Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

В итоге просидели они едва ли не до трёх часов ночи. Естественно, изначально было понятно, что вопросы такого «калибра» решаться будут на Политбюро и в Совете Народных Комиссаров. А кое-что лишь в недрах НКГБ или же в Генеральном штабе РККА. Но подвести общую черту под всем озвученным и накидать первоначальный список необходимого, оказалось вполне возможным и их очень узкому кружку. После чего Александр «уехал на заселение в камеру», поскольку никакого иного исхода и быть не могло. Впереди его ожидали недели, если не месяцы, допросов с вытаскиванием на божий свет всех мелочей его «приключений», и последних месяцев, и 37-го года. Что он изначально предвидел, возвращаясь обратно в СССР. Однако полагал, что оно того стоило, дабы довести до логического завершения дело всей своей жизни, прежде чем исчезнуть навсегда. Недаром в будущем психологи уверяли, что для мужчины подобный подход к своей работе сравним с выращиванием ребенка для женщины – бросить на полпути никак нельзя.

Книгу читаем, а лайки не ставим? НЕХОРОШО ЭТО! Будьте хорошими, ставьте лайки!:) И предыдущим книгам цикла тоже, раз уж досюда дочитали!

[1] В-54 – АИ версия мотора В-44 (тоже АИ), снабженного нагнетателем от авиационного двигателя М-42 (реального), как это сделали в реальной истории с В-2.

Глава 9

Все по «Согласию»

Ни Тегеранской конференции 1943 года, ни уж тем более Ялтинской и Потсдамской 1945 года этому миру уже не суждено было увидеть. Как и Валютно-финансовой конференции Объединенных наций в городе Бреттон-Вудс, что стала трамплином для доллара США к мировому господству.

Нет. Вместо них место имела Московская конференция, на которой СССР, Великобритания и Франция, представленная правительством в изгнании, договорились о разделе зон влияния на территории Ближнего и Среднего Востока. Что для тех же англичан было страшнейшим ударом по их политическим и финансовым интересам. Но иного выхода у них попросту не оставалось. Единственной альтернативой было потерять вообще всё, а не только лицо. Виновниками же того стали итальянцы, которых, почему-то далеко не все воспринимали всерьез. Каковую ошибку сделал и Геркан тоже.

Итальянцы же, так-то не лишенные амбиций и имеющие собственные виды на всё Средиземноморье, в отличие от многих других, потрудились выучиться на чужих ошибках и форсировали достройку двух своих авианосцев – «Аквила» и «Спарвьеро», что прежде неспешно перестраивались из трансатлантических лайнеров. Вот поднявшиеся с их палуб восемьдесят истребителей-бомбардировщиков Re-2001, каждый из которых нес под брюхом по 500-килограммовой авиабомбе, и совершили неожиданный массированный налет на Кипр, где всё еще властвовал английский Королевский флот. Причем, осуществили его не в гордом одиночестве, а совместно с трехмоторными торпедоносцами берегового базирования, которых удалось собрать для данного рейда аж 113 машин.

Потери, что новорожденная палубная авиация итальянского флота, что торпедоносцы, понесли в этот день огромные. Давно уже понявшие всю ценность радаров британцы оказались готовы ко встрече приближающегося противника. Правда, даже они не ожидали, что итальянских самолетов окажется настолько много, привыкнув за прошедшее время отбиваться от трех – девяти торпедоносцев, и не более того. Тут же им пришлось противостоять почти двум сотням крылатых боевых машин, размазывая огонь зенитных орудий по множеству целей. А ведь в Акротири, куда итальянцы и нанесли свой неожиданный удар, находилась едва треть британских кораблей из базирующихся в Средиземном море. Потому и плотность зенитного огня оставляла желать много лучшего.

37 самолетов – девять палубных истребителей-бомбардировщиков и двадцать восемь торпедоносцев оказались сбиты английскими истребителями и зенитчиками еще на подходе к стоявшим на якорях линкорам. Но остальные прорвались, и на отдельном клочке моря разверзся Ад.

В общей сложности на стоявшие неподвижно линкоры Королевского флота «Ревендж», «Ресолюшн» и «Рэмиллис», итальянские пилоты скинули 71 полутонную бронебойную бомбу. Из них попали точно в цель лишь 13 штук. Но этого оказалось достаточно, чтобы «Рэмиллис» взорвался прямо на месте стоянки, когда одна из поразивших его бомб угодила в бомбовой погреб кормовых башен. Построенный, как и ранее погибший «Худ», по канонам кораблестроения времен ПМВ, он также не обладал достаточной горизонтальной броневой защитой, чтобы достойно сопротивляться подобным ударам.

