Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

– А когда вы сами на Сарай ходили, татары в стольном граде успели к бою изготовиться?! Нет, потому как ушкуи ваши по течению реки идут куда как быстрее любого всадника… Потому же и я хочу выйти раньше: купеческие ладьи идут не столь ходко, а вы, поднажав на весла, на Дону разовьете скорость не меньшую, чем на Волге! И потом, после замятни в Орде «ямы», где татары держали свежих лошадей для гонцов с пайцзой, все порушены и пожжены. Так что если кто из татар и казаков и решится предупредить фрязей, то просто не успеет… Ну а торговцев на ладьях и отставших на дневной переход ушкуйников вряд ли кто из ворогов наших свяжет воедино; к Азаку же вы нас нагоните. И в верховьях Дона мы еще немного вместе пройдем, посмотрим на скорость наших судов, сравним – тогда и определимся, насколько раньше ладьям выходить…

Сделав короткую паузу, чтобы перевести дух, я продолжил:

– Мы пойдем по Дону сквозь земли казаков – они выступили в союзе с русичами на Куликовом поле, и я сумел сдружиться с их головой. Их земли также нельзя беспокоить грабежами и прочим насилием – и тогда они беспрепятственно пропустят вас. В конце концов, даже полторы тысячи ушкуйников – это сила, с коей казаки не станут связываться без крайней нужды… Скорее уж они сами решатся присоединиться к нашему походу! Заодно я договорюсь и о покупке припасов, коли потребуется…

В этот раз, как ни странно, никто из притихших атаманов не стал меня перебивать или задавать наводящие вопросы, а рядовые ушкуйники – беспокоить едкими насмешками. Я уже облегченно перевел дух… но тут недобро оскалился Иван Ус:

– Какую же долю добычи желает для себя князь Елецкий? По числу ратников?

Издевается, ага. Типа раз дружинников моих будет на один ушкуй, то и общая доля – одна сороковая…

– Никакой.

Атаман удивленно выгнул бровь, но прежде, чем он успел бы еще что сказать, я продолжил:

– В Тане один из самых крупных невольничьих рынков, и на рынке этом торгуют множеством русичей, угнанных татарами. Мы освободим всех невольников и возьмем на ладьи да струги, да захваченные суда, что удастся провести по Дону, как можно больше мужчин и женщин – поровну. Вы доведете их до самого Елецкого княжества, где я и поселю этих людей…

Иван демонстративно сплюнул мне под ноги, после чего все так же хрипло выкрикнул:

– Не пойдет!

– Не пойдет, говоришь… Что, лучше будет продать их булгарам, как вы сделали после разорения Костромы?! Нет. Такого кощунства – продавать христиан магометанам – мы не совершим. Иначе похода просто не будет.

Ус кровожадно усмехнулся:

– А разве ранее не в Костроме опоили наших соратников да выдали татарам?! Да и на что ты нам, князь? Весь путь рассказал, задумку с налетом на Тану поведал… Укоротим тебя на головушку, да вся недолга, так? А сами в поход, как лед сойдет…

На «круге» повисла безмолвная тишина. Замолчали и ушкуйники, и атаманы, с явным интересом ожидая моего ответа. И я не стал их долго томить:

– Без меня князья Рязани да Пронска не пропустят вас сквозь свои земли. А мои порубежники, прознав, что ваша рать следует без меня и старшей дружины, отправят гонцов и на Дон, к казакам, что тати идут убивать да грабить – и к татарам, и даже в сам Азак!

Взгляд Уса стал злым, но, посмотрев ему прямо в его глаза, я добавил:

– Да и укоротить меня на голову… Коли толпой навалитесь, так изрубите, это понятно. Но что мне мешает, пока я еще на кругу, вызвать тебя на Божий суд да нанизать на меч, как кабана на вертел?! Так? Или же при ратниках струсишь, откажешься драться в честном поединке, один на один?!

Глаза Ивана полыхнули диким огнем, и я уже потянулся к рукояти меча, готовый встретить атаку ушкуйника… Но атаман вдруг в голос рассмеялся:

– А ты не трус, княже, ой не трус! Проверял тебя – да вижу, что ты не робкого десятка! Любо с таким князем идти в поход, любо!

