Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

– А танками, простите, мы будем заниматься вдвоём? – аж приподнял в удивлении брови профессор, поскольку в его глазах подобное высказывание выглядело в высшей степени самонадеянным и даже самоубийственным – ведь в СССР за невыполнение взятых на себя обязательств было принято карать. Естественно, карать лишь тех, кто не имел действительно надежной защиты на самом-самом верху. У арестантов же такой защиты точно не могло иметься априори.

– Очень надеюсь, что нет. Может я и потерял память, но не потерял разум. И потому прекрасно осознаю, что нам необходимо полноценное конструкторское бюро с двумя десятками инженеров разных направлений, не меньшим, а то и большим количеством чертежников. Ну и технологи с расчетчиками потребуются конечно! Куда уж без них! – оправдал Геркан изначальные надежды Заславского, показав, что дружит с головой, не смотря на все её потрясения и сотрясения. – Но, то дело будущего. Не сильно далекого, но будущего. Когда еще нам смогут подыскать необходимых специалистов! Пока же мы и вдвоем неплохо справимся, как я полагаю. Вы ведь у нас специалист по расчету бронекорпусов и трансмиссий? А это как раз самое то, что нам сейчас необходимо! Будем с вами повышать обороноспособность страны и надеяться, что вскорости обоим данная работа зачтется.

– Хотелось бы верить в лучшее, – согласно закивал профессор, которому больше ничего и не оставалось. – Но что именно вы желаете делать, если полагаете, что хватит нас двоих? Мне, честно говоря, ничего разумного в голову не приходит.

– О! Мы спроектируем дополнительные латы для Т-26! Броневую экранировку для самого массового танка РККА, которая ему, насколько я смог понять, крайне необходима! – в своей работе Александр собирался идти по пути наименьшего сопротивления, чтобы добиться наибольшего и наискорейшего результата при вложении минимальных временных ресурсов и минимальных же материальных затратах. Да, он уже успел ознакомиться с характеристиками всей бронетехники РККА. И понял, что та несколько отличается от памятной ему по событиям открывшегося будущего. Но отличается не столь критично, чтобы к ней не оказалось возможным применить уже знакомые ему подходы. Прекрасно зная, что Т-26, в силу слабости бронирования, будут уничтожаться в огромных количествах, и финнами, и немцами, он решил несколько опередить время и постараться максимально усилить основной танк РККА. Дабы не было больше разброда и шатания в различных вариантах дополнительного бронирования данных машин, следовало создать один общий проект такового «доспеха» для них всех. И даже более того! Следовало доработать общевойсковой танк так, чтобы он не выходил из строя уже спустя сотню километров пути из-за чрезмерно возросшего веса. Благо конструкция его корпуса и башни оставалась неизменной вплоть до нынешнего года, когда в производство запустили вариант с наклонной бортовой броней и конической башней. То есть подавляющее большинство машины вполне себе могли быть охвачены при реализации его задумки.

– А разве он не вышел некогда из под вашей руки предельным по весу? – в очень правильном направлении заработали мысли Владимира Ивановича. – Вы ведь, насколько я помню, изначально были сторонником противоснарядного бронирования и потому довели изначальный образец до его возможного максимума. Разве не так оно было?

– Было дело, – не стал отрицать очевидного Геркан. – Но наши с вами коллеги по ремеслу, в смысле – инженеры, не стояли все эти годы на месте. И, как я уже смог заново узнать, на свет появились, и более мощные моторы ЗИС, пусть даже производимые пока малыми сериями исключительно для новейших автобусов, и подходящая нам более крепкая КПП от танка Т-46, что с рядом доработок вполне себе влезет в Т-26, тогда как резерва шасси с подвеской изначально оставалось на почти четыре тонны дополнительного веса. – Поскольку в его голову некогда была заложена вся информация по подвеске самоходки «Хетцер», общим весом под 16 тонн, слова о резерве были отнюдь не голословны. – Вот и воспользуемся этими знаниями, чтобы максимально дешево и эффективно усилить бронетанковые войска РККА! А там и новые, куда более интересные, задачи окажутся не за горами. Уж поверьте, скучать, ни себе, ни вам, ни остальным нашим будущим соратникам, я не позволю. Больно уж много идей буквально требуют того, чтобы их воплотили в металле!

– Вы полагаете, что этих тонн резерва окажется достаточно, чтобы добротно забронировать данный танк? А про движитель при этом не забыли? Как вы собираетесь компенсировать увеличение давления на грунт? – тут же включил профессора профессор Заславский.

