Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

Соавторы: Евгений Решетов,Даниил Калинин,Алексей Трофимов,Владимир Малыгин,Константин Буланов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 349 страниц)

Я уже закусил губу, представив, как несколько сотен фрязей волнами перехлестывают через борта галеры… Галеры, что мы не сможем даже увести от причала! Представил, как генуэзцы одного за другим срубают моих дружинников в яростной рукопашной…

Но именно в этот миг с дальнего конца пристани вдруг раздался бешеный рев ушкуйников:

– САРЫНЬ НА КИЧКУ! БЕЙ!!!

Глава 12

Появление повольников в одночасье изменило баланс сил – несмотря на то, что к берегу пока пристало лишь несколько ушкуев, в то время как большая часть флота моих пиратов только подходит к пристани Азака. Но солнце в июле встает быстро, и ночная тьма стремительно уступает позиции предрассветным сумеркам – так что количество наших кораблей, следующих по стрежню Дона, генуэзцы сумели разглядеть вполне четко…

Тем не менее успевшие покинуть замок стрелки хладнокровно разрядили арбалеты в сторону бегущих по пристани ушкуйников. В то время как морская пехота с кораблей принялась спешно отступать под прикрытием своих арбалетчиков…

– Бейте по фрязям с самострелами! И не пугайтесь, сейчас второй раз жахну в них из тюфяка!

Дружно защелкали тетивы трофейных арбалетов на галере, отправляя болты во врага; я же, изготовив бомбарду к выстрелу, попытался прицелиться по генуэзским «стрельцам», замершим не менее чем в ста шагах от причала… В итоге по наитию задрал ствол «фальконета» так, чтобы фигурки фрязей, кажущихся такими далекими и неясно очерченными в сумерках, оказались под нижней плоскостью ствола пушки, – и требовательно приказал:

– Всем зажмурить глаза, открыть рты, заткнуть уши!

После чего, подождав для верности пару секунд, прижал тлеющий фитиль к горстке пороха на запальном отверстии пушки…

В этот раз грянуло вроде не столь оглушительно – быть может, мне помог открытый рот? Или же барабанные перепонки, приняв первый звуковой удар (от которого уши заложило так, словно в них вату забили!), стали менее восприимчивы? Наверное, все вместе… А вот по арбалетчикам генуэзцев я не попал – все же слишком сильно задрал ствол бомбарды, и выстрел ожидаемо получился настильным. Однако мерцающее красным и служащее мне своеобразным трассером, подпаленное оперенье болтов позволило проследить весь их полет – и я с удовлетворением отметил, что «картечь» не пропала даром, смертельным градом хлестнув по спинам и головам бегущих в Тану ополченцев!

– Сейчас и вас накроем, голубчики… Ефим, давай еще болтов!

И вновь я увлеченно перезаряжаю пушку – картуз в ствол, забить прибойником, поданные десятником болты также в ствол, и также утрамбовываю их прибойником к картузу… Протыкаю картуз протравником сквозь запальное отверстие – и сверху насыпаю на него порох из рога-пороховницы. После чего, взяв в руки пальник, вновь предупреждаю дружинников:

– Всем снова зажмурить глаза, открыть рты, заткнуть уши!

И наконец, прижимаю шипящий фитиль к стволу орудия…

Поймал себя на мысли, что мне определенно нравится артиллерийское дело!

В этот раз светящиеся «трассеры» болтов ударили точно в спину попятившимся арбалетчикам, беглой рысью устремившимся к воротам Таны… А следом, стараясь успеть догнать врага – и уже на его плечах ворваться в замок, – фрязей преследуют ушкуйники, почуявшие кровь! Но в то же время на стенах генуэзской крепости уже забегали стрелки, едва различимые сквозь зубцы машикулей. И три-четыре залпа они точно успеют сделать, прежде чем повольники достигнут ворот… Причем далеко не факт, что они сумеют пробиться внутрь за бегущими командами фусте!

– Назад! Повольники – назад! Стрельцы фрязей вас побьют!!!

– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!

