Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дэн Браун

Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 346 страниц)

– Так, значит, это старая Бельтраме распространяет фотокопии по всему городу? – спросил Стуки.

– Нет, – ответил Сперелли, – она вышла из дома вместе с дочерью, но вскоре они расстались, и мать пошла одна в продуктовую лавку за покупками.

– Вы не подумали проследить и за учительницей тоже?

– Вы нам не сказали…

«В таком случае, ты это заслужил, – подумал инспектор. – Вы все это заслужили: чтобы я сел в кресло и больше пальцем не пошевелил. Ну и получайте!»

Любовь растворяется в воде, как соль и сахар, которые нет никакого смысла смешивать вместе. «Никогда не исключайте ни одной комбинации», – так любил повторять фармацевт. Он был весьма привлекательным мужчиной, гибким, как сороконожка. Эксперт по водным и спиртовым растворам, порошкам и микстурам.

Он владел лучшей аптекой в городе. Старинный прилавок восемнадцатого века из мореного дуба, стеклянные витрины с аптечными банками, наполненными лекарствами и украшенными этикетками с готическими надписями: они были в состоянии излечивать больных уже одним своим видом. Казалось, что продавцы аптеки скользили на воздушных подушках, изящно предлагая клиентам сироп от кашля или мазь от геморроя и улыбаясь даже тогда, когда ваш экспресс-тест на уровень глюкозы в крови кричал от боли.

Та же серафическая невозмутимость олицетворяла философию владельца аптеки – довольно приятной сороконожки. Он был глубоко убежден, что раз его заведение держится на боли, то оно не предназначено для полного избавления от нее человека, а лишь для ее смягчения. «Ведь если мы полностью излечим все болезни, отпадет необходимость в аптеках, – говорил фармацевт. – Мы разбавляем боль, аптека сама по себе – отличный растворитель».

– Значит, она растворяет и любовь? – спрашивала я его каждый раз, когда он брал меня собой в Триест, стремительно несясь по скоростной дороге, словно горизонтально запущенная ракета.

– Кто знает, – отвечал он, двигая множеством рук, которые позволяли ему одновременно вести машину, звонить по телефону и нежно касаться моего колена, мочки уха или волос, которые он обожал.

Как и всякая сороконожка, фармацевт казался истинным гимном движению. Было что-то глубоко чувственное в этом координированном перемещении рук. Я следила взглядом за плавными движениями его пальцев и кистей, и это приводило меня в неистовый экстаз. Казалось, он был жидким и неуловимым, словно ртуть, но способным при этом с неожиданной скоростью захватить все что угодно. И прежде всего – несметное количество синих таблеток, которыми он торговал из-под полы среди своих клиентов-мужчин, соединяя тем самым некие подпольные лаборатории Восточной Европы с «дисфункциями местного разлива», спровоцированными слишком строгой субординацией на рабочем месте и законами гравитации.

Сороконожка уверял меня, что сам он никогда не пользовался этими препаратами. «Я их продаю, но не одобряю», – говорил он. Кто знает, было ли это правдой? А как доказать обратное? Антидопинг? Это один из тех случаев в жизни, когда нужно мыслить прагматично.

Фармацевт не лгал. По крайней мере, не во всем. И стоит отдать должное его чувству юмора, которое не часто встретишь среди представителей его профессии. Он вел подробный реестр клиентов, которым продавал ярко-синие таблетки надежды. С фамилиями, адресами и телефонами. Исключив наиболее пожилых из них, в отдельный список он записывал мужчин, чьих жен сам регулярно навещал. В то время как фармацевт способствовал походам мужей налево, продавая поддельное лекарство с букетом самых разнообразных побочных эффектов, он лично утешал их жен. Кстати, любовью он занимался как это делают только сороконожки. Не снимая обуви.

Аличе

13 ноября. Суббота

– Дядя, что ты мне посоветуешь приготовить? Из иранской кухни.

Сайрус посмотрел на племянника с подозрением: он сразу все понял.

– Особый повод?

– Обычный гость, дядя.

– Такого всегда знаешь, чем угостить. Ты ждешь в гости женщину?