– Любо!!!

Простые повольники отозвались на ответ быстро сориентировавшегося атамана дружным кличем, хотя глаза последнего… В них застыла немая угроза. Но все же я облегченно выдохнул – убийство одного из трех атаманов, кто имеет весьма значительный вес, ничем хорошим для меня бы не обернулось. При самом благополучном раскладе я бы не досчитался ратников для похода, при худшем… При худшем встал бы вопрос о выживании.

– В таком случае половина свободного на ушкуях места идет под груз вашей добычи, вторая половина, в том числе и гребные места павших повольников, отходят под перевозку полоняников… И на время похода – я старший среди атаманов, походный атаман. Любо?

Дмитрий уверенно кивнул, первым зычно воскликнув:

– Любо!

Клич Шуя подхватили и прочие ратники, однако общее благодушное настроение подпортил Федор Косой:

– Татары говорят, нынче приняли власть хана Тохтамыша, а с ним у Димитрия Московского нет вражды. Не случится ли так, что в Азаке в бой ввяжутся татары, а, побив их, мы навлечем на себя гнев хана? Ведь тогда князья – да тот же Дмитрий Суздальский – по воле Донского попробуют перехватить нас!

Хм, неожиданно… Я этот вопрос если и ожидал, то от Дмитрия, а не от Федора. Ну что же…

– Это возможно. Но разве ушкуйники не ходили по Волге у Нижнего Новгорода и Костромы, следуя в набег то на Булгар, то на Сарай? Много ли раз Дмитрий Суздальский сумел задержать вас силой, а не подлостью, когда соратников ваших опоили и выдали татарам? Наконец, ежели станет совсем тяжко, и князья на обратном пути станут чинить вам сильные препятствия, то можно остаться в Ельце! Ведь из Ельца по Дону ходить грабить фрязей всяко ближе, чем с Хлынова… Только вдумайтесь – помимо Азака на Сурожском море есть еще три их града, и это не говоря о Русском море! Там их больше десятка…

Чуть прервавшись, перевести дух, я быстро продолжил:

– Купцы же русские, прознав про вашу добычу, про шелка и парчу, про пряности, стекутся в Елец со всей Руси… Кто захочет уйти – после уйдет верхами с купеческими же обозами. Кто останется – тот сможет очередной весной вновь спуститься по Дону на полудень, да выйти в свободный поиск в Сурожское море!

Атаман Дмитрий Шуй только усмехнулся с таким видом, словно хотел сказать: «Так ты на это, княже, и рассчитываешь!» Однако же вслух он вновь, еще громче, выкрикнул:

– Любо!!!

Глава 3

…– Татары!!!

Приглушенный крик с дозорного ушкуя разнесся далеко над рекой; последний ушел метров на пятьсот вперед флотилии – достаточно, чтобы заметить опасность и даже голосом предупредить о ней. Вот как сейчас…

– Шеломы и брони надеть, братцы! Готовимся к сече!

Сердце ударило с явным перебоем: неужели быть бою? Ведь земли Волжского Булгара, являющегося полузависимым улусом Золотой орды, уже столько раз попадали под удары ушкуйников, что местные теперь платят дань пиратской вольнице с Вятки!

Но что, если воцарение хана Тохтамыша изменило баланс сил – и прознав, что повольники кошмарят его владения на Волге, тот послал на север сильное войско? В конце концов, уцелевшие летописи весьма скудно описывают историю ушкуйников в период с 1375 по 1391 год, то есть прежде всего в годы правления Тохтамыша. А последний, на секундочку, в 1382 (то есть уже через год!) налетит на Русь изгоном именно с земель Булгара, перебив или взяв в полон всех русских купцов в Казани… Ну, чтобы не смогли предупредить об опасности.