Блин, вообще бесполезно – повольники увидели шанс захватить крепость, а с ней и все богатства генуэзской Таны… А ведь ночью я отправил струг с большей частью казаков из Гребни назад – предупредить атаманов, что план меняется и что замки атаковать нет нужды!

Бесполезно…

– Где мой рог?!

Я раздражен – и у этого раздражения есть причина: арбалетчики уже ударили первым залпом по ушкуйникам, и со стороны повольников донеслись крики раненых. Но волжские (теперь уже донские!) пираты продолжают атаку, даже не пытаясь построить стену щитов! Потому как тогда они уже точно не смогут догнать фрязей… При этом у меня самого возникло такое странное чувство… Будто я сломал плотину – а вода хлынула не в заранее заготовленный канал, а во все стороны. Что с нее взять – стихия же…

Вот и атака повольников выходит совершенно стихийной.

– Княже, твой панцирь – и вот рог.

– Наконец-то!

В пылу схватки Алексей не смог последовать за мной – а я сам оставил сигнальный рог с броней, опасаясь, что во время абордажа тот будет мешаться. Да я вообще не подумал, что он может пригодиться мне в ближайшее время – ведь атака на Азак по изначальному плану должна была начаться в условиях максимальной тишины… И рог вместе с броней потребовался бы значительно позже, уже во время боя у рабских загонов!

Но, как известно, все планы существуют до первого выстрела противника…

– Андрей, поднимай стяг!

Я вдохнул полной грудью и с силой выдохнул в прижатый к губам рог – и его глубокий, протяжный рев поплыл над причалами и пристанью, обращая на себя внимание высаживающихся с ушкуев повольников. В свою очередь Андрей принялся активно качать стяг из стороны в сторону, а я, вновь набрав воздуха в грудь, второй раз затрубил в рог, а потом и в третий…

Подав условный сигнал «отступаем»!

Но одновременно с тем по ушкуйникам с крепостной стены Таны ударил очередной залп болтов…

– Все, вниз спускаемся! Ефим – на корабле остается только твой десяток: вырубайте тюфяки с вертлюгами из борта, или просто выньте их, если поймете как! Проверьте корзины, и все судно – мешки с огненным зельем и весь инструмент, что к тюфякам прилагается, все забираем с собой!

Ефим понятливо кивнул, а вот Алексей преградил мне путь, удерживая панцирь на вытянутых руках:

– Княже, броню надень!

Я застопорился всего на мгновение, после чего согласно мотнул головой:

– Помоги!

Вместе с моим верным ближником и телохранителем мы справились в считаные секунды. Затянув все ремни на «дощатой броне», я благодарно кивнул Алексею, после чего поспешил вслед за дружинниками, просто спрыгивающими с фусте на причал! А ведь в броне это не так-то просто – но и сходней больше нет, скинули в воду… Вроде и перепрыгнуть нужно всего полметра, и высота от настила причала всего метр, самое большое, но когда я с силой оттолкнулся от палубы, отправившись в свободный полет в броне, сердце на мгновение перехватило…

Приземлился тоже не очень – при ударе почувствовал не слишком сильную, но все же боль в левом колене. Да и не удержался на ногах, рухнул на бок… Но поднявшись и сделав пару шагов, понял, что ноги нормально идут – и даже бежать мне в принципе ничего не мешает.

– Вперед, братцы, вперед! Пока ушкуйники все толпой в Тану не бросились!

Чтобы упредить повольников, я вновь прижал рог к губам, трижды протрубив уже на ходу. Однако даже вполне различимые, хорошо слышимые команды привлекают внимание лишь незначительной части воев, высаживающихся с ушкуев и казачьих стругов! Основная же масса пиратского десанта, не отвлекаясь ни на какие призывы, дурной толпой прет в сторону по-прежнему открытых ворот Таны… Более того, повольники уже завязали бой с бегущими генуэзцами – словно стая озверевших волков вцепилась в бока и загривок сохатого! И если фрязи не смогут захлопнуть створки ворот, оставив часть отчаянно прорывающихся в крепость моряков снаружи (тем самым обрекая их на неизбежную смерть), то наши пираты вполне смогут прорваться в генуэзскую Тану…

Хорошо ли это? Определенно нет! Я пришел сюда освободить людей, а не разорять итальянскую колонию, мне воины нужны у загонов, а не в крепости!

