Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

Может где-то в другом месте никто не позволил бы «технарю» распоряжаться боевым подразделением. Но уж точно не этому и уж точно не здесь. Ведь сам комбат еще в Мадриде, тыкая пальцем в фигуру военинженера 2-го ранга, буквально требовал от всех и каждого в 3-ей роте слушаться того, как родную мать и родного отца разом. В противном случае обещая устроить всяким самонадеянным краскомам страшные кары физического характера, вплоть до противоестественных. Да никто в общем-то и не возражал против такого положения дел, прекрасно зная, под чью руку их неофициально временно передавали. Геркан среди экипажей тяжелых танков личностью слыл известной и уважаемой, как один из аксакалов бронетанковых войск Красной Армии и создатель данных боевых машин.

Увлекая за собой сотни орущих от невероятного воодушевления республиканских бойцов, шестерка танков, ревя своими движками, устремилась вперед, ведя при этом непрестанный пулеметный и орудийный огонь по разбегающемуся по окрестным полям противнику. Урожай уже давно был собран, отчего многочисленные человеческие фигурки хорошо просматривались на фоне голой иссушенной Солнцем земли.

– Дима, не вырывайся вперед! Не гони! Держи скорость десять! – задраив-таки люк и рассматривая расстилающееся впереди поле боя, то через перископ, то через смотровые щели командирской башенки, давал мехводу указания Геркан. – Пусть вражина всегда будет впереди нас! – Конечно, догнать и попросту раздавить солдат противника, было для машины типа Т-24 плёвым делом. Однако здесь и сейчас не просматривалось никакой нужды демонстрировать скоростные характеристики данного танка. Здесь и сейчас требовало набить как можно больше вражеских бойцов, что виделось возможным осуществить, лишь постоянно наступая тем на пятки, но никак не опережая. – Вася, пулеметом их! Пулеметом! – а это уже последовала команда командиру башни. – Бей короткими! Не перегревай ствол! – Удовлетворившись, что весь экипаж танка занят своим делом – стрелок-радист тоже вовсю работал из своего оружия, Александр, наконец, позволил себе отвлечься от отслеживания противника и обратить внимание на действия временных подчиненных.

Пятерка танков 3-го взвода 3-ей роты, как им и было приказано изначально, продвигались вперед строем фронта на удалении в 30 – 50 метров друг от друга, опять же не стремясь непременно догнать противника. Памятью будущего Геркан прекрасно знал, что поначалу у франкистов не имелось под рукой достойного противотанкового вооружения, способного причинить критический урон хорошо бронированным Т-24, отчего у танкистов не было нужды сторожиться или же лететь вперед, сломя голову, при этом активно маневрируя. Нет, здесь и сейчас вполне себе допустимой виделась именно спокойная работа по постепенному и показательному перемалыванию живой силы противника на радость совсем было поникшим от постоянных поражений союзникам. Что перед началом боя Александр и постарался донести до командиров взводов и машин. И ныне как раз наблюдал результаты своих наставлений. Вот подобным образом, временами отрываясь от приборов наблюдения, либо для перезарядки спаренного с пушкой пулемета, либо для связи с командиром взвода, он и провел свой первый, но отнюдь не последний за этот день бой.

Так был частично уничтожен, а частично рассеян целый табор[1] регулярных войск[2], шедший в авангарде колонны, после чего действующие со стороны Ильескаса танки ударили во фланг главным силам противника на этом направлении. Те, не смотря на первоначальный шок от попадания во вражескую артиллерийскую засаду, сумели сохранить боевые порядки и, расположившись с противоположной стороны обстреливаемой из оливковой рощи дороги, вовсю вели ответный огонь по зеленым насаждениям, как ружейно-пулеметный, так и артиллерийский. Просто тогда они еще не сумели понять, что столкнулись в бою с тяжелыми танками, отчего и не предприняли героическое отступление, пока это еще было реально осуществить. Однако с появлением на правом фланге огромных танков, ведущих сильнейший орудийно-пулеметный огонь по их рядам, а также с переходом в атаку еще вдвое большего количества таких же мощных боевых машин по фронту, песенка их оказалась спета.

