей хлебец больше.
Обыденность ее дня буквально оскорбляет. Мой сын завтра в это время поедет на допрос в участок. На следующей неделе, возможно, будет в тюрьме – есть казенную еду с остальными малолетними заключенными. Хотя Дженни об этом не скажешь.
– Я знаю, как пробраться к нему в дом.
– Что? Ты о чем? – Дженни отвлекается, кричит: – Хватит, Макс!
Слышится визг.
– Робин Секстон. Нам надо вернуться. Пожалуйста. Я чувствую, все у нас получится.
– Ну уж нет, – фыркает Дженни и стучит рукой по столу. – Макс! Кулаками не размахиваем! Извини. «Чувства» мне маловато.
– Подумай о Дил… – ой! Оговорочка по Фрейду. – То есть об Алфи. Подумай об Алфи! – стараюсь воззвать к природной любознательности. – Не хочешь узнать, что в тех спортивных сумках?
– Конечно, хочу, – вздыхает Дженни. – Но со вчерашнего дня ничего не изменилось. Мы однозначно не полезем в его дом. А вообще, надо было еще раз сходить к мисс Шульц. Узнать, почему она соврала про Иэна.
Сердце у меня падает. В глубине души я знала: Дженни не согласится, и все же сохраняла надежду.
– Ты звонила констеблю Томпсону? – спрашиваю я.
– Да. Он передаст начальству.
Смотрю из кухонного окна на серый задний двор. В траве, рядом с небольшими холмиками свежевскопанной земли, видны ямки размером с футбольный мяч. Лиса вернулась.
– Я думала, мы подруги.
– Флоренс, дружба тут ни при чем, – фыркает Дженни.
Слышится стук тарелки о мрамор.
– Ты вообще понимаешь, о чем просишь? – голос Дженни становится все громче, из раздраженного переходит в негодующий. – Честно говоря, не могу поверить, что ты меня поставила в такое положение. Я бы никогда…
– Ясно, забудь. Серьезно, выбрось из головы.
Кладу трубку и смотрю в сад за домом, надеясь мельком увидеть лису. Если замечу ее – значит, поступаю правильно. Легкий ветерок шелестит в кустах. На соседское дерево садится голубь. И все. Лисы нет. Никаких знаков.
Гляжу на телефон и мечтаю, что Дженни смягчится. Перезвонит мне, передумает. Хотя уже понимаю: этого не будет.
Отныне я сама по себе.
Робин Секстон открывает дверь в брюках чинос цвета хаки и накрахмаленной рубашке, а уж такого напряженного лица я в жизни не видела. На фото он симпатичнее – нос вздернутый, вид самодовольный и педантичный; такие люди гладят даже нижнее белье. На мне желтый светоотражающий жилет и пластиковая каска, на шее болтается зеленый шнурок с бейджем «невидимая инвалидность» и символом-подсолнухом.
– Чем могу помочь?
В тоне Робина особого желания помочь не слышно. Секстон опирается рукой о косяк, и я невольно восхищаюсь его ногтями – безукоризненными, будто отполированными.
– Вы проживаете в этом доме? – изо всех сил изображаю я британский акцент.
– А кто спрашивает?
– Эмили, м-м-м, Смит. «Воды Темзы». Мы изучаем жалобы на плохое качество воды в районе.
– Вы же обычно присылаете письмо?
Мышцы в груди будто разрывает чья-то рука. Не ожидала такой недоверчивости. Если не впустит, мне – точнее, Дилану, – крышка. Об этом лучше не думать.
Вдыхаю сквозь стиснутые зубы.
– Слышали когда-нибудь о легионелле? Неприятная бактерия.
Робин оглядывается через плечо.
– Вообще-то, я занят.
Подсматриваю в приоткрытую дверь. Ни следа Алфи.
– Каждый десятый случай смертелен! Ничего необычного не заметили? Нехарактерных болей, недомоганий?
Робин кряхтит и потирает левое плечо, слегка морщась.
– Долго это? – спрашивает он, не отходя от двери.
– Нет, я быстро. Даже не заметите.
Робин в последний раз устало вздыхает и дает пройти.
– Обувь снимите! – бросает он, когда я переступаю порог.
В квартире тепло и уютно. Дровяная печь, толстая поленница и потертый диван. Тихо играет классическая музыка. По правде говоря, не похоже на жилище похитителя детей, хотя, возможно, на то и рассчитано.