– Ко мне! Все ко мне!!!

Лишь незначительная часть повольников и казаков двинулась на звук рога, к моему стягу. И первыми к моей дружине присоединились поредевшие повольники со струга Михаила – хорошо хоть елецкий богатырь сам цел и невредим, судя по внешнему виду! Да и дружинные его следуют в полном составе…

– Миша, ты отрядил воев скинуть в реку глиняные шары с огненным зельем?!

– Да, княже! Казаки и уцелевшие невольники остались!

Михаилу приходится кричать, чтобы я его услышал; про «уцелевших» невольников узнать особенно печально – но ведь так и уговаривались, что получившие свободу первыми пойдут в бой…

– К ладье черкесов идем! Сбор у ладьи черкесов!

Дахэжан и ее нукеры могли бы попасть под раздачу в самом начале высадки ушкуйников. И именно потому, когда наши струги уже снялись с прикола и двинулись на абордаж, группа из двух казаков и двух самых надежных повольников под началом Ивана, одного из дружинников, двинулась к галере адыгэ. Там, находясь на некотором удалении от судна касогов, они и остались дежурить на случай, если кто из ушкуйников нападет на экипаж Дахэжан – или наоборот, если кто из горцев вдруг возгорится помешать высадке повольников…

Слава богу – до поры не случилось ни того, ни другого. А когда довольно многочисленная группа ушкуйников приблизилась к галере (чей экипаж, облачившись в броню, уже готов к бою – или, что вернее, к прорыву в море), наперерез повольникам как раз и двинулся мой дозор. Впрочем, мне самому до корабля черкешенки осталось всего десятка полтора шагов – и старший повольников издали закричал:

– Ну что, князь, не по-твоему выходит?!

По голосу я признал Федора Косого, одного из наиболее вменяемых атаманов ушкуйников, и, проигнорировав его вопрос, также издали крикнул:

– Дмитрий Шуй где?

– Высаживается со своими воями, он последним шел. Вперед же вырвался Иван Ус – вот он остальных ратников за собой и утянул…

Я негромко ругнулся, мысленно пожелав самоуверенному атаману сдохнуть от одного из арбалетных болтов – под залпы которых он подвел не только своих людей, но и всех, кто последовал за ним! После чего ответил Федору:

– Перехватим Димитрия и двинем к торгу. Там не только невольничьи загоны, но и караван-сарай с богатыми купчинами, и склады с их товарами…

– Да слышал я все, знаю – казаки уже все сказывали.

Мне страстно захотелось буквально в голос заорать: «А если сказывали, то какого же хрена вы всей толпой поперли в Тану?!», но сдержался – потому как вопрос явно не по адресу.

– Отправь гонца, пусть перехватит дружины Димитрия, а то его повольники также сдуру в крепость полезут, под болты фряжских самострелов!

– Уже, княже, уже отправил…

А Федор начинает мне нравиться все больше и больше!

Поравнявшись с черкесской галерой и разглядев среди сгрудившихся на носу нукеров невысокую женскую фигурку, я без лишних предисловий обратился к Дахэжан:

– Княжна, пришло время все рассказать! Напавшее на Азак войско я привел за собой; мы освободим наших полоняников – всех русичей. Но также мы освободим и ваших сородичей, черкесов… Чтобы увести из Азака русских невольников, нам потребуются все малые суда, все лодки и струги, что стоят сейчас у пристаней, – но вам останутся обе галеры фрязей. На них уплывет достаточно воинов, чтобы справиться с нукерами Абата… Остальные черкесы смогут уйти в селения адыгэ, что протянулись восточным берегом Сурожского моря от Азака до самой Таны – если на то будет Божья воля, они уцелеют. Большего я все одно не могу дать… Итак, если вы согласны, оставьте с собой пятерых нукеров; еще пять моих воинов также останутся подле вас…

На мгновение я прервался, посмотрев на Андрея, замершего чуть позади меня со стягом, и поколебавшись всего секунду (в конце концов, в условиях городского боя мало кто сможет увидеть знамя!), добавил:

– Также с вами останется мой знаменосец – пока он с вами, ушкуйники вас не тронут. Но прочие ваши нукеры должны последовать со мной! Они помогут освободить черкесов и бросить их в бой… Итак, княжна, решайтесь: поможете ли освободить сородичей, или же прямо сейчас уходите в море, возвращаясь домой?