– Ладно, ты угадал. Так что я могу приготовить?

– Чтобы полностью завоевать ее расположение, – сказал дядя Сайрус, – ты должен умело сочетать горячую и холодную пищу. Помни: вкусная еда способна сломить любое сопротивление в любви.

– Тогда что? Мясо?

– Почти все холодное, как и огурцы.

– Хорошо. Что еще? Рис?

– Горячий. Как и баранина.

– Не думаю, что она любит баранину.

– Каштаны и рис горячие.

– Отлично! Значит, рис с мясом, и на десерт глазированные каштаны.

Стуки задумался, все ли необходимые продукты были у него в доме. На всякий случай по дороге с работы лучше заглянуть в продуктовую лавку. Он воспользуется оказией и зайдет навестить вернувшегося из больницы старика Баттистона, а заодно и выяснит, пора ли ему с Арго готовиться к расставанию.

На балкон квартиры Баттистона вышла полная сиделка-молдаванка. Она посмотрела на Стуки не очень приветливо. Инспектор попытался объяснить женщине цель своего посещения, но та ничего не захотела слушать. Жестом она велела Стуки убираться, будто тот был назойливым, ходящим по домам страховым агентом.

– Синьора, я ничего не продаю. Господин Баттистон желает получить свою собаку обратно?

– Ничего не знаю. Уходите.

– Значит, мне можно пока держать Арго у себя?

– Идите, я сказала, мне некогда с вами разговаривать.

– Понятно. Ну, смотрите, если что – пес у меня. Я Стуки.

Агенты Ландрулли и Сперелли удивленно уставились друг на друга. Они только что прочитали газетную статью под заголовком: «Сенсация! Найденный скелет не принадлежит Аличе Бельтраме!». Так утверждала другая предсказательница, довольно известная в определенных кругах. О том, что все – газеты, полиция и первая ясновидящая – ошибаются, ей, как оказалось, тоже шепнула Мадонна.

Ландрулли что-то невнятно пробормотал. Сперелли чертыхнулся.

– Именно сегодня, когда нет Стуки, – проворчал Ландрулли.

– У инспектора какие-то проблемы?– спросил Сперелли.

– Нет, насколько мне известно. Он просто решил отдохнуть.

– Что мы будем делать?

Оба понимали, что необходимо что-то предпринять. Может быть, позвонить агенту Спрейфико, ведь он уже завтра выходит на работу. А еще в больницу, чтобы узнать, не очнулся ли владелец свинофермы.

Спрейфико ответил им, что чувствует себя как новенький и готов приступить к своим обязанностям, но не раньше завтрашнего утра. Врачи не сообщили полицейским ничего обнадеживающего. Никто пока не мог с точностью сказать, будет ли фермер в состоянии разговаривать, когда выйдет из комы.

Ландрулли вздохнул и предложил Леонарди отправить кого-нибудь навестить и эту прорицательницу, чьи заявления противоречили словам первой.

– Отличная идея! – поддержал его комиссар. – Вот сам этим и займись. И агента Сперелли с собой захвати.

Конечно, как же без Сперелли! Прежде чем уехать, полицейские попросили своего коллегу – агента Пасетти – проверить их служебную машину.

Ландрулли вел автомобиль спокойно и неспешно, в то время как агент Сперелли чуть ли не грыз от нетерпения автомобильное сиденье. Наконец полицейские выехали за город, и машина начала медленно подниматься по извилистой горной дороге. Буквально на глазах окружавшие их облака превращались в грозовые тучи, и уже через несколько минут хлынул дождь, а порывистый ветер подхватил и закружил по дороге опавшие листья.

Крутой подъем довольно сильно напрягал Ландрулли, которому на каждом повороте мерещилось, что колеса машины теряют сцепление с дорогой и что они вот-вот сорвутся в пропасть. Отчаявшийся Сперелли заставил напарника остановиться, едва дорога стала шире.

– Поменяемся местами, – сказал он, решив, что теперь сам поведет автомобиль.