Налет Тохтамыша я, понятное дело, постараюсь предотвратить. В сущности, будет достаточно вовремя предупредить Донского, что к августу «на огонек» к нему нагрянет хан вновь единой Золотой орды. И тогда последний успеет собрать войско – и встретит врага на переправах через Оку! А уж там… Возможно, повернет, как на Воже, когда татар заманили на противоположный берег реки и ударили, не дав развернуться. Или как на Угре – когда московская рать, перекрыв броды, просто не дала ордынцам переправиться… В идеале, конечно, так и вовсе остановить хана на Волге – собрав не только московскую, но и рязанскую, и нижегородскую рати вместе. Ведь в известном мне варианте истории от Тохтамыша пострадали все три княжества…

Но это все заботы будущего года – а вот сейчас… Если новоиспеченный хан держит ставку именно в Булгаре, то уже ни о какой дани или беспрепятственном проходе для повольников речи быть не может!

А ведь как все хорошо начиналось…

Мы вышли с Хлынова в конце апреля; до того, как сошел лед и хоть немного спала вода, большинство повольников физически не могли собраться в Вятке.

Всего же набралось сорок три ушкуя – не считая корабля Путяты, отданного лично мне и моим дружинникам. Учитывая же, что экипажи практически всех ушкуев на деле редко превышают тридцать ратников, то общая численность войска составила порядка тысячи трехсот человек. Чуть меньше, чем я рассчитывал, но потерять из-за пары сотен воев еще две, а то и три недели (с Новгородчины путь неблизкий!) было бы слишком расточительно по отношению к нашему времени, заготовленным запасам еды и ссуженным купцами деньгам на покупку все той же еды в дороге…

В общем, вышли мы в конце апреля; на моем ушкуе всю команду составили елецкие ратники, севшие на весла. Правда, Путята дал своего корм-чего и пару помощников, при хорошем попутном ветре ставящих на судне мачту и парус. Я же остался не у дел – князь как-никак, какие ему весла? Но ведь дико скучно ничего не делать на корабле! Заделался бы штатным коком – так ведь готовим только на привалах, а днем употребляем то, что осталось. Ну, или «сухой паек» – солонину с сухарями да вяленой рыбой, и смесь сушеных северных ягод, нередко залитую медом… Последняя, кстати, очень неплохо защищает от цинги. Викинги, между прочим, в обязательном порядке брали с собой различные сушеные ягоды в дальние морские походы до Исландии и Гренландии! Однако этот полезный опыт как-то подзабылся, затерялся в глубине веков…

В общем, пытку ничегонеделанием я не выдержал и сел на весла наравне с ратниками, периодически меняя товарищей из пары побратимов.

И да, с веслом в руках стало действительно полегче!

Но это скорее из минусов. А из плюсов – неповторимая красота расцветающей ближе к маю русской природы! В настоящий момент – да и на протяжении большей части пути – нас с обоих берегов окружают смешанные леса, кажущиеся мне первозданно девственными, нетронутыми человеком. И безусловно, они радуют глаза своей естественно-зеленой «картинкой»…

А поскольку весна, время оживания природы, то и абсолютно невероятные букеты естественных ароматов из хвои, полевых цветов, свежей листвы и травы, особенно яркий на рассвете и закате… Да безудержное пение птиц, чей многоголосый именно в лесу хор буквально заполоняет тебя, оглушает, восхищает! Это невозможно передать словами – кто никогда не слышал просто оглушительного пения птиц в лесу да на Русском Севере, да еще и весной, в их брачный период, тот просто никак не сможет себе представить этого многоголосого, но совершенного в своей естественности хора… Ни одна музыка в мире не способна с ним сравниться! Да уж, тут невольно задумаешься о величии Творца…

А все эти рассветы и закаты на реке… Царственный багрянец, словно волнами расходящийся по небу, а затем заливающий землю, как только солнце лишь немного поднимется над линией горизонта… Затем красный цвет меняется более мягкими, персиковыми оттенками – и одновременно с тем от воды поднимается молочный туман, сквозь который тускло пробивается оранжевый диск небесного светила…

Н-да, это действительно все очень красиво – и очень роднит с природой, словно завораживая душу человека, заставляя его иначе воспринимать ход времени, иначе думать и, пожалуй, даже менять взгляды на собственную жизнь.