Чуть лучше пережили бомбардировку «Ревендж» и «Ресолюшн». Им бомбы угодили в центральные части, повредив, как котельные отделения, так и орудия на батарейных палубах, где тут же начались пожары. Впрочем, им тоже не было суждено пережить этот день. Ведь ничуть не меньший, а гораздо больший ущерб нанесли английским кораблям торпедоносцы.

Далеко не все из них прорвались к линкорам. Многие постарались избавиться от своего смертоносного груза как можно раньше, атаковав эсминцы и крейсера, что стояли мористее, прикрывая собой главные корабли флота. Но в тот же «Ресолюшн» угодили три торпеды, тогда как «Ревендж» получил вовсе 7 прямых попаданий и уже спустя полчаса завалился на правый борт. Не помогли, ни пристроенные во время проведения модернизации були, ни изначально существовавшая противоторпедная защита. Потому, когда вернувшиеся на свои авианосцы и перевооружившиеся Re-2001 вновь подлетели к английской военно-морской базе в количестве полусотни штук, число потенциальных мишеней уже успело солидно сократиться.

Помимо двух линкоров, англичане успели лишиться трех легких крейсеров и трех же эсминцев. Не считая тех, что оказались повреждены, но сохранили свою положительную плавучесть. При этом, наконец, проснулась вся истребительная авиация, которая практически уполовинила итальянских палубников, сбив при новом налете еще 32 истребителя-бомбардировщика противника. Очень уже сильно Re-2001 уступали новейшим модификациям «Спитфайра». Но и те не остались в долгу, добив-таки «Ресолюшн» – последний корабль этого типа в Королевском флоте. Уже будучи частично погруженным в воду своей изрядно пострадавшей носовой частью, он взорвался от поражения авиационной бомбой погребов снарядов среднего калибра.

Потому, когда на следующий день пришла новость о подходе к разгромленной военно-морской базе 8 итальянских линкоров под прикрытием полусотни крейсеров и эсминцев, пить боржоми стало поздно. Не спасло положение дел даже прибытие к англичанам подкрепления в лице 5 линкоров, 1 авианосца и трех десятков кораблей прочих классов со второй военно-морской базы, раскинувшейся в 100 километрах северо-восточнее атакованного итальянцами Акротири.

Ценой потери своих последних палубных самолетов, итальянцы умудрились вывести из строя вражеский авианосец, вогнав в него 2 полутонных бомбы, после чего состоялось полноценное линейное сражение главных сил обоих флотов.

Кто-то при этом мог бы сказать, что гораздо более предпочтительно им было отступить и после вернуться с обновленным авиационным составом своих авианесущих кораблей. И так-то был бы прав. Только вот в отличие от подобных умников командующий итальянской эскадрой прекрасно знал, что еще раз выйти в море подобными силами, его флоту никак не выйдет. Ни топлива, ни боеприпасов, потребных для чего-то подобного, у Италии попросту более не имелось. Абсолютно всё оказалось поставлено на это генеральное сражение, в котором они были попросту обязаны разгромить британцев, чтобы остаться главной силой во всём Средиземноморье и значительно облегчить положение своих войск в Северной Африке.

Может оказавшиеся в меньшинстве англичане и желали бы избежать новой драки, только вот линкоры, что типа «Нельсон», что типа «Куин Элизабет», не могли дать ход свыше 23 узлов, тогда как итальянцы при необходимости могли выдать 26 всей своей линией. А четыре наиболее современных корабля на испытаниях демонстрировали скорость под 30 узлов. Да и отступать-то морякам Туманного Альбиона особо было некуда. Потому уже ближе к полудню с обеих сторон заговорили орудия главного калибра сильнейших кораблей флота, тогда как «своры» крейсеров и эсминцев принялись кидаться в торпедные атаки, в надежде поразить вражеских «стальных мастодонтов» и тем самым хотя бы выбить тех из «драки».