Ландрулли заглушил мотор, отодвинул сиденье и выбрался из машины, чтобы сесть с другой стороны. За эти несколько секунд, обходя автомобиль, полицейский агент промок до нитки. Ландрулли сел в машину, проклиная всех и вся, в том числе и своего спутника. Не обращая на напарника особого внимания, Сперелли повернул ключ зажигания. Мотор продолжал громко рычать, но не заводился. Ни к чему не привели и все последующие попытки, словно какой-то автомобильный демон выпил аккумуляторную жидкость со всей ее серной кислотой.

– И кому пришла в голову эта гениальная идея ехать именно сегодня? – рявкнул Сперелли.

Не ответив, Ландрулли достал из-под сиденья запасной дождевик и стал разворачивать его медленно и методично. Он кое-как натянул на себя помятый плащ, а затем протянул своему коллеге маленький карманный зонт.

Как отступающий из русской деревни вражеский патруль, они мрачно брели под проливным дождем и сильными порывами ветра, вырывающими зонтик из рук Сперелли. Дождевик Ландрулли мог защитить его разве что от утренней росы. Его напарник истерично засмеялся, увидев, как тот напрасно пытается натянуть на голову капюшон.

К тому моменту, как полицейские добрались до дома ясновидящей, они выглядели как два уставших морских льва. Открывшая им женщина взглянула на агентов полиции без тени удивления. В полном молчании они провела их через коридор, где молились, ожидая своей очереди, несколько старушек.

– Через несколько минут она вас примет, – сказала женщина слегка хрипловатым, как у известной радиоведущей, голосом. – И не трудитесь показывать провидице свои удостоверения, она прекрасно знает, кто вы, – добавила женщина, оставив полицейских в полном замешательстве.

Мужчины провожали ее взглядом, пока женщина возвращалась на свое рабочее место у входной двери. Сев за стол, она продолжила принимать телефонные звонки, отвечая тем же невероятно привлекательным тембром.

Когда из-за закрытой двери раздалось громкое «Входите!», агенты Ландрулли и Сперелли вздрогнули от неожиданности. Полицейские переглянулись, словно решая, кто из них должен идти первым. Наконец, вспомнив о силе своих бицепсов и о том, что он в состоянии поднимать двадцатикилограммовые гири значительное количество раз, агент Сперелли попытался встать. Однако его колени предательски задрожали, так, что даже Ландрулли это заметил.

Комната ясновидящей оказалась почти пустой. Ожидая перед дверью, полицейские представляли себе гигантские изображения Мадонны и освещенные толстыми свечами алтари. Но из обстановки в кабинете были только простой письменный стол и скромное изображение Девы Марии у окна, с несколькими зажженными свечками и висящими на стене четками.

И, конечно, в комнате находилась она – женщина средних лет, с розовым и свежим лицом, невысокого роста, с коротенькими, сложенными на груди ручками и с умиротворенным и чуть снисходительным взглядом. Ее тело оставалось на удивление неподвижным. У входящих создавалось странное впечатление, что за ними наблюдали издалека, будто женщина была лишь вместилищем взгляда, исходящего от звезд. Ландрулли мог поклясться, что ощущает паривший в воздухе святой дух Мадонны. Полицейскому привиделось, что от глаз ясновидящей струится странный свет. Он чувствовал себя так, будто через этот взгляд все его грехи, недостатки и просчеты отправлялись в края абсолютного прощения. Даже тот случай, когда он переборщил с лимончелло[109]109
  Лимончелло – итальянский лимонный ликер.


[Закрыть]. Слишком переборщил, а потом ехал на машине домой с легкостью человека, одержимого пляской святого Витта[110]110
  Пляска святого Витта – термин, использующийся для описания неврологического расстройства, которое вызывает непроизвольные, судорожные движения и дрожь тела.


[Закрыть].

– Располагайтесь, – произнесла женщина, едва заметно шевеля пальцами.

Свободный стул был только один, и агент Сперелли остался стоять у стола по стойке смирно.

– Так, значит, ты, – указала она на Ландрулли, – веришь в Мадонну, а твой друг нет?

– Я тоже верю! – запротестовал Сперелли, но женщина не обратила на него ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на Ландрулли.

