Текст книги ""Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Роман Злотников

Булгар не впечатлил. Что его так превозносили? Лучше бы так Псков или Новгород расхваливали. Вечно у нас за горушкой и телушка полушку стоит. А то, что там телушек нет, одни бараны только, об этом забывают. Чужое всегда слаще. Впервые за прошедшие дни заметили наши лодьи. Ну, не буквально наши, а белоозёрские. Такой момент упускать не стали, решили поговорить с почти земляками. Интересовал дальнейший путь, как идти, по каким рекам, будут ли волоки? Меряне не стали ничего скрывать, Трувора узнали в лицо, да и не мудрено, ведь он сколько времени у них в городище просидел. Может быть, так и остался бы княжить в Белозёрске, если бы не опаска боярского бунта, подобного тому, что произошёл в Новгороде. Ничего плохого от князя меря не видели, хорошего, впрочем, тоже, скрывать ничего не стали, рассказали и показали на рисунке дальнейший путь-дорогу. Моя карта-схема пополнилась новой информацией, теперь понятен дальнейший маршрут к дому.

Чем выше поднимались по реке, тем оживлённее становилось на ней движение. После Булгара на мачтах повесили псковские флаги, вызвав очередные законные вопросы Рюрика. А какие проблемы? Рисуйте свои флаги, обозначайте своё присутствие, мы не против. Но флагманский вымпел всё равно будет псковским. Такое решение всех устроило. Интересно, когда уходили в этот поход, такой вопрос никого не интересовал, а по возвращении почему-то возник. В чём дело? Рюрик объяснил просто. Если Новгороду продвигаться в эту сторону, то чем раньше он обозначит своё присутствие в этих землях, тем лучше. Да и свою значимость и силу лишний раз продемонстрировать удалось бы. Караван-то у нас большой, сила огромная. Сразу бы авторитет до небес подскочил. Так какие проблемы? Придумайте себе флаг, цепляйте на мачту и плывите. Секундная пауза, и Олег с Рюриком помчались придумывать себе герб. Как говорится, флаг им в руки.

Одним из мест отдыха стало небольшое городище в месте слияния двух рек. Как всегда, вывели лошадей на выгул, разбили лагерь. В этом красивом месте планировали остановиться на несколько дней. Небольшое поселение на левом, высоком берегу притока, обнесённое деревянным частоколом, не вызвало никакой опаски. Скорее, это мы напугали местное население до икоты. Общаться с жителями не стали, просто расположились в удобном месте на неопределённое время для отдыха. А что тут городище неподалёку, так что ж, бывает. Тем более, насколько мы с Олегом помнили, где-то в этих местах будет стоять в недалёком будущем Нижний Новгород. Может, тут, а может и несколько выше по течению. Потому как-никак не тянула эта речушка на красавицу Оку. А нам захотелось посмотреть, с чего же тут всё начиналось. Как говорят, любопытство кошку сгубило. Вот и мы чуть было не вляпались. На второй день после нашей высадки на берег местные жители осмелели и вопреки своему страху начали приближаться к нашему лагерю. В конце концов, кто-то первый начал торговлю какой-то ерундой, потом это перескочило на других, и вскоре были забыты первые страхи. Между жителями и нашими воинами началось плотное общение. Местным было очень интересно послушать о нашем походе, из первых уст узнать о далёких и загадочных землях. Как так получилось, что несколько бывших рабов оказались из этих мест, а мы этот момент упустили, не знаю. Скорее всего, расслабились. Кто-то из местных жителей узнал своих бывших соседей, через испорченный телефон краем уха услышал, что это перекупленные рабы, прибавил воображение, как это всегда бывает, и через два дня у нас нарисовалась огромная проблема. Очень быстро пролетел тревожный слух среди местных племён, что вот они, разорители и поработители, опять пожаловали грабить поселения и жителей в рабство угонять.

