Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Дэн Браун
Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 116 (всего у книги 346 страниц)
– Однако тот мертвец в ночь праздника Реденторе, – сменил тему разговора инспектор, – я из-за вас попал в неловкую ситуацию.
– А что мертвец? Я ни на чем не настаивал. И вообще, скоро я буду на Мадагаскаре.
– Как это понимать, Морган?
– А так, что мертвому уже ничем не поможешь.
– Это да, но все-таки…
– Он точно там был. Я его даже потрогал, чтобы проверить пульс.
– Вы его трогали? В тот вечер вы мне об этом ничего не сказали.
– Я перенервничал.
– Как именно вы его потрогали?
– Пощупал очень основательно.
– И куда могло подеваться тело, как думаете? Или вы все еще слишком нервничаете, чтобы задаваться этим вопросом?
– Когда я оттуда удрал, его оттащили к другому каналу и бросили в воду.
– Видимо, к телу привязали груз, иначе…
– …он давно бы нашелся. Бедняга!
Это было сказано таким тоном, что Стуки не удержался и спросил:
– Вы были с ним знакомы?
Морган застыл с открытым ртом. Он повернулся, чтобы позвать официантку, но та была занята с другими клиентами.
– Не совсем, – наконец произнес Морган.
– А мне почему-то кажется, что вы его знали, – произнес Стуки.
– Только в лицо.
– Морган! Так, значит, вы все-таки сдвинули мусорный пакет с лица покойника, чтобы понять, кто он. И ничего нам не сказали!
– Со всеми этими галлюцинациями я совсем запутался.
Официантка принесла напитки и соленые орешки. За окном на тротуаре важно ходили голуби и прыгали воробьи. Если бы они находились на площади Дзаниполо, Морган нашел бы чем отвлечь инспектора. Но компания оказалась внутри таверны, и Морган чувствовал, что от Стуки ему не уйти, даже если тому понадобится забаррикадировать для этого дверь или порвать на мелкие кусочки его билет на Мадагаскар. А туда Моргану поехать очень хотелось: пофотографировать лемуров с узорами на хвостах, полюбоваться лесными пожарами, от которых ночью становится светло как днем, увидеть плантации сахарного тростника, из которого делают ром, и ряды кукурузы насколько хватает глаз.
– Я встретил этого парня в одном книжном магазине, куда я зашел, чтобы купить карту Мадагаскара, что-нибудь об истории острова и словарь.
– Дальше.
– Ну, вот он там стоял: бритая голова, очки в золотистой оправе и одет довольно прилично – в черный льняной костюм и мокасины. А да, на левой скуле у него был шрам. Не слишком большой, но довольно заметный.
– Итальянец?
– Не знаю. Он просто рассматривал книги. Возьмет в руки одну книжку, перелистает, поставит на место и берет другую. Я пару раз прошел возле него, но он ни разу не поднял на меня глаза.
– Где находится этот книжный магазин?
– На небольшой площади под названием Дель Тинтор. Кстати, очень близко от места, где я нашел труп. Знаете, где это?
– Нет, но я найду. Так, значит, через несколько дней вы будете на Мадагаскаре?
– Да, – откликнулся Жанна Д’Арк, явно довольный предстоящей перспективой.
– А на Мадагаскаре есть валуны?
– Полно́! И там они тоже, как и во всем мире, скользят, теряют равновесие и падают. Валуны везде ведут себя одинаково.
– Скользят, теряют равновесие и падают, – сам не зная почему, Стуки повторил в уме эти три глагола.
Стуки решил особо не заморачиваться: в конце концов, валуны сами знали, как им передвигаться, а может быть, и как найти дорогу к морю.
– Мы еще услышимся до вашего отъезда? – спросил Стуки и записал номера телефонов обоих знакомых.
Инспектор был уже на набережной, когда взволнованная Тереза Брунетти настигла его со спины.
– Я вам звоню уже целых пятнадцать минут! Только не говорите мне, что вы отключили мобильник! – набросилась на него женщина.