Случившееся сражение хоть и не шло в сравнение с Ютландским[1] по количеству участвовавших в нём кораблей, однако было едва ли менее важным в геополитическом значении и ничуть не менее кровавым. Потеряв еще три устаревших линкора типа «Куин Элизабет», как потопленными, так и выбросившимися на берега Кипра, англичане технически проиграли, поскольку со своей стороны смогли добиться лишь двух побед над линейными кораблями итальянцев. Причем один из них добила через два дня подводная лодка «Эрдж», когда тот, сильно поврежденный, вели под конвоем к родным берегам. Но все остальные итальянские линкоры получили столь тяжелые повреждения, что обещали провести в ремонте не менее года. Соответственно, будучи полностью выключенными из дальнейшего противостояния на всё это время. Тогда как британцам нашлось, чем заменить понесенные потери, что, даже после поражения в битве, фактически сделало их «хозяевами Средиземного моря». Пусть и балансирующими на канате натянутом над установленными внизу кольями. Ведь новые линкоры, взамен утерянных, англичане могли получить никак не ранее 1946 года, когда виделось возможным достроить «Вэнград» уникального проекта и два из четырех заложенных линкоров новейшего класса «Лайон». Тогда как итальянцы могли вернуться с новыми силами уже в 45-ом. Вот и пришлось островитянам резко стать более договороспособными в общении с Москвой. Ибо надеяться на заступничество со стороны американцев не приходилось вовсе. Те, как всегда, были себе на уме, дожидаясь, когда ситуация станет откровенно выигрышной для них.

Долго ли, коротко ли, но к началу марта 1944 года Москва с Лондоном и «Парижем в изгнании» смогли договориться о своём взаимодействии на Ближнем Востоке. Как бы британцы с французами ни желали не допускать туда советские или же просоветские войска, складывающаяся на фронтах и в тылу ситуация требовала срочного привлечения к боям сильного союзника. А те же заокеанские кузены, хоть и поставляли Великобритании стратегическое сырье и технику с боеприпасами, отнюдь не спешили бросаться с разбегу в европейские разборки, дабы не расшибить себе лоб. Как это было всегда, каждый хотел половить рыбку в мутной воде, но никто при этом не желал становиться приманкой. Вот и выжидали, что СССР, что США, тая надежду, что главный удар примет на себя визави. Разве что цена вступления в схватку была у них очень уж разная.

А тем временем в Турции, Иране, Ираке, Египте и в бывших французских колониальных владениях вовсю зрели и даже приводились в действие антибританские заговоры среди местных военных, политических и религиозных элит. Естественно, не без прямого влияния из Берлина. Что заставляло англичан отвлекать на охранные функции и для борьбы со всевозможными повстанцами не менее 100 тысяч своих солдат. Вот их-то уже в мае месяце и сменили поляки и числа тех, кто был интернирован советскими войсками еще в 42-ом году или же остался проживать на советской территории, но не выявил желания сменить прежнее гражданство. А таких набралось под полмиллиона человек!

Но поскольку Польша официально всё ещё находилась в состоянии войны с Третьим рейхом, а СССР желал как можно дольше сохранять свой нейтралитет, так называемую «Польскую армию генерала Андерса» формировать пришлось на территории занятого англичанами Ирана. Именно туда из СССР всего за один месяц переправили будущих солдат и офицеров формируемой армии, а после начали доставлять и форму с вооружением. Естественно, передавая то, чего было не так жалко лишиться – винтовки Мосина, пулеметы Льюиса и Максима, в том числе зенитные, старые 76-мм и 45-мм пушки с 50-мм минометами. В общем, всё то, что передавалось из войск на мобилизационные склады по мере получения более нового вооружения.

Правда танки с автомобилями им достались английские и американские, против чего Советский Союз совсем не возражал. Чего-чего, а этого добра, что называется, самим недоставало. Ведь технику не только изготавливали, но и списывали тоже ежегодно. Плюс запчастей для устаревших и сильно изношенных Т-26Э производили явно недостаточно, что самым пагубным образом сказывалось на боеспособности танковых полков большого числа стрелковых дивизий. Особенно кадрированных, где некому было должным образом заботиться о боевых машинах. А ничего иного «чужакам» никто отдавать и не стал бы. Впрочем, даже они были бы много лучше тех пулеметных легких танков Mk-VI и аэротранспортабельных «Тетрархов», что передали с барского плеча полякам англичане.