Раскладываю инструменты на кухонной раковине. Натягиваю резиновые перчатки и вскрываю набор для проверки на легионеллу, который заказала на «Амазоне» – сто пятнадцать отзывов на пять звезд, между прочим. По дороге в Гилфорд я посмотрела на «Ютьюбе» инструкцию по взятию проб воды. Ну, пока вайфай в поезде еще ловил.
Робин бросает на меня оскорбленный взгляд и указывает на деревянную доску с мелко нарезанным луком и болгарским перцем.
– Я тут, вообще-то, готовлю, если не заметили.
– Не страшно, начну со второго этажа.
Туда мне и надо. Поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. С собой у меня флешка размером с мизинец. Я полночи скачивала фото Алфи и собрала неплохую коллекцию.
Робин поднимается следом и стоит в коридоре, стуча по полу ногой, пока я якобы беру пробу из раковины в ванной. Ни на минуту не оставит – и как мне выполнять свою работу, интересно знать?
Дрожащей рукой наполняю стеклянную пробирку под его пристальным взглядом. Колпачок закручиваю как можно медленнее – вдруг Робину надоест и он скорее уйдет? Он кружит надо мной, как коршун. Словно боится, что украду кусок его щегольского мыла или полотенчико для рук с оборками…
Наполняю водой еще пробирку и не спеша закупориваю, а сама гадаю, как его прогнать вниз.
– Живете один, сэр?
Он хмурится; аккуратные брови сходятся в одну и весьма сердитую.
– А это здесь каким боком?
– Так, разговор завести пытаюсь.
– Хм…
Прям так и говорит: «Хм…»
На кухне срабатывает таймер, и Робин аж подлетает.
– Хлеб! – он с хмурым видом спешит вниз. – Сейчас вернусь. Ничего не трогайте!
Считаю его шаги по лестнице. Восемь, девять, десять. Убедившись, что одна, я выбегаю из ванной и распахиваю дверь – надеюсь, спальня тут. Бинго!
Похоже на тюремную камеру. Белая металлическая кровать с одним стеганым одеялом, небольшой деревянный комод. Из личных вещей только кембриджский диплом в рамке, аккуратно повешенный над постелью.
Открываю верхний ящик комода, вижу ряды одинаковых черных носков. Чокнутый. Я запихиваю флешку в носок и тихо задвигаю ящик. Затем опускаюсь на колени и достаю рюкзак Алфи из неприметной холщовой сумки, которую принесла с собой. Кладу под кровать и заталкиваю ногой подальше. Кровать расположена низко, рюкзак застревает на полпути. В ужасе пинаю его, потом еще. Не поддается.
Слышу шаги. Робин взбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Последний пинок – и рюкзак исчезает под кроватью, как раз когда распахивается дверь.
– Что вы здесь делаете?
Шарю глазами по комнате в поисках ответа. Сердце прыгает в самое горло.
– Я… проверяла, есть ли у вас ванная рядом со спальней. Ну, смежная. Сейчас многие так делают, – еще раз все оглядываю. – Нет, у вас не так, – бодро заключаю я. И вдруг замечаю нечто темное.
Черт! Лямка от рюкзака Алфи торчит из-под кровати, как чернильно-синее щупальце. Твою мать. Твою мать. Твою мать.
– А вы из какой части Ирландии? – вдруг спрашивает Робин.
– Простите? – вот вам и британский акцент. Судорожно вспоминаю какое-нибудь ирландское название. – Бларни.
– Я бы сказал, с западного побережья, – он улыбается при виде моей растерянности. – Хорошо разбираюсь в произношениях.
– А, здорово, – бормочу я, глядя ему в глаза и незаметно запихивая лямку под кровать ногой. – Так, тут все готово.
Спешу к лестнице, пока не спросил что-нибудь еще.
– А как же кран на кухне?
– Ничего, вода из того же источника.
– Правда? – удивляется Робин. – Вроде вы подругому…
– Что ж, мне пора, – протискиваюсь мимо и сбегаю вниз по лестнице. Сердце вот-вот разорвется. Отчаянно хочу уйти подальше отсюда.
Робин неумолимо спускается за мной.
– Не совсем понял, вы же сказали…
– Обязательно пейте воду в бутылках, пока мы не получим результаты, – бросаю я с порога. – Через шесть-десять дней вам придет письмо.