Дахэжан ответила мне, гордо вскинув голову:

– Мой дом захвачен убийцей моего отца, моим кровником! И я вернусь в него лишь с войском!

После чего она обратилась к одному из нукеров и, быстро с ним переговорив, вскоре обратилась ко мне:

– Бэрич поведет моих людей и будет слушаться вас во всем. Он не знает вашего языка, но разумеет татарский – при нужде ваш толмач переведет ему ваш приказ.

– Отлично! Повольники, казаки и адыгэ – все за мной!!!

…От пристани в Азак под моим началом двинулся смешанный отряд не менее чем в пять сотен воинов. Помимо ратников Дмитрия Шуя и большей части казаков, к нам присоединились также воины независимых и разумных атаманов, решивших, что предложенная мной добыча будет богаче той, что захватит в генуэзской Тане Иван Ус… К чести последнего стоит сказать, что лихой атаман все же сумел прорваться в итальянский замок, и бой теперь идет уже за стенами – и собственно на стенах фактории. В то же время свое слово не сказали венецианцы – последние, несмотря на внутренние распри, вполне еще могут привести подкрепление сородичам.

Но на момент нашего выступления в сторону торга венецианцы на помощь генуэзцам так и не пришли…

Еще полсотни казаков (им больше веры!) я выделил Михаилу вынести серебро с монетного двора – в хаосе городского боя в Тане генуэзцам сейчас явно не до него! Ну хоть какой-то плюс от погрома, учиненного Усом…

Спеша выполнить основную задачу, я не повел свой смешанный отряд по городским улицам – к слову, довольно широким и прямым, с вымощенными камнем и кирпичными отходами мостовыми да ливневыми стоками по бокам! Но следуя по улицам, я рисковал бы недосчитаться большей части повольников, бросившихся грабить горожан, простых ремесленников, неспособных дать сдачи… К тому же даже очень широкую (метров так восемь!) улицу достаточно легко перегородить полусотней воинов и задержать нас на куда больший срок, чем мне этого хотелось бы…

Именно поэтому я двинул свою рать в обход «промки» Азака, делая совсем небольшой крюк к торгу. На базаре, кстати, при свете только что поднявшегося над горизонтом солнца уже наблюдается какое-то весьма оживленное, нездоровое движение… Кроме того, от верхнего татарского града нам навстречу бодро рысит сотня ордынских всадников!

– Казачьи стрельцы – вперед! Повольники – щиты сцепить над головами, следуем шагом!

Ну, вот и дождались… Переполошившись из-за начавшегося на пристани боя, а также набата генуэзцев, татарские нукеры из числа местных «стражей правопорядка» успели вовремя изготовиться к бою – и сесть на лошадей. Когда же они заметили мою дружину на подходе, то двинулись наперерез, считая себя неуязвимыми для врага, раз он пеший, а они на лошадях. Сермяжная правда в этом действительно есть – пеший конного не нагонит. Но то пеший – а не стрела, пущенная составным казачьим луком!

…Однако же перестрелка началась не в нашу пользу. Перейдя метров за семьдесят от нас на неспешный шаг, татары неожиданно изменили своей излюбленной тактике обстреливать врага накоротке. Нет, ордынцы успели дать два вполне себе дружных залпа, прежде чем двинувшиеся вперед стрельцы развернулись разреженным, неровным строем! Так что десятка четыре воев из числа казаков, всех поголовно вооруженных луками, а также решившихся им помочь стрельцов-повольников (и ведь на них пришлись основные потери!), я недосчитался, еще не вступив в бой…

А все потому, что под моим началом собралась разномастная толпа из нескольких отрядов воинов – не спаянная, не сработавшаяся, плохо управляемая. Это именно что толпа – а не войско! И все же рванувшие вперед стрельцы кое-как построились разреженным строем, в несколько сильно «гуляющих» шеренг. В то время как повольники, худо-бедно знакомые со стеной щитов (сколько веков со свеями воевали!), сцепили их над головами.