На их фоне «Испанский республиканский экспедиционный корпус» выглядел породистым арабским скакуном, которого кто-то вдруг решил сравнить с побитым жизнью осликом. Хотя, опасаясь не самых прямых рук испанских солдат и слишком большого количества песка, самозарядных винтовок, как и техники с дизельными двигателями, им не дали тоже. Но даже уже повоевавшие Т-54 со 122-мм танковыми гаубицами и шушпанцеры на базе полноприводных ЗИС-ов являлись для испанцев великолепным подспорьем. Впрочем, как и новейшие зенитки, с орудиями ПТО и дивизионной артиллерии. Не говоря уже об авиации – что истребительной, что штурмовой. И, что было немаловажно, всё это «богатство» доставлялось советскими судами и кораблями прямиком в Порт-Саид, поскольку сам Египет до сих пор оставался нейтральной страной, не смотря на то, что его территория уже свыше года являлась полем боя сцепившихся друг с другом европейских держав. Доставлялся под столь солидной охраной, что никто попросту не рискнул предпринять каких-либо провокационных действий против советских конвоев. Больно уж солидно выглядели пришедшие с Балтики линкор «Советский Союз», линейный крейсер «Кронштадт» и его брат-близнец «Севастополь». Можно было даже сказать, что после прошедшего итало-английского морского линейного сражения, в Средиземном море ни у кого не осталось достаточных сил, чтобы противостоять на равных этим трем советским стальным гигантам. Прикрытым, к тому же, двумя десятками легких крейсеров и вдвое большим количеством эсминцев.

Естественно, переводился этот корпус на столь уникальный для СССР театр боевых действий, не только в целях недопущения немцев с итальянцами к аэродромам, откуда виделось возможным достать советские нефтеносные районы. В ничуть не меньшей мере ему предписывалось приковывать к себе никак не меньшее количество вражеских сил, дабы те не оказались вовлечены в непосредственную войну с СССР.

А эта самая война уже витала в воздухе. Приняв к вниманию все за и против, Политбюро ЦК ВКП(б) пришло к мнению, что разыгрывать карту якобы имеющегося атомного оружия будет слишком опасно для страны. Опасно в том плане, что излишне напуганные англосаксы вполне себе могли попросту договориться с не менее перепугавшимися немцами, да и ударить совместно со всех сторон, привлекая для этого еще и японцев вдобавок. Тогда как воевать против вообще всего мира в планы Москвы отнюдь не входило. Потому, на очередном военном параде в честь 1 мая были продемонстрированы лишь пара сотен модернизированных Т-54М и столько же новейших общевойсковых Т-44, тогда как все остальные силы спешно готовились к отражению атаки потенциального противника по всей протяженности западной границы СССР.

Стоило только земле полностью просохнуть, как с мест постоянной дислокации устремились в полевые лагеря десятки тысяч танков, артиллерийских орудий и прикрывающих их всех зениток. Миллионы красноармейцев оказались направлены на рытьё тысяч километров траншей, как на ближайших для себя позициях, так и в промежутках между фортами и ДОТ-ами на достроенных укрепрайонах близ Минска и Киева. Разлетались по полевым аэродромам и самолеты. Призывались в кадрированные части сотни тысяч резервистов из числа недавно прошедших срочную службу. Эвакуировались вглубь страны, как неблагонадежные лица из числа жителей приграничных территорий, так и семьи военнослужащих, дабы те уж точно не отвлекались на вопрос спасения своих жен с детьми. Передавались непосредственно в войска со всех возможных складов, как топливо с боеприпасами, так и продовольствие с медикаментами. Что, естественно, никак не могло укрыться от взора разведки Третьего рейха.

И потянулись через границу десятки разведывательных самолетов, которые, к удивлению Берлина, начали просто-напросто бесследно пропадать. Лишь с малой части подобных бортов успевали получить короткое сообщение об атаке со стороны советских истребителей, после чего наступала тишина. Причем со стороны самого СССР не выдвигалось вовсе никаких претензий. В Москве делали вид, будто вообще ничего такого не происходило – ни нарушения границы СССР, ни перехвата самолетов-нарушителей советской авиацией, наводимой на «будущие жертвы» с установленных тут и там радарных станций.