– А как вы… – начинает он, но я уже несусь по тротуару.
На железнодорожном вокзале Гилфорда я проскальзываю в кофейню «Коста» и ополаскиваю лицо холодной водой в уборной. В резком свете ламп я напоминаю живой труп. Наклоняюсь ближе. Кажется или брови поредели? Нет. Нет. Напрасная тревога. Сейчас совсем не так, как в прошлый раз. Все у меня хорошо с бровями.
Однако я крайне осторожно снимаю шнурок и желтый защитный жилет, стараясь не задеть лицо, и выкидываю в разных кабинках.
Мой поезд прибывает на вокзал Ватерлоо сразу после обеда, но похоже, час пик уже наступил. Вокруг суетятся, снуют и толкаются занятые люди. Я достаю набор для анализа воды и выбрасываю содержимое в контейнеры на противоположных концах многолюдной платформы.
По дороге к метро мужчина протягивает мне бесплатный номер «Вечернего экспресса». С обложки на меня печально смотрят карие глаза Алфи.
В ПЯТНИЦУ ТЩЕТНЫМ ПОИСКАМ ИСПОЛНИТСЯ НЕДЕЛЯ! – кричит заголовок и напоминает мне: я еще не закончила.
28
Шепердс-Буш
Четверг, 15:18
– Привет, Фло, – здоровается Адам, прислонившись к косяку. – Все хорошо?
Вид у него измученный; под каждым глазом по тускло-фиолетовому полумесяцу. Стараюсь не пялиться.
– Не желаешь пройтись?
– Сейчас? – удивляется Адам. – Почти стемнело.
– Хочу кое-что спросить.
Лицо Адама меняется. Он вынимает руки из карманов и хрустит пальцами.
– Конечно, только возьму пальто. Встретимся во дворе.
Жду его на улице, пиная ботинками камешки. От адреналина не осталось и следа; ноги будто налились свинцом.
Вскоре появляется Адам в темно-зеленом пуховике.
– Куда пойдем?
– К фонтанам?
Фонтаны «Уайт-Сити» расположены на сиротливом бетонном участке близ станции метро «Вуд-лэйн» – это скучное водное сооружение от застройщика, который пытался таким образом получить согласие на возведение еще более отвратительных домов. Дилан в детстве обожал эти фонтаны. Мы вдвоем часами бродили между высоткой и шоссе и любовались восемью струями воды.
Сижу рядом с Адамом на холодной каменной скамье. Сделанный вручную знак сообщает: вода отключена в качестве «временной меры экономии». Стайка мальчишек выполняет унылые трюки на скейтбордах.
– Итак, – выжидающе спрашивает Адам. – Какие новости?
Сижу молча. На миг возникает желание ничего не говорить, оставить при себе. Замолкаю. Только ведь я затащила сюда Адама и придала разговору «налет драматизма», как выразилась бы Брук. Нужно кое-что сказать. И после все изменится. Пути назад не будет.
Слежу глазами за скейтбордистами. Их пятеро, но один заметно лучше остальных. Он выпендривается, ловит доску в воздухе и показывает другие трюки.
– Мне кажется, я знаю, кто похитил Алфи.
– Продолжай, – с непроницаемым видом говорит Адам.
– В школе был учитель математики. Его уволили года два назад. За приставания к ученику.
По лицу Адама ничего нельзя прочесть.
– Я нашла рюкзак Алфи в его доме.
Он смотрит на меня целую вечность. Солнце клонится к закату, под куртку просачивается холод. Адам откидывается на спинку и отстраняется.
– Обалдеть, – он удивленно трясет головой. – Как ты… Вау. Поверить не могу, что Дженни согласилась.
Напрягаюсь от звука ее имени.
– Нет-нет. Она не соглашалась. Я одна пошла. Вообще-то, Дженни…
Адам впивается в меня взглядом.
– То есть она не знает?
– Нет, – признаю я.
Вдалеке падает скейтбордист. Друзья собираются вокруг небольшим полукругом, смеются и хлопают его по спине.
– Что мне делать? Кому рассказать?
Адам медленно выдыхает, раздувая ноздри.