– Сынок, я знаю, что ты здесь по поводу найденного скелета. – Провидица подождала, пока полицейский агент кивнул головой. – Он не принадлежит той женщине, о которой все говорят. Это не ее скелет. Сынок, – задушевно добавила она, – Мадонна никогда не лжет.

– К сожалению, синьора, – попытался возразить ей ошарашенный Ландрулли, кое-кто утверждает, что имя Аличе Бельтраме назвала как раз Дева Мария.

– Сынок, Мадонна не может говорить вещи, которые взаимоисключают друг друга.

– Почему мы должны верить именно вам? – вклинился в разговор Сперелли.

Предсказательница и на этот раз его проигнорировала, продолжая обращаться исключительно к Ландрулли.

– Сынок, твоя мама тебе когда-нибудь лгала? Например, когда она говорила, что высокая температура спадет и тебе станет лучше, неужели она тебя обманывала?

– Нет, синьора, – тихо произнес Ландрулли.

– А когда ты решил перевестись в Парму, не она ли тебе сказала, что ты больше не вернешься работать в Неаполь? Разве в этом она тебе солгала?

Ландрулли судорожно сглотнул. Как она могла узнать? Откуда ей известно, что раньше он служил в полицейском отделении Пармы и что на самом деле, когда он уезжал из Неаполя, его мать сказала, что ему больше никогда не придется работать в этом портовом городе?

– Тогда… чей это скелет?

– Этого Мадонна не захотела мне сообщить. Но я продолжаю терпеливо ждать, когда она решит меня просветить.

Выходя из комнаты, агент Ландрулли перекрестился.

Пока полицейские разговаривали с ясновидящей, тучи рассеялись и ветер развеял дождевую влагу. Не обращая внимания на еще мокрую одежду, Сперелли и Ландрулли бодро зашагали к машине, и дело было не только в том, что дорога шла под гору. В какой-то момент агенту Ландрулли пришла в голову невероятная мысль, и на его губах заиграла улыбка. Когда его напарник снова попытался завести мотор служебного автомобиля, на этот раз это удалось ему без труда.

– Я так и знал! – воскликнул Ландрулли. – Я так и думал, что на этот раз машина заведется.

– Ты уверена? – тихо спросила Вероника у сестры, шпионившей за кем-то с балкона.

– Полной уверенности у меня нет. Но мне так показалось. Сейчас свет выключен, даже тот, что у входа. Он делает так, когда хочет всех уверить, что в квартире никого нет.

– А ты точно видела, что он вошел, Сандра?

– Я видела, как за ним закрылась дверь.

– И тебе показалось, что он был не один, а с женщиной?

– Да, я хорошо рассмотрела светлую юбку. Насколько я знаю, инспектор Стуки юбок не носит.

– У Елены полно светлых юбок.

– Знаю.

– То есть ты хочешь сказать, что он наконец-то решился?

– Давно пора!

– Такой хороший человек этого заслуживает.

– Кто? Инспектор?

– Нет, Елена. Она, бедняжка, достойна того, чтобы иметь с собой рядом порядочного мужчину.

Ландрулли в растерянности посмотрел на агента Сперелли.

– Он даже на звонки не отвечает. Мы его потеряли.

– Я же тебе говорил, что у инспектора проблемы…

Любовь растворяется в воде. Как соль и сахар. Но в определенных пропорциях. В противном случае образуется осадок, то есть избыток. У М. всего было в избытке. Как, впрочем, у всех поденок. Это удивительные насекомые, их взрослые особи прекрасны. Но, как известно, любая красота недолговечна. Взрослая поденка, в отличие от личинки, живет очень недолго. Можно сказать, что организм этого насекомого существует в двух проявлениях и имеет длинное прошлое, короткое настоящее и никакого будущего. Разве это не восхитительно? Ведь, если задуматься, будущего попросту не существует. Нет, конечно, рано или поздно оно наступит, но вряд ли будет таким, каким мы его себе представляли. Говоря о будущем, мы вступаем в царство вероятного, на земли завораживающих туманов.