Казалось бы, прошло всего 3 года дополнительного мирного времени, а боеспособность и вообще техническое оснащение войск СССР перешагнуло на совершенно новый уровень. Мало того, что отныне каждый танк и каждый самолет был оснащен радиостанцией, так эти самые радиостанции уже понемногу начали появляться даже в стрелковых ротах, заменяя собой громоздкие полевые телефоны. Это удалось выкупить у США лицензию и два завода по производству портативных раций: Моторола SCR-300 и Моторола SCR-536 – той самой знаменитой первой уоки-токи, которую можно было держать в руке, как телефонную трубку.

Правда, призывной контингент, зачастую вообще не поспевал за ходом прогресса и даже на СВТ-40 смотрел, как на чудо чудное, диво дивное. Что уж было говорить о более сложной технике! Но тех, кто, начиная с 1938 года, уже успел пройти «военную школу современной Красной армии» в стране насчитывалось под 4 миллиона человек, не считая 4 миллионов находящихся на службе в данный момент. В общем и целом Советский Союз, пусть не идеально, но подготовился к войне, о неизбежности которой говорили еще начиная с 1933 года, когда канула в небытие Веймарская республика, уступившая место нацистской Германии. Теперь же ход оставался за Берлином, поскольку нападать первыми Сталин категорически запретил, всё ещё питая надежды, что выйдет отстояться в сторонке, пока капиталисты дерут друг другу холки.

[1] Ютландское сражение – морская битва времен ПМВ между английским и германским флотами.

Глава 10

Самый длинный день в году. Часть 1

– Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава – товарищ Сталин, поручили мне сделать следующее заявление, – голос отнюдь не Левитана, а Молотова, полился из всех динамиков радиоприемников и уличных громкоговорителей ровно в 12 часов 15 минут 25 июня 1944 года. – Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!

Даже при гораздо худших условиях вовлечения во Вторую Мировую Войну СССР в конечном итоге добился именно того, что было указано в данной короткой, но, несомненно, волнительной для всех жителей Союза речи. Ныне же, что подготовка армии, что готовность политической верхушки страны к неминуемому нападению, оказались куда как более высокими. Потому если первый неожиданный удар по складам, казармам, паркам, да аэродромам и оказался в некоторой степени болезненным, он уж точно не шёл ни в какое сравнение с тем, о котором имел альтернативные воспоминания Александр Морициевич Геркан.

Но до того, как этот бессмертный текст был зачитан, на западной границе СССР уже успело произойти много чего. Ведь само вторжение началось в 3:15 ночи, когда первые немецкие бомбардировщики вторглись в воздушное пространство СССР, а на головы засевших в приграничных укреплениях бойцов и командиров Красной армии посыпались первые крупнокалиберные снаряды германской тяжелой артиллерии.

– Летят? – задрав голову вверх, откуда шёл гул десятков, если не сотен, работающих авиационных моторов, скорее для проформы, нежели по какой иной причине, поинтересовался Киселев.

– Летят, – кивнул так же смотрящий в темное ночное небо Александр.

Оба они оказались в этот день на приграничной территории Советского Союза не просто так. Хоть никаких прямых доказательств возможного предательства Павлова не было обнаружено, его, от греха подальше, отправили в качестве советника вместе с испанцами в Северную Африку. Аргументировав это тем, что дело для него дюже знакомое. Отправили, естественно, не одного, а под присмотром верных людей, которым и требовалось определить факт связи маршала с британцами или же вовсе немцами. Ведь остатки некогда украденного испанского золота всё же были обнаружены советской разведкой в подвале указанного Герканом дома в одной прибрежной испанской деревушке. А, стало быть, определенная доля правды в повествовании краскома всё же имелась. Вот и перестраховались, оперативно заменив Павлова на Рокоссовского, отлично показавшего себя во время Зимней войны. Ну и танковый корпус Киселева на всякий пожарный случай тоже перекинули в Западный ОВО из-под Ленинграда. Впрочем, оставив тот исключительно в подчинении Ставки Верховного Главнокомандования.

– Недолго им летать осталось, – тут же злорадно отозвался генерал-лейтенант танковых войск. – Причешут их наши соколы. Ох, как причешут!

– Это да, – вновь кивнул Геркан. – Даром что ли я когда-то подставлялся перед самим товарищем Сталиным, описывая ему очень неприглядные недостатки наших ВВС? Теперь пришла пора собирать урожай с некогда посеянных семян.