Что еще было приятного в походе? Песни. Не знаю, я за всю жизнь не слышал столько песен, сколько услышал и перепел вместе с гребущими веслами повольниками за время уже пройденного нами пути… Причем есть в них и ритм (как раз подходящий под гребки!), и мелодичность, и созвучность слов, а главное – смысл! Чего так не хватает современным мне попсовым произведениям, созданным лишь с целью «срубить баблишка»… Но самое главное – под эти песни куда как легче грести веслами, они здорово отвлекают от монотонного физического труда и скрадывают ощущение времени, не позволяя мужам всерьез затосковать.

А уж сколько былин было рассказано в круге вечерних костров, за трапезой! О Василии Буслаеве (ушкуйнике!), Добрыне Никитиче, купце Садко, боярине Ставре Годиновиче – и прочих героях именно новгородского былинного эпоса… Просто не счесть.

В общем, люди умели развлекаться до появления радио и телевидения…

И вот теперь вдруг встреча с татарами. Неожиданно все это, если честно. Ведь мимо Жукотина, в прошлом разоренного повольниками, прошли благополучно, а вот как пройдет новая встреча с местными, одному Богу известно… Прорваться-то наверняка прорвемся, Кама ближе к устью разливается широко – да все одно, с берега могут достать стрелами и до стрежня реки, где течение сильнее всего, и где мы стараемся держаться.

А грести под падающими сверху срезнями… ну то еще удовольствие…

За несколько минут томительного ожидания я успел приготовиться к худшим раскладам. Вплоть до того, что Кама перекрыта плотиной или сцепленными между собой лодками, а на обоих берегах реки собралось все войско Тохтамыша! К тому же выставив заранее пристрелянные пушки-тюфяки, нацеленные на стрежень реки…

Однако же на деле моим глазам предстала лишь значительная по площади прогалина, практически целиком заставленная юртами и кибитками. В настоящий момент промеж них бегают всполошенные приближением повольников татары – среди которых хватает и женщин, и детей. Чуть далее от стойбища кочевников (хотя вот какие здесь кочевники?!) виднеются и отары скота – обычная временная татарская стоянка, не иначе…

У меня уже отлегло от сердца – выходит, обойдемся без кровопролития! Но тут следующие впереди нас ушкуи (равно, как и держащиеся позади) принялись заворачивать к берегу прямо у стойбища.

– Димитрий! Димитрий, зачем мы к берегу идем?! Они же не помешают нам пройти мимо!

Я что есть мочи закричал, стараясь дозваться до атамана, следующего на соседнем судне. И мой вопрос был услышан. Вскоре послышался знакомый голос Шуя:

– Скот их заберем! Надоело солонину жрать да рыбу, хочется свежего мяса, верченного на огне! Да не бойся ты, княже, большого боя не будет – татары смоются так быстро, что только пятки засверкают!

Я промолчал, немного подумав, – и по итогам раздумий отказался от идеи проследовать мимо кочевья на ходу. Раз татары сбегут и большого боя не ожидается… Зато появилась возможность раздобыть свежего мяса в дороге и накормить им все войско, когда еще такой шанс нам выпадет?!

И потом, даже если я, хоть и признанный походным атаманом, попытаюсь сейчас увести повольников от столь доступной, легкой добычи, то разве послушаются они меня? Что-то подсказывает, что сие весьма маловероятно… Только авторитет подпорчу.

– Сарынь на кичку!

– САРЫНЬ НА КИЧКУ!!!

Первые ушкуи уже ткнулись носом в песок – и ратники принялись спешно спрыгивать с кораблей на берег, не иначе как с восторгом ожидая грядущую схватку! Боевой клич повольников поплыл по реке, подхваченный командами прочих пиратских кораблей…

Однако же сдается мне, что убегать, сверкая пятками, татары вовсе не собираются. Спешно строясь в несколько ломаных линий чуть выше по берегу, их стрелки уже на ходу обрушили на повольников град стрел! И к моему ужасу, среди последних появились первые убитые и раненые…

– Все назад, назад! Нечего множить бесполезные потери!

