Текст книги "Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дэн Браун

Соавторы: Тесс Герритсен,Давиде Лонго,Эсми Де Лис,Фульвио Эрвас,Таша Кориелл,Анна-Лу Уэзерли,Рут Уэйр,Сара Харман,Марк Экклстон,Алекс Марвуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 134 (всего у книги 346 страниц)

18

– Что-то я путаюсь в географии, Риццоли, так что тут мне понадобится твоя помощь, – сказал детектив Кроу. – Когда я проверял последний раз, Нью-Гемпшир к нам не относился.

Джейн окинула взглядом детективов, собравшихся за столом на рабочее совещание. Прямо напротив нее сидели Фрост и Мур, однако ни тот ни другой, казалось, этим утром не собирались сражаться с Кроу. И вообще, похоже, все члены команды устали от конфликтов. Кроу всех под себя подмял, и лишь она одна готова была схлестнуться с ним. Кажется, только Риццоли и получала удовольствие от убийственного, затяжного боя.

– Я только что перечислила все параллели с делом Акерманов, – ответила она. – Супруги Яблонски погибли два года назад от взрыва бомбы, в своем самолете.

– Который разбился в Мэриленде, – заметил Кроу.

– А еще два года назад были застрелены родители Клэр Уорд…

– В Лондоне, – рассмеялся Кроу. – Ради всего святого, это было в другой стране.

– …и оба эти события произошли на той же неделе, когда было совершено нападение на семью Тедди Клока возле Сент-Томаса. Три семьи, Кроу. Все они убиты с интервалом в несколько дней. Прошло два года, и единственные уцелевшие члены этих семейств снова пережили нападения. Такое впечатление, словно кто-то стремится стереть с лица земли целые династии. А эти трое ребятишек должны умереть последними.

– Чего ты добиваешься, Риццоли? Хочешь полететь в Мэриленд и возглавить тамошнее расследование?

– Для начала неплохо было бы слетать в Мэриленд.

– А потом куда, в Лондон? Бостонское управление будет в восторге, когда придется все это оплатить. Да, не забудь о Сент-Томасе. Кто-то ведь должен проверить и это происшествие.

Фрост поднял руку:

– На Сент-Томас поеду я.

– Я не напрашиваюсь на увеселительные поездки в Лондон и Сент-Томас, – возразила Джейн. – Я просто хочу немножко поработать с этим. Думаю, что здесь есть связь, которую мы пока не видим. Нечто объединяющее семейства Уорд, Яблонски и Клок.

– Грандиозный международный заговор, – сыронизировал Кроу. – Точно.

– Эти связи требуют более детального рассмотрения.

– Нет. Мы по-прежнему концентрируемся на Андресе Сапате. Он вдруг куда-то исчез, а по мне, это указывает на его вину. – Кроу взглянул на Фроста. – Что у нас есть по его телефонным разговорам?

Фрост покачал головой:

– Он не говорил по мобильному телефону с того момента, как убили Акерманов. Думаю, он избавился от него или уже укатил в Колумбию. Звонки Марии не показались мне подозрительными.

– В таком случае она общается с ним каким-то иным способом. По электронной почте. Через посредника. Так что переходим на друзей ее друзей. Какие-нибудь сведения после сегодняшних новостей поступали?

Мур кивнул:

– Мы пытаемся проверять все звонки от населения.

– Вы ведь знаете, как говорил мастер Йода. «Не пытайтесь делать. Делайте». – Кроу взглянул на часы и резко поднялся, поправляя галстук. – Меня ждет репортер, – пояснил он и вышел из зала.

– Как думаете, не пора ли расширить этот дверной проем? – спросила Джейн. – А то ведь у него так башка раздуется, что он не будет проходить в дверь.

– Думаю, уже поздно, – ответил Мур. Даже он, известный своим легендарным терпением, собирал бумаги и засовывал их в портфель с выражением отвращения на лице. Последнее время он много говорил об отставке; возможно, именно это дело заставит его хлопнуть дверью.

– Что ты думаешь о Сапате? – поинтересовалась у него Джейн.

– У Андреса Сапаты есть все, что Кроу предпочитает видеть в подозреваемом. Доступ, возможность ограбить, послужной список. И никакого вида на жительство.

– Непохоже, чтобы он убедил тебя в своей правоте.

– Но и достаточных оснований опровергнуть это у меня нет. Так что пока мы ищем Сапату.