– У меня разрядилась батарея, – попытался оправдаться Стуки и только ухудшил этим свое положение, потому что, по мнению агента Брунетти, такая ситуация для полицейского была абсолютно недопустима.
Тереза так сильно сжала свои красивые губы, что они стали похожи на береговую линию Венецианской лагуны. С трудом сдерживая проклятия, она глянула на Стуки с таким осуждением, будто видела перед собой беспечного туриста, шагающего по деревянному помосту в день, когда Венеция не затоплена водой.
– Я так понимаю, подозреваемую вы упустили. Поэтому вы выключили телефон! Могли хотя бы мне сообщить, в какую сторону она пошла? Я бы ее перехватила. Я знаю несколько мест, где женщина обычно бывает.
– Если бы вы мне все подробно объяснили, я бы и сам мог ее перехватить. Я тоже хорошо знаю город и…
– Да что вы можете знать о Венеции? – с презрением фыркнула Тереза Брунетти.
Дорогая редакция!
Что, опять? Возвращаются «Пинк Флойд»? Вся эта банда?
Я чуть с ума не сошел, когда услышал эту новость. Снова приедут «Пинк Флойд», а с ними все эти хамы, которые только и знают, что пить, словно бездонные бочки, и мочиться на священные стены Серениссима. Потом они будут валяться на ступенях мостов, как якоря, гнилые внутри и снаружи. Варвары с гор и равнин, привыкшие жить в многоэтажках. Рабы небоскребов и презренного асфальта, а также автомобилей, ручного тормоза, машинного масла и – как же без этого – резиновых покрышек! Да, да, покрышек!
Дикари, передвигающиеся сидя, потому что не в состоянии ходить пешком. Их заносит то вправо, то влево. Эй! Вы можете держаться или правой, или левой стороны? Это не так сложно, мы же справляемся. Но нет! «Посмотрите на церковь», – всей толпой налево. «Полюбуйтесь этой маской!» – и все направо. Заблудившиеся бродяги без компаса. Но что самое худшее – в неподходящей обуви. Да, сэр: ваша обувь здесь не к месту! В треккинговых ботинках в базилике! В кроссовках на вапоретто! Знали бы вы, как чувствуются все эти кроссы, которые вам пришлось в них пробежать! Даже голуби падают с карнизов.
Обувь, оставляющая глубокие борозды, ботинки с развязанными шнурками, нижние конечности с мозолями, волдырями и шишкой на ноге. Но самое главное – туфли на высоких каблуках! Их обладательницы наверняка имеют ученые степени в области анатомии и физиологии ленивцев и черепах. Это же надо додуматься! Гулять по Венеции на высоких каблуках! Каблуки застревают между камнями мостовой и на ступенях мостов, и нужно срочно звать спасателей, а иначе все эти красавицы погибнут под знойным итальянским солнцем от обезвоживания.
Почему-то никому из туристов не придет в голову надеть подходящую к случаю обувь, стук каблучков которой едва слышен, чтобы не тревожить тишины венецианских ночей. Ведь в такие ночи все звуки разносятся по набережным, как тиканье старинных часов, как голос маятника восемнадцатого века, хохот чаек или весеннее воркование голубей.
«Пинк Флойд» в Венеции?
Нет и еще раз нет! Если они вернутся, я не знаю, что сделаю. А я способен на все!
В этот раз я буду вооружен и защищен броней. Я стану сапером и заложу под сцену мину, много мин: большие, маленькие, противопехотные, противотанковые, мины замедленного действия, двойные, тройные, всемогущие, нейтронные, с гамма-лучами, с фотоновым лазером, с коротким и очень коротким взрывателем. Если это не поможет, я рассею чуму, оспу, дизентерию, острый и хронический фарингит, мутантные и мутирующие вирусы, поражающие голосовые связки, а также те, которые вызывают музыкальную амнезию, семантическую деменцию, немоту и баритональный кашель.
Я проткну шпагой мэра, его заместителей и всех чиновников по туризму, подожгу картографические компании, уничтожу графических дизайнеров, продавцов воды, мороженого и бумажных салфеток.
С нас хватит! Руки прочь от Венеции!