Но в этот раз Димитрий Шуй уже не отозвался, сделав вид, что не услышал…

Поняв, что докричаться до ушкуйников я точно не смогу, я достал из-за пазухи сигнальный рог – после чего, прижав его к губам, несколько раз в него протрубил, пытаясь привлечь внимание ратников… И тут же обругал себя последними словами за то, что мы заранее не обговорили значения сигнальных звуков – хотя бы таких простых, как отступление! Например, когда трубишь три раза подряд… Увы, похоже, я лишь подстегнул повольников своими сигналами: с их точки зрения подгоняя оставшихся пиратов как можно скорее вступить в бой! Ну, судя по тому, что ушкуи двинулись к берегу с еще большей скоростью, меня поняли именно так…

Немного помолчав и еще раз обдумав ситуацию, я обернулся к кормчему, Степану Никитичу, после чего твердо приказал:

– Гребем к берегу!

…Прошло всего несколько минут боя, за время которых, однако, многое успело измениться. Татары, решившись встретить ушкуйников у самой береговой полосы, успели дать лишь пару-тройку залпов, прежде чем повольники до них добежали…

Последние, к слову, отказались от медленного, но безопасного продвижения вперед в формации римской «черепахи». Это когда щиты сцепляют друг с другом не только по фронту, но и над головами товарищей, создавая единую глухую стену, непреодолимую для вражеских стрел… Собственно говоря, по одной из версий исследователей, стена щитов викингов – это как раз аналог защитного построения подобно римскому, а вовсе не атакующая формация!

В атаку викинги шли вроде как клином, той самой «кабаньей головой»… Ну, то есть в ее пешем варианте.

Да и потом свеи, основные противники ушкуйников вплоть до четырнадцатого века, давно уже подрастеряли военные традиции предков-викингов. Так что вполне может статься, что повольники и вовсе незнакомы со «стеной щитов», – и бежать под вражеским обстрелом до врага, просто подняв щит над головой, есть их самая верная тактика!

Но и татары оказались совершенно не готовы к нападению с реки – да и к нападению в принципе. Возможно, вот это конкретное кочевье пришло сюда с Тохтамышем, и про озорующих на реках повольников среди «новых булгар» никто и не слышал… В итоге нукеры, стараясь выиграть время для бегства женщин и детей, бросились навстречу ушкуйникам, лишь спешно схватив имеющееся под рукой оружие. Оседлать лошадей также никто не успел – по крайней мере, ни одного конного татарина я не увидел… И встретили ордынцы повольников практически у самого берега – так что долго и со вкусом расстреливать их врагу не удалось.

Не хватило ни времени, ни дистанции боя…

– Бей поганых, браты! Се-е-еве-е-ер!!!

– СЕ-Е-ЕВЕ-Е-ЕР!!!

Моя дружина отозвалась дружным боевым кличем, покидая ушкуй, уже ткнувшийся носом в берег. Я по неизменной традиции средневековых вождей первым ринулся вперед, хотя бы на шаг опережая ратников… Впрочем, знаю наверняка, что Алексей и Михаил – мои избранные, искушенные в боях ратники – неотступно следуют за мной, я все же не столь сильно волнуюсь перед неожиданной схваткой.

Между тем до ожесточенно рубящихся татар и повольников нам бежать шагов тридцать-сорок от силы. Ордынцы упорно сражаются, хотя более опытные ушкуйники их теснят – и то ведь, высадились экипажи лишь десяти пиратских судов! Остальные пока только подходят к берегу…

– Бей!!!

Тридцать шагов я пробегаю легкой рысью за несколько секунд. Первым на моем пути оказывается молодой татарин, отчаянно секущий саблей по щиту медленно отступающего ушкуйника, расчетливо готовящего собственный удар… Поздно! Налетев сбоку, я наотмашь рубанул секирой, зацепив сзади шею ворога…

А уже в следующий миг принял на павезу чуть искривленный клинок второго ордынца, встретившего меня грудь в грудь! Но рефлексы Федора сработали как надо: скрутившись корпусом так, чтобы сабля татарина соскользнула по щиту, провалив его вперед, сам я стремительно рубанул навстречу, описав секирой короткую дугу над головой… И наточенное лезвие ее врезалось в основание шеи ворога, у самой ключицы!