Захлопнув портфель, Мур поплелся к двери походкой усталого бюрократа.

– Бог мой, – проговорила Джейн, обращаясь к Фросту. – Что это с ним?

– Да ты просто не представляешь, что тут творилось последние несколько дней, – отозвался Фрост. – Тебе не пришлось наслаждаться обществом Кроу.

Джейн продолжала сидеть, постукивая ручкой по папкам, которые принесла на совещание. Она подумала о тех долгих часах, что потратила на изучение материалов по семействам Уорд и Яблонски.

– Фрост, скажи же мне, что я права. Что во всем этом есть нечто странное.

– Странное действительно есть.

– Спасибо.

– Но это еще не означает, что существует связь и с нашим делом. Я прочесал ППНП. Взглянул на список сотен истребленных семей по всей стране. Должен с огорчением заявить, что у наших трех семейств слишком много собратьев по несчастью.

– Но эти три семьи выделяет то, что на них нападали по два раза. Словно старуха с косой не желает успокоиться, пока не доведет дело до конца. Как это объяснить?

– Не каждое сумасшествие можно объяснить. Иногда это просто так, и точка.

– Мне этот ответ не нравится. Подобные вещи я говорю своему ребенку.

– И Реджина не против, верно?

– Но это не означает, что я не против.

У Джейн зазвонил мобильный. Она увидела на дисплее имя Кроу и застонала. Закатила глаза, посмотрела на Фроста и ответила:

– Риццоли.

– Сапату видели на квартире в Роксбери. Сначала там выследили Марию, а потом и этот чертов дебил появился. Подъезжайте сюда, мы заходим.

Десять минут спустя Джейн и Фрост, затормозив у ограды из сетки-рабицы, вылезли из машины. Кроу уже прохаживался неподалеку с важным видом, словно генерал Макартур[213]213
  Дуглас Макартур (1880–1964) – американский военачальник, командовал союзными войсками на Тихоокеанском театре военных действий в годы Второй мировой войны.


[Закрыть], наставляющий свои войска – детективов Арбато, Мура и двух патрульных полицейских.

– Главный вход за углом, – пояснил Арбато, указывая на четырехэтажное многоквартирное здание из красного кирпича. – Кахилл наблюдает за парадной дверью. Но подозреваемый пока не выходил.

– Вы уверены, что это Сапата? – спросил Мур.

– Если это не он, значит у него есть двойник. Мария вышла из автобуса в двух кварталах отсюда и направилась прямиком к этому дому. Через полчаса Сапата по той вон парковке вошел в здание.

– У вас есть список жителей? – осведомилась Джейн.

– Да, в доме двадцать четыре квартиры, две из них пустуют.

– Латиноамериканские имена есть? – поинтересовался Кроу. – Этих нужно проверить в первую очередь.

– Вот так создается психологический портрет преступника! – рассмеялся один из патрульных.

– А ты подай на меня в суд.

– Можно мне взглянуть на этот список? – попросил Фрост и начал просматривать фамилии. – Здесь проживает некто Филбрук.

– Да уж, действительно латиноамериканец! – сказал патрульный.

– У Марии есть сестра. – Фрост оторвал глаза от списка. – Она замужем за Филбруком.

– Ну, значит, нашли, – обрадовался Кроу. – Какая квартира?

– Здесь написано «двести десять».

– Это наверняка задняя часть здания, – проговорил Арбато. – Для входа внутрь нужно набрать один-два-семь.

– Арбато! – рявкнул Кроу. – Ты и эти двое полицейских остаетесь на выходах. А все остальные – за мной.

Любой, кто заметил бы, как Кроу, Мур, Фрост и Джейн направлялись к главному входу в дом, мог понять: сейчас что-то произойдет. Но жители квартиры 210, окна которой выходили на другую сторону, были слепы к приближающейся опасности. У входа Кроу набрал клавиши с цифрами 1, 2, 7, и замок, звякнув, открылся. Когда Джейн вслед за ним вошла в здание, ее сердце громко билось, а руки начали потеть. Все может пройти легко, а может превратиться в кровавый кошмар. Поэтому сейчас, возможно, последнее мгновение, когда она еще способна слышать, как ее ботинки ступают по обшарпанным ступеням, ощущать тяжесть «глока» в своих руках. Чуть впереди виднелась спина Фроста; под рубашкой на его спине выпирал кевларовый жилет. Все эти детали она подмечала моментально, на раз-два, с десяток мелочей за мгновение.