Сметая на своём пути всякое сопротивление, вроде ведущих огонь прямой наводкой немногочисленных уцелевших полевых и горных пушек, а также установленных на грузовиках зенитных автоматов, семнадцать Т-24 прошли сквозь вражеские ряды, и вдоль, и поперек, сея сущий хаос среди франкистов. Слишком уж сильно последние привыкли к легким победам над слабо подготовленным и плохо вооруженным противником, только с которым им и приходилось сталкиваться доселе, отчего профессионалы своего дела, да еще имеющие в руках самую совершенную технику, оказались натуральными палачами и могильщиками для войск подполковника Баррона. Так два табора марокканцев общей численность почти в 900 человек и целая бандера[3] иностранного легиона Испании, вместе со всеми приданными им вспомогательными частями, оказались раздавлены неожиданно обрушившейся на них танковой волной. Причем наиболее невезучие оказались раздавлены в прямом смысле этого слова. И лишь пара эскадронов кавалерии из флангового охранения сумели умчаться обратно в сторону Толедо, не понеся потерь, тогда как большая часть пехоты и грузовики стались законными мишенями для советских танкистов.

Вплоть до полного израсходования боеприпасов вели экипажи Т-24 стрельбу, поскольку первоначальный запал защищавших Ильескас республиканских бойцов совершенно истощился уже спустя километр бега вслед за танками. Да и больно уж сильно начало грохотать там, впереди, куда в конечном итоге умчались прикрывавшие город боевые машины, отчего пехотное командование приняло решение отвести свои силы назад в городок и даже начать восстанавливать раскиданные танками баррикады. Лишь когда Александр примчался на своём «боевом скакуне» назад и с помощью приданного ему переводчика, размахивания пистолетом и такой-то матери смог объяснить «героям», что наступило время собирать богатые трофеи и вязать пленных, «гордые и воинственные сыны испанского народа» вновь осмелились показать свой нос из-за укрытий. И вот с такими вот помощничками – донельзя капризными анархистами, легко способными пальнуть в спину, да марксистами троцкистского толка, не сильно уважавших советских «добровольцев», считающихся сталинистами, ему предстояло отбивать обратно Толедо! На секунду – город с населением в полсотни тысяч жителей и практически совершенно неприступный для танков в силу своей древности и связанной с данным фактом узости улиц. В общем, персональный кошмар одного военинженера 2-го ранга еще только начинался. Тем более, что первые серьезные разногласия в стане союзников возникли практически сразу, как только началась дележка трофейного имущества, что уцелело после разгрома вражеской колонны. Что местные, что Геркан, насмерть вцепились в две 20-мм автоматические зенитные пушки итальянского производства по причине крайней нужды в подобном вооружении и невозможности достать его каким-либо иным путем, кроме как отбить у противника. Естественно победила… Нет, не дружба! Победила сила в лице 17 тяжелых танков и их башенных орудий, повернутых по команде Александра в сторону излишне жадных и чересчур непонятливых местных. А что еще ему оставалось делать, если всё зенитное прикрытие полка, которое с горем пополам удалось выцарапать у родной РККА, составляли всего 12 крупнокалиберных пулеметов Дегтярева? Да и те пришлось распределить по двум складам боеприпасов и ГСМ, а также отрядить в прикрытие танковой школы. Хотя каким образом их огонь мог уберечь от бомбардировок с высоты в несколько километров, откуда и работали по тылам трехмоторные немецкие Ju-52 с итальянскими SM.81, объяснить ему никто так и не смог. Однако же в танковый батальон их не отдали ни одной штуки. Вот и пришлось искать иные пути устройства собственной безопасности от действий вражеской авиации, которая так-то более-менее активно помогала в продвижении колонн мятежников в сторону Мадрида. Отчего и встреча с ней советских танкистов была отнюдь не иллюзорна.

[1] Табор – тактическое подразделение схожее с батальоном у Регулярных войск коренных народов в составе испанской армии.

[2] Регулярные войска – Регулярные войска коренных народов (Fuerzas Regulares Indigenas) – подразделения испанской армии, набранные из жителей колониальных владений.

[3] Бандера – испаноязычное обозначение воинского формирования соответствующего по величине отдельному батальону в составе Испанского легиона (Иностранного легиона).

Глава 19

Так и воюем…

– Да-а-а-а, – протянул чумазый от гари Геркан, рассматривая находящиеся перед ним изрядно закопченные Т-24. – Потрепало нас, однако. – Как он и предполагал, поход на Толедо не обошелся без неприятностей для 3-ей танковой роты. Причем тут даже нельзя было сказать что-нибудь типа – «А как всё хорошо начиналось!». Нет. Тут и начиналось всё далеко не лучшим образом.

