Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

И это только начало…

Как же все же вовремя предупредил Тохтамыша Семен Дмитриевич, младший сын Суздальского и Нижегородского князя! Не смея выступить против великого князя открыто, побоявшись идти против воли отца и старшего брата, он, однако, счел необходимым послать тайного гонца в Казань… Гонца из числа купцов-булгар, спасенного им от плена в Нижнем Новгороде.

Тохтамышу сложно было понять решение княжича – возможно, тот действительно не верил в успех внезапного удара урусов, и надеялся тем самым отвести беду от своего княжества, от семьи… Заодно попросив для себя великокняжеский ярлык!

Впрочем, золотоордынский хан, ознакомившись с тайным сообщением – и покрывшись ледяным потом, заслушивая его! – был однозначно уверен: если бы не предательство Семена, урусы с легкостью воплотили бы свой замысел в жизнь. Но княжич, быть может, лишь задабривал хана, льстил ему, когда писал, что не верит в успех Дмитрия Иоанновича в Булгаре… Возможно и иное: княжич был наверняка уверен в победе урусов – но не желал ее под рукой великого князя! Ибо боялся, что тот напрямую решится присоединить к своим владениям Нижний Новгород и Суздаль, Городец и Шую, и прочие города отцовского удела на том простом основании, что сыновья его также имеют право на эту землю. И чрезвычайно усилившись после победы в Булгаре, горячо любимый простым народом Дмитрий Иоаннович просто заберет себе родовые земли Симеона…

Но, в конце концов, уже и не важно, что побудило сына Нижегородского князя на предательство! Важно иное – Тохтамыш успел продумать ответные действия, успел приступить и к их воплощению. Отправившись встречать повольников, он оставил верных кюганов в Казани и в Булгаре – собирать со всего улуса как нукеров ханского тумена, так и местных всадников! По задумке хана, в Казани должно остаться две тысячи его батыров – и три тысячи булгар. При этом большая часть нукеров не покажется на стенах до настоящего штурма! И если Дмитрий действительно не задержится у Казани, а последует сразу к Булгару, оставив вести осаду лишь рязанскую рать…

Что же, вылазки целой полутьмы должно хватить, чтобы разбить однозначно меньшее войско урусов!

Прочие же нукеры, что соберутся у Казани, отступят к Булгару, как только дальние дозоры обнаружат московитов. Тогда крупный конный отряд уйдет вниз по льду Волги – а специально подосланные «языки» сообщат Донскому, что Тохтамыш с основными силами бежит к древней столице улуса…

В Булгаре, по оценкам хана, соберутся главные его силы: четыре тысячи нукеров Синей Орды и немногим меньшее войско самих булгар. Конечно, князь Дмитрий осадит город – и возможно, успеет сходить на штурм, потеряв часть воинов в бесплодных попытках взять крепость… Тогда он начнет осаду – и будет ждать, что на помощь поспеют ушкуйники и Олег Рязанский с дружиной. А вместо этого по осадному лагерю урусов ударит полутьма Тохтамыша и Казанская рать! И одновременно с тем из Булгара выйдут основные силы хана…

А после – после Русь останется без защиты. И тогда хан покажет подлым урусам, каково бунтовать против него, каково замыслить вторжение в его владения! Живые станут завидовать мёртвым… А опустошение, коему подвергнется земля урусов при Тохтамыше, затмит собой все карательные походы татар со времен Батыя!!!

Глава 16

Снежень (февраль) 1382 года от Рождества Христова. Казань.

…– Братья булгары! Я, царевич Ак-Хозя, потомок эмиров Серебряного Булгара, призываю вас скинуть ярмо власти завоевателей, скинуть ярмо власти хана Тохтамыша! Пришедшие с Батыем монголы и покоренные были единым врагом для наших предков – и предков урусов. Так зачем нам теперь проливать кровь друг друга⁈ Князь Дмитрий Московский обещает сохранить Булгару независимость под моей рукой – рукой потомков законных владык Биляра! А также он обещает нам союз – союз против ханов Золотой Орды! Присягните мне на верность, дайте нукеров в мою личную дружину – и мы вместе пойдем забирать Булгар у завоевателя Тохтамыша! Обещаю – примите меня, своего эмира, и никто из ваших семей не пострадает! Урусы не войдут в город и не станут грабить!!!