Они добрались до второго этажа. Квартира 210 находилась дальше по коридору. Дверь у нее за спиной внезапно открылась, и Джейн развернулась, выкинув вперед оружие. На нее смотрела молодая женщина, сжимавшая в руках младенца. Темные глаза незнакомки расширились от ужаса.

– Не выходить! – зашипела Джейн. В ту же секунду женщина, отступив назад, захлопнула дверь.

Кроу уже стоял возле квартиры 210. Он помешкал, оглядывая свою команду.

– Риццоли, – прошептал он. – Твой выход. Проведи нас в эту квартиру.

Джейн знала, почему Кроу выбрал ее. Женское лицо и женский голос пугают куда меньше. Она сделала глубокий вдох и нажала на кнопку дверного звонка. Приблизилась к глазку, чтобы полностью закрыть собой обзор. К сожалению, при таком раскладе тем, кто находится внутри, куда проще разнести ей голову. По ту сторону глазка она заметила движение – на Джейн кто-то смотрел.

Дверь распахнулась. На пороге возникла латиноамериканка – круглолицая женщина лет сорока, настолько сильно походившая на домработницу семейства Акерман, что Джейн сразу поняла: перед ней сестра Марии.

– Госпожа Филбрук? – осведомилась Риццоли.

Женщина заметила, что в коридоре стоят еще несколько детективов, и закричала:

– Мария!

– Вперед, вперед! – рявкнул Кроу, протискиваясь мимо Джейн и врываясь в квартиру.

И тут началось – все одновременно. Детективы носились по квартире. Сестра Марии кричала по-испански и рыдала. Пробегая в располагавшуюся рядом комнату, Джейн мельком заметила покрытый пятнами ковер, полосатый диван, манеж.

«Дети, – поняла она. – В этой квартире есть дети».

Джейн рванула в спальню; тамошние шторы создавали такой густой полумрак, что она не сразу разглядела силуэты съежившихся в уголке фигур. Женщина прижимала к себе двух малышей; она обхватила их так, словно собиралась своей собственной плотью оградить их от беды.

«Мария», – узнала Джейн.

Чьи-то шаги застучали по металлу.

Риццоли нырнула в соседний дверной проем, во вторую спальню; там Мур силился открыть окно, выходившее на пожарную лестницу.

– А Сапата? – спросила Джейн.

– Помчался вверх по лестнице!

«Почему вверх?» – удивилась про себя Риццоли.

Она высунула голову в окно – Арбато и Кахилл, стоявшие в проулке внизу, уже выхватили оружие. Поглядев вверх, Джейн увидела троих коллег, гнавшихся по лестнице за подозреваемым. Она помчалась назад – пробежала по квартире и оказалась у лестничного колодца. Если Сапата добрался-таки до крыши, она сможет перехватить его здесь. Джейн понеслась, перепрыгивая через две ступени зараз. На бегу она заметила, как дверь резко распахнулась, а потом снова захлопнулась, и помчалась вверх по последнему пролету с бешено бьющимся сердцем и часто вздымающейся грудью.

Рванув через чердачную дверь на крышу, Риццоли оказалась в ярком свете дня и увидела, как Сапата, перевалив через парапет, приземлился на крышу обеими ногами.

– Стоять! – заорала Джейн. – Полиция!

Сапата остановился, уставившись на нее. В руках у подозреваемого ничего не было. На Сапате были вылинявшие джинсы и мятая рубашка с порванным рукавом. Несколько секунд они пробыли на крыше вдвоем. Риццоли заметила отчаяние в глазах латиноамериканца, проследила за тем, как оно сменилось мрачной решимостью.

– Руки вверх! – заорал Кроу в тот момент, когда они с Фростом оказались на крыше.

Сапате некуда было бежать. Женщина-полицейский стояла перед ним, за спиной – еще двое офицеров, и все вооружены. Джейн заметила, что у Сапаты трясутся ноги – так, словно он вот-вот упадет на колени и сдастся. Подозреваемый поразил ее следующим шагом.

Он прыгнул влево и помчался к краю крыши. В сторону узкого проулка между двумя зданиями. Только по-настоящему чемпионский прыжок помог бы человеку преодолеть это расстояние.

И все же он прыгнул, бросившись с кромки крыши к соседнему зданию. На какое-то мгновение показалось, что он повис в воздухе, его тело изогнулось в ласточкином прыжке, который чуть было не перенес его через бездну.