Когда вы чувствуете необходимость в концентрате жизни – это подходящий момент полюбить мужчину-поденку. Отдайтесь чему-то незавершенному: неуловимому вздоху, дуализму частицы-волны. Такой мужчина вызывает к себе чувство длительностью с остановку поезда в метро. Оно превосходно, чтобы проживать любовь без обязательств и лишних слов. Но не стоит просить своего мужчину-поденку, к примеру, подписаться с вами на театральный сезон. Он будет утверждать, будто не знает, что такое сезон. Вы даже не сможете запланировать романтические выходные, ведь он скажет, что не может посвятить вам так много своего времени. И не вздумайте прийти на свидание с поденкой с небольшим опозданием, как это было бы уместно для уважающей себя дамы. Вы рискуете тем, что он уже успел найти вам замену, убежденный в том, что за этот огромный промежуток времени вы страшно постарели или напрочь о нем позабыли.

Впрочем, забыть мужчину-поденку невозможно. Это кажется невероятным, потому что он или совсем не умеет давать обещаний, или обещает бесконечность, то есть ничего. М. никогда не говорил правды, потому что правда требует времени. Тем не менее я не могу сказать, чтобы этот мужчина осознанно лгал, ведь он просто не имел возможности воспользоваться результатами своей лжи. И все же не было никого ярче и фантасмагоричнее, чем он. Каждое его действие было рассчитано таким образом, чтобы не длиться во времени, каждое его слово должно было умереть по пути от его уст к уху возлюбленной. Он заговаривался, словно в бреду, молниеносно сочинял стихи, разыгрывал драматичные сцены и вел себя так, как это делают те, кто ясно предчувствует конец.

Еще необходимо добавить, что мужчины-поденки не любят работать и вообще не желают напрягаться. Так, М. было вполне достаточно пенсии своих престарелых родителей: мамы-учительницы и папы-железнодорожника. Поденки умеют довольствоваться малым, так они о себе говорят. Некоторые из них живут на улицах, площадях и в парках на скамейках. Сидят с полузакрытыми глазами под вековыми деревьями в скверах, запустив руки в густую шевелюру и размышляя о быстротечности жизни.

Вся жизнь М. держалась на тонкой ниточке, привязанной к его безумному сердцу, которое могло остановиться в любую минуту: пока он любовался картиной эпохи Возрождения, прогуливался по набережной Силе, пил красное вино или целовался. Его поцелуи действовали на меня опьяняюще: это было как вызов смерти, как настоящее, которое уже закончилось, и будущее, которое вряд ли наступит.

Жаль только, что я была знакома с кардиологом, который хорошо знал М. Точнее, его сердечную мышцу. «Крепкая, как титан, – так ответил мне врач, – он мог бы горы ворочать».

Конечно, поденке не удалось разбить мое сердце. Если вы живете настоящим, то должны понимать, что даже поденки теперь не те, что раньше. Сейчас все, включая поденок, стремятся жить долго и никогда не умирать.

Аличе

14 ноября. Воскресенье

Микеланджело проснулся слишком рано и с ощущением пустоты в животе. Он еще немного полежал в кровати, напряженно прислушиваясь. В доме царила абсолютная тишина. Мальчик поискал сотовый телефон, который ночью держал под подушкой. Половина восьмого, а его мама еще не встала. Не было слышно привычных утренних звуков: стука щетки по плинтусу, звона вымытой и расставляемой по шкафам посуды и фонового шума телевизора, включенного на канале утренних новостей.

Заложив руки за голову, Микеланджело широко открыл глаза, вглядываясь в полумрак. Время неумолимо двигалось вперед, и уже завтра он должен вернуться в тюрьму под названием «школа», где придется лицезреть эту мерзкую Бельтраме. Впрочем, в их семейке все такие! Он расскажет полиции, что видел в комнате у училки. Обязательно расскажет! Но в обмен он потребует, чтобы ему разрешили не возвращаться в школу. В конце концов, это можно оформить как временную подработку. Он мог бы навести порядок у них в архиве – за определенную плату, конечно же. Пусть только дадут ему возможность, он из архива конфетку сделает. Они еще повесят на дверь благодарственную табличку в его честь.