– Бей!!!

Две сотни стрел в один миг сорвались с тетив моих лучников, устремившись в сторону татар – и опередив залп ордынцев на пару мгновений… Но казаки стреляют, накинув на левую руку легкие щиты-калканы, плетенные из лозы. В ближнем бою вещь откровенная слабая, но зато легкая, и стрелу держит – а потому для лучников вещь весьма удобная. Присев, как только с неба посыпались татарские срезни, казачки вражий залп переждали относительно благополучно, прикрывшись калканами.

Чего не скажешь о повольниках, уже потянувшихся назад, за более массивные и прочные, круглые щиты соратников…

У поганых также есть калканы – но их лошади вообще ничем не прикрыты! Так что со стороны врага тотчас раздалось истошное ржание раненых коней – и плотность вражеской стрельбы тотчас упала… Обе стороны успели послать еще пару залпов друг в друга – но плотность татарского обстрела резко упала. Наконец, не выдержав, степняки принялись спешно откатываться назад – в то время как наши стрельцы «проводили» их еще парой дружных залпов, отгоняя поредевших ворогов прочь…

– Вперед, братцы, вперед! Не замираем, идем к торгу! Казаки – прикрываете левое крыло ушкуйников от татар!

Глава 13

Казаки сумели отогнать татар, потерявших не меньше трети нукеров и по итогам перестрелки свернувших с пути нашего «хирда». Но теперь я смог уже явственно разглядеть, что происходит на торге и что за движение мы увидели издалека. Собственно, ничего ровным счетом хорошего для нас я не увидел…

Как видно, набат на пристани поднял не только сотню джагуна Азат-бека, но и купеческую охрану, и стражей рабских загонов. Первые поспешили к караван-сараю, ставшему первой точкой сбора, вторые принялись скапливаться прямо на торгу, перекрыв нам путь к невольникам… И при приближении моего отряда обе толпы нукеров двинулись нам навстречу.

Толпы. Именно толпы. Думаю, в основе своей охрана купцов состоит из бывалых людей – но проблема их командира та же, что и у меня: нет слаженности, сплоченности, отработанного взаимодействия воинов. Это не дружина, это всего лишь несколько отдельных воинских отрядов, впервые пытающихся действовать сообща! И, собственно, далеко не факт, что у них вообще есть общий командир, ну а если есть, то управляемость его людей на поле боя минимальна…

Про охрану рабских загонов так и вообще молчу. Это не полноценные воины – это надзиратели, привычные наказывать безоружных рабов, чьи стихийные, неорганизованные бунты неизбежно подавляются при большей численности местной стражи. Повторюсь, это не полноценные воины, и проблемой они бы не стали…

Если бы двинувшийся навстречу враг не обладал двукратным превосходством! Но это так, навскидку…

– Стена щитов! Не спешим! Сулицы приготовить – но без команды не бить!

Я шагаю во втором ряду своих ратников, компактной группой следующей чуть впереди повольников. Елецкие дружинники заученно изобразили римскую «черепаху», подняв над головами павезы и рондаши так, чтобы не было прорех (или осталось по минимуму), одновременно сцепив их по фронту. Повольники, также изучившие оборонительную формацию, уже без особого труда повторили за нами; весьма вовремя! Со стороны купеческой охраны в воздух взмыл густой рой стрел – парой секунд спустя с грозным жужжанием обрушившихся на щиты…

Мою павезу дернуло дважды – но не очень сильно; простые наконечники вражеских стрел едва-едва вылезли из досок защиты. Ясно, что бьют не бронебойными или долотовидными – нет, это простые стрелы с наконечниками ромбической или треугольной формы… Набрав воздуха в грудь, я заорал так, чтобы ратники могли меня услышать:

– Казаки, назад! С пешцами сами разберемся!