Джейн подобралась к краю крыши. И увидела, что Сапата отчаянно цепляется за водосточную трубу соседнего здания и болтает ногами на высоте четвертого этажа.

– Боже, да он рехнулся! – воскликнул Фрост.

– Арбато, бегите к соседнему зданию! – скомандовал Кроу сверху.

Двое полицейских помчались на другую сторону проулка.

Все еще вися на водосточной трубе, Сапата попытался подтянуться, зацепиться ногами за стену и оттолкнуться. Он взмахнул одной ногой, но не достал до верха. Взмахнул другой. И как раз в тот момент, когда его ступня в ботинке оказалась на крыше, водосточная труба оторвалась от нее.

Джейн закрыла глаза, но это не помогло ей отгородиться от звуков: треска рухнувшего металла и удара, с которым тело Сапаты грохнулось на тротуар.

Откуда-то донесся женский вопль.

19

Мария Салазар, ссутулившись и опустив голову, сидела за столом в комнате допросов. Из ее глаз лились слезы. Наверное, в молодости она слыла невероятной красавицей. И теперь, в свои сорок четыре года, она была по-прежнему красива. Однако, глядя из другой комнаты, сквозь прозрачное зеркало, Джейн видела седые корни в волосах Марии; руки, которыми женщина опиралась на стол, до локтей были округлыми, полными, но жилистыми от долгих лет работы по дому. Сколько обид накопилось в ней, пока она терла, скребла и мела полы в чужих домах? Неужели, вытирая пыль с антикварной мебели Акерманов или водя пылесосом по их персидскому ковру, она никогда не задумывалась, что одна лишь их картина, одно лишь изумрудное ожерелье из шкатулки госпожи Акерман способны прекратить ее финансовые муки?

– Ни разу, – простонала Мария в соседней комнате. – Я ни разу не украла.

Кроу, который в этот раз играл роль злого полицейского в противовес доброму полицейскому Муру, наклонился поближе к женщине и, не скрывая агрессии, оскалился:

– Ты отключила охранную систему для своего дружка.

– Нет.

– Оставила кухонную дверь открытой.

– Нет.

– Обеспечила себе железное алиби, приглядывая за детьми сестры, а тем временем Андрес проник в дом Акерманов. В ту ночь он хотел их просто ограбить или планировал убийство с самого начала?

– Андрес никогда и пальцем никого не тронул!

– Отпечатки его пальцев есть на кухонной двери. Они есть внутри кухни. – Кроу еще больше подался вперед, и Мария отшатнулась. Джейн почти жалела бедную женщину, поскольку знала: мало кто может быть отвратительнее Даррена Кроу, который рычит тебе прямо в лицо. – Он был в доме, Мария. Просто зашел туда через дверь кухни.

– Он принес мой мобильный! В то утро я оставила его дома, поэтому Андрес входить в дом.

– И оставил отпечатки пальцев на кухне?

– Я наливать ему кофе. Я мыть плиту, а он сидит минутку.

– И госпожу Акерман это не настораживает? Чужой человек на ее кухне?

– Она не возражать. Госпожа Акерман всегда добрый ко мне.

– Да ладно! Неужели Акерманы не были такими же засранцами, как и все остальные богачи? Почти ничего не платили тебе за то, что ты, стоя на коленях, драила их туалеты?

– Нет, они относиться ко мне хорошо.

– У них была куча денег, а ты посмотри на себя, Мария. С трудом оплачиваешь счета. Это ведь так несправедливо. Ты заслуживаешь большего, верно?

Она покачала головой.

– Вы все придумывать. Это неправда.

– Правда в том, что в Колумбии у Андреса была судимость. Контрабанда наркотиков. Кража.

– Но он никогда никого не убивал.

– Всегда бывает первый раз. Наверное, это соблазнительно, когда речь идет о таких богачах, как Акерманы. И у них столько хороших вещиц – иди и бери. – Из коробки, которую он прихватил с собой в комнату для допросов, Кроу вынул пакетик с вещдоком. – Мы нашли это в твоей квартире, Мария. Чудесные жемчужные серьги. На какие деньги ты их купила?

– Госпожа Акерман подарила их мне. На Рождество.

– Подарила тебе? Ну да, конечно.

– Подарила.

– Они стоят около пятисот долларов. Хорошенькая премия.