В одно прекрасное утро дозор сыграл тревогу, проснулись под пение стрел, густо летящих со всех сторон. Спасла привычка не снимать бронь ни днём, ни ночью. Привыкли за время похода. Оружие всегда было под рукой, с ним никогда не расставались. Быстро перестроились в коробочки, подхватили раненых и убитых, отступили под защиту бортов. На стругах уже вовсю раздували фитили, а пушки зарядить дело не хитрое. Повезло, что команды почти никогда не покидали своих судов, и артиллеристы предпочитали тоже ночевать на палубах под дощатым настилом. От дождя, как они отговаривались. Погода-то уже далеко не южная. Эта привычка и помогла нам. Нет, отбились бы и сами, но с какими потерями? А противник, завидев наше отступление к стругам, бросился в атаку. С трёх сторон бежали плотные толпы воинов. В предрассветных сумерках некогда было разбираться, кто и зачем напал, надо было защищаться. Пролитая кровь наших товарищей, прошедших такой путь, уцелевших во всех передрягах и так по-глупому гибнувших сейчас не оставила выбора. Прогрохотал вразнобой первый залп пушек, рявкнула над полем свинцовая картечь, прокладывая просеки и переулки в наступающих рядах, выкашивая напавших. А следом и арбалеты ударили. Только что удалось зарядиться. Весь бой занял несколько мгновений, до первого совместного залпа. Над полем повисла звенящая после громких пушечных выстрелов тишина. В спину удирающему врагу не стреляли. Добивать? Успеем, сейчас главное разобраться с ранеными, перевязаться, собрать убитых. Под защитой пушек можно чувствовать себя более-менее спокойно. Взойдёт солнце, и будем выяснять, что сегодня произошло. Почему напали? Ведь взять с нас нечего, и мы это не скрывали. А лезть на подготовленный воинский отряд смерти подобно, в чём и убедились на своей шкуре нападавшие. Несмотря на тяжёлое утро, неразберихи не было. Уходивший в поход молодняк за это время превратился в опытных и опасных бойцов. Убитых снесли к нашему стругу, выложили в один ряд тела наших товарищей. Всего потеряли четверых. Раненых было гораздо больше. Хорошо ещё, что тяжёлых не было. И в основном все потери пришлись на бывших рабов. Как-то даже в голову не могло прийти подобное, потому и не озаботились защитой простых людей. Очень много раненых было среди детей. Среди воинов потерь не было. Постоянно надетая броня спасла многие жизни. Мягкие наконечники вражеских стрел не могли пробить наши кольчуги.

Выкатившееся над рекой солнце в это утро казалось кроваво-красным. Ясный солнечный день не радовал, а утреннее пение птиц раздражало своей неуместностью. Какое солнце в такой день? Какое может быть пение птиц? До дома осталось почти ничего. Ведь земли вокруг наши, славянские? Опять друг друга режем? Ну, держитесь!

Оседлали оставшихся лошадей, которых не успели угнать или побить стрелами, прошерстили округу, вылавливая удирающих. Подвели струги по реке под чахлую крепость и несколькими залпами разрушили всю оборону городища. Бревенчатые стены не пробили, но редких защитников запугали. Стены можно было брать голыми руками. Дальше пошла привычная работа. Поселение взяли без потерь.

– Такого идиотизма я давно не видел! – брызгая слюной от возмущения, кричал Олег.

– Время такое. Успокойся. Ничего уже не исправишь… – пытался его успокоить Рюрик.

Мы молчали. Слов не было, когда узнали, из-за чего разгорелась вражда. Теперь нужно как-то всё улаживать. Хорошо ещё, что городище взяли без крови. Почти. Пришлось на этом месте задержаться на неопределённое время, пока собирались вожди окрестных племён. Взяли виру за своих убитых и раненых. Ведь нашей вины в произошедшем не было. Вожди поглядывали косо, но выплатили всё полностью. Пушниной. Лошадей вернули всех и отдали своих, сколько потребовали. Пусть лучше за своими людьми смотрят и спасибо скажут, что мы дальше не пошли мстить. Договорились на словах о мире и торговле. Посмотрим. Если что, наведаемся в гости всем войском. На этих мирных заверениях и расстались.

Наконец-то Шексна. Дальше Белоозеро. Если и там получится удачно решить все наши вопросы, заманить меря под нашу руку, то весь поход получится не просто удачным, а превосходным. Ведь мы малой кровью решили главную проблему с хазарами, которая вскоре переросла бы в огромные проблемы. Договорились с ними о торговле, беспрепятственном и беспошлинном проходе наших судов. Решили вопрос с Киевом. Смоляне только пока остались в стороне, но ненадолго. Чую, скоро опомнятся и придут к нам в союз. А мы идём домой, а перед нашими стругами летит слух о прошедшем скоротечном сражении.