Подтолкнувший проведение проверки авиационных полков краском даже представить себе не мог, сколько недостатков он в своё время не заметил, либо попросту не обратил внимания на них банально по незнанию. Что, возможно, было даже к лучшему. А то мог бы вовсе наговорить себе на расстрел, как в несколько иной истории это сделал другой правдоруб – генерал-лейтенант авиации Рычагов, тем самым вызвав натуральный гнев обычно спокойного Сталина. Ведь, как «неожиданно» выяснилось, многие истребительные полки, включая расквартированные в пограничных округах, испытывали катастрофическую нехватку летного состава в размере от 30% до 80%. То есть по бумагам полк числился полностью боеготовым, имел всё необходимое техническое обеспечение и самолеты, а летчиков едва-едва наскребали на одну единственную эскадрилью.

Причем в полках бомбардировочной авиации, пусть и не в столь великом масштабе, наблюдалась схожая картина. Летать банально было некому! А даже если с наполнением полка летным составом дела обстояли нормально или хотя бы приемлемо, тут же в глаза начинала лезть несбалансированность авиационного парка. Так выходило, что в одной эскадрилье могли одновременно оказаться фронтовые СБ-2 и пикирующие бомбардировщики Ар-2 с Пе-2. Что, естественно, мгновенно исключало возможность нанесения всем подразделением бомбового удара именно с пикирования, а также многократно усложняло процесс обслуживания техники. И для чего тогда, спрашивается, создавали пикировщики, да обучали экипажи столь сложному приёму нанесения бомбовых ударов, если бардак с распределением техники рубил это всё на корню?

Про маскировку аэродромов, что основных, что запасных, во многих полках, похоже, вовсе никто, ничего, никогда не слышал. А ведь соответствующий приказ был издан еще в 1940 году! Но вот смогли ознакомиться с ним, похоже, далеко не все. Либо же просто махнули рукой на всевозможное «садоводство», вроде высаживания на летном поле травяного покрова соответствующего окружающей местности, а также устройства ложных дорог, каналов, рощиц или просто зарослей кустов.

Находящаяся в некондиционном состоянии техника вовсе была бичом всех без исключения частей. Правда, справедливости ради, следовало уточнить, что у тех же немцев под четверть всех самолетов также перманентно находились в нерабочем состоянии. Не спасали даже цельнометаллические конструкции крылатых машин и легендарный немецкий орднунг. Что запчастей, что техников, недоставало всем армиям мира. Просто у кого-то данная проблема просматривалась более широко, а у кого-то «не выносилась из избы».

Особо тяжко у Германии ныне обстояли дела с поддержанием в порядке Ме-109. К началу 1944 года признанные слишком устаревшими, в войсках они активно замещались на Fw-190 и реактивные Ме-262, из-за чего заказы запчастей для них изрядно сократились и кое-что отныне получалось лишь достать по знакомству у соседей, а не получить на собственном складе, как это было в прежние благодатные времена. Правда, линию по их сборке в утиль отправлять не стали, а продали за немалые деньги Испании, где ныне и производили их под маркой Испано-Сюиза.

– Ты и туда успел влезть? И когда только время нашёл? – повернувшись к стоящему рядом другу, обозначил себя белозубой улыбкой командующий 10-го танкового корпуса. Темень на улице стояла знатная. А они еще вдобавок прятались под кронами деревьев, впрочем, как и многие заранее выдвинутые на позиции советские войска. Потому даже на близкой дистанции разглядеть можно было разве что едва заметный силуэт и выделяющиеся во тьме глаза с зубами.

– Пришлось найти, – невесело фыркнул Александр. – Иначе ничего бы не вышло. Ведь исправлять лишь положение, складывавшееся в танковых и мотострелковых частях, виделось совершенно недостаточным делом. – Вот и совал свой нос, куда только можно было, и где его не откусили бы сразу. Как ты сам теперь можешь судить – делал я всё это не зря.

– Не зря. Соглашусь, – Михаилу ничего иного не оставалось, как подтвердить слова давнего знакомца. – Да и прибыл ты сюда тоже не зря. Рокоссовский, он, конечно, как командующий, одним из лучших в РККА будет. Но… кавалерист, – сказал он, словно диагноз поставил. – Мало пока понимает во всех нюансах применения наших боевых машин.