– Они надоесть ей. И она сказала, я могу их взять.

– А может, она вдруг обнаружила, что ты украла их? Может, именно поэтому Андресу пришлось убить их? Чтобы они замолчали и ты не попала в тюрьму?

Мария подняла голову; ее припухшие глаза были влажными, а лицо раскраснелось от ярости.

– Да вы дьявол!

– Я всего-навсего стараюсь сохранять порядок в городе.

– Придумывая ложь? Вы не знаете меня. Не знаете Андреса.

– Я знаю, что он совершал преступления. Знаю, что он бегал от нас. А это говорит о его вине.

– Он боялся.

– Чего?

– Колумбии. Он не мог вернуться в Колумбию. Его убили бы там.

– Значит, он решил умереть здесь?

Мария уронила лицо на руки.

– Он хотел жить, – зарыдала она. – Хотел, чтобы его оставили в покое.

– Скажи правду, Мария.

– Это и есть правда.

– Скажи правду, или… – Кроу осекся, когда Мур тронул его за плечо.

Двое мужчин не обменялись ни словом, однако Джейн видела, как они взглянули друг на друга. Видела, что Мур неодобрительно покачал головой, а Кроу ответил на это свирепым взглядом.

Внезапно Кроу выпрямился.

– Подумай хорошенько, Мария, – заключил он и вышел из комнаты.

– Черт! – пробормотал Фрост, стоявший за спиной у Джейн. – Вот уж точно говнюк на стероидах.

Сквозь зеркальное стекло Джейн наблюдала за сидевшими в другой комнате Марией и Муром. Он не утешал ее ни жестом, ни словом, а она продолжала рыдать, обхватив себя руками, словно пытаясь сдержать вздрагивания собственного тела.

– Здесь недостаточно доказательств, – сказала Джейн.

– А как же пальчики на кухонной двери? – отозвался Фрост. – И то, что он бегал от нас?

– Уймись. Ты говоришь, как Кроу.

– И еще серьги. Кто станет дарить домработнице такую дорогую вещь?

– Может быть, это правда. Возможно, госпожа Акерман была щедрой женщиной. Мы не сможем доказать обратное. И потом, вспомни их дом, вспомни все те вещи, которые мог бы украсть Сапата, будь это настоящее ограбление. Даже шкатулку с драгоценностями никто не тронул.

– Его спугнули. И он сбежал, так и не успев ничего прихватить.

– Разве это звучит правдоподобно? Такое должно тебя настораживать. Уж меня-то это точно настораживает.

В соседней комнате Мария медленно поднялась на ноги, опираясь на руку Мура.

– Мура это тоже настораживает, – заметила Джейн, наблюдая, как детектив провожает женщину к двери.

– Проблема в том, что тебе больше не от чего оттолкнуться. Только нехорошие ощущения.

Ощущений, конечно, было недостаточно, но Джейн не могла игнорировать их. Они – привет от подсознания, как бы говорящего тебе: что-то упущено, некая важная подробность, способная изменить ход расследования.

Способная изменить чью-то жизнь.

У Джейн зазвонил телефон. Когда она увидела на дисплее имя абонента, у нее снова возникло недоброе чувство.

– Фрэнки, – вздохнув, ответила она в трубку.

– Я дважды звонил тебе, но ты не отозвалась.

– Я была занята.

«Преследовала подозреваемого. Видела, как погиб человек», – мысленно прибавила Риццоли.

– Ага, ну да, только теперь уже поздно. Тут такое!

– Что происходит?

– Мы у мамы, и только что приехал Корсак.

– «Мы»? Ты хочешь сказать, что и папа там?

– Да. И все орут друг на друга.

– Боже мой, Фрэнки. Ты должен разнять папу и Корсака. И вытащить кого-нибудь из них на улицу.

– Джейн, клянусь, они убьют друг друга.

– Хорошо, хорошо, я сейчас приеду. – Риццоли повесила трубку.

– Не забывай. Нет ничего опаснее, чем семейный конфликт, – напомнил Фрост, который, кажется, даже и не собирался предлагать помощь.

– Остается только надеяться, что мне не придется вызывать адвоката.

– Для папы?

– Для себя. После того, как я убью его.

20

Выходя из машины, Джейн уже слышала крики. Она промчалась мимо трех хорошо знакомых ей машин, которые были припаркованы под очень странными углами возле дома ее мамы, и заколотила во входную дверь. Потом постучала еще раз, потому что никто не ответил; видимо, они оглохли от собственного шума.