– Ну… Я вмешаться не могу. Неправильно это. Зато есть горячая линия. Туда и позвони, – он пододвигается ближе, его лицо совсем рядом с моим. Смотреть некуда, кроме как в глаза. – Только, Фло… Ты уверена? Подумай, прежде чем разрушить его жизнь навсегда.
Ежусь и пинаю бетон кроссовками. Да я бы сейчас саму себя подожгла, лишь бы уберечь Дилана от неприятностей! Уж в этом я точно уверена.
– Да. На сто процентов.
Адам щелкает пальцами.
– Ладненько. Так, нам пора домой.
На крыльце он меня обнимает, окутывая облаком «Олд спайса» и стирального порошка, и зарывается носом в мои волосы.
– Пожалуйста, не делай глупостей, – шепчет он мне в макушку.
Играет музыка, как в лифте, а затем раздается щелчок – видимо, начало записи.
– Вы позвонили на горячую линию по поиску Алфи Рисби. Разрешите уточнить у вас кое-какую информацию, – говорит женский голос бодро, точно принимает заказ в автокафе.
– Здравствуйте. Хм… А разговор анонимный?
– Разумеется, можно анонимно, – продолжает женщина таким тоном, словно перечисляет блюда дня. – Но, если претендуете на вознаграждение, мне нужно узнать какое-какие сведения о вас.
Еще девяносто девять центов, и получите комбо-набор!
– Я, м-м-м… – голова идет кругом. Об этом исходе я как-то не подумала.
– Говорите погромче, дорогая. У меня слух уже не тот.
Представляю, как пожилая дама в кардигане пастельных тонов одиноко сидит в подвале какой-нибудь церкви.
– Анонимно, – отвечаю я, пытаясь изобразить восточноевропейское произношение. – Мой английский не очень хорошо.
– Ой, золотко, вы молодец.
Слезы на глаза наворачиваются. Даже не надо притворяться расстроенной – голос и правда дрожит, когда рассказываю, как зарабатываю одиннадцать фунтов в час, убирая дома, и отправляю деньги на родину. И как однажды нашла рюкзак Алфи Рисби под кроватью клиента. Даю адрес Робина и плачу в голос.
– Ничего, дорогая, – утешает меня женщина на линии. – Вы все правильно сделали.
Все правильно сделала.
Эти слова еще долго отзываются эхом в ушах.
Ночью полиция устраивает облаву на дом Робина Секстона. В пятницу утром его фотографии уже во всех газетах.
БЫВШИЙ УЧИТЕЛЬ АРЕСТОВАН В ХОДЕ ПОИСКОВ ШКОЛЬНИКА, – кричит заголовок.
«Дейли пост», видимо, заранее получила информацию и успела первой. На домашней странице несколько десятков фото в высоком разрешении: полицейские в пуленепробиваемых жилетах; команда криминалистов в белых костюмах, старательно убирающих пакеты с уликами; а вот растерянного Робина Секстона выводят из дома в наручниках.
Лежу в постели и смотрю запись облавы на «Ютьюбе», попивая свой утренний «Ред булл». Сквозь ставни пробивается солнечный свет; я держу телефон у самого лица, вновь и вновь перематывая на место, где Робина Секстона выводят из дома в наручниках. Вид у него удивленный и испуганный, как у ребенка, которого вызвали к директору, а он не знает почему. От вины живот ноет, словно начинается желудочный грипп. Прогоняю чувство прочь. Он ведь растлитель малолетних. Его арест – услуга человечеству. Я все правильно сделала. Так и подмывает позвонить Дженни, но рисковать нельзя – она почует, что я замешана в аресте. Пусть лучше сама мне расскажет.
Когда Сингх звонит и сообщает: допрос Дилана отменяется «в свете недавних событий», я притворяюсь удивленной.
– Навсегда?
– До дальнейших указаний, – угрюмо отвечает он.
Пишу Уиллу хорошие новости.
Час спустя звонит Дженни. Я в душе, пытаюсь включить нормальную струю на упрямой насадке.
– Ты видела? – ахает подруга. – Его арестовали. Ты была права!
Оставляю насадку в покое и беру полотенце.
– Да уж, видела.
– Хорошо хоть мы за ним не поехали, – добавляет Дженни после небольшого молчания. – Представь, чем бы кончилось?
– Угу… – бормочу я слабо, как машина, в которой кончается бензин. Запас адреналина иссяк, подыгрывать Дженни уже нет сил.