Дож Франческо Морозини, защитник городаИюнь 2006
23 июля
Среда
Вернувшись поздно вечером в квартиру на острове Джудекка, Стуки застал синьору Елену за прослушиванием классической музыки. «Бах», – определил Стуки, но синьора возразила ему, что это Лучано Паваротти.
– И все же я почти уверен, что это Иоган Себастьян Бах, – произнес Стуки.
Тогда синьора Елена подошла к проигрывателю, чтобы проверить, и тут же согласилась со Стуки, а еще сообщила ему, что этот композитор хорошо ей знаком, ведь она принимает капли Баха для улучшения памяти.
За ночь синьора Елена несколько раз вставала и принималась бродить по дому. Стуки то просыпался, то засыпал опять, погружаясь в сон, а потом резко выныривая из него, словно катаясь на американских горках.
Уже под утро к нему во сне пришла агент Брунетти. Одежды на женщине было немного, зато на руках обнаружились боксерские перчатки. Интересно, что это могло означать на языке снов?
«Да что вы можете знать о Венеции?» – так сказала ему Тереза. Фраза довольно невежливая и весьма неприятная. Как можно говорить такое ему, который родился в Венеции и у которого этот город, можно сказать, отпечатался в гипофизе? Что он мог знать о Венеции? И это говорит она, которая сама может оказаться из Тосканы, Лигурии или, чего доброго, из Трентино. Только сейчас Стуки осознал, что он ровным счетом ничего не спросил у агента Брунетти о ней самой. «Вот уверен, она из Трентино, – подумал инспектор. – Все они такие зануды!» Они не могут понять, что означает для венецианцев их город. Неслучайно в соревнованиях по спортивному ориентированию среди каналов Венеции[176]176
Речь идет о Meeting Orientamento Venezia, международном соревновании по спортивному ориентированию, которое проводится в Венеции в ноябре.
[Закрыть] жители этого региона Италии никогда еще не выигрывали. Часто побеждают финны – наверное, потому, что они воспринимают Венецию всего лишь как карту: север, юг, запад, восток. Их не отвлекают от цели тысячи воспоминаний о прогулках по Венеции, они не представляют себе, что значит затеряться в этом городе и желать только одного: не находиться как можно дольше.
Антимама! Однако кое в чем агент Брунетти была права. Если он не вспомнит все, что знает о Венеции, исходив ее вдоль и поперек, шаг за шагом, то он ничего не добьется. Ему необходимо выудить из памяти все знакомые лица, рассеянные по венецианским улочкам, лавочкам и трактирам. Антимама! Самому ему не справиться. Он должен поговорить с учителем. Даже если тот всегда предпочитал разговорам молчание, погруженный в созерцание мрамора и вулканических пород…
Еще лежа в постели, инспектор Стуки услышал мелодию, которая вполне могла быть звуком дверного звонка. Затем послышалось шарканье тапочек синьоры Елены и сразу другой шум, будто какой-то предмет со стуком покатился по лестнице. Стуки посмотрел на часы: не было и половины восьмого. Не так уж рано, для кого-то даже поздно, но не для того, кто, к примеру, всю ночь проездил на велосипеде по бескрайним холмам Словении.
– Инспектор Стуки! – раздался снизу голос, который явно не принадлежал синьоре Елене.
Стуки быстро натянул на себя одежду, пригладил волосы, используя вместо расчески пальцы, и левой рукой потрогал щетину на лице. Надо бы побриться, но голос снизу снова позвал его, на этот раз довольно настойчиво.
– Иду! – отозвался инспектор.
– У меня для вас важная новость, – голос принадлежал агенту Терезе Брунетти.
Он увидел ее у подножия лестницы. Женщина помогала синьоре Елене собирать на полу какие-то камешки.
– Это почечные камни всей нашей семьи, – объявила старушка, показывая ему дно коробки.
– Всплыло тело! – объявила агент Брунетти.
– Ничего себе новость! – присвистнул инспектор Стуки.
– В Рио-делла-Тетта[177]177
Рио (итал. Rio) – так в Венеции называют небольшой канал.