– Ну наконец-то прибыла полиция, – сказал дребезжащий голос у нее за спиной.

Обернувшись, Джейн увидела соседку Анжелы, госпожу Камински, которая стояла на тротуаре возле дома. Эта женщина выглядела древней старухой уже двадцать лет назад, и два десятилетия ничего не изменили: казалось, она так и застыла навеки со своей хмурой физиономией.

– Соседи совсем от рук отбились, – сообщила госпожа Камински. – Сплошное распутство с какими-то чужими мужиками.

– Прошу прощения? – возмутилась Джейн.

– Твоя мать раньше была приличной. Добропорядочной замужней женщиной.

– Папа ушел от нее.

– И что, из-за этого можно сорваться с цепи?

– Это кто сорвался с цепи? Моя мама?

Входная дверь отворилась.

– Слава богу, ты приехала! – воскликнул Корсак. – Двое на одного! – Он схватил Джейн за руку. – Скорее, помоги мне!

– Видишь? – проговорила госпожа Камински, указывая на Корсака. – Это о нем я тебе толкую.

Вслед за Корсаком Джейн вошла в дом, с радостью закрыв дверь, чтобы не чувствовать осуждающего взгляда соседки.

– Что ты имеешь в виду – двое на одного?

– Я тут в гордом одиночестве. Твой папа и Фрэнки изо всех сил пытаются уговорить твою маму бросить меня.

– И что она говорит?

– Кто же знает, как она поступит? Такое ощущение, что она в любой момент может сломаться.

Для начала самое лучшее – выставить всех этих парней из дома, решила Джейн, направляясь в сторону кухни, откуда доносились голоса. Разумеется, эта битва не могла происходить ни в каком другом месте – только на кухне, где острые ножи всегда под рукой.

– Ты как будто побывала у инопланетян и теперь не можешь мыслить самостоятельно, – сказал отец Джейн.

– Мам, мы тебя не узнаем, – вторил Фрэнки.

– Я просто хочу снова получить свою Анжелу. Чтобы все было по-прежнему: я и моя жена.

Сидевшая у стола Анжела схватилась за голову так, будто стремилась отгородиться от атаковавших ее голосов.

– Папа, Фрэнки, – попросила Джейн. – Оставьте ее в покое.

Анжела в отчаянии воззрилась на дочь:

– Что мне делать, Джени? Они совершенно сбивают меня с толку.

– Нечего сбиваться с толку, – снова завелся Фрэнк. – Мы женаты, и дело с концом.

– На прошлой неделе вы еще разводились, – напомнил Корсак.

– Это было недоразумение.

– И звали это недоразумение Сэнди, – пробормотала Анжела.

– Она для меня ничего не значит!

– А я вот слышал совершенно другое, – возразил Корсак.

– К тебе это не имеет никакого отношения, – заметил брат Джейн. – Почему ты до сих пор здесь, засранец?

– Потому что я люблю эту женщину, ясно? После того как твой папаша ушел от нее, рядом был именно я. Именно благодаря мне она снова стала смеяться. – Корсак собственническим жестом положил руку на плечо Анжелы. – Твоему папаше нужно двигать отсюда.

– Не трожь мою жену! – Ударив Корсака по руке, Фрэнк сбросил ее с плеча Анжелы.

– Ты что, ударил меня? – рассвирепел Корсак.

– Ты имел в виду тот легкий шлепок? – Фрэнк изо всей силы ударил Корсака по руке. – Или вот это?

– Папа, перестань, – попросила Джейн.

Лицо Корсака приобрело опасный красный оттенок. Обеими руками он толкнул Фрэнка Риццоли на рабочий кухонный столик.

– А это уже нападение на полицейского.

Брат Джейн встал между двумя старшими мужчинами.

– Эй. Эй!

– Ты уже не полицейский! – заорал Фрэнк-старший. – И ничего удивительного: толстая жопа и сердечко пошаливает.

– Папа! – взмолилась Джейн, убирая подальше от отца деревянную подставку с кухонными ножами. – Прекрати. Прекратите оба!

Корсак поправил воротник своей рубашки.

– Ради Анжелы я готов не обращать внимания на все то, что сейчас произошло. Только не надо думать, что я когда-нибудь это забуду.

– Проваливай из моего дома, говнюк! – заявил Фрэнк-старший.