Микеланджело улыбнулся, вспоминая свою игру с бланками удостоверений личности. Ему показалась забавной идея переписать адреса и выкрасть несколько старых фотографий, чтобы затем подбросить их в почтовые ящики ничего не подозревающих граждан. Мальчишка живо представил себе их изумление, когда, открыв почтовые ящики, чтобы забрать письма и газеты и выбросить рекламные проспекты, они найдут на дне собственный портрет в паспортном формате – с улыбкой двадцатилетней давности, с волосами, возможно, иного цвета, с другим макияжем и выражением лица. Они подумают, что одна комета, сотканная из времени, коснулась их домов и необъяснимым образом сделала их моложе. И тогда они побегут в дом, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и заплачут от разочарования.

– Инспектор?

Стуки кашлянул, прочищая горло.

– Да?

– Вы уже проснулись?

– Почти.

– Вы хотя бы в состоянии рассуждать здраво?

– Слушай, Микеланджело… что ты хотел?

– Разве не вы мне говорили звонить вам каждый раз, когда я должен прийти в полицейское отделение?

– Ты прав, эта великолепная идея принадлежит мне.

– Но я звоню вам не только поэтому. Вы хотите узнать другие подробности о семье Бельтраме? Вас это еще интересует?

– Только, пожалуйста, никаких фантазий.

– Ну вот, я так и знал! Вы мне не поверили, когда я рассказал, что старая Бельтраме разбрасывала по городу фотокопии. А это правда.

– Ты хоть одну из них подобрал?

– Конечно. И я их даже прочитал. В них написана всякая ерунда о мужчинах. Вот послушайте: «Любовь растворяется в воде. Как соль и сахар. Но в определенных пропорциях. В противном случае образуется осадок, то есть избыток. У М. всего было в избытке. Как, впрочем, у всех поденок. Это удивительные насекомые, во взрослом состоянии они прекрасны. Но, как известно, любая красота недолговечна».

Стуки вскочил из-за кухонного стола, за которым сидел, ожидая, когда сварится кофе.

– Это что еще за шутки?

– Кофе без сахара, – крикнула Елена из ванной.

Стуки попытался скрыть ее голос кашлем, но Микеланджело все-таки его услышал.

– Вы не один, инспектор?

– Тебе какое дело?

– Я услышал женский голос.

– Не иначе, Девы Марии. Где ты нашел эту фотокопию?

– Этот голос…

– Ты, кажется, что-то говорил о Бельтраме?

– Мне показалось, что это голос…

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть доказательства того, что эта старая Бельтраме разбрасывает по городу фотокопии страниц из записной книжки ее дочери?

– Я пробрался в дом Бельтраме.

– Ты ненормальный? – воскликнул Стуки. – И что ты там нашел? – спросил он несколько секунд спустя.

– Невероятные вещи. Но я не могу обсуждать это по телефону.

– Антимама! Прямо сейчас я не могу, я приду к тебе домой через час. Все, пока.

«Вот это поворот!» – подумал Стуки.

– Тебе звонили с работы?

– А? Да, что-то в этом роде. Я должен идти.

– Но мне еще нужно одеться.

– Не торопись, делай все спокойно, будто ты сидишь на берегу океана и наблюдаешь за играющими в воде дельфинами. Когда будешь уходить, просто захлопни за собой дверь.

– Мы увидимся завтра?

Стуки застыл на месте. Выражение глаз Елены было непередаваемым.

Озабоченный инспектор Стуки прибыл в полицейский участок и обнаружил, что агенты Ландрулли и Сперелли были взволнованы не меньше, чем он.

– Наконец-то вы вернулись! – воскликнули подчиненные.

– Антимама, парни! Я всего лишь взял выходной! Один-единственный! Я ведь не отправился в кругосветное путешествие.

Только Спрейфико выглядел так, будто его только что вынули из подарочной упаковки. Казалось, он даже прибавил в весе на домашних харчах и лицо его приобрело нежно-розовый оттенок. Живот полицейского заметно округлился, скорее всего в результате напряженных тренировок с пультом от телевизора, лежа на диване.