Как видно, докричаться до «вольных воинов», уже потянувшихся навстречу ворогу с расчетом вступить в перестрелку с купеческой охраной (явно превосходящей моих стрелков числом!), я не смог – и потому ругнувшись сквозь зубы, я обратился к дружинникам:

– Ну, братцы, кричим всем вместе, со мной! Казаки!

– КАЗАКИ!!!

– Назад!

– НАЗАД!!!

– С пешцами поганых сами разберемся!

– С ПЕШЦАМИ ПОГАНЫХ РАЗБЕРЕМСЯ!!!

Вот в этот раз «вольные воины» мой приказ уже услышали…

Тяжело – а главное, долго приходится идти вперед неспешным шагом (ведь ратники еще и в ногу не попадают!), стараясь держать щиты так, чтобы не сломать монолит «черепахи». К тому же нет-нет, но вражеские стрелы пролетают в прорехи в «стене», находя себе цель за щитами… Одна такая больно ударила меня в грудь – ну а что, у павезы форма нестандартная, трапециевидная, с сужением книзу! Наглухо сложить ее со щитами соратников не выходит… Впрочем, вражеский снаряд лишь бесполезной палкой отскочил от моего панциря, не причинив никакого вреда. И немного устыдившись своего раздражения на ближника, я с чувством поблагодарил следующего впереди Алексея:

– Спасибо, что заставил облачиться в броню, друг мой.

– Ну а как еще, княже, в бой-то без панциря?

– И то верно…

Как бы медленно мы ни шли и сколь долгим ни показалось мне сближение с противником, в конце концов мы подобрались метров на тридцать. И практически одновременно с тем враг ринулся вперед, яростно закричав:

– АЛЛА-А-А-А!!!

– Сулицами бей!!!

Тридцать метров – оптимальная дистанция для броска дротиков; хотя я уверен, что многие из повольников и дружинников могут метнуть их и дальше. Но теперь, когда купеческая стража и охрана загонов ринулась на нас разномастной толпой, без всякого строя, а лучники поганых прекратили обстрел, настал просто идеальный момент для броска!

Поскольку сам я нахожусь во втором ряду и не могу отвести руку назад как следует, то вынужден метать свой дротик по-ромейски. С учетом минимума расстояния до следующего позади дружинника, сулицу я держу острием вверх, практически под прямым углом к земле! И не сходя с места бросаю ее практически отвесно вверх лишь за счет резкого переноса веса тела на левую ногу и скручивания корпуса, да рывка руки… Дротик взмывает в воздух на большую высоту, чем сулицы ратников первого ряда, – и наоборот, полетев к земле, пролетает меньшее расстояние; зато набирает большую мощь при ударе! И хотя дротик я метнул метров на двадцать пять, не больше, он свою цель наверняка нашел – потому как за время его полета татары успели пробежать метров пять.

А то и все десять…

– Бей!!!

Второй массовый заряд сулиц встречает врага буквально в упор! Выкашивая первые ряды нукеров, прикрытых лишь стегаными халатами и плохонькими плетеными щитами, не способными остановить удар набравших скорость и убойную мощь «пилумов»… Татары смешиваются, крики множества тяжелораненых их ужасают – особенно на левом крыле, где охрана загонов сильно замедлилась, сбила шаг… И в это же время за моей спиной раздался дружный рев повольников:

– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!

После чего сотни мучительно выжидающих своего часа ушкуйников, уже почуявших замешательство надломленных потерями татар, неудержимо ринулись вперед, мгновенно сломав всякий строй…

– Стоим, братцы, стоим! Повольники сами справятся!