– Из твоего дома? Ты ушел от нее, – заметил Корсак. – Поэтому теперь это дом Анжелы.

– Последние двадцать лет я выплачиваю за него кредит. И что, ты до сих пор считаешь, что можешь покушаться на мою собственность?

– Собственность? – Анжела внезапно выпрямилась, словно кто-то вонзил копье ей в спину. – Собственность? Вот что я для тебя, Фрэнк?

– Мам, – возразил Фрэнки, – папа не это имел в виду.

– Именно это он и имел в виду.

– Нет, не это, – ответил Фрэнк. – Я просто хотел сказать…

Анжела смерила его тысячевольтным взглядом.

– Я не собственность. Я сама по себе.

– Скажи ему, малышка, – подбодрил Анжелу Корсак.

– А ты заткнись! – в один голос рявкнули Фрэнк и Фрэнки.

– Я хочу, чтобы вы ушли отсюда, – проговорила Анжела, поднимаясь со своего места у стола, – настоящая валькирия, готовая к бою. – Вон! – скомандовала она.

Фрэнк и Корсак обменялись неуверенными взглядами.

– Ну, вы слышали, что она сказала, – пробормотал Корсак.

– Я имела в виду вас обоих. Всех вас, – уточнила Анжела.

Корсак потрясенно покачал головой:

– Но, Анжи…

– У меня от ваших криков и драк голова болит. Это моя кухня, мой дом, и я хочу, чтобы они снова стали моими. Немедленно.

– Мам, да это же чудесная идея, – похвалил Фрэнки. – Чудесная идея. – Он похлопал отца по спине. – Пойдем, папа. Дадим маме время, и она придет в себя.

– Это не поможет в случае с твоим отцом, – отозвалась Анжела. Она оглядела незваных гостей, собравшихся у нее на кухне. – Ну, чего же вы ждете?

– Он уйдет первым, – потребовал Фрэнк, глядя на Корсака.

– А почему это я?

– Мама, мы все уходим, – успокоила ее Джейн. Схватив Корсака за руку, она потянула его к входной двери. – Фрэнки, уведи папу.

– Только не ты, Джейн, – возразила Анжела. – Ты можешь остаться.

– Но ты ведь сказала…

– Я хотела, чтобы ушли мужчины. Это от них у меня разболелась голова. А ты должна остаться, чтобы мы смогли поговорить.

– Проследи за ней, Джени, – велел Фрэнк, и Джейн ясно почувствовала нотку угрозы в его голосе. – Помни, мы семья. Это невозможно изменить.

«Иногда я жалею об этом», – подумала Риццоли, когда мужчины уходили с кухни, оставляя после себя такой явный шлейф враждебности, что, казалось, можно было вдохнуть ее запах. Джейн не решилась не только заговорить, но даже пошевелить хоть мышцей, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, а затем – как одновременно взревели двигатели всех трех машин. Она с облегчением выдохнула, поставила подставку с ножами на ее привычное место на разделочном столе и взглянула на маму. Странный, однако, поворот событий. Казалось, именно Фрэнки всегда был предметом самой большой материнской гордости; ее сын – морской пехотинец – не мог быть не прав, даже когда он мучил своих брата и сестру.

Но сегодня Анжела попросила остаться не Фрэнки, а Джейн, и теперь, когда они остались одни, Риццоли некоторое время пристально разглядывала маму. Лицо Анжелы до сих пор было раскрасневшимся после вспышки гнева. С этими розовыми щеками и огоньками в глазах она не походила ни на чью собственность. Она выглядела женщиной, которая должна сжимать в руках копье и боевой топор, пуская пар из ноздрей. Однако, когда до них донесся шум уезжающих машин, эта воительница несколько поникла, снова превратившись в усталую женщину средних лет. Анжела тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Мам! – окликнула Джейн.

– Я всего лишь хотела снова ощутить любовь. Снова почувствовать, что живу.

– «Живу»? Что ты имеешь в виду? Ты разве не чувствуешь себя живой?

– Я чувствую себя невидимкой, вот кем я себя чувствую. Каждый раз я ставила перед твоим отцом ужин. А потом смотрела, как он заглатывает его. И даже ни разу не похвалил. Мне казалось, что так и должно быть, когда ты замужем тридцать пять лет. Откуда мне было знать, что случается иначе? Я решила: всё. Мои дети выросли, у меня есть дом с прекрасным участком. Кто я такая, чтобы жаловаться?