Глава 20

Возвращение домой

Слухи о жестоком избиении на большой реке докатились и до Белоозёрска, значительно опередив караван. Встретил нас притихший, замерший город, с опаской ожидающий наших действий. Хорошо ещё, что не стали закрывать ворота, даже количество стражников не стали увеличивать. Угрюмо, исподлобья смотрели на нас, когда мы прошли под деревянной аркой в городище. Лошадей пока не стали выпускать на берег, потому как пока непонятно было, насколько долго мы тут задержимся. Получится договориться с местными старшинами, останемся на какое-то время, если нет – сразу же уйдём.

Вот и месили местную раскисшую грязь сапогами. Лето шло на убыль, осень стояла на пороге. Мелкие противные дожди часто сеяли с хмурого неба, подхватываемые порывами пока ещё тёплого ветра, забрасывая мелкие капли за шиворот. Перед детинцем нас встретили. У красного крыльца собралась большая группа горожан во главе с принаряженными выборными старейшинами. Настороженно наблюдая за нашим приближением, люди нервно переминались с ноги на ногу, отчего казалось, что плотная толпа дышит, колышется, как единый организм. Поздоровались, прошли в терем вслед за хозяевами. В просторной зале расселись по лавкам вдоль стен, помолчали, собираясь с мыслями. Разговор начинать не нам. Подождём.

Ожидание не затянулось. Мне тут никто знаком не был, не довелось побывать раньше в этом городище, хотя Послед сюда уже который год с товаром ходит. Но ни торговых лавок, как в Новгороде, ни доглядчиков у нас здесь нет. Упустили мы этот момент. Сейчас бы все местные расклады знали. Так вот, пауза закончилась. С показным кряхтением на ноги поднялся старший от выборных, помял окладистую бороду узловатыми сухими пальцами, огляделся и, глядя в лицо Трувору, начал:

– Для чего большим войском в наши земли пришли?

Ничего себе! Ни тебе здравствуй, ни угощение предложить, а вот так сразу требовать отчёт о наших действиях? Это не просто неуважение, это с оскорблением граничит.

– Ты не забылся, выборный? Не поздоровался, ковша не поднёс, ещё и ответов требуешь? – не выдержал Олег.

– Ты не шуми, не у себя дома находишься. Войско твоё сейчас далеко, а мы рядом! – сквозь зубы прошипел кто-то из хозяев.

– Погоди, Олег! – придержал за плечо вскинувшегося рыжего Трувор. – Та́к вы, значит, гостей встречаете? Не ожидал.

– Какие вы гости? В гости с войском не приходят! К одним уже зашли… до сих пор там бабы воют.

– Вот оно что? – протянул князь. – А не надо было на нас нападать. Стояли себе спокойно, никого не трогали. Так ведь нет, подкрались ночью, словно тати. Втихаря стрелами забросали, понадеялись на лёгкую добычу… Может, вы тоже желаете такой добычи? А? – Помолчал, успокаиваясь. Прошёлся взглядом по враз присмиревшим старейшинам. Продолжил: – Мы домой возвращаемся. С вами давно торгуем, поэтому и остановились здесь отдохнуть. Напугали? Прощения просим. Вижу, не рады нам в городище. Уйдём. Не тронем никого и на грубость вашу отвечать не станем. Пока! Но отныне! Если хоть одному человеку из наших союзных княжеств в ваших землях хоть кто-нибудь обиду нанесёт, то вернёмся с войском и говорить с вами уже будем совсем по-другому! Мой вам совет, запомните его крепко, не трогайте наших людей! – поднялся на ноги, с шумом отодвинув лавку ногами так, что она, ударившись о стену, отскочила и упала на бок. – Прощаться с вами не хочу. Да и не стоите вы того. Слова мои помните и всем передайте!

Широким шагом прошёл через всё помещение, наклонив голову, протиснулся через узкие двери. На улице остановился, подождал нас.

– Славно поговорили. Домой пора.

– А может… – начал было Рюрик.

– Нет, брат. Рано пока. Подождать надо. Это не причина. Да на корабле договорим, невместно на улице разговаривать. Пошли на берег.

Смотря прямо перед собой, стремительно пошёл вперёд, алый плащ взвился за спиной. Эка разогнался. Но и впрямь, лучше поспешить, что там может ещё в буйные головы старейшинам прийти. Городские ворота открыты, хорошо. Задерживаться не стали, отчалили сразу, как только поднялись на борт. Трувор с Рюриком стояли на палубе, вглядываясь в уплывающее за корму городище. Берег так и остался пустым, ни звука не донеслось из-за бревенчатых стен. Наконец, Рюрик оторвался от борта, обернулся к брату.