Рывок топора на себя – и снова шаг вперед, поспешный уклон; поднять щит над головой просто не успеваю… К тому же сработали собственные спортивные рефлексы – и пригнувшись, я просто бью чеканом навстречу, ткнув им в живот ордынца. Остро пожалев, что моя секира не имеет копейного острия, как алебарда или гвизарма! Но даже такой удар выбил дух из бездоспешного татарина, согнувшегося от боли, – и мне осталось лишь повторно рубануть по малахаю противника, вогнав боек секиры в район его затылка…

– Княже!!!

Отчаянный крик Алексея ударил по ушам, а спину обожгло смертным холодом; не видя опасности, я лишь рефлекторно пригнулся, резко присев на колени. Вовремя! Зашедший со спины-слева ордынец от души рубанул саблей, целя в шею, прикрытую лишь кольчужной бармицей… Но в итоге его удар лишь зацепил остроконечный шпиль бацинета, даже не сбив шлема с головы… А второго удара татарин сделать уже не успел – ударом щит в щит его буквально снес богатырь Миша, добив коротким, экономичным уколом.

– Спасибо, братцы! В очередной раз выручаете!!!

…Бой вскоре окончился – татары стояли ровно столько, сколько потребовалось, чтобы пригнать лошадей и эвакуировать женщин и детей, а заодно и уцелевших нукеров. Уцелело, к слову, немного… Весь берег устлан телами павших татар – хотя и повольники потеряли не меньше шести десятков воев ранеными и убитыми.

Непозволительные потери на начало похода – о чем я не преминул сказать атаманам, предупредив, что больше таких налетов повториться не должно! Ибо потери немаленькие, а выхлоп – нулевой. Это, к слову, о том, что татары успели угнать также и большую часть овечьих отар… А той баранины, что нам досталось, хватило лишь сварить в трофейных же котлах. И вместо полноценного «шашлыка» каждому ратнику досталась лишь миска не очень наваристого бульона с парой малых кусочков мяса…

С другой стороны, какое-то количество годных трофеев из оружия мы взяли, но главное, я сделал для себя далеко идущие выводы о реальной боевой выучке ушкуйников, несущих существенные потери даже от короткого обстрела татар. Равно как и о необходимости ввести «звуковую сигнализацию» хотя бы по самым простейшим командам…

Глава 4

…– Ну что, Твердило Михайлович, сослужил ты мне справную службу, так и награда, поверь, будет ее достойна.

– Княже, так разве за награду старался? Елец теперь мой родной город и дом моих детей. Выходит, служу тебе, Федор Иоаннович, но в то же время на благо семьи стараюсь…

Я не удержался, дружески хлопнув по плечу жилистого, сухого сотника (ага, теперь именно сотского голову, хотя полнокровной сотни у него еще нет):

– И это правильно! У наших детей общее будущее, фундамент которого мы закладываем уже сейчас! Так что княжье и личное разделять не стоит…

Голова чуть вымученно улыбнулся, явно не поняв про «фундамент», так что я поспешил перевести тему:

– Как там Олег Рязанский? Возводит засеки в порубежье?

Твердило только хмыкнул:

– Олег, заняв Кромы, Карачев и Болохов, рвется к Козельску – ведь московские дружины уже заняли Тарусу, Калугу и Оболенск, и того и гляди, успеют ухватить также кусок Карачевского княжества. Вот и стремится скорее занять все, что было определено ему по уговору с князем Дмитрием Иоанновичем…

Я понятливо кивнул – уговоры уговорами, но когда твоя дружина УЖЕ стоит в обещанном тебе граде, все как-то спокойнее! И сразу крепче становится вера в людей и светлое будущее заключенных ранее соглашений… И тут речь вовсе не о том, что личность масштаба Донского может нарушить слово. Тут, увы, многое зависит от исполнителей, некоторые из которых могут сильно увлечься с «инициативой», рассчитывая добыть для себя княжьих милостей еще одним городом, еще одной крепостью…

– Вижу, в Елец новости с верховских княжеств приходят быстрее, чем в саму Рязань или Пронск! А что там с Ягайло? Кто там сейчас у литовцев-то великий князь?