[Закрыть].
– Пойдемте.
– Сначала помогите мне собрать эти камни, иначе старуха споткнется и упадет.
– Агент Брунетти, вы бы не могли быть немного повежливее?
– Не думаю, что я кого-то здесь оскорбила.
Тереза Брунетти потащила его в полицейское управление с быстротой эфиопского марафонца, которому осталось всего несколько секунд до установления мирового рекорда.
Инспектор Скарпа с раннего утра заседал с важным полицейским начальством. Еще один покойник в канале, и почти сразу же после последнего утонувшего туриста. Скарпа, а также все его коллеги все больше убеждались в том, что дело совсем не в скользких набережных и градусах алкоголя. Однако предпринять какие-то шаги без консультации с начальством инспектор Скарпа, понятное дело, не мог. Кроме того, нужно было согласовать, какую информацию и в каком объеме сообщать журналистам. Начальник полицейского управления настаивал, чтобы расследование было максимально ускорено, с другой стороны, необходимо самым тщательным образом все внимательно оценить и взвесить…
– Вот так, Стуки, нам приказывают ускориться. И никого не интересует, что мы и так из кожи вон лезем, – Скарпа уныло посмотрел на друга; под глазами черные круги, словно колеса велосипеда. – Несколько лет я пытался расследовать это дело, ничего не упуская из виду, а они мне говорили, что нельзя делать поспешных выводов, которые могут ввести в заблуждение, и всячески меня тормозили и сдерживали. Но начиная со смерти месье Дюфур все как с цепи сорвались и стали меня торопить. Сейчас я, оказывается, должен ускориться еще больше. Молодцы, нечего сказать!
Скарпа бросил взгляд на Терезу, сидевшую в единственном достойном этого названия кресле, положив ногу на ногу и слегка покачивая левой ступней. Скарпа попросил агента Брунетти ввести Стуки в курс дела.
Погибший – некий Филипп Жюппе́, француз, проживающий в Венеции почти двадцать лет. Разведен. Занимался скупкой и продажей произведений искусства и был завсегдатаем венецианских баров. Водил знакомство с довольно важными персонами, среди которых был и начальник полиции.
– Причина и время наступления смерти известны? – спросил Стуки.
– Два-три дня назад. Утопление, мы в этом почти уверены. Ждем окончательного ответа от судмедэкспертов. У погибшего обнаружили обширные переломы костей черепа, возможно, француз с силой ударился об угол.
Стуки молчал, ожидая, что еще скажет инспектор Скарпа.
– Конечно, тот парень, как его?..
– Господин Рефоско.
– Да, он. В ту ночь он, по всей вероятности, что-то видел.
– Похоже.
– Я было подумал, что он чего-то обкурился. А оно, видишь, как повернулось. Ну ничего, я за него хорошенько возьмусь.
– У жертвы был на голове пакет, когда тело выловили из воды?
Скарпа подскочил как ужаленный, подмигнув агенту Брунетти.
– Тереза, ты видишь, каков наш инспектор! В данном случае он применил интуитивный подход, – и, обращаясь к Стуки: – Нет, никаких пакетов. Почему ты спросил?
– Я подумал, что, проломив французу голову, любой, кто бы это ни совершил, попытался бы сделать так, чтобы не оставлять по дороге кровавых следов.
– А может быть, двое уже находились на мосту, и между ними завязалась потасовка, отсюда и переломы. Жаль, что биологических следов уже не собрать, там за последние дни столько туристов потопталось. Ноги господина Жюппе были привязаны к бетонной подставке для зонтов. Груз так себе. Тело отнесло водой метров на десять от моста Конзафельци, откуда его, по всей вероятности, сбросили, и через некоторый промежуток времени частично всплыло.
Скарпа выдал всю информацию на одном дыхании. Агент Брунетти, которую поразил очередной гормональный прилив, вызвалась сходить за кофе.
– Сначала норвежский банкир, а вот сейчас этот француз, – подытожил Стуки.
– Да уж! Многонациональный город! – откликнулся Скарпа.