– Примерные расчеты я уже провел. На дополнительные 30-мм экраны вертикальной брони и гужоны для их крепления потребуется около трех с небольшим тонн из озвученного мною резерва. Максимум – три с половиной, чтобы еще прикрыть и кормовой лист и носовой горизонтальный добронировать хотя бы до 25-мм в сумме. Итого останется еще полтонны на более мощную, массивную и тяжелую ККП, да на подкрепление подбашенной коробки, чтобы её от дополнительных полутора тонн веса башни не прогнуло. К гусеницам же для увеличения их площади, выйдет возможным приклепать с их внешней стороны специальные расширители. Но лучше просто сделать новые, уже расширенные, тем более, что, наконец, у нас в стране их начали отливать в массовых масштабах из износостойкой стали Гадфильда. – Это Геркан «вспомнил» про открытие минувшим летом на одном из предприятий Подмосковья столь давно ожидаемой поточной литейной линии для производства траков из столь капризной марки стали, которая не терпела малейшего брака при литье. Точнее сама-то сталь терпела, а вот исправление огрехов выходило столь дорогостоящим, что легче было сызнова отлить изделие, нежели пытаться обработать его на том же фрезерном станке, к примеру. – Насколько я смог понять, все девять лет, которые я не помню, танкостроители и танкисты шли к этому знаменательному моменту, мучаясь с вечно рассыпающимися траками, выполненными из куда худших сортов стали. В общем, со всеми указанными мною переделками мы как раз и выберем весь некогда заложенный мною резерв. И это, согласитесь, замечательно! Но! Мы должны стать первыми, кто сделает данный, лежащий на поверхности, проект! Нас не должны опередить! Вы понимаете, профессор? Никто не вправе отобрать у нас первенство в реализации столь обещающего проекта!

– Конечно! – тут же загорелся озвученной идеей Владимир Иванович, прекрасно осознавший, что им вдвоем действительно окажется под силу сотворить озвученное. Сотворить проект способный выстрелить в масштабе всей РККА, всего государства! Да за такое их впоследствии действительно обязаны были, как минимум, погладить по головке. А возможно даже и выпустить на волю. Но последнее было вряд ли. Хотя и очень бы хотелось. Ведь даже золотая клетка оставалась клеткой. А в их же случае вовсе приходилось говорить о выполненной максимум из нержавейки.

[1] В реальной истории он попал в это КБ лишь в 1939 году, не смотря на то, что арестован был еще в июле 1938 г.

Глава 3

Есть ли у вас план, мистер Фикс? Часть 2

– Хм. Зачем вам нужна встреча с товарищем Дегтяревым? – выслушав просьбу визитера, не смог не поинтересоваться капитан государственной безопасности Давыдов Михаил Аронович. Такая уж у него была новая служба – не только пассивно наблюдать, но и активно интересоваться всем, что происходило во вверенных ему коллективах. Тем более, интересоваться у такого неординарного и неоднозначного человека, каковым являлся заглянувший в его кабинет товарищ Геркан. Именно товарищ, а не гражданин! Что значило очень многое! Особенно в отношении человека фигурирующего во всех сопроводительных документах в статусе заключенного. Но… Очень такое большое «НО» было высказано ему насчет указанной персоны лично руководителем НКВД перед назначением на ныне занимаемую должность.

Вообще в находящемся под его «присмотром» Особом Техническом Бюро Управления НКВД по Ленинградской области имелось два вида сотрудников. Большую часть – свыше 150 человек, составляли арестанты из числа инженерно-технического состава ряда крупных заводов, отправлять которых на лесоповал или на очередную грандиозную стройку века виделось излишне расточительным делом. Особенно на фоне наблюдаемого ныне катастрофического дефицита подготовленных инженерных кадров на самих заводах, что стало плачевным итогом политических чисток последних двух лет. Повыбили тогда техническую интеллигенцию, ох повыбили. Меньшую же часть – полтора десятка человек, составляли обычные наемные сотрудники. А вот Александр Морициевич Геркан находился где-то посередине между ними. Нет, его, конечно, не удерживали взаперти просто так, без всякого повода. Повод имелся. Правда, несколько бредовый и даже притянутый за уши. Бывший бригинженер получил срок в 5 лет тюремного заключения за незаконное пересечение советской границы. Причем за оное пересечение не в сторону какой-нибудь из зарубежных стран, а наоборот – за въезд в СССР без документов, либо же по поддельным документам. Как это вообще могло произойти с бывшим заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА, оставалось тайной за семью печатями даже для него – «смотрящего от НКВД». И, тем не менее, в официальных бумагах значилась именно эта уголовная статья. На деле же, Геркану позволялось покидать место своего заключения в любой необходимый момент, если того требовала рабочая необходимость, но лишь с сопровождением из бойцов НКВД. В общем, являлся он, и заключенным, и не заключенным, одновременно. Что лишь добавляло головной боли ему, капитану государственной безопасности, по прямому приказу Берии отвечавшему своей собственной головой за сохранность тела и головы Геркана. Причем особое внимание Лаврентий Павлович настойчиво советовал уделить сохранности именно головы бывшего бригинженера.