…Ушкуйники действительно справились, налетев на татар подобно стае голодных, свирепых волков, в одночасье разогнавших свору испуганных собак! Первыми ожидаемо побежали загонщики – повольники буквально протаранили их своими щитами; от одного крепкого удара в калкан нукеры тотчас валились наземь… Что уж говорить, когда в дело пошли секиры наших пиратов! Окрасившиеся кровью топоры только и взмывают вверх – чтобы тотчас отвесно рухнуть вниз, круша кости и рассекая вражескую плоть… Охрана невольников бросилась назад, вереща от страха и надеясь спасти свои жизни, а вслед за ними я повел собственную дружину и черкесов Дахэжан, спеша к загонам…

Бой еще идет, охрана караванов еще держится. Хотя бегство «загонщиков» и тот факт, что повольники полуокружили врага, серьезно насев с правого фланга, никак не добавляет татарам морали. И первые беглецы уже потянулись прочь, в сторону степи, справедливо рассчитав, что ушкуйники не станут преследовать их в поле… Правда, Азат-бек предпринял довольно рискованную попытку ударом с тыла переломить ход боя – но его всадников уже на подходе встретили сотни казачьих стрел! «Вольные воины» мой приказ выполнили в точности, памятуя о том, что «дуванить» добычу мы будем все одно после сражения, и сейчас нет никакой нужды бросаться вперед и грабить. Все вытащим централизованно и разделим честно…

Хотя про повольников Ивана Уса теперь имеются свои соображения.

– Ломай засовы, выпускай людей! Дружинные – русичей собираем отдельно, по пять воев на каждый загон. Собираем всех и ведем к пристаням! Бэрич, ты знаешь, что делать!

Поумеривший гордость черкес, в свое время чуть ли не бросившийся в драку во дворе чайханы, теперь лишь угрюмо кивнул, заслышав перевод Алексея. И вскоре, когда мы вскрыли ворота первого загона, а навстречу нам потянулись самые решительные невольники, черкесы дружно взвыли:

– Зэхэкъутэн тэтархэр!!!

…– Разбирайте лодки и струги! Поровну садимся в каждый, мужиков и баб поровну!

Смахнув с бровей крупные капли пота, я сипло, с облегчением выдохнул, обернулся назад – и с легким содроганием увидел уже несколько дымных столбов, что поднимаются над Азаком… Освобожденные касоги кинулись мстить горожанам за ту боль и унижения, что им пришлось вынести в одном из самых крупных центров работорговли Газарии… И мстят они с размахом, со свирепой яростью убивая, грабя и насилуя местных жителей, в большинстве своем невиновных в их страданиях и бедах.

Чувство, что я разрушил плотину и неконтролируемый поток воды теперь смывает всё и вся, стало еще сильнее…

Впрочем, для меня важнее всего было доставить русских невольников на пристань, доставить без потерь – и я это сделал, проведя последнюю группу освобожденных рабов сквозь хаос погрузившегося в смуту города. Однажды на нас едва не налетел увязавшийся следом отряд черкесов! А ведь с учетом того, что шел я лишь с пятью дружинниками и парой дюжин как попало вооруженных мужиков, столкновение даже с небольшим отрядом горцев сулило большие проблемы… Ведь пока мы собирали людей в группы и организованно уводили их на пристань, касоги успели подобрать трофейные клинки да копья своих же надзирателей на торгу. В то время как мужчинам-русичам досталось оружие лишь с торговых складов… Его было меньше – кроме того, поскольку свою группу я повел последней, то нашим мужикам осталась совсем уже «некондиция»…

С черкесами меня спасла та самая кодовая фраза, «бей татар» – только на речи адыгэ. «Зэхэкъутэн тэтархэр», сломаешь язык… Но услышав нас и завидев моих дружинников, касоги отстали – и точно не потому, что испугались сечи или решили пощадить недавних товарищей по несчастью. И так ясно видели, за кем увязались… Но все же мы их освободили – и наверняка кто-то из вырвавшихся из загонов горцев признал моих дружинников.