– Однако этот француз – он ведь не совсем турист. Даже, я бы сказал, совсем не турист.
– Может быть, преступник услышал, как тот говорил по-французски, и понял, что он не местный. Французы есть французы.
– Да, но привязанный к ногам груз – это уже из другой оперы.
Стуки умолк. Он подумал, что должен был рассказать инспектору Скарпе о своем последнем разговоре с Морганом. Но ему самому еще не все было ясно, и Стуки решил пока ничего не говорить.
– Будем копать, – ворчливо произнес Скарпа. – А что делать? Но мы все узнаем, можешь быть спокоен.
– Если предпочитаешь, мы можем поделить с тобой работу, – сказал Скарпа, обращаясь к другу.
В этот самый момент Стуки пристально смотрел в глаза агенту Терезе Брунетти, которая протягивала ему стаканчик кофе. Женский взгляд цвета лесного ореха оставался безмятежен. Ожидая ответа Стуки, инспектор Скарпа не смог скрыть лукавой улыбки. Но ответа так и не последовало.
– Ладно, – произнес Скарпа, – я займусь Рефоско, агент Брунетти остается работать над делом норвежца, а ты, Стуки…
– Я бы предпочел посмотреть все материалы, а не только те, которые мне дал ты. Все, что было собрано о туристах, которых кто-то, по твоей версии, превратил в трупы, чтобы освободить венецианские набережные от их назойливого присутствия.
– Что значит «все»?
– Медицинские заключения, персональные данные, протоколы расследований. Твои личные заметки, замечания комиссара полиции, карту города с указанием мест, где были найдены тела…
– Хорошо, хорошо. Где ты предпочитаешь этим заниматься: в моем кабинете или освободить для тебя комнату?
– …или я унесу все это с собой!
– Это невозможно!
– Ты мне не доверяешь? – возмутился Стуки.
– Так ты меня подставляешь. Если об этом кто-нибудь узнает…
– А ты держи рот на замке, никто и не узнает. Здесь я не смогу работать, эта обстановка меня не вдохновляет.
– Но это же огромная куча бумаг – три толстенных папки.
– Я достаточно силен.
Инспектор Скарпа, запустив руки в волосы, стал бегать по кабинету, натыкаясь на углы письменного стола.
– Я не могу их вручить тебе прямо сейчас. У меня на руках нет всех необходимых документов. Я подготовлю для тебя сумку и поручу кому-то тебе ее принести.
– Это могу сделать я, – вмешалась в разговор агент Брунетти. – Куда я должна доставить материалы, инспектор?
– Я буду ждать вас в кафе на набережной Дзаттере, – ответил Стуки.
* * *
Стуки увидел приближающуюся к кафе Терезу Брунетти. На плече женщина несла большую сумку с тремя розовыми папками, набитыми документами.
Они двигались в потоке туристов с притворной беззаботностью и могли бы сойти за двух судебных курьеров, которым поручают доставлять в разные места важные юридические документы. Стуки, бросив быстрый взгляд на бедра Терезы, подумал, что агент Брунетти могла бы стать одной из самых привлекательных судебных курьеров. «Красивая, – признал Стуки, – только слишком уж принимает себя всерьез, совсем как те женщины, которые хотят во что бы то ни стало доказать, что они лучше мужчин. Подобное соревнование не имеет смысла».
Агент Брунетти проводила инспектора Стуки до острова Джудекка. Инспектор почувствовал, что Тереза хотела поделиться с ним какими-то размышлениями, своей оценкой обстановки. Стуки не без удовольствия осознал, что женщина потихоньку начинает спускаться со своего пьедестала. Не успел он это подумать, как Тереза опустила руки, цвет ее лица изменился на ярко-красный, и, отпрянув от Стуки, она стала отдуваться.
– Опять? – робко спросил Стуки.
Он хотел посоветовать ей пользоваться веером, но по взгляду Терезы понял, что идея не очень хороша.
Стуки вытащил из сумки папки с документами, сердечно попрощался с Терезой и позвонил в дверь приютившей его тети инспектора Скарпы.