Я еще совсем плохо понимаю татарский – точнее, один из диалектов кипчакского языка, наиболее распространенный в Булгаре; зато его хорошо понимает Алексей, синхронно переводящий мне слова Ак-Хози. Царевич, в свою очередь, цитирует заученный текст, крича во всю мощь своей глотки – так, что под конец его голос начинает срываться… А кричать ему приходится потому, что мы бережем драгоценного пленника, стараясь не подпускать его к стенам на длину полета стрелы, а заодно и арбалетного болта. Есть правда, смутные сомнения о наличии у противника артиллерии – но это именно сомнения… Впрочем, если со стен Казани действительно ударит каменным ядром даже небольшая пушка (и сумеет точно попасть!), Ак-Хозю уже не спасут щиты дружинников, закрывших собой царевича…

Но не очень высокие стены не столь и большой по факту крепости пока молчат. Булгары слушают наследника древних эмиров, внемлют ему – и как знать? Быть может, потомки кипчаков, согнанных на землю самого стойкого врага монголов и перемешавшихся с остатками местного населения, героически сопротивлявшегося завоеванию… Может они действительно проникнутся словами царевича? В конце концов, половцы также сражались с монголами Батыя – и состояли в союзе с булгарами, целых тринадцать лет сдерживающих натиск улуса Джучи! Ведь именно булгары разгромили тумены Джэбэ и Субэдэя в Бараньей битве (правда, к тому моменту монголы уже понесли немалые потери на Калке). А после тринадцать лет героически защищали Заволжский рубеж! Сплотив в оборонительный союз все народы, проживающие на границах Булгара: мокшу, буртасов, кипчаков, мадьяр…

Этот рубеж, к слову, фрагментально сохранился аж до 21-го века под названием «Заволжский оборонительный вал» или «Заволжская великая стена». В сущности, это было грандиозное сооружение, по масштабу своему и протяженности в 2500 километров соответствующее Великой Китайской стене! И пусть возможно, булгары могли использовать и более древние валы (как и русские солдаты и крестьяне использовали «татарский вал» булгаров при возведении Закамской линии), все же масштаб строительства древних булгар действительно впечатляет.

И даже лучший монгольский полководец, Субэдэй, не смог прорваться за него с тремя туменами (тридцатитысячным войском!) в 1229–1230 годах! Только всеобщая мобилизация монгольской империи и огромная, более чем стотысячная армия монголов и покоренных сумела сокрушить оборонительные рубежи Серебряной Булгарии – а после паровым катком пройтись по ее земле… Биляр, столица тринадцатого века, Сувар, один из самых крупных и значимых городов – оба сгинули во время нашествия Батыя! И так и не возродились, подобно Старой Рязани… И ведь это только те города, что на слуху.

Конечно, задумываясь об этом, сильно сожалеешь, что князья северо-восточной Руси, государи Владимира и Рязани не привели свои рати на помощь булгарам в 1236 году. Сожалеешь, что их не было в решающей битве на реке Яик (Урал), упомянутой в персидских хрониках Рашид-ад-Дином… Что стремительно и внезапно переправившихся монголов (они атаковали под покровом ночи) не опрокинул в реку встречный удар тяжелых русских дружин! Подарив время союзникам изготовиться к бою… Удар той самой «богатырской» конницы, что «рассекла многие полки татарские» в битве рязанцев с завоевателями на льду Воронежа… Удар тех самых бронированных дружин, что разметали у Коломны два, а то и три тумена монголов, истребив всю имеющуюся под рукой Кюльхана панцирную кавалерию тургаудов! И ведь сам сын Чингисхана был втоптан в снег копытами русских коней…

Увы, в ходе войны с татарами булгары хоть и замирились с русскими князьями (до того мы нередко обменивались встречными ударами) –но это было лишь примирение, а не полноценный союз. Более того, булгарский щит, на тринадцать лет закрывший Русь от монгольских завоевателей, в тоже время сыграл злую шутку с князьями Юрием Всеволодовичем Владимирским и Юрием Ингваревичем Рязанских. А заодно и Михаилом Всеволодовичем Черниговским… Они так и не успели узнать нового противника и его возможностей, сильно недооценили его численность – и даже не подозревали об имеющимся в распоряжении «очередных» кочевников парке осадных орудий! А потому потеряли свои рати в полевых сражениях (битвы на Воронеже, под Коломной и на Сити), оставив города без сильных гарнизонов, рассчитывая на довольно совершенную на момент фортификацию…

А Михаил Черниговский отказал Рязани в помощи, полагая, что рязанцы сумеют и сами отбиться – пусть и с куда большим трудом, и с куда большими потерями.

Ладно, чего мечтать о несбыточном? Историю вторжения Батыя уже не переписать, как не хотелось бы… Теперь над ней властны лишь писатели-фантасты, создающие альтернативную историю в своих книгах. Но хотя бы спасти Русь от второго завоевания ордынцев – это я еще могу! И спасаю, изо всех сил спасаю…

– Урусы дают вам один день на размышление! Целый день – чтобы заявить о своей независимости от ханов Золотой Орды, чтобы признать меня, потомка эмиров Серебряного Булгара, своим законным правителем! Но после – после начнется штурм, и тогда тюфенги урусов выбьют городские ворота каменными ядрами!

Как только Алексей завершил перевод, я дал отмашку Ефиму. Мгновение спустя его лучший «расчёт» скинул покрывало с саней, стоящих подле Ак-Хози, явив булгарам бомбарду. Ещё пара секунд довести пушку – и Ефим прижал тлеющий фитиль пальника к запальному отверстия уже заряженного «тюфяка»… И грянул гром!!!

В подтверждение слов царевича в крепостные ворота ударило первое ядро, хорошенько так тряхнув деревянные створки… Конечно, я сильно рискую, сходу открыв козыри – и если ворота теперь заложат изнутри камнем, да зальют водой, ничего с ними легкие бомбарды уже не сделают… С другой стороны, ворота есть самая уязвимая точка в обороне любой крепости. И если булгары образца четырнадцатого века знакомы с оборонительным зодчеством предков, они УЖЕ укрепили деревянные створки. Хотя… Судя по тому, как их дернуло от первого же попадания (ох и молодец Ефим, отлично навел!), изнутри створки ничем не укреплены. Что в свою очередь, наводит на определенные размышления…

Ведь получается, что противник или настолько глуп и безответственен, что не укрепил ворота – или он готовит вылазку. Как с минными полями – пока враг сидит в обороне, понаставит растяжек, прикопав всяких «лепестков», «лягушек» и иже с ними… Тогда особых «сюрпризов» от него не ждёшь. А вот когда противник сам готовит наступление, то минные поля снимает – и свои, и чужие.

Интересно как… Ну что же, свои «добрые» намерения мы обозначили, пищу для размышлений булгарам дали. А лагерь, пожалуй, стоит получше укрепить, да и дозоры выставить понадежнее – ну так, на всякий пожарный!

– Все братцы, уходим в лагерь!

…Нижегородский, Рязанский и Московский князья соединили свои рати (включая и вассальные) в последних числах января, просинца (потому как в январе день идет на увеличение, «просияв» солнцем). А уже в середине февраля, снеженя (потому как слой снега в этом месяце достигает максимума), мы достигли стен древней Казани.

При первом взгляде на будущую столицу Казанского ханства (а может, и Волжского союза, это мы еще посмотрим, чем закончится текущий поход!) я испытал легкое разочарование. Не такой и большой городок, не такие и серьезные у него укрепления – кстати, весьма похожие на деревянные крепости русских градов.

Ну, а с другой стороны, что я хотел увидеть? Ведь ханскую цитадель (Арк) с дубовыми, вековыми стенами, что не сразу смог взять Иоанн Четвертый (прозванный «Васильевичем» за буйный нрав, ага) возвели лишь в пятнадцатом столетии. Хотя бывшая северным форпостом, лишь небольшая крепость волжских булгар (по одной из версий названная в честь казана, утопленного в реке), ныне стала довольно важным торговым центром ханского улуса… И по какой-то прихоти Тохтамыш именно здесь разместил свою временную ставку – возможно, с целью быть поближе к Руси, «держать руку на пульсе».

Компактный деревянный кремль – и разобранный, а где и сожженный перед нашим приходом посад (куда как более обширный, судя по площади пепелища!). Все визуальные отличия заключаются в отсутствии обязательных для Руси маковок церквей, увенчанных крестами – да наличием башенок-минаретов… Саму крепость с севера прикрывает река Казанка, впадающая в Волку на значительном удалении от кремля, с запада – река Булак, несущая свои воды из системы озер Кабан; она течет параллельно Волге. Впрочем, реки и озера сейчас схвачены крепким льдом, что позволяет вести штурм на любом участке стен кремля… Или даже участках.

Правда, с этим как раз туго: Дмитрий Иоаннович еще на подходе к Казани получил от языков сведения, что хан покинул ставку и ушел по льду Волги к Булгару (информация подтвердилась и сообщениями дозоров). В общем-то, это и логично – Булгар единственный из городов улуса, в свое время сохраненный Батыем в качестве временной столицы Орды и своей летней ставки. В отличие от погибшего Биляра, бывшая столица Серебряной Булгарии (до двенадцатого века) сохранила свое величие и могущество! И довольно мощные укрепления, что русичи во время похода 1376-го года брать и не пытались… Согласились на выкуп и дипломатические уступки.

Так вот, ныне все решится под Булгаром, куда Донской без промедления отправился во главе Московской, Нижегородской и прочих союзных ратей. Осаждать же Казань, пока лишь только второй город улуса (да и со вторым «местом» можно поспорить!) оставили Рязанскую рать – включая и Пронскую дружину, и моих ушкуйников… Всего три тысячи воев с минимумом стрелков – так что я очень надеюсь, что булгар проймет предложение царевича вкупе с демонстрацией нашей огненной мощи! Ибо очень не хотелось бы терять людей на штурме – пусть и не столь сильного укрепления.

Кроме того, не стоит забывать и о возможности вылазки…

Но тут все не столь и сложно. Южные ворота, расположенные напротив нашего лагеря, являются не единственным проходом в кремль – однако же северные врата крепости обращены к берегу Казанки и ведут на торг. При этом берег на данном участке довольно высок и крут, а спуск к воде переметен глубоким снегом – внезапно через «торговые» врата булгары точно не ударят… Хотя дозор напротив мы выставим, ясное дело. Вдруг решатся отправить один отряд к Казанке, чтобы после, сделав большой крюк по ее льду и льду Волги, зайти нам в тыл? Так что да, дозор нисколько не помешает… Но между тем, основное направление для вылазки – это южная сторона и соответственно, южные ворота.

– Что скажешь, князь Елецкий? Готовы булгары сдать Казань?

Олег Иванович Рязанский встретил меня верхом на коне, неодобрительно посматривая в сторону угрюмо молчащей крепости.

– Готовы или нет – время покажет. Я дал им день на раздумья – и надеюсь, что здравый смысл в конечном итоге возьмет верх… Но вряд ли они переметнутся сходу – скорее всего, придется пару раз сходить на штурм прежде, чем булгары действительно «проникнуться» нашим предложением!

Дед нахмурил все еще вороные, без проблесков седины брови:

– Пару раз?

Я пожал плечами:

– Мы попробуем выбить ворота тюфяками – но если они не готовят вылазку и хоть немного дружат с головой, то сами створки постараются укрепить как можно сильнее… Однако, пока три тюфяка будут дырявить ворота, отвлекая на себя внимание татар, еще три разобьют облам с закатной стороны, понаделав в боевом поясе обширных брешей! И тогда мои ушкуйники смогут приставить лестницы к проломам, завяжут бой… А в тот миг, когда противник поверит, что со стороны ворот мы лишь обозначили опасность, не представляя ее на самом деле, и начнет перебрасывать подкрепления к месту прорыва, оставшиеся тюфяки проломят облам и на полуденной стене! Здесь на штурм пойдет, к примеру, дружина Пронска. И глядишь, боевой дух булгар станет послабее, и сами они куда сговорчивее…

Князь Рязани не смог сдержать довольной улыбки:

– Надо же, каким хитрым и толковым воеводой вырос мой внук! Да будь ты под моим началом у Скорнищева, уже не проиграли бы москвичам…

Я отрицательно мотнул головой, оборвав «размышления вслух» итак уже смутившегося собственными речами Олега Рязанского:

– Не надо о том думать, деда. Все эти междоусобицы от лукавого. Как говорят? Когда грешишь, даёшь нечистому власть над собой? Вот и не будем давать власти врагу междоусобной бранью… Не потому ли агаряне Батыя смогли покорить Русь, что братская кровь лилась рекой в княжеских междоусобицах? Тем самым предки наши отвергли от себя Господа, сами отказались от Его помощи…

Олег Иоаннович мрачно кивнул, безмолвно соглашаясь с моими доводами. Пару мгновений мы оба помолчали, после чего я добавил:

– Стоянку стоит обнести сцепленными санями по кругу, а где их не хватит – утоптать снег и рассыпать чеснок. И лошадей держать внутри гуляй-города, а то ещё попробуют татары их угнать…

Князь удивлённо переспросил, в изумлении изогнув бровь:

– Чеснок?

Поняв, что оговорился по старой привычке, я старательно поправился:

– В смысле рогульки, репьи железные! А ещё конный дозор надобно отправить на полуночную сторону, к воротам крепости, что к реке ведут – да встать ему на дальнем берегу Казанки. Пусть бдят… А я своих ушкуйников размещу прямо напротив полуденных врат, да сторожу выставлю крепкую. Одна просьба: дай мне, княже, всех рязанских и пронских лучников – а то у меня стрельцов с самострелами и тугими татарскими луками раз-два и обчелся.

Князь внимательно посмотрел мне в глаза:

– Думаешь, отважатся пойти на вылазку? Силенок-то поди не хватит… У нас в трех дружинах воев всяко больше, чем у булгар!

Я вновь пожал плечами:

– Спорить не буду, силенок в Казани наверняка меньше, чем у нас. Но створки ворот изнутри пока не заложены – и кто знает, что у татар в головах? А ну как вздумают, что ночью у них есть шанс внезапно ударить⁈ И пока мы в брони не облачились, пока коней не оседлали, то могут нас и тёплыми взять… Если на то пошло, в этом действительно есть смысл. Вон, Александр Ярославич именно так свеев и уделал на Неве, атакуя втрое меньшим войском, покуда рыцари не проснулись и в брони не облачились… Потому-то ушкуйники мои и встанут напротив городских врат – если что, первый удар сдюжим, а там уж и дружинники Пронские да Рязанские нам на помощь поспеют!

Олег Иоаннович согласно кивнул головой:

– Добро! Лучников всех соберу, под твоё начало направлю; впрочем, думаю, что обойдётся. А вот вы с ушкуйниками начинайте лестницы уже сейчас рубить крепить, да вязанки сушняка увязывать. Пусть видят поганые, что к штурму всерьёз готовимся, и что кровь пролить твёрдо готовы – и свою, и чужую… Тогда глядишь, согласятся служить царевичу без боя – а нам и кровушку лить не придётся!

Согласно мотнув головой, поддержав предложение деда, я невольно вспомнил расхожую истину – пусть и не совсем подходящую под текущие обстоятельства, но все же довольно близкую.

Хочешь мира – готовься к войне…

Глава 17

Битва под Казанью, часть первая

Снежень (февраль) 1382 года от Рождества Христова. Стоянка Рязанского войска у Казани.

Ефим Михалыч, голова «пушкарского наряда» (так заковыристо назвал обслугу тюфяков князь Федор) с тоской обернулся на стоящий чуть поодаль войлочный татарский шатер, для тепла укрытый шкурами. Впрочем, пока внутри юрты (так ее именуют сами степняки) горит обложенный камнем очаг… Тепла его вполне хватает, чтобы согреться и сладко уснуть, грезя о жарких объятьях жены.

Бывший десятник лишь зябко поежился – вроде и плотно укутался в подбитый мехом тулуп, а все одно ночной мороз пробирается за шиворот, леденя спину! Пушкарскому голове-то еще хорошо: он может пройтись от одного дозорного поста до другого, проверяя, не уснул ли кто из воев, стерегущих ворота Казани? Ратникам же остается лишь на месте приплясывать, чтобы хоть как-то согреться! А ежели кто обопрется о сани, да позволит озябшему телу занеметь, вроде как и привыкнув к холоду… Тут уже можно и замерзнуть.

Насмерть…

Вот и ходит Ефим Михалыч от одного дозора к другому, проверяя воев, чтобы не померзли за треть ночи: именно столько дежурить каждому сменному посту – и собственно голове. Хорошо хоть, безоблачно – и движение месяцу по небосводу легко отследить, просто запрокинув голову! Заодно сверившись, сколько еще осталось дежурить…

Впрочем, смена пушкарского головы началась не столь и давно, а пересменок дозора состоится уже на рассвете. Но все одно хочется устремить свой взгляд ввысь, отмеряя пройденным тонким еще, совсем молодым месяцем путь – а заодно любуясь яркими, такими манящими и такими загадочными звездами…

Но в очередной раз задуматься о природе происхождения звёзд голова уже не успел. Ибо на реке вдруг послышался какой-то вопль, донесший до слуха отвлеченного лицезрением небосвода Ефима лишь отдаленное «та-ры!». Однако же старшой пушкарей тотчас встрепенулся, напрягся, вслушиваясь в потревоженную внезапным криком ночную тишь… И тотчас почуял, как сердце его пропустило очередной удар: створки ближних к лагерю, полуденных ворот крепости внезапно раскрылись – и за стену Казани бодрой рысью, практически галопом устремились сотни всадников в размашистых, лисьих малахаях!

– Вылазка… Татары! Татары идут!!!

До Ефима окончательно дошел смысл отзвука «та-ры» с реки – а мгновением спустя голова вспомнил и о витом турьем роге, висящем у него на груди. Спохватившись, он прижал к губам его костяное острие – чтобы тотчас протяжно, гулко затрубить, пробуждая лагерь русичей ото сна!

Тревожно закричали дозорные – в шатрах же послышались испуганные вопли только-только проснувшихся воев, не совсем понимающих, что и происходит… А между тем, летящие из распахнутых ворот крепости татары успели проследовать уже добрую четверть пути, разделяющего их с лагерем русичей – и поток всадников, рассыпной лавой летящих к невысокой стене из саней, лишь ширится с каждым мгновением!

– Что-то многовато поганых-то…

Вылазка застала пушкарского голову в стороне от дозоров, на полпути от двух постов ушкуйников, ныне спешно натягивающих тетивы на свои самострелы. И Ефим со всех ног бросился назад, к дозору, в десяти шагах от которого стоит укрытый войлоком тюфяк! Ведь неизвестно, кто быстрее до него доберется – всполошенный тревожной побудкой расчет, или бывший десятник дружинных⁈

Но как бы споро не бежал Ефим Михалыч к трофейному тюфяку (князь иногда кличет его бомбардой), конные татары скачут все одно быстрее: уже и треть пути они миновали от ворот до границы стоянки русичей! Вдруг впереди неожиданно громко бахнул тюфяк, стоящий прямо напротив ворот. Бахнул мелким железным и каменным крошевом, мудрено именуемым князем Федором «картечью»! Но выстрелил дозорный расчет слишком рано: каменное ядро уже достало бы до ворога, а вот картечь пока нет… Лишь бы теперь успели перезарядить бомбарду, балбесы!

…Последние шаги до тюфяка Ефим Михалыч буквально пролетел, вскинув над головой легкий степняцкий калкан, по обыкновению запасливого гридя прихваченного в дозор. Ведь сверху на русичей, спешащих встать у стены сцепленных саней, уже посыпались срезни и прочие татарские стрелы! И некоторые находят свои цели среди воев Рязанской земли… В ответ, правда, дружно хлопнули тетивы самострелов: дозор решил подпустить ворога поближе и бить наверняка, прицельно. Так что с десяток легких татарских скакунов тотчас полетели на снег вместо со всадниками, смертельно раненые тяжелыми арбалетными болтами! Но остановить накат остервенело летящих к стоянке русичей степняков этот жиденький залп, конечно, не смог…

Впрочем, вдогонку ему уже запели тетивы рязанских и пронских лучников, успевших встать у «стены». Захлопали самострелы также подоспевших на помощь своим повольников – хорошо трофейное оружие фрязей, да только перезаряжать его долго! И стрельцов русичей все одно куда меньше, чем у ворога, в разы меньше – а обстрел поганых становится гуще и плотнее с каждым ударом сердца… Грозно гудящими шмелями шелестит оперенье падающих с неба стрел, совершенно невидимых в ночи! И трижды дернуло калкан Ефима прежде, чем тот поравнялся с тюфяком, до которого не успел покуда добраться пушкарский расчет…

– Ну, твари! Сейчас накормлю вас картечью!!!

Действия головы отточены до совершенства или «автоматизма» – как иногда, забывшись, скажет князь… Под плотным войлоком был укрыт не только тюфяк, но и «картузы» (мерные заряды огненного зелья), и отдельный пороховой рог, и прибойник с пальником. И Ефим спешно забил первый картуз в ствол бомбарды, утрамбовал прибойником – после чего проткнул его иглой-протравником сквозь запальное отверстие. Затем голова спешно сыпанул сверху из рога немного черной смеси огненного зелья – а после попытался схватить добрую горсть картечи из стоящей подле кадки… И злобно выругался от боли и удивления: нерадивые пушкари допустили, что в кадку попал снег – и каменное крошево смерзлось! А может, оно смерзлось само по себе… Так или иначе, голова лишь порезался о сломанный пополам гвоздь-ухналь, торчащий из кучи щебня – после чего растерянно оглянулся по сторонам в поисках каменных ядер… И также не обнаружил их в темноте – чувствуя при этом, как все чаще, все сильнее бьется в груди встревоженное сердце!

– Стрелы! Сюда дай свой колчан, бегом!!!

Начальственный рык стремительно звереющего головы произвел впечатление на рязанского лучника, неосторожно приблизившегося к тюфяку – и после недолгих колебаний он протянул Ефиму свой колчан. А голова пушкарского наряда, вовремя вспомнивший ночной бой на пристани Азака, тотчас забил в ствол бомбарды добрую половину стрел из колчана стрельца! При этом тревожно посматривая на их широкие наконечники, оставшиеся торчать из жерла тюфяка, лишь холодно поблескивая наточенной сталью… Князь в свое время использовал болты самострелов, те были-то короче… Но прочь сомнения! Наведя ствол пушки на татарских всадников, приблизившихся уже на полсотни шагов (!), голова чуть приподнял его так, как если бы целился в ворога, паля картечью… После чего высек огнивом целый сноп искр прямо на огненное зелье – осознав, что запалить фитиль на протравнике просто не успевает!

Пламя вспыхнуло мгновенно, больно ударив по привыкшим к темноте глазам ошеломляюще яркой вспышкой – а тюфяк тотчас оглушительно грохнул знакомым, давно уже полюбившимся Ефиму выстрелом… Рязанец (а может, и пронский лучник) аж рухнул на снег, зажав уши! Но и в татар, также испуганных громовым раскатом бомбарды, с ошеломляющей скоростью устремился рой из целой дюжины стрел! Пронзивших ночную тьму огненным следом пламенных светлячков, жадно пожирающих гусиное оперенье.

Неожиданно завораживающее зрелище.

И столь же грозное: врезавшись в гущу булгарских всадников, веером разлетевшиеся стрелы выбили из седел не менее десятка нукеров, пронзив их тела насквозь! С легкостью прошивая не только калканы и стеганные халаты степняков, но даже и кольчужную броню – столь высока сила удара стрелы, выпущенной из бомбарды!

Впрочем, временно ослепленный вспышкой огненного зелья, Ефим не мог видеть результатов своего выстрела. Зато голова успел предупредить подбежавший к тюфяку наряд громким окриком, услышанным и парой стоящих вблизи расчетов:

– Если картечь смерзлась, бейте стрелами! Слышите, пушкари⁈ Если картечь смерзлась, бейте стрелами!!!

И словно в ответ на его крик, уже второй раз грохнул тюфяк дозорного наряда. Правда, не сумев воспользоваться смерзшейся от ночного мороза картечью (хорошо хоть, ствол пушки не разворотило первым выстрелом!), вои зарядили ядро… Опрокинувшее на снег единственную лошадь – удар каменного снаряда разворотил грудь бедного животного.

Но лиха беда начало! Поднятые Ефимом стрельцы и пушкари встретили накатывающих на них татар нестройным, но убийственным залпом арбалетных болтов – и все усиливающимся ливнем стрел, выкашивающим первые ряды всадников. А громогласные выстрелы тюфенгов вселили страх в сердца пошедших на вылазку булгар… Брошенных в бой злой волей ханских нукеров, пришедших с Тохтамышем из степей Кок-Орды!

И накат на лагерь русичей захлебнулся – булгарские всадники стали заворачивать коней, как только поняли, что внезапно прорваться за кольцо саней им не удастся…

Джумуш глубоко вдохнул свежий, морозный воздух, колющий ноздри изнутри – и одновременно с тем с силой ударил пятками по заметно опавшим бокам Вороного, посылая его вперед. Колонна булгарских всадников, опасно сжатая на льду Булака, наконец-то поравнялась со стоянкой урусой, не прикрытой сцепленными санями с тыла – и направилась именно к ней, вырвавшись с реки на утоптанный снег!

Все это время Джумуш – молодой булгарский нукер из Казани, еще ни разу в жизни не бывший в настоящей сече – отчаянно трусил, представляя, что лед в протоке треснет именно под копытами Вороного. И тогда верный конь, еще жеребенком доставшийся Джмумушу, в один миг окажется в ледяной воде вместе с наездником… В ледяной воде, от одного прикосновения к которой сердце опасно сжимается в груди!

Ежели человек провалится зимой под лед, у него есть считанные мгновения, чтобы выбраться – это если сердце выдержит резкий перепад температуры, если несчастный не потеряет сознание, если не сведет руки и ноги… Как много этих «если»! Так вот, если он еще может побороться за свою жизнь, у него есть считанные мгновения, чтобы вынырнуть в пробитой им же полынье, зацепиться за крошащиеся ледяные края, обрезая руки… Иначе поток воды просто унесет несчастного под лед – и еще очень повезет, если тело утопленника вынырнет в другой полынье, чтобы родные смогли его достойно похоронить!

Подобные мысли постоянного посещали Джумуша, потерявшего в детстве старшего брата, Азата – без всплеска и вскрика провалившего под лед Булака на глазах младшего, совсем еще маленького братика… Тела Азата так и не нашли. А сам Джумуш ныне мечтал лишь об одном: выбраться с коварно речного льда на земную твердь, скрестив саблю с клинком уруса в честном поединке!

И как кажется, ныне все к этому и идет…

Кюган Ильзат-бей, поставленный ханом Тохтамышем во главе Казанской полутьмы, подготовил ночную вылазку с учетом поста урусов, выставленного напротив полуночных ворот. И прежде, чем они были бы открыты, а на лед Казанки хлынули бы многочисленные булгарские всадники, отряд отборных ловчих покинул город через узкую дверь в створках ворот, бесшумно растворившись в ночи… Охотники сумели скрытно подобраться к урусам – но чужаков почуяли вражьи кони; дозор всполошился, но не успел поднять тревоги! Стрелы ловчих оказались быстрее… Впрочем, пара всадников бросились наутек, вырвавшись из западни, но за ними последовала погоня нукеров на самых быстроногих лошадях! А следом крепость покинули полторы тысячи булгарских всадников и еще пять сотен нукеров кюгана… Они проследовали по льду Казанки, а затем и Булака, заходя с тыла стойбища урусов – открытого для лихого удара батыров! Одновременно с тем сквозь полуденные врата Казани на вылазку последовали еще две тысячи булгарских и татарских нукеров… И еще одна тысяча отборных всадников Ильзат-бея осталась в городе, в качестве резервного отряда.