– Да вот, вспомнился вдруг тот тест с пистолетами, что мне устроили на днях, и я решил поинтересоваться, как вообще обстоят дела с вооружением экипажей наших танков, да бронемашин. Поинтересовался, стало быть, и пришел к неутешительному выводу. Так-то пистолет или же револьвер имеется, конечно, у каждого члена экипажа. Но это же мизер для реального поля боя! Ничто! Пшик! А ведь в соответствии с существующим уставом потерявшие свой танк танкисты обязаны продолжать идти в атаку совместно с наступающей пехотой! И с чем вы им прикажете идти в бой? С Наганом и семью патронами? Это же смешно! Потому я и желал бы пообщаться с Василием Алексеевичем, как с создателем основного автоматического стрелкового вооружения танкистов – ДТ и ППД. – Конечно же, озвученная причина была надуманной. Но при этом звучала вполне логично и так-то, пусть даже самым краем, входила в зону интересов КБ, что занималось проектированием танков. Должны же проектировщики были знать, какое оружие и где им надо закреплять внутри боевой машины. Ведь даже на держатели для пистолета-пулемета требовалось делать и согласовывать отдельный чертеж. Для чего, естественно, требовалось знать габариты оружия. Но, то было отводом глаз для посторонних. То есть вообще для всех. Реальность же заключалась в ином. Во-первых, и ДТ, и ДП, требовали некоторой переделки с выносом возвратной пружины снизу ствола в заднюю часть ствольной коробки, до чего дошли лишь в ходе войны, столкнувшись с массовыми отказами механизмов из-за перегрева этой самой пружины от раскаленного ствола. Во-вторых, для создания полноценного массового пистолета-пулемета требовался настоящий оружейник, знакомый с марками оружейных сталей и тем, как следует правильно рассчитывать компенсацию оружием импульса от выстрела. В-третьих, требовался человек с «ИМЕНЕМ» в оружейном деле Советского Союза, чтобы обойти весьма неплохой, но гораздо более сложный в производстве будущий ППШ-41. Ведь по факту выходило так, что вместо одного ППШ промышленность могла выпускать два ППС, да еще и экономя при этом, что металл, что станко-часы. Мог бы Александр сам создать подобный автомат в металле? Да нет, конечно! Не имелось у него, ни опыта, ни профильного образования, для такого. И свободное время, честно говоря, тоже было в дефиците. Потому стороннюю, но тоже крайне нужную, работу он и желал свалить на тех, кто с ней бы точно справился. Ну и, конечно, ДШК! Точнее даже не столько модернизированный крупнокалиберный пулемет интересовал его, а куда менее известный и чуть более крупный брат-близнец – ДШАК, представлявший собой 20-мм автоматическую пушку, способную стать практически идеальным орудием батальонного и даже полкового ПВО.

– Отпустить вас в Ковров я никак не могу. У вас, конечно, имеется определенная свобода передвижения, но лишь в границах Ленинграда и Ленинградской области, – в знаке отрицания помотал головой Давыдов. – Максимум, что в моих силах – это направить товарищу Дегтяреву телеграмму с предложением приехать к нам, в «Кресты».

– Кхм. Пожалуй, не стоит. В «Кресты». А то Василий Алексеевич еще чего не так поймет, потом замучаемся извинения приносить, – тонко так намекнул Александр на реалии нынешнего времени, когда многих конструкторов сажали в тюрьмы под различными предлогами. – Тогда как мне он необходим не пребывающим в расстроенных чувствах, а полностью собранным и нацеленным на продуктивную работу.