Да, данный Рокоссовский – образца лета 1944 года, совсем не являлся тем самым Рокоссовским также образца лета 1944 года, о котором памятью будущего ведал Геркан. Константину Константиновичу еще только предстояло в ближайшее время наделать кучу ошибок, кои будут стоить бойцам РККА огромной крови, и после выучиться на них, дабы впоследствии стать тем самым маршалом победы. Однако выбирать не приходилось. Точнее, из всех возможных зол выбрали наименьшее, как то полагал сам Александр. А чтобы всё прошло наверняка, прислали в ЗОВО и его, вернув на должность инспектора бронетанковых войск РККА. Что, естественно, не преминуло сказаться на количественном составе танковых и мотострелковых войск. Точнее, на количестве имеющейся в полках техники. Оно изрядно сократилось!

Опасаясь вполне возможного всеобщего отступления, вернувшийся в войска всего за месяц до начала войны Геркан банально «выпнул» со складов и из парков стоящих на границе корпусов всю технику, требовавшую капитального или же среднего ремонта. Совсем уж древнее «танковое барахло», вроде полностью раздетых Т-18, Т-20, Т-27 и Т-26 он, по согласованию с Рокоссовским, определил в неподвижные огневые точки, которые и вкопали в грунт в промежутках между железобетонными ДОТ-ами укрепрайонов. Тогда как остальные машины, слегка «раздев» для пополнения запасов запчастей, отправили на тыловые ремонтные заводы, затребовав поставить пополнение из мобилизационных запасов. Но, то к началу наступления врага не поспело прийти в полном объеме и должном качестве, отчего в ряде полков образовался определенный дефицит, что грузовиков, что танков, что тягачей. За что потом вполне могли спросить при поиске тех самых невиновных и непричастных, на которых можно было бы свалить все неудачи и ошибки «ответственного большинства».

Правда, думать сейчас об этом не имелось никакого желания, отчего Александр вернулся к созерцанию звездного неба, в котором из-за света показавшейся в промежутке туч Луны удалось разглядеть шустро перемещающиеся светящиеся точки немецких реактивных истребителей. Видать, именно им была поставлена задача «держать небо» над целями, покуда до намеченных к атаке объектов не доползут куда более тихоходные бомбовозы. А такой противник для отечественных пилотов был в новинку, что могло сыграть свою негативную роль в отражении вражеских налетов. Но да им всем в самое ближайшее время предстояло держать главный в жизни экзамен на уже пройденный материал, параллельно изучая что-то совершенно новое.

– В том числе поэтому, я здесь, – нарушил подзатянувшееся молчание Геркан. – Буду присматривать по мере возможности. Да наставлять на путь истинный в меру своих сил и знаний.

– И меня тоже? – усмехнулся один из самых опытных танкистов страны.

– Нет, Миша. Ты тут сам себе хозяин. Уж кого-кого, а тебя учить – только портить. Ты сам кого угодно обучить танковым премудростям сможешь получше иных преподавателей академий, – похлопал того по плечу Алексадр. – Но таких, как ты, увы, слишком мало. А потому мне пора отчаливать, пока не начало светать. Был рад тебя увидеть вновь.

– Остался бы ты лучше у меня, Саня, – поджал губы Киселев, совершенно не желавший отпускать друга в Белосток, что просто был обязан стать одной из главных целей неприятеля. – Тем более, сам послушай. Слышишь, как грохочет у границы? Явно артиллерия начала бить по нашим укреплениям. А ты на своем бронепоезде только через Гродно и сможешь проехать, коли желаешь добраться до утра. Как раз под вражеский огонь полезешь?

– Ничего! Проскочим! – ощерился слегка беззубой улыбкой Геркан. – Дизели на нём стоят мощные. Уж от осколков-то имеющаяся броня точно защитит. И никакие переодетые диверсанты по пути перехватить не смогут. – Это он так говорил о мотоброневагоне, что не без его вмешательства когда-то создали из старых пятибашенных танков Т-35. Соединив два корпуса в единое целое, и установив дизель М-50Т под 1000 лошадиных сил, удалось получить весьма недурной миниатюрный, но зубастый, бронепоезд. Всего таких создали 25 штук из полусотни танков. И один из них он оторвал себе в «разъездное такси». – Так что доеду с ветерком, как раз к тому моменту, как немцы сунутся вперед. Должен же я видеть, кто и как руководит всем тем, что я так долго создавал!

– Тогда, Саня, не будем долго прощаться. Ведь мы еще не единожды свидимся! Так? – постаравшись поймать во тьме взгляд старого друга, на всякий случай уточнил Михаил.