– Может, зря ушли?

– Может, зря. Не знаю. Только чувствую, что рано нам с мерей свару начинать. Рано! Надо сил накопить, укрепиться. Да ты не переживай. Повод они нам дадут, и скоро, да не один. Вернёмся ещё на эти берега.

– Что-то мне ваши мысли не нравятся. Вы что, воевать собрались? – не удержался я.

– Сам же видишь, как нас тут приняли. Нельзя такое терпеть!

– Можно и нужно. Пока это нам выгодно. У нас с ними торговля налажена. А про булгар забыли? Как мимо ходить будем, если свара начнётся? С войском сюда идти? Ну, один раз побьём мерю, а дальше что? Кого сюда посадить можно? Олега? Так не сядет он, не захочет. А больше и некого. Войско здесь не оставим, его мало, нам в своих крепостях гарнизоны ставить нужно. Надо придумать, как их мирно подобрать. Один раз сглупили, теперь долго аукаться будет.

– Так нет в той резне нашей вины! – глядя на спокойного Олега, подтвердившего мои слова кивком, откликнулся Трувор.

– А кому это интересно? Мы целы? Целы. А вот тамошние жители пострадали. Значит, кто виноват? Тот, кто уцелел и людей вырезал. Да ещё и добычу взял. А что там и как на самом деле было, никому не интересно. Погодите, ещё такими подробностями эта стычка обрастёт среди народа, что мы вообще захватчиками будем. Уже сейчас можно об этом судить. Вон, как Белоозеро испугалось нашего прихода. Что ж не по-людски всё у нас? – горестно вздохнул.

– Ты успокойся, не переживай так. Обойдётся, может.

– Да спокоен я. Делать что, не знаю.

– Утро вечера мудренее. Срок придёт, и всё на место встанет.

Небо прохудилось. Непрекращающиеся дожди с порывистым ветром не давали обсохнуть. Доски палубы намокли, и по ним стало скользко ходить. Одно утешало, больше никаких неприятностей с нами не случилось. Медленно, но верно приближался дом.

Вот и Волхов. На берегу распрощались. Рюрик с Олегом возвращались в Новгород, Трувор шёл дальше. Ему нужно было зайти в Выборг и только потом домой. А мы с Яромиром решили воспользоваться оказией и навестить Будимира. Монахов оставили на попечение Трувора. Пока Верховный волхв не даст чёткие указания, куда их везти и что с ними делать, они будут находиться под усиленным присмотром в Псковской крепости. Ничего, потерпят. Впрочем, они и не возражали, полностью понимая сложившуюся ситуацию. Нам же нужно было многое рассказать Верховному и многое обсудить. Времени терять не хотелось. Перескочили вместе с Громом на новгородскую ладью, помахали рукой князю на прощание и отправились в короткое плавание. До Старой Ладоги рукой подать. Недалеко – по нашим новым меркам. На фоне пройденного пути предстоящий отрезок казался совсем крошечным.

В Старой Ладоге пришлось рассказывать о походе, без этого нас просто не выпустили бы за пределы городища. Рюрику повезло, он высадил нас на пристани и был таков. Яромир отмалчивался, свалив всё повествование о наших приключениях на меня, пришлось отдуваться одному. Само собой, в этот день никуда мы не ушли, законы гостеприимства никто не отменял. Хорошо, что это не Белоозеро.

Утром погода наконец-то сжалилась над нами и порадовала солнышком и голубым небом. Гром перемазюкал-ся, как поросёнок, по самые уши. Хорошо ещё, что почва на северо-западе лёгкая и вода быстро в землю уходит. Был бы чернозём, намаялись бы. Ручьи, ранее почти незаметные, сейчас разбухли и шумели пенной мутной водой. Лошади глухо постукивали копытами по выступающим корням, с фырканьем преодолевали мутные потоки. После полудня на небе начали образовываться маленькие белые облачка, быстро набирающие силу и на глазах разрастающиеся до огромных белоснежных гигантов. Гром с радостным лаем унёсся вперёд, знакомая поляна открылась взгляду, как всегда, неожиданно. Густой лес оборвался мгновенно, словно отрезанный острым ножом, раз, и мы на просторе. Будимир ожидаемо встречал в воротах, закрывая своей мощной фигурой весь проём.

Остаток дня отдыхал