Вопрос я задаю с некоторым внутренним волнением. Ведь в известном мне варианте истории, после истребления русских раненых Кейстут, дядя Ягайло, сверг племянника и приказал его заточить.

Кейстут вообще был настоящим рыцарем по духу – честным, благородным, без страха и упрека. Пользуясь огромным авторитетом как в Литве, так и на Литовской Руси, Кейстут мог бы и сам побороться за власть после смерти старшего брата, Ольгерда! Но признал великим князем своего племянника Ягайло, выбранного Ольгердом наследником в обход старших братьев. И именно позиция Кейстута, решившего выполнить последнюю волю брата, позволила подонку удержать власть в самом начале правления…

Но если Кейстут и не был ослеплен гордыней и амбициями, и чтил последнюю волю брата, то стерпеть резкое изменение политического курса уже не смог. Ведь он видел в Москве союзника в общей борьбе с татарами! И был готов даже поступиться спорными территориями, вроде Смоленска и Верховских княжеств, а главным своим врагом считал Тевтонский орден (включая и его Ливонскую комтурию). Собственно, несмотря на уже просто грандиозные размеры Великого княжества Литовского, исконно литовские земли по-прежнему окружены рыцарскими владениями с двух сторон – а орден в настоящем вышел на пик своей мощи!

Но подлец – он подлец во всем. Ягайло предал национальные интересы литовцев, вступил в тайные переговоры с орденом, а затем и подписал с тевтонцами тайный Довидишковский договор, официально заключив в 1380 году перемирие, не согласованное с дядей. При этом Ягайло сознательно сдал Кейстута, позволив крестоносцам нанести удар по его удельному, Трокскому княжеству…

Все эти обстоятельства в общем стали причиной восстания Кейстута против племянника по возвращению его с Руси; и ведь вначале рыцарь с легкостью забрал власть у подонка! Но Кейстут оставался верен себе: пленив Ягайло, он ограничился лишь его письменным отречением от трона – после чего отпустил племянника, отдав ему родовые Крево и Витебск…

Однако же сам Ягайло вскоре договорился с крестоносцами о совместном ударе. А его мятеж против дяди, состоявшийся спустя год после отречения (в 1382-м), поддержали единоутробные братья от Иулиании Тверской. И хорошо зная Кейстута, Ягайло пригласил его на переговоры: «давай еще раз все обсудим, нежели зальем страну кровью». Рыцарь на троне великого князя согласился, прибыл на переговоры с сыном Витовтом… И был подло захвачен и заключен в Кревский замок, где Кейстута и его жену Бируту, как и многих других родственников и ближников, убили. Правда, по «официальной» версии того времени Кейстут сам наложил на себя руки… Спасся только Витовт, и он пытался отомстить двоюродному брату, однако в итоге был вынужден с ним примириться.

…Вот если вдуматься, «Игру престолов» (популярнейший хит начала двадцать первого века) стоило снимать именно о Ягайло и Кейстуте…

Твердило в ответ на мой вопрос только пожал плечами:

– Ягайло сейчас великий князь и есть. Вроде, говорят, собирает войско против московских и рязанских ратей, да после нападения на обоз с ранеными и трусливого бегства русские князья в Литве неохотно идут под его начало. Андрей и Дмитрий Ольгердовичи за Полоцк и Трубчевск борются, а Кейстут Гедиминович хоть и не поддержал их, но и к Ягайло на помощь не спешит…

Еще бы он поспешил на помощь к этому подонку, после подставы с тевтонцами! Но я тороплю события; Кейстут должен совершить переворот в октябре 1381-го, сейчас же только начало июля. Может быть, инициированные мной изменения и сместят дату его вокняжения, но за то время, что мы спускались по Вятке, Каме, Волге, Оке, Прони, Марковке, наладили волок до Дона и спустились по Дону до места впадения в него Сосны… За месяцы пройденного нами пути государь в Литве все еще не сменился.