Но куда большую опасность для двухсотенного отряда изможденных женщин и мужчин представляли несколько десятков уцелевших татарских всадников, коих Азат-бек мог бросить на нас просто острастки ради! Именно по этой причине назад, к пристани, мы уходили уже улицами, надеясь, что татарские конные стрелки нас не заметят…

И – пронесло. Очевидно, хаос, охвативший Азак, вынудил джагуна отступить в верхний город, где удобно обороняться, защищая дворец мурзы, мечеть и прочие каменные «административные» здания, окруженные валом и прикрытые крутыми отрогами косогора… Впрочем, бек мог уйти и в степь, где его конные стрелки действительно неуязвимы, а мог и вновь попытаться вмешаться в городской бой… Я не мог знать о том наверняка – но, повторюсь, пронесло.

В свою очередь, третий «очаг» опасности представляли венецианцы. Причем последние могли двинуть как нам на перехват (маловероятно, но все же), так и на выручку генуэзцам – а то и вовсе ударить по кораблям, оставшимся практически без охраны! Ведь по изначальному плану я собирался выставить у кораблей заслоны, да только после уже не осталось людей… Пожгли бы фрязи наши ушкуи, прорубили бы лодкам дно, покуда повольники заняты «соседями»!

Правда, этот худший дня нас расклад имел бы далеко идущие последствия для самих венецианцев – ведь в этом случае неизвестные разбойники остались бы в Азаке, горя желанием отомстить итальянцам. Тем не менее для особо решительного начальника гарнизона и этот вариант развития событий мог показаться вполне оптимальным: «мы отсидимся за крепостными стенами, зато враг уже не сумеет уйти и будет разбит татарами».

Однако я или чего-то не понял насчет так называемого «союза» Генуи и Венеции в Азаке, или, что вернее, венецианцы просто не рискнули покинуть надежную крепость, когда враг УЖЕ проник в Тану генуэзцев и устроил там бойню… Удобный (и иногда даже верный) в случае беды принцип «моя хата с краю» в средневековье актуален, как никогда!

Хотя к чести венецианцев стоит признать, что ведущие в город ворота они открыли, принимая всех итальянцев, бегущих от черкесов и ширящихся в Азаке пожаров. Ну хоть что-то…

Окинув пристань напряженным взглядом, я с облегчением отметил, что стяг со святым Георгием Победоносцем все еще развевается у черкесской галеры. Нет, если бы венецианцы решились на вылазку, десяти гребцов наверняка хватило бы, чтобы перевезти судно на противоположный берег Дона… Но все же сейчас я испытал сильное облегчение!

И попутно обратил внимание на ушкуйников Уса и примкнувших к нему атаманов, вовсю тянущих из Таны всякий хабар – очевидно, бой внутри генуэзской цитадели уже закончился…

– Алексей, проследи, чтобы всем хватило места!

Ближник серьезно кивнул, после чего повел освобожденных невольников к пока еще свободным судам. Полсотни лодок вместимостью человек пять-шесть и чуть меньше рыбацких стругов – в них можно посадить человек по пятнадцать-двадцать. Мы же освободили чуть более тысячи русичей – значит, места на судах должно хватить всем; в крайнем случае кого-то посадим на ушкуи повольников, понесших неизбежные потери.

Проведя не шибко хитрые расчеты в уме, я сделал в памяти зарубку – нужно подчистить до остатка все продуктовые склады, таверны и чайхану, выгрести весь запас снеди. Все одно на переход до Ельца ее не хватит – но хотя бы на первое время, отойти подальше от Азака! После чего я твердо двинулся прямиком к галере Дахэжан, приняв, как кажется, одно из самых важных решений в новой для себя реальности… В конце концов, если все не по-настоящему, то почему бы и нет?! А если по-настоящему…

…То тем более.

– Где мои люди?

Судя по тону и горящим глазам, княжна сильно волнуется. Да и есть о чем: если повольники организованно выходят из Азака с грузом захваченной добычи, а мои воины также организованно вывели наших невольников, то никто из черкесов на пристани так и не появился.

Я немного помолчал, размышляя, как лучше подать правду, после чего негромко спросил:

– Вы доверяете Бэричу?

Княжна поспешно кивнула – хотя от меня не укрылась тревога, на мгновение отразившаяся в ее глазах. Я же кивнул в ответ – после чего указал на ближнюю к нам галеру (с удовольствием отметив, что пушки уже вырублены из планширя):