– И что вы предлагаете? – решил не умничать, а спросить напрямик капитан, поскольку не сомневался, что пришедший к нему «заключенный» уже имел готовое решение, поскольку также был в курсе наложенных на него ограничений в плане передвижения.

– А давайте пригласим его приехать на 185-ый завод. Так сказать, в главную кузницу новых типов танков. И чтобы избежать даже всевозможных намеков на что-либо нехорошее, пусть прихватит с собой чертежи, а еще лучше, действующие образцы своих новейших автоматических пушек. Скажем, что желаем примерить их к танковому шасси для получения зенитной установки. Ведь на 185-ый завод-то вы меня отпустите? – не разочаровал своего «надсмотрщика» Александр.

– Туда отпущу, – тут же пошел навстречу предложенному плану сотрудник НКВД. – Вы и так туда, чуть ли не, как на работу, ездите. Отчего же сейчас мне быть против?

– Вот и замечательно! Заодно проверим, как там продвигается наш проект по добронировке Т-26! – изрядно повеселел Геркан, проведший в заключении уже три месяца, но успевший сделать за это время не сказать что сильно много. Увы, но подавляющее большинство инженеров-артиллеристов из-под его руководства выдернули, когда с месяц назад их общее ОТБ поделили на два независимых КБ в соответствии с новой структурой управлений НКОП[1] – 8-е, ставшее танковым, и 3-е – артиллерийское, которому получили дорабатывать орудия большой мощности для нужд флота и береговой обороны. И подавляющее большинство инженерно-технического спецконтингента отдали именно 3-му. Хорошо еще, что прежде он успел подкинуть этим специалистам задачку по новым 45-мм и 76-мм пушкам на лафете нынешней сорокапятки. И они даже успели выдать первые результаты, а также дали обещание не бросать работу на полпути, так как понимали, что это тоже неплохой шанс выделиться и показать себя с лучшей стороны при минимальных временных затратах. Задача-то на общем фоне действительно являлась бросовой. Благо рассчитывать с нуля ничего не требовалось. Да и народ с 8-го завода имени Калинина, где создавались эти самые сорокапятки, у них имелся. Но вот его, танковое направление, после этого откровенно забуксовало. Дело даже дошло до того, что Александр принялся за расчет двух боевых машин, которые сам не желал бы лицезреть на вооружении РККА, понимая, сколь много у них слабых сторон, но которые виделось возможным производить при разумном минимуме дополнительных затрат на тех же мощностях, где делали Т-26, при этом обладающие вооружением нового советского танка – Т-34.

Да, да! Вопреки его знаниям, танк Т-34 оказался принят на вооружение РККА уже в 1938 году, и со следующего года ему предстояло пойти в массовое производство на «Кировском заводе». Вот только это был совсем не тот легендарный Т-34, информация о котором имелась в голове бывшего краскома, и который стал основной боевой машиной Советского Союза во времена Великой Отечественной Войны. Вовсе нет! На сей раз подобную аббревиатуру получил потомок Т-111 конструкции Гинзбурга, что, обзаведясь новым дизельным двигателем и несколько иным корпусом с наклонными бронелистами, успешно прошел-таки все испытания. И, что также повлияло на решение высшего командования в его пользу, конкурентов которому попросту не обнаружилось ни у кого иного из числа танкостроителей. Даже в проекте! Теперь же создателям тридцатьчетверки оставалось надеяться, что не повторится история с Т-46, и машину произведут в действительно солидных количествах, а не ограничатся лишь полудюжиной штук, включая прототип.

Как для себя определил Геркан при первом взгляде на творение своего, как оказалось, старого знакомого – Гинзбурга, последний прислушался к советам, некогда данным ему самим Александром. Советам, о которых главный конструктор завода №185 поведал потерявшему часть памяти другу без утайки. И в результате превратил свой Т-111, изначально более всего походивший на уменьшенную копию КВ-1, в некое чуть короткое и от того кажущееся чуть толстеньким подобие германского танка Т-V «Пантера». Правда, уступал он будущей немецкой «кошке», так сказать, во всём. И по броневой защите – в силу лучших характеристик стойкости немецких броневых сталей, и по мощности вооружения – из-за ограничения в применении унитара лишь от дивизионной пушки, и по резвости хода – имея вдвое более слабый мотор, и, естественно, по габаритным размерам – про комфортное размещение экипажа внутри Т-34 речь не шла вовсе. Хотя последнее, а именно размеры, являлось, как недостатком, так и достоинством одновременно. Ведь в мишень меньших размеров и попасть было труднее. Но зато и вышел танк на целых 10 тонн легче немца, а также имелся в наличии уже здесь и сейчас. Таким вот образом лишившийся воспоминаний прошлого пришелец из будущего в очередной раз столкнулся с тем фактом, что успел нехило так исправить положение вещей в известном ему ходе событий, отчего опираться на имеющиеся знания следовало с большой опаской. Мало ли куда еще он удосужился засунуть свой любопытный нос и натворить там каких-нибудь дел за последние 9 лет!