– Я не знала, что ты была несчастна, мам.

– А я и не была. Я просто… – Анжела пожала плечами. – Существовала. Дышала. Вот ты. Ты недавно замужем. Вы с Габриэлем, наверное, и не знаете, о чем я толкую, и, надеюсь, никогда не узнаете. Ужасно думать, что твои лучшие годы остались в прошлом. Он заставил меня почувствовать это.

– Но ты ведь так расстроилась, когда он ушел.

– Конечно, я расстроилась! Он ушел от меня к другой женщине!

– Значит… тебе он был не нужен. Но и ей он не должен был достаться.

– Почему это так сложно понять?

Джейн пожала плечами:

– Думаю, я это понимаю.

– А все-таки пожалеть пришлось именно ей. Шлюшке. – Анжела громко и цинично хихикнула.

– Думаю, они оба жалеют. Именно поэтому папа хочет вернуться домой. Полагаю, он уже опоздал?

У Анжелы дрогнула губа, и она опустила взгляд на стол, где лежали ее руки. Десятилетия стряпни, ожоги от кипящего масла и порезы от кухонных ножей усеяли эти руки боевыми шрамами.

– Я не знаю, – пробормотала она.

– Ты же только что рассказала мне, что была несчастна.

– Была. А потом появился Винс, и я почувствовала себя другим человеком. Молодой женщиной. Мы делали всякие глупости, такое, что я даже представить себе не могла. Например, стреляли из пистолета. Купались голышом.

– Без подробностей, мам.

«Их слишком уж много», – подумала Джейн.

– Мы ходим с ним на танцы, Джени. Ты можешь припомнить, когда твой папа последний раз водил меня на танцы?

– Нет.

– И я не могу. В том-то и дело.

– Ну хорошо, – вздохнула Джейн. – С этим мы справимся. Решение за тобой, и, каким бы оно ни было, я его поддержу.

«Даже если это означает, что мне придется надеть на свадьбу розовое клоунское платье».

– То-то и оно, Джени. Я не могу принять решение.

– Ты же только что сказала мне, как счастлива с Винсом.

– Но Фрэнки произнес волшебное слово. Семья. – Анжела подняла измученный взгляд. – Это кое-что да значит. Столько лет вместе. У нас появились ты и твои братья. У нас с твоим отцом есть прошлое, и от этого никуда не денешься.

– Так, значит, прошлое важнее того, что делает тебя счастливой?

– Он твой отец, Джейн. Неужели для тебя это так мало значит?

Сбитая с толку Риццоли покачала головой:

– Я тут ни при чем. Дело в тебе и в том, чего ты хочешь.

– А вдруг то, что я хочу, заставляет меня чувствовать вину? Вдруг, выйдя замуж за Винса, я всю жизнь буду сожалеть, что не дала нашей семье второго шанса? Тот же Фрэнки никогда не простит меня. А ведь есть же еще отец Фланнаган и все его прихожане. И соседи…

– О соседях забудь.

«Это гиблое дело».

– Так что, видишь, тут есть о чем подумать. Куда проще быть потерпевшей, чтобы все говорили: «Давай, девочка, вперед!» Теперь все повернулось иначе – сейчас именно я разрушаю семью. Знаешь, как это тяжело для меня? Быть блудницей?

«Лучше уж яркой блудницей, – подумала Джейн, – чем замученной серой женой». Она потянулась через стол, чтобы коснуться маминого плеча.

– Ты заслужила счастье, вот что я скажу. Не позволяй отцу Фланнагану, госпоже Камински или Фрэнки склонить тебя к тому, чего ты не хочешь.

– Я бы с радостью была такой, как ты, уверенной в себе. Гляжу вот на тебя и думаю: как мне удалось вырастить такую сильную дочь? Женщину, которая готовит завтрак, кормит ребенка, а потом ловит преступников?

– Я сильная, потому что ты сделала меня такой, мама.

Анжела рассмеялась. Провела рукой по глазам.

– Да уж, точно. Посмотри на меня – болтаю всякие глупости. Разрываюсь между любовником и семьей.

– Член семьи, сидящий перед тобой, хочет, чтобы ты прекратила беспокоиться о нас.

– Это невозможно. Когда говорят, что семья – твои плоть и кровь, подразумевают именно это. Потерять Фрэнки из-за развода – это словно лишиться руки. Когда теряешь свою семью, лишаешься всего.