– А тело так и не нашли. Странно, правда? – шепчет она.
Звонок становится опасным – один неосторожный шаг, и экзамен завален. Отчаянно хочу с ней поговорить, выпалить всю историю разом, не переводя дыхания. Если не положу трубку, так и случится.
– Слушай, сегодня Дилан возвращается. Мне нужно продуктов купить.
– О… конечно, – удивляется Дженни. – Не буду мешать. Все равно надо заглянуть на работу.
– Ладно. Увидимся.
Когда вешаю трубку, меня охватывает неприятное ощущение – то ли морская болезнь, то ли желудочная, или как это называется. Снова включаю душ и увеличиваю температуру, пока вода не становится обжигающе горячей.
В тот же день Уилл привозит Дилана с пакетом грязного белья и выражением крайнего презрения на лице. Дилан торопливо обнимает меня на крыльце и бежит к себе. Проверяет, на месте ли рюкзак… Нет, хватит. Это уже не важно. Все кончено.
Уилл протягивает мне пакет с бельем.
– Ох и новости, – он скрещивает руки на груди.
– Да. Точно.
– Так Дилану…
– Ничего не грозит, – торопливо заканчиваю я.
– Отлично, – Уилл с облегчением выдыхает. – Отлично.
Я мельком его разглядываю: намек на двойной подбородок, шорты чинос (зимой!), смехотворно дорогие часы маскируют поугасшее чувство собственной значимости. Обычный пузатый папаша средних лет из Западного Лондона. Поверить не могу – этот заурядный человек когда-то имел надо мной столько власти! Даже стыдно немного.
Он спускается с крыльца.
– Эй, Уилл! – бросаю я, показывая на его рубашку.
– Да?
– Пуговицу пропустил.
Завтра свадьба Брук, поэтому мы с Диланом проводим вечер пятницы на диване за повтором «Кто хочет стать миллионером?».
Ведет он себя прекрасно, даже не ворчит, когда я перебиваю конкурсанта, бухгалтера из Дорсета сорока с небольшим, который решает продолжить игру после выигрыша в тридцать две тысячи фунтов.
– Тридцать тысяч! – кричу я в телевизор. – Ты богач. Скажи судьбе спасибо и езжай домой.
Дилан закатывает глаза и берет еще кусок веганской пиццы из коробки на столе.
– А когда я вернусь в школу?
Откусываю от своего ломтика. Горячий «сыр» обжигает нёбо.
– В понедельник, наверное? Преступника поймали. Теперь можно вернуться.
Дилан поднимает лицо. Ниточки сыра свисают у него изо рта, как паутина.
– Зато Алфи не нашли.
Холодею. «Осторожнее», – мысленно поучаю себя я.
– Да. Не знаю, что и думать.
Вина обжигает, как лава. Все внутри горит. Когда же это чувство уйдет?
Запихиваю в рот еще кусок пиццы и надеюсь, что Дилан больше ничего не спросит.
Той ночью я на цыпочках пробираюсь в комнату Дилана, пока он спит. Сын слегка посапывает. Стою в дверях и смотрю, как поднимается и опускается его грудь, а ресницы трепещут, словно крохотные бабочки.
Мой маленький. Подхожу ближе, убираю со лба влажные волосы. Жгучие слезы наворачиваются на глаза; на миг вина уступает место чему-то другому. Облегчению? Не самое подходящее слово. Облегчение – это проехать на красный мимо дорожных камер или пронести тюбик хорошего крема для рук мимо кассы в дьюти-фри.
А Дилан для меня – все. Или, скорее, разница между всем и ничем. Долго стою в дверях и наблюдаю, как мягко трепещут веки сына.
Уже собираюсь уйти, как вдруг он распахивает глаза. Дилан смотрит прямо на меня без следа сонливости или растерянности.
– Спасибо, мам, – голос у него тихий и приглушенный, словно доносится издалека.
Замираю на месте. Сердце бешено колотится в груди. Он меня благодарит за то, что избавилась от рюкза… Так, хватит. Это неважно. Важен только мой сын, и он передо мной.
– М-м-м, пожалуйста, – бормочу я, собравшись с духом.
И ничуть не кривлю душой. Мне очень плохо из-за своего поступка, но я бы не задумываясь сделала это снова, чтобы мой самый любимый человек на земле был рядом со мной, целый и невредимый.