– По проекту дополнительного бронирования я и так вам могу поведать новости. Никакой тайны, во всяком случае от вас, в этом нет. Три полностью переделанных танка уже проходят испытания. Два пробегом и один обстрелом из различных противотанковых средств, выступая в качестве мишени, – откровенно порадовал столь неожиданной и приятной вестью Михаил Аронович.

– Уже? Так быстро? – даже не смог поверить в такую прыть наркомата оборонной промышленности Геркан. Дело он, конечно, предлагал нужное. Но чтобы реакция промышленности оказалась столь скорой? Это должно было где-то в дремучем лесу сдохнуть что-то ну очень большое, очень страшное и вдобавок безумно вонючее.

– Понимаю ваше удивление, – усмехнулся в ответ Давыдов. – Сам почти год руководил «Кировским заводом» и не понаслышке знаком с тем, как долго может длиться производство нового изделия, – неожиданно раскрылся он перед Александром в совершенно новой ипостаси производственника, а не только чекиста. – Вот только тут разом сошлись вместе все звезды. Вы ведь, полагаю, читали в августовских газетах о боях с японцами на советско-маньчжурской границе?

– Конечно, читал. Полагаю, как и все прочие граждане СССР, – кивнув, подтвердил наличие данных знаний Геркан.

– Во-о-от, – протянул капитан и продолжил высказывать свою мысль. – В тех боях от огня противника были потеряны несколько десятков наших танков Т-26. Что, сами понимаете, оказалось воспринято правительством и партией с некоторой долей тревоги. Всё же речь шла об основном танке РККА. А тут такое! Небольшой пограничный конфликт и такие потери в технике! Ну и была дана команда изыскать возможности повысить боевую стойкость общевойскового танка. И, словно по волшебству, спустя неделю после выхода означенного распоряжения вы представляете моему вниманию свой, уже готовый, проект по доработке танка данного типа. Конечно же ему мгновенно был дан зеленый свет! С пяти имевшихся Т-46 демонтировали КПП и ряд узлов трансмиссии, Ижорский завод с удовольствием избавился от задела 30-мм листов брони, что были прокатаны для снятых с производства Т-24, но свыше двух лет провалялись невостребованными. Да и ЗИС весьма оперативно предоставил полдюжины стосильных моторов. В общем, как я и сказал, словно сошлись звезды. Потому всего за месяц три танка были доработаны и еще два в спешном порядке доделывают сейчас.

– Нечего сказать. Оперативно все сработали. Действительно оперативно! Даже удивительно! Обычно, как я понял из бесед с коллегами, на одни только согласования по взаиморасчетам между наркоматами уходят месяцы. А тут уже всё готово! – аж прицокнул языком Геркан от избытка чувств.

– Говорю же. Повезло. Всё случилось один к одному, – развел руками в стороны капитан госбезопасности, еще раз повторив то, что он уже говорил, но несколько иными словами.

– Что же, хорошо, что так сложилось. И коли вы озаботитесь отсылкой телеграммы товарищу Дегтяреву, будьте добры также уведомить товарища Гинзбурга, что в тот же день мне хотелось бы пообщаться с ним на тему пары новых боевых машин. А то приедем в его вотчину, а главного конструктора на месте и не окажется. Обидно тогда выйдет. Ему ведь с Василием Алексеевичем[2] тоже, несомненно, найдется, о чем поговорить. Насколько я смог понять из наших прежних бесед с Семеном Александровичем[3] – мы с ним те два умника, у которых мысли завсегда сходятся. Да и помощь его КБ окажется не лишней, коли не откажет. Нас-то тут, сами знаете, совсем немного стало после разделения на «танкистов» и «артиллеристов». Действительно солидный проект мы собственными силами никак не потянем, – и сказал правду, и одновременно пожаловался на жалкое положение своего арестантского конструкторского бюро Геркан.