Так из разгромленной ими колонны не менее полутысячи солдат и офицеров противника смогли-таки отступить к знаменитому городу древних оружейников и, перегруппировавшись, закрепиться внутри него, пока одержавшая в сражении верх сторона занималась сортировкой пленных, обиходом раненых и сбором трофеев, а также подвозом топлива и боеприпасов для танков. Причем последнее оказалось выполнено куда как быстрее первого, ибо испанцы не были бы испанцами, если бы уделяли больше времени именно делу, нежели болтовне и похвальбе друг перед другом очередной обновкой, снятой с очередного покойника.

В общем, пять часов спустя, с грехом пополам, Геркану удалось едва ли не пинками согнать «анархистов и троцкистов» в некое подобие двух сводных батальонов, должных стать главной ударной силой при непосредственном занятии города. И это его пугало, поскольку кем угодно, но бойцами данные «наглые бандитские рожи» не выглядели совершенно. Нет, конечно, имелись среди них и те, кто прекрасно понимал необходимость соблюдения дисциплины и следования приказам. Но таковых набиралось хорошо если полсотни на семь сотен откровенных махновцев. И вот с таким совершенно ненадежным контингентом ему, по авторитетному мнению высокопоставленного военного и политического испанского руководства, предстояло продолжить «триумфальное шествие». Надо ли говорить, что от подобной перспективы у Александра очень сильно чесались руки пострелять по тем, кто отдаёт таковые приказы? У него вообще складывалось ощущение, будто в самом республиканском правительстве и генеральном штабе мало кто был заинтересован в организации должного отпора идущим на столицу войскам мятежников. Всем словно было наплевать на итоговый результат разворачивающегося на подступах к Мадриду сражения. Точно так же, как кое-как выстроенным в походные колонны «бойцам народной милиции» было наплевать на приказы какого-то там советского краскома. Они и своих-то командиров ни в грош не ставили зачастую, что уж было говорить о чужих, да еще и пришлых. Чудом в складывающейся ситуации уже было то, что они вообще согласились направить свои стопы в ту сторону, откуда еще несколько часов назад бежали, теряя тапки. Видимо, какие-то шестеренки в их мозгах всё же крутились в нужную сторону. Ну, или же у них имелось желание полазить по карманам и подсумкам очередных мертвых марокканцев, которые в свою очередь совершенно не стеснялись грабить мирное население по всему пути своего следования, отчего у тех порой попадалось даже золото, не говоря уже о серебре и шуршащих песетах.

Еще целый день им потребовался на то, чтобы добраться до Баргаса, находящегося в семи километрах от Толедо. Тут уже были виноваты, и те, и эти. Испанцы вставали на привал чуть ли не каждые полчаса и наотрез отказывались продолжать путь, пока не отдохнут. Да и не самые новые танки начинали подкидывать сюрпризы. За 25 километров марша два Т-24 были вынуждены остановиться из-за развалившихся траков – до начала их массового поточного производства в СССР из легированной марганцем стали Гадфильда, особо прочной и износостойкой, оставалось еще два года, отчего советским танкистам уже который год кряду приходилось мучиться с гусеницами своих машин, выполненных из куда худших материалов. Еще у одного заглох двигатель вследствие некорректной работы карбюратора. У двух наблюдался перегрев КПП. И, естественно, все 17 машин страдали от слишком высокой температуры моторов. Потому Геркан и не возражал против организуемых пехотой привалов, так как в это же самое время отдыхали и далеко не совершенные танки, собранные и эксплуатируемые отнюдь не самыми умелыми в мире руками. Ну и враг, естественно, не дремал. В отличие от выставленных республиканцами на ночь часовых.

Видимо, не смотря на понесенное тяжелое поражение, сумевший скрыться подполковник Баррона не собирался опускать руки и параллельно с устройством оборонительных позиций в Толедо, изыскивал возможность нанести урон своему противнику до начала штурма города. Но, по причине утраты всей артиллерии, оказался вынужден рассчитывать лишь на сохранивших боевой дух солдат и не сильно многочисленные запасы пороха, бензина и взрывчатки, что не оказались утрачены вместе с большей частью войскового имущества. В общем, ставка им была сделана на организацию ночного налета двух эскадронов кавалерии на стоянку вражеских танков, как наиболее грозного оружия республиканцев. И частично его план удался.