Ну и хорошо – быть может, чуть позже мне удастся помочь Кейстуту удержать власть и передать ее Витовту, а тот сохранит именно отцовский курс на сближение с Русью и борьбу с тевтонцами…

После памятного налета на татарское кочевье прошло уже несколько недель. И это время, проведенное в путешествии по русским рекам, слилось в моих воспоминаниях в один непрерывный, но, впрочем, не лишенный определенной приятности «день сурка». Слава богу, что в дальнейшем обошлось без столкновений… Можно даже воспринимать этот поход как некий отдых, отпуск – ну а что, ходят же люди на байдарках по рекам? Терапия полезного физического труда, общения с природой? Ну вот и здесь все весьма схоже…

Конечно, путешествие не было совсем уж безоблачным. В частности, в Нижегородских землях ушкуйникам были не особенно рады. Взаимные обиды и желание отомстить с обеих сторон по-прежнему весьма велико, но если повольники уже давно и с лихвой воздали жителям Костромы (досталось и Нижнему Новгороду) за предательство и выдачу их соратников татарам, то последние пока не успели реваншироваться…

Впрочем, остановить орду ушкуйников князь Дмитрий Константинович не смог бы, даже если бы очень захотел, – мы прошли мимо Нижнего Новгорода на полном ходу, и «удивленный» князь был вынужден лишь наблюдать за нашим флотом с высоты башен городского кремля! Не имея собственных кораблей в достаточном количестве, чтобы перекрыть наш путь или броситься вдогонку… Перед той же дилеммой встал и Федор Ольгович, в отсутствие отца правящий в Рязани, и Даниил Пронский – оба князя были предупреждены мной о проходе отряда ушкуйников, но никто не ожидал увидеть полноценной пиратской флотилии! Однако же атаманы сумели удержать воинов от грабежей, за продовольствие мы честно заплатили суженными купцами деньгами – так что и связываться с нами никто не стал. Нет, все решили сохранить лицо, сделав вид, что все так и задумано…

Отдельно можно вспомнить мытарства на волоке – но это и вспоминать не хочется; на одном только волоке, на участке длиной менее десяти полных верст мы потратили не менее полутора недель, чтобы вырубить достаточно широкие просеки там, где это требовалось, да перетащить корабли волоком по земле! Это когда срубив несколько деревьев и ошкурив их, вытягиваешь из воды ушкуй канатами, затаскивая днищем на бревна, – а дальше тянешь его вперед уже «вручную», то есть уперевшись руками в борта… Пока твои товарищи, подхватив бревна, что остались позади, пробегают вперед, чтобы уложить их перед носом медленно волочащегося по ним корабля!

И эту операцию пришлось повторить сорок четыре раза… И если раньше расстояние менее чем в десять верст казалось мне смешным, то после волока… После волока я облегченно выдохнул, уверенный в том, что ушкуйники теперь дважды подумают, прежде чем возвращаться домой водным путем!

Ладно, это все воспоминания дней минувших… Хотя кажется, что сделано уже много, – но на самом деле мы еще лишь в начале пути.

– Ну, мой дорогой друг, а что скажешь насчет крепости? Когда уже будешь рубленные в обло стены возводить за место частокола?

Твердило аж поперхнулся от моего вопроса, удивленно и испуганно вытаращив глаза. Получилось столь комично, что я едва удержался от смеха…

– Княже! Да как же так… Да мы же частокол по осени всем миром! А теперь как? Не соберутся же…

Это он о крестьянах. Действительно, вернувшись домой после Куликова поля, я собрал схоронившихся по окрестным лесам жителей на месте сожженного же Федором городища на Кошкиной горе… В мое время на ней возвышается громада Вознесенского собора, построенного по проекту самого Константина Тона! Ну, того самого создателя храма Христа Спасителя в Москве, Оружейной палаты и Большого Кремлевского дворца, Николаевского вокзала в Санкт-Петербурге (современного Московского)… Однако здесь и сейчас на Кошкиной горе высится лишь невысокий однодревный частокол.