– Ищут вам людей, Александр Морициевич, ищут, – показательно тяжело вздохнул Давыдов.

Если бы бывший краском ведал, что в нынешнем дефиците арестантов-танкостроителей виноват он сам, то, наверное, горько усмехнулся бы сложившемуся положению. Что ни говори, а вследствие торпедирования им танков серии БТ на заре их появления в РККА, представителям НКВД оказалось не за что прицепиться к сотрудникам танкового КБ завода №183 в Харькове. Те добросовестно обеспечивали плановое производство Т-26, не отказывались, как это случалось на том же 174-ом заводе, делать самоходки с 76-мм и 122-мм дивизионными орудиями, собирали в не сильно больших количествах многобашенный Т-35, которым до сих пор «пугали» военных атташе всех прочих стран на проводимых в СССР военных парадах. Да еще и проектировали сейчас тяжелый танк прорыва, на что была получена команда свыше. Впрочем, как избежали печальной участи и харьковские двигателисты, успешно запустившие в серийное производство мотор В-4 и его половинку в 165 лошадиных сил – В-5, а ныне корпящие над возможностью форсирования 12-цилиндрового дизеля до 350 и даже до 400 сил. В общем, люди работали и работали показательно хорошо. Брать их под белы ручки, да тащить в застенки, оказалось просто не за что.

И точно такая же картина наблюдалась на московском заводе №37. Производство бронированных тягачей «Комсомолец» там шло спокойно, плавно и по плану. Все материалы по мобилизационному Т-27 уже были переданы «товарищам» в Испанию, где ныне добрая половина ИТР завода помогала местным кадрам налаживать их сборку в Барселоне. Да и оставшиеся дома не протирали штаны, а под начальством Николая Александровича Астрова разрабатывали новый малый мобилизационный танк, стараясь сделать его не только простым в изготовлении, недорогим и при этом достаточно зубастым, но также водоплавающим, как то «просил» аж сам маршал Ворошилов.

Несколько худшая ситуация наблюдалась на «Кировском заводе». Но лишь до того момента, пока им не перестали заказывать Т-24. С плавающим колесно-гусеничным ПТ-1, пусть и с некоторым скрипом, они до сих пор справлялись удовлетворительно. А ныне вовсе должны были стать первой площадкой по освоению новейшего танка Т-34, который высокое начальство еще не решило к какой категории боевых машин отнести. Для становления общевойсковым он считался слишком сложным, обещал стать дорогим в производстве и был тяжёл. Тогда как для тяжелого танка прорыва оказался слишком «мелким». И, как бы парадоксально это ни звучало, параллельно с этим, то же самое начальство предписывало поставлять Т-34 исключительно в тяжелые танковые дивизии. В общем, пока среди верхушки страны не находилось того единственного человека, кто смог бы громко хлопнуть кулаком по столу и сказать – «Всё! Баста! Это средний танк и точка!» или же – «Это тяжелый танк и точка!». Слишком уж многие в верхах всё еще верили в многобашенных монстров, весом за полсотни тонн, отчего не могли воспринимать вышедшую из-под руки Гинзбурга машину, как полноценную замену Т-35. Да и сами кировские танкостроители ныне проектировали трехбашенного монстра – СМК[4], опять же по заданию АБТУ и НКО на создание тяжелого танка прорыва. Ну как их можно было трогать в столь ответственный момент и гнать народ пачками за решетку? Тут любой следователь сам мог резко оказаться самым натуральным врагом народа при таких-то фортелях!

Со 174-го завода брать тоже было некого. Последние полтора года он, наконец-то, перестал гнать сплошной брак и выдавал вполне функционирующую технику. И даже более того! Наконец начал закрывать долги по недопоставкам танков за предыдущие годы и по доукомплектованию тех, что вышли из его ворот в не совсем завершенном виде. Идиллия, етить её так!

Хоть кого-то в арестанты мог подбросить разве что «Сталинградский тракторный завод». Больно уж с танкостроением у них там не ладилось уже не первый год кряду. Но именно его совсем недавно выбрали как вторую будущую производственную площадку для Т-34. Плюс там, наконец-то, запустили серийное производство армейских тягачей дивизионной артиллерии – СТЗ-5. А обязательств по налаживанию изготовления новейших колесно-гусеничных танков руководство завода на этот раз взять на себя не смогло, по той же причине, по которой не тронули их харьковских коллег – танк БТ так и не появился на свет в этой реальности, стало быть и данный тип движителя в РККА не прижился. Так что их, наоборот, самих необходимо было срочно усиливать новыми инженерными кадрами, дабы не оказалась сорвана программа по запуску в производство новейших танков.