Чтобы не запирать танки на узких улочках Баргаса и тем самым вовсе лишать их маневра, Геркан приказал вставать на ночевку на территории примыкавшей к городку асьенды[1], что как раз попалась им по пути. А дабы дать своим экипажам столь нужный им отдых, потребовал у испанских союзников предоставить пехотное охранение, как то полагалось делать в соответствии с уставами РККА. Всё равно местные не вели как такового боя в этот день, а лишь пожинали плоды чужих успехов, тогда как опытные, но не обстрелянные, танкисты оказались несколько вымотаны первым в своей жизни сражением. Вот это самое охранение и проспало самым наглым образом налет аж двух сотен марокканских кавалеристов, что умудрились прорваться к стоянке техники и закидать бутылками с бензином аж одиннадцать танков, прежде чем массированный автоматный и пулеметный огонь не принялся скашивать их одного за другим. Это проснувшиеся от шума танкисты пустили в ход свои ППД[2] и снятые с танков как раз на такой вот случай курсовые ДТ-шки, лупя во всё, что шевелилось снаружи занимаемых ими зданий.

– И какой будет диагноз, Саша? – поинтересовался у Геркана капитан Семянищев – один из тех, кого военинженер 2-го ранга знал еще по службе в 3-ем отдельном танковом полку и боях на Дальнем Востоке. Он, как и еще семеро прочих краскомов – ветеранов боёв с белокитайцами, оказался переведен в танковую дивизию, вооруженную Т-24, как наиболее опытный и успевший понюхать пороха командир. О чём когда-то и высказывал пожелание Александр в одной из своих бесед со Сталиным.

– Три машины придется оставить здесь вместе с экипажами и какой-нибудь охраной. Там много чего погорело в МТО[3]. Но главное – проводка, которую сейчас я заменить не смогу. Банально не на что, – пытаясь очистить руки ветошью от въевшейся в кожу копоти и грязи, указал «главный по ключам и гайкам» на не подлежащие полевому ремонту танки. – Еще три, считай, вовсе не пострадали. Их только и надо, что отмыть как следует и можно смело идти в бой. Хотя даже можно и не мыть. Всё равно в Толедо нас точно так же примутся закидывать бутылками с зажигательной смесью.

– Уверен? – скривился, будто съел целый лимон, капитан. Как каждый танкист, и вообще как нормальный живой человек, он очень сильно опасался огня. И гореть в танке ему ну очень не хотелось. Прямо очень! А то, что в город им придется входить, не подлежало сомнению, коли они желали выполнить поставленную командованием задачу. Ведь полагаться на местных вояк не приходилось совершенно. И без непосредственной поддержки танков в уличных боях всю эту народную милицию ждало лишь истребление. Данный факт он уже сам четко осознавал не хуже Геркана, успев насмотреться на их выучку и взаимодействие. То есть насмотреться на всякое отсутствие оного.

– К гадалке не ходи. Вот увидишь, Паша, – скривил в ответ столь же кислую морду лица Геркан. – Нас непременно будут с верхних этажей и крыш домов закидывать этой горючей гадостью. Как говорится, дешево и сердито. Да и ничего иного франкисты противопоставить нам не смогут. Потому прикажи всем запастись как можно большим количеством воды. Ну и там мешками с утрамбованным песком обложите машины что ли. Или вымоченной в воде кожей, коли найдете что-то подобное. Хоть какая-то защита будет, да и сбрасывать их с танка, начни они полыхать, видится мне куда более простым делом, нежели тушить пролившийся внутрь МТО горящий бензин.

– Двигатели еще больше будут перегреваться, – тут же озвучил Семянищев вполне ожидаемую проблему, впрочем, не выражая скепсис по поводу применения подсказанных способов защиты машин от огня.