* * *
Синьора Елена, по-видимому, стояла по ту сторону двери, открывшейся раньше, чем инспектор Стуки смог оторвать взгляд от удаляющейся фигуры агента Терезы Брунетти.
– Синьора Елена!
– Я как раз закончила готовить фрикандо́. Хотите попробовать?
– Нет, спасибо.
– Вы знаете, я так ничего и не выиграла в лотерею.
– Мне очень жаль.
– Вам жаль? Вы поставили не на те номера, вот что!
– Но вы же сами мне их написали! – запротестовал Стуки, пытаясь протиснуться в квартиру.
– Э нет, молодой человек! Я дала вам правильные номера, а вы поставили на неправильные. Так не делается.
Все еще с папками в руках и начинающим ныть плечом инспектор снова побрел к лотерейному киоску. На лежащей в его кармане записке, которую ему вручила синьора Елена, фломастером были выведено: 53, 55, 8. Стуки попытался объяснить старушке, что это были те же числа, на которые она просила его поставить в прошлый раз, но синьора это категорически отрицала. В пункте продажи лотерейных билетов к этому факту отнеслись с пониманием и даже попытались инспектора поддержать:
– Вот увидите, эти номера еще вернутся.
Добравшись наконец до своей комнаты, Стуки бросил папки на кровать и вспомнил недобрым словом Скарпу. Инспектор прилег на постель и попытался расслабиться. Он чувствовал, что его нервы натянулись, как струны. Стуки помассировал руками раненое плечо и шею, показал язык всем идиотам в мире, а затем приступил к делу.
Он разложил перед собой на полу подробную карту Венеции и погрузился в работу так, как это с ним уже давно не случалось. Материалов действительно было много. Первым делом Стуки выписал все даты подозрительных смертей. В 1997 году погиб англичанин, в 1998-м – немец, в 2001-м – американец, в 2003-м – русский и в 2007 году – первый француз. Читая отчеты, полицейский узнавал метод расследования инспектора Скарпы, который был Стуки хорошо знаком: смещение акцентов, упор на отдельные моменты, догадки и выводы, основанные на аналогиях. По манере вести расследование Скарпа больше походил на строителя мостов, чем на следователя. Тем не менее то здесь, то там, Стуки казалось, что нечто выходит на поверхность. Даже если это что-то сразу снова погружалось на дно, какое-то движение все-равно ощущалось.
На русского и англичанина Стуки не поставил бы и ломаного гроша. Ничего не намекало, пусть даже очень смутно, что речь не о несчастном случае. Борис Менделеев, большой любитель азартных игр и завсегдатай казино, как это обозначил Скарпа. По показаниям швейцара, русский турист в тот вечер в гостиницу вернулся пьяным. Через некоторое время он опять куда-то ушел. Этот факт швейцар очень хорошо запомнил, потому что, по его словам, он ухмыльнулся и подумал про себя, что русский возвращался в гостиницу за деньгами. А через четверть часа тот же швейцар вышел на улицу и обнаружил в канале труп русского туриста.
А вот дела норвежца и последнего француза, господина Филиппа Жюппе, действительно вызывали подозрения. До него был другой француз, Оспис Дюфур. «Ах, Франция!» – на секунду отвлекся инспектор.
Читая и перечитывая документы, Стуки не заметил, как наступил вечер. Инспектор склонился над картой Венеции, изучая места, где были найдены тела туристов. Англичанина прибило к набережной Скьявони, недалеко от Понте-делла-Пьета. Немца нашли у моста Санта-Фоска, со стороны набережной Вендрамин. Американец Нэш был найден рядом с мостом Трех арок в канале Каннареджо, русский – в канале Сан-Моизе и француз Дюфур – в водах канала Сан-Маркуола. Стуки считал, что все эти места обязательно должны что-то означать. Ведь в Венеции в каждом камне заложен свой смысл.