– Вы не представляете, что вчера с нами произошло! – ринулся с места в карьер Ланрулли. – Ясновидящая, дождь, заглохший мотор – проклятие какое-то. Эта предсказательница знала все обо мне и моей матери. Еще она сказала, что это не скелет Бельтраме и горе тому, кто думает иначе! А потом, как по волшебству, машина снова завелась.

– Подожди, Ландрулли. Расскажи все по порядку.

– Инспектор, мотор служебной машины завелся сам по себе, без всякого вмешательства! Это чудо! – не мог успокоиться полицейский агент.

– Чудо или электрические контакты?

– Чудо! – уверенно провозгласил Ландрулли, тараща на инспектора свои темно-карие глаза, блестящие, как у ребенка во время первого причастия.

– Сперелли, а ты как думаешь? Электрические контакты, не правда ли?

– Кто может знать наверняка, инспектор?

– Вы что, с ума здесь все посходили? – рассердился Стуки. – Тайны, чудеса. Давайте лучше займемся делом. Я только что разговаривал по телефону с доктором Салмази. Я хочу с ним встретиться и высказать судмедэксперту мою догадку: этот скелет мог быть куплен и закопан на участке Бенвенью несколько лет назад. Скорее всего, он не принадлежит Аличе Бельтраме.

– Вот видите, инспектор! И вы согласны с тем, что через ясновидящую сообщила Мадонна.

– Антимама, Ландрулли! Что ты такое говоришь?

– А что? Эта предсказательница уже и раньше заявляла в прессе, что этот скелет не имеет отношения к Бельтраме, и вчера она подтвердила это мне и агенту Сперелли.

– Ну если так… – только и смог вымолвить инспектор Стуки.

– Вы поняли?

– Что?

– Что Дева Мария никогда не лжет?

– Ладно, оставим это. А еще я подозреваю, что это мать Бельтраме разбрасывает по городу фотокопии листков из записной книжки младшей дочери.

– Апперкот![111]111
  Апперкот – удар в боксе, который наносится снизу вверх.


[Закрыть] – присвистнул Спрейфико.

– Но как ей такое могло взбрести в голову? – удивился Сперелли.

– Эти женщины наврали нам с три короба, – пробормотал Стуки, усаживаясь за свой письменный стол, вокруг которого разместились полицейские агенты.

– Мы их арестуем? – с надеждой спросили Спрейфико и Сперелли.

– За что? – отозвался Стуки. – Что мы можем им предъявить?

– Тогда что же нам делать?

Коллеги инспектора заметно приуныли. Стуки вышел из кабинета, не произнеся ни слова.

У доктора Салмази не было особого желания встречаться с инспектором Стуки. Все-таки было воскресенье, а он в выходные привык вставать не раньше одиннадцати. Но Стуки так настаивал, что антрополог был вынужден согласиться, потребовав в обмен на встречу обильный завтрак в баре на площади Синьории.

Как заметил Стуки, Салмази стал отращивать бороду. Курчавые волосы морковного цвета на щеках придавали его лицу странную округлость и огненную яркость, когда на них падал солнечный свет.

– Вам нужен человеческий скелет, Стуки? Я правильно понял?

– Да. Я поискал в интернете, но нашел только пластиковые модели. Если нельзя получить весь скелет, дайте хотя бы позвоночник.

– Я могу подарить вам два позвонка: у меня есть несколько образцов первого и второго шейных позвонков. Те, знаете, которые чаще всего создают людям проблемы.

– Атлант и эпистрофей, правильно?

– Точно! Когда мой собственный череп вынужден вертеться, как стрелка компаса, я при первых же болезненных ощущениях втыкаю в них иголки.

– И помогает?

– Незамедлительно. Стуки, зачем вам человеческий скелет?

– Просто из любопытства.

– Странно, а мне кажется, что у вас есть на это и другие причины.

– Доктор, скажите, легко ли найти скелет женщины определенного возраста, перенесшей операцию по удалению лишних пальцев на обеих стопах?

– Это довольно трудно.

– Но возможно?

– Вероятно, да. Но, боюсь, на это потребуется много времени.

– Даже годы?

– Запросто.

– Лично вы в какие двери посоветовали бы стучаться?