– Будут, – не стал отрицать очевидного Александр. – Но иного выхода не вижу. Либо так, либо вовсе никак. Потому остается лишь надеяться, что техника выдержит подобные издевательства. Кстати о технике! Что-то мы несколько отвлеклись. Смотри дальше, – указал он рукой на следующие боевые машины. – На четырех требуется заменить катки со сгоревшими бандажами, которые, как ты сам можешь видеть, уже готовятся снимать с «приговоренных» мною танков, – кивнул он подбородком на суетящихся, словно муравьи, мехводов и приданных им в помощники прочих танкистов, как раз стягивающих гусеницы. – Еще один смогу оживить часа через три. Больно уж сильно у него обгорело всё навесное оборудование двигателя. Так что придется много чего канибализировать с той же троицы вовсе обездвиженных Т-24. В общем, всё могло быть много хуже, но могло быть и лучше, имейся у нас в прикрытии нормальная пехота, а не это недоразумение, – махнул он рукой в сторону испанцев, таскавших куда подальше от танков трупы погибших марокканцев и их коней. – Так что через три с половиной часа на четырнадцать полностью боеготовых танков можешь смело рассчитывать.

За отведенное Александром на ремонт время они всё же не управились. Вышло чуть более четырех часов. Еще примерно с час ушло на подготовку танков к уличным сражениям, отчего те стали похожи на какие-то футуристические фургоны переселенцев с Дикого запада – все обвешанные и обложенные многими десятками пузатых мешков и какими-то драными пологами. Да и после пришлось дать людям часовой перерыв на помыться, отдохнуть и перекусить. Но ближе к полудню они всё же смогли покинуть не ставший для них гостеприимным Баргас, направившись по шоссе к Толедо. Естественно, предварительно выслав вперед и на фланги разведку. Понятно, что при свете дня такого же кавалерийского наскока уже можно было не опасаться – всадников постреляли бы еще на подходе. Но береженого, как было издревле известно, и Бог бережет. Да и устав обязывал поступать подобным образом. Посему едва не сорвавший голос Геркан постарался максимально доступным языком – то есть командно-матерным, объяснить местным «воинам», что воевать следует правильно, а не так, как они привыкли – то есть то и дело проигрывать, а после драпать.

Он вообще не мог понять, как с такими паршивыми кадрами республиканцы умудрились отстоять Мадрид в известном ему варианте хода истории. Однако же смогли. Это было фактом. Потому где-то глубоко в его душе теплилась надежда, что и противник в реальном бою окажется не так уж хорош, как о том кричали данные «бравые парни», впервые явившись перед его взором в Ильескасе. Всё же учиненный днем ранее танкистами разгром вражеской колонны из засады никак не мог являться мерилом для выявления истинных боевых навыков вражеской пехоты. Продемонстрировать наяву это мог лишь грядущий бой, что уже вот-вот должен был начаться, судя по вырастающему прямо по курсу движения городу.

Следовало отметить, что примерно три четверти площади города приходилась на старую застройку, если можно было так выразиться. Такую, где на улицах и двум всадникам разойтись друг с другом было не всегда возможно – столь узкими были сделаны проходы. И, естественно, танкам там ловить было нечего от слова «совсем». Учитывая же любовь местных именно к каменным строениям с весьма толстыми стенами, говорить о возможности разрушения подобных домов стрельбой 76-мм танковых пушек тоже не приходилось. Да и местное население уж точно никто не собирался эвакуировать куда бы то ни было перед началом боя, отчего каждый пущенный в то или иное окно снаряд грозил забрать жизнь не только солдат противника, но и гражданских. Этот фактор тоже приходилось учитывать советским танкистам, когда от шедшей в авангарде пехотной роты прибежал посыльный с запросом снести все крайние дома, откуда по ним велся ружейный огонь. В противном случае командир роты анархистов угрожал вовсе отвести своих людей обратно к Баргасу, чей гарнизон они изначально и составляли. Вот так тут большей частью и воевали – до первого вражеского выстрела.

Не имея четких карт города, а лишь набросанные от руки кроки, Геркан с Семянищевым приняли решение разделить свои силы, чтобы не создавать затор на тех немногих шоссе и дорогах, где могли проползти их Т-24. О! О том, как создавались эти самые кроки, можно было вовсе снимать полнометражный художественный фильм. Правда, было непонятно в каком жанре: комедия, трагедия или может быть драма. А может вовсе драматическая трагикомедия? В общем, продолжавшийся свыше часа мозговой штурм пары десятков хорошо знавших город горячих испанских парней, со стороны более всего походил не на совместную работу соратников, а на выяснение отношений всех со всеми – столь громко и эмоционально проходило это действо. А уж сколько в процессе установления истины было потрясаний кулаками и оружием – не поддавалось подсчету вовсе. В общем, географию Толедо знали они все, но к общему итогу смогли прийти лишь спустя час времени, при этом напрочь разругавшись друг с другом. И вот так тоже тут воевали – не зная в должной мере даже географии собственной земли.