Стуки прилег на кровать. Лежа на спине, инспектор смотрел в крохотное оконце, стекло которого казалось ему тонкой пленкой между ним и венецианским небом. Стуки надеялся, что его не станут одолевать воспоминания. Мужчина знал, что этот город имеет над ним восхитительную и в то же время пугающую власть. Мысли скользили как капли воды по стеклу, когда на нем конденсируется пар: трогательные оконные слезы, радостно бегущие по гладкой прозрачной поверхности.
Сидя на кровати, Стуки пролистал еще несколько бумаг, кое-что перечитал, отметил важные места и записал свои размышления на полях какого-то рапорта: крошечные астериски, стрелки, вопросительные знаки. Запомнить бы самому, что они означают.
Инспектор не заметил, как задремал. Когда через некоторое время Стуки резко вынырнул из сна, попав в водоворот мыслей, он обнаружил, что бумаги в беспорядке валяются вокруг кровати, а в комнате работает разведгруппа синьоры Елены. Инспектор шикнул на усатых шпионов, не обративших на него ни малейшего внимания. Животные пристально вглядывались в пространство и созерцали невидимые человеку сущности. В ногах кровати сидел большой белый кот, но Стуки не заметил, чтобы он добродушно улыбался, как должен поступать в полночь любой уважающий себя представитель семейства кошачьих. Инспектор сложил в порядке все бумаги, аккуратно уложил их в папки и, стараясь не скрипеть лестницей, спустился вниз, намереваясь незаметно выйти на улицу.
Но не успел Стуки открыть дверь и выйти на лестничную площадку, как услышал за спиной голос синьоры Елены:
– Держитесь подальше от темных переулков и безлюдных мест. В этот час по городу ходит Полуночный человек.
– Как? Полуночный?
– Он не любит чужаков.
– Но я ведь не чужой!
– Все так говорят. Но Полуночного человека не обманешь.
* * *
Через несколько минут появился вапоретто, курсирующий между островом Джудекка и набережной Дзаттере. В это время суток он был практически пуст, если не считать одного парня, явно перебравшего с алкоголем. Он во что бы то ни стало хотел надраить палубу невесть откуда взявшейся у него шваброй. Довольно энергичный на вид матрос убеждал молодого человека оставить палубу в покое. В воздухе ощущался запах потасовки. Парень замахнулся на матроса шваброй, но тот с невозмутимым видом схватил нарушителя порядка за руку и повалил. Потом как ни в чем не бывало матрос отшвартовал концы.
– Часто такое случается? – спросил Стуки.
– Что? – матрос был непроницаем, как гранит.
– Проблемы с пассажирами.
– Каждый день. Причем самые разные.
– Какие, например?
– Хулиганы. К вечеру они активизируются. Попадаются и такие, которые ведут себя неадекватно. Но мы, матросы, знаем, как с ними обходиться.
Стуки зашагал по деревянному причалу. «Какие чудесные эти пирсы, – сказал он себе, – твердые, крепкие и надежные, настоящие порталы странствий: для ожидания, для обдумывания мыслей, для неподвижного любования деталями». Стуки представлял себя мореплавателем и покорителем островов. Его всегда привлекала эта иллюзия перемещения между мирами: острова – как планеты, мосты – как туннели между временем и пространством для мгновенного перехода на неизвестные орбиты и в новые измерения при помощи какой-нибудь антигравитационной катапульты.
Стуки медленно шел, дотрагиваясь до стен, с особой нежностью прикасаясь к самым старым и разрушенным эрозией камням, которые, как ему представлялось, больше всего нуждались в защите. То, что он прочитал в материалах дела смешивалось у него в голове с информацией, которую он добыл от Моргана. Инспектор и сам не заметил, как оказался у книжного магазина, где Морган встретил господина Жюппе, француза, смерть которого наверняка была насильственной.
Стуки вдруг понял, что пришел сюда, плутая по самым темным переулкам города. В этот час вокруг не было ни души. Конечно, в других, центральных, районах в это время еще вовсю бурлила ночная жизнь: прогулки, встречи, разговоры, открытые увеселительные заведения с посетителями всех сортов. Потрясающее биологическое разнообразие Венеции.