– Прежде всего, в исследовательские учебные центры. Потом, существует подпольный рынок. Вы не представляете себе, сколько людей увлечены коллекционированием человеческих костей, особенно если в них есть что-то необычное.

Стуки не отрывал взгляда от бороды доктора Салмази.

– Доктор, я не хочу напрягать вас деталями расследования, но ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос: вы думаете, наш скелет, который вам пришлось досконально изучить, сначала спрятали в одном месте, а потом перенесли в другое?

– Я еще не полностью закончил анализировать материал, поэтому думать я буду после. Впрочем, моя интуиция, к которой я никогда не прислушиваюсь, отвечает мне, что нет, этот скелет был похоронен только там, где мы его нашли.

Стуки кивнул.

– Когда вы все тщательно проанализируете, вы удивитесь, если вдруг окажется, что этот скелет не принадлежит Аличе Бельтраме?

– Не думаю, что меня бы это удивило. Совсем наоборот: многие детали указывают именно на такой поворот.

– И вы бы не удивились, если бы этот скелет оказался купленным, например, в даркнете?

– Совсем нет.

– Если можно, я еще раз воспользуюсь вашим удивлением. Как вы думаете, кто-то мог приобрести человеческий скелет, в общих чертах похожий на скелет Аличе Бельтраме, и потом дрелью просверлить в черепе дырку, чтобы навести нас на мысль, что жертву застрелили? Это похоже на правду?

– Так, как вы рассказываете, – да.

– Доктор, вам очень идет борода…

В дверь квартиры, где жил Микеланджело, позвонили. Увидев инспектора, Елена не смогла скрыть удивления.

– Уже настало завтра? – спросил она.

– Я должен кое о чем переговорить с твоим сыном, – ответил Стуки.

Инстинктивно Елена загородила собой дверной проем.

– Я предчувствовала, что это не продлится долго, – печально произнесла она.

– Что?

– Дружба между взрослым и подростком.

– Не бери в голову, Елена, все гораздо проще. Микеланджело должен мне кое-что сообщить, важное, как он сказал.

Вышедшему из своей комнаты подростку инспектор Стуки сказал почти дружески:

– Пойдем прогуляемся, заодно и поговорим.

– Вы знаете, пробраться в дом Бельтраме было совсем не трудно, – сообщил мальчик, когда они со Стуки оказались на улице.

– Да что ты говоришь!

– В пятницу утром старуха вышла из дома вместе с училкой. Эти дурынды забыли закрыть дверь на веранду. Я предполагал, что вы мне не поверите по поводу разбросанных по городу фотокопий, поэтому решил добыть доказательства. Я забрался к ним во двор со стороны соседнего дома. Всего-то нужно было перелезть через невысокий забор. Для такой обезьяны, как я, дело секундное.

– Да, ты действительно ловкий, как макака, особенно сейчас, когда на тебе нормальные штаны.

– Я обошел весь дом. И знаете, что я нашел в комнате у училки?

– Откуда мне знать?

– Кучу бумаг на ее письменном столе. Десятки исписанных страниц с одним-единственным словом. Эта ведьма тренировалась подделывать чью-то подпись. Семья мошенников!

– Подожди! Объясни все по порядку и в мельчайших подробностях.

– Значит так: я вхожу с веранды, прохожу через кухню, мельком осматриваю гостиную, а затем поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Там уже я обследую все внимательно – я же пришел, чтобы найти на них компромат. Еще я хотел кое-что переставить, передвинуть, унести с собой какую-то мелочь, к примеру рулон туалетной бумаги или кофейную чашку, ну, я вам рассказывал зачем. Захожу в комнату училки. Я понял, что это ее комната, потому что там полно книг. Я сажусь за ее письменный стол и вижу перед собой эти листки, на которых написано: Аличе-Аличе-Аличе…

– Антимама! Постой, ты ничего не перепутал? На всех листах было только одно слово «Аличе»?

– Что я, читать не умею, что ли? Еще на столе лежала записная книжка.

– Ты и в нее заглянул?

– Так, пролистал. Там было полно рисунков каких-то странных существ, похожих на насекомых, и подписи к ним. Все насекомые были с огромным…