– Disparahacia arriba[4]! – надрывал связки Геркан, стараясь перекричать звуки разразившейся перестрелки и привлечь внимание скрывающейся за корпусом его танка пехоты к нависающему чуть ли не над самой дорогой балкону, откуда время от времени огрызался огнем противник. Он бы не стал подвергать свою жизнь еще большей угрозе и высовываться из танка, рискуя в любой момент словить пулю, если бы именно с этого балкона на шедшую впереди боевую машину не сбросили три бутылки с какой-то горючей гадостью. Головному танку их куцей колонны это пока никак не повредило – он лишь начинал разгораться. Но все двигавшиеся вслед за ним испанцы тут же порскнули в разные стороны, словно пойманные на «горячем» тараканы, мигом рассосавшись по каким-то узеньким закоулкам, будто их тут никогда и не было. – Да чтоб вас всех! – не добившись от боящихся высунуться из-за укрытия испанцев какого-либо действия, он сам принялся поливать вражескую позицию из своего ППД.

Правда, все 25 патронов из коробчатого магазина улетели всего за полторы секунды непрерывной стрельбы, отчего эффект оказался недолговечным и околонулевым – балкон был укреплен мешками с песком или чем-то вроде того. Да и само находящееся в его руках оружие никак не могло долго выносить такой интенсивной стрельбы. Согласно прочитанной когда-то инструкции к ППД образца 1934 года, в автоматическом режиме допускалось отстрелять подряд не более четырех магазинов или же всего 100 патронов, после чего начинался перегрев ствола, и оружие принималось «плеваться» пулями.

– Второй, второй, приём. Коля, слышишь меня? Это первый! Это Геркан! – Наконец, поняв всю бесперспективность своих действий, он вновь нырнул внутрь башни, не забыв задраить люк над своей головой, и вызвал на связь атакованную машину. Выслушав же в ответ с трудом различимое через помехи заверения, что его слышат, Александр продолжил, – Ты горишь! Горишь! Сдай назад! Уйди за меня и туши танк! – Вот что значило иметь в каждом танке по радиостанции! Связь не только на удалении в пару километров, но и вот так, всего на пару десятков метров, но во время боя, когда решения требуется принимать молниеносно – в соответствии со складывающейся ситуацией, была бесценна. А ведь не свяжись он с пораженным танком, тот вполне себе мог быть потерян – больно уж пожароопасными являлись применяемые в них авиационные двигатели. Только во время его службы еще в Союзе он был свидетелем трех самовозгораний моторов Т-24 из-за утечки топлива из магистрали или некорректной работы карбюраторов. Здесь же, при дополнительном внешнем негативном воздействии, риск подобного неприятного исхода лишь многократно увеличивался.

В том числе по этой причине он советовал Сталину посылать в Испанию данные танки – чтобы полностью избавить от них РККА и заработать при этом для страны немало денег на их реализации. Всё равно его приятель – Семён Гинзбург, уже начал работы над своим будущим Т-111, который, как помнил сам военинженер, был на голову лучше их прежнего совместного детища, если бы не проблема с вооружением – тогда под рукой у конструкторов имелась лишь 45-мм танковая пушка, кою и пихали во все танки еще на стадии разработки их проектов. Но да сейчас теплилась надежда получить-таки неплохую 76-мм танковую пушку, поскольку разом несколько КБ оказались озабочены данной темой, а не один только «Кировский завод».

Впрочем, всё это никакого отношения к ныне складывающейся ситуации не имело. А вот что имело – так это невозможность применения бронетехники в городских условиях без должного уровня взаимодействия с пехотой. Которого здесь и сейчас не наблюдалось совершенно – республиканские бойцы, либо уже разбежались по окрестностям, либо жались за танками, опасаясь казать свой нос из-за их брони. И со всем этим именно ему предстояло что-то делать. Одно только радовало в складывающейся ситуации – привыкшие к войне в совершенно иных условиях и успевшие понести немалые потери марокканцы тоже совершенно потерялись в городе и потому не смогли выстроить четкую линию обороны, разбившись на ряд отдельных очагов сопротивления, которые и требовалось задавить один за другим.

[1] Асьенда – крупное частное поместье в Испании и Латинской Америке. Аналоги фазенды или ранчо.