Но были в городе и другие уголки, похожие на темные катакомбы, трущобы с тем характерным запахом плесени и зыбким, как морской туман, воздухом, по которому Полуночный человек мог бы запросто перемещаться, никем не замеченный. Да и разве можно верить своим глазам ночью в Венеции?
Дорогая редакция!
Не знаю, как у вас, а лично у меня все начинает чесаться, когда я слышу, как туристы, любуясь на собор Святого Марка, говорят, что он почти такой же, как на фотографии. Возможно, немного более бледный.
Вообще я предлагаю не признаваться туристам, что мы в Венеции. Если они будут настаивать, можно сообщить им, что мэр города принимает по любым вопросам каждый вторник в ночное время, по предварительной записи, разумеется.
Если вы скажете им правду – все, конец!
Где Сан-Марко? Как пройти к Сан-Марко? Мне так и хочется расколоть эту пустую тыкву, которая у них вместо головы, чтобы нейроны, которые я там найду, выложить один за другим от железнодорожной станции до площади Святого Марка. Потом я пущу по ним слабый электрический ток, и загорится яркая стрелка, показывающая направление движения. Так они не заблудятся.
Или я вытащу их кишки, общая длина которых у человека, как известно, составляет почти десять метров. Пусть за эту импровизированную веревку возьмутся несколько сотен туристов, и я буду водить их по Венеции и показывать достопримечательности, чтобы они не истязали барабанные перепонки местных жителей: а где это и где то?
Вы действительно хотите, чтобы мы, несчастные жители Венеции, все наше свободное время посвящали, снабжая информацией вас, туристов? Будто мы не люди, а листик с инструкцией, вложенный в коробку с игрой под названием «Посети Венецию».
«– Дорогая, ты уже открыла коробку? Нашла детали, чтобы собрать венецианца? Правда легко? Отлично! Ты спросила у него, как он работает?
– Нет, дорогой, одну минуточку, сейчас я его допрошу. Пусть он мне покажет самую короткую дорогу от станции Санта-Лючия до площади Святого Марка и оттуда на острова Торчелло, Сан-Франческо-дель-Дезерто и Сан-Клементе. А еще я спрошу его, как попасть на регату Вогалонга[178]178
Регата Вогалонга (итал. Vogalonga) – ежегодная несоревновательная регата, проводится в Венеции с 1974 г. в мае.
[Закрыть], где можно увидеть Бучинторо[179]179
Бучинторо (итал. Bucintoro) – официальная церемониальная галера дожей Венеции.
[Закрыть], где покупают проездной до театра “Ла Фениче” и включены ли в него десять чашечек кофе в кафе “Флориан”[180]180
Кафе «Флориан» (итал. Caffè Florian) – легендарное венецианское кафе, расположено на площади Святого Марка.
[Закрыть].– Какая умница! Кстати, поинтересуйся, нет ли здесь поблизости гостиницы с парковкой и бассейном. И, раз уж будешь спрашивать, узнай, есть ли подземный переход под каналом Гранде, где находится дом Ромео и Джульетты и возможно ли взять напрокат велосипеды, чтобы поехать полюбоваться палладианскими виллами в Виченце [181]181
Архитектурные сооружения, созданные в XVI в. знаменитым итальянским архитектором Андреа Палладио (1508–1580), входят в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
[Закрыть] . Еще спроси, как нам посетить какую-нибудь, неважно какую, верфь, где строят гондолы. А, чуть не забыл: в каких магазинах продают корм для голубей, я хочу тебя сфотографировать в облаке из этих дивных птиц…»Ну почему биоинженеры еще не додумались спроектировать голубей-биороботов, извергающих коррозирующие вещества прямо на головы туристов, которых роботы в состоянии идентифицировать при помощи биочувствительных сенсорных элементов и в мгновение ока поражать прицельным выстрелом. Почему? Существуют ведь генетически модифицированные соя и кукуруза, рис, обогащенный витамином А. Нам бы такого голубя, Аттилу международного туризма, который избавил бы нас, венецианцев, от этой чумы.
Дож Энрико Дандоло, крестоносецМарт 2006