Вот так и остался Геркан всего с десятком подчиненных, что было даже меньше того количества, с которым Николай Николаевич Козырев в далеком 1930 году начинал разработку простейшего по нынешним меркам мобилизационного танка Т-27.

[1] НКОП – народный комиссариат оборонной промышленности.

[2] Василий Алексеевич Дегтярев – российский и советский конструктор стрелкового вооружения.

[3] Семён Александрович Гинзбург.

[4] СМК – советский опытный тяжелый танк массой 55 тонн. Изначально проектировался 3-башенным, но был выполнен в металле 2-башенным. Принимал участие в Советско-Финской (Зимней) войне, где был подорван на фугасе и оставлен экипажем. Танк не восстанавливался и в 50-х годах был отдан на слом.

Глава 4

Есть ли у вас план, мистер Фикс? Часть 3

До очередного визита на 185-й завод оставалось еще семь дней, необходимых для прибытия туда согласившегося на встречу Дегтярева, и всё это время Александр, естественно, планировал провести с пользой. Как будто у него, «инженера-арестанта», имелся иной выход? Нет, конечно, всегда можно было создавать видимость работы, а на самом деле заниматься ничегонеделанием. Но подобный вариант времяпрепровождения уж точно был не для него – человека желающего не только поскорее выйти на свободу за новые заслуги перед отечеством, но и, чем чёрт не шутит, вернуть своё былое положение в советском обществе вообще и в РККА в частности. Вон, к примеру, тот же Константин Константинович Рокоссовский в 1940 году быстро оказался восстановлен в звании, как только в нем наступила нужда. А ведь прямо сейчас его вполне возможно били где-нибудь в застенках НКВД. Причем, не исключено, что даже ногами и даже по голове.

– Хм. Решение, конечно, не новое и само собой напрашивающееся. Новейшая танковая пушка Грабина на шасси Т-26 уж точно влезет. Ширины корпуса должно хватить. Особенно если разумно использовать пространство надгусеничных полок, как это реализовано у вас, – Рассматривая подготовленные Герканом эскизы самоходки аналогичной пока еще не существующим даже в умах конструкторов чешской «Хетцер» или же советской «СУ-74/76Д», давал своё экспертное заключение Заславский. – Но что-то я очень сильно сомневаюсь в возможности постановки подобной боевой машины на вооружение Красной армии. Вспомните, чем закончилась история с тем же штурмовым танком АТ-1 спроектированным под схожее по мощности орудие ПС-3 конструкции Сячентова, к примеру. Там, конечно, немало проблем возникло именно из-за неготовности самой пушки. Да и переделки по корпусу Т-26 пытались делать минимальные, отчего, и бронезащита, и специфика размещения экипажа, оставляли желать много лучшего. Но, если вы забыли, я напомню, что одна из основных претензий к АТ-1 со стороны ваших бывших коллег из АБТУ была связана со слишком сильной загазованностью боевого отделения при ведении огня выстрелами от дивизионок. Там ведь все бортовые, кормовые и верхние люки рубки приходилось откидывать нараспашку, чтобы танкисты банально не задохнулись при ведении стрельбы. А для машины должной действовать на передовой, это, согласитесь, было просто неприемлемо!

– Вы правы лишь частично, Владимир Иванович, – хитро улыбнувшись, Александр извлек из ящика своего рабочего стола еще один лист ватмана. – Взгляните вот на это. Что скажете?

– Скажу, что, честно говоря, не узнаю изображенного вами устройства. Более того, даже не догадываюсь, что тут к чему, – повертев переданный ему набросок, и так, и этак, бывший профессор признал свою полнейшую некомпетентность в опознании представленного его взору какого-то простейшего сосуда, отдаленно напоминающего своим видом стеклянную ёмкость от термоса. Только в стенках этого еще имелись ряд отверстий, отчего вакуума внутри него быть никак не могло. – Что это? – наконец не выдержал он вида всё больше и больше расползающейся по лицу собеседника хитрой улыбки, да и спросил прямо. А чего было стесняться? Коли что не знаешь, спроси! От тебя не убудет!