[2] ППД – пистолет-пулемет Дегтярева (на данный момент – образца 1934 года)

[3] МТО – моторно-трансмиссионное отделение.

[4] Стреляй вверх!

Глава 21

Теперь уж точно – Но пасаран!

Не одной лишь 3-ей танковой роте способствовал успех в деле уничтожения рвущегося к Мадриду противника. Находившийся под командованием Киселева сводный механизированный полк тоже умудрился поймать врага на переходе между двумя небольшими городками. Окруженное сплошь убранными полями шоссе создавало практически идеальные условия, при которых как раз танкисты могли показать себя во всей красе. Что они, собственно говоря, и сделали, когда им представился столь удобный случай.

Только вот, в отличие от своих сослуживцев, устроить танковую засаду 2-я рота не смогла. Её авангард буквально лоб в лоб столкнулся с авангардом колонны подполковника Карлоса Асенсио Кабанильяса, и пятерка танков 1-го взвода чуть ли не в упор расстреляла из орудий и пулеметов полдюжины набитых марокканцами грузовиков, изрядно при этом нашумев, отчего гибель целой пехотной роты не оказалась совсем уж напрасной. Как минимум, основные силы мятежников получили предупреждение о наличии впереди противника, имеющего на вооружении несколько артиллерийских орудий. Франкистам, правда, это не сильно помогло, поскольку последовавшей вскоре атаки 16-ти тяжелых танков никто из них, включая самого подполковника, не ожидал.

Пусть утром этого дня Карлос и слышал по радио хвастливые заявления премьер-министра Ларго о повсеместном переходе в наступление огромного количества полученных республиканским правительством танков[1], он посчитал данную информацию за очередное пустое бахвальство и ложь, направленные на поднятие вовсе упавшего боевого духа республиканских сил и дезинформацию сторонников «генералиссимуса» Франко. И, как очень скоро выяснилось, сделал это совершенно зря. Сошедшие с шоссе и продолжившие движение вдоль него непрестанно ведущие огонь Т-24 внесли такое опустошение в ряды его войск и столь сильно ошеломили солдат, что даже лучшие и наиболее стойкие из них задали стрекача, вовсе не думая об организации отпора. Шок и трепет взяли верх над разумом и воинской дисциплиной. А противник показательно легко нагонял и бил в спины всех, кто пытался спасти свою жизнь. Случись нечто подобное во времена средневековья, представшая его взору картина смотрелась бы, как неожиданный удар закованной в латы рыцарской кавалерии по совершенно беззащитным против неё лучникам, с обязательной последующей резней последних.

Впрочем, не везде экипажам танков сопутствовал исключительно полный и безоговорочный успех. Как-никак колонна мятежников растянулась почти на 4 километра, отчего шедшие в арьергарде артиллеристы успели развернуться в боевые порядки и встретить накатывающие машины огнем дюжины орудий. И даже преуспели в выводе из строя целых трех танков противника, прежде чем оказаться разбитыми взрывами фугасов или же вовсе быть раздавленными гусеницами. Увы им, отсутствие в запасах бронебойных снарядов и толстая броня Т-24 не позволили продемонстрировать свои противотанковые возможности даже четырем ранее отбитым у республиканцев дивизионным 75-мм пушкам французского производства – аналогам советских трехдюймовок. Всё что они смогли – это повредить катки и гусеницы двум танкам, да разбить прямым попаданием орудие у третьего. Ну и оставить с десяток вмятин с подпалинами на лобовой броне прочих. А после началось всеобщее безудержное бегство, с не менее безудержным родео на грузовиках со стороны республиканцев. Последние принялись гоняться за улепетывающим противником по всем полям и расстреливать разбегающихся солдат прямо на ходу из кузовов. Хотя, конечно, чаще мазали, нежели попадали, как из-за собственных паршивых навыков стрельбы, так и вследствие тряски машин. Но встреченная ими колонна, тем не менее, полностью прекратила своё существование, как единое и боеспособное воинское подразделение. Кто-то из её состава, конечно же, смог спастись и даже сохранить своё оружие. Однако дальше воевать, не зная, что вообще вокруг происходит, если их так показательно раскатали во время вроде как их же триумфального наступления, желающих набралось крайне мало. Большая часть выживших предпочла устремиться через горы на юг или запад, чтобы выйти на контролируемые националистами территории и уже после вновь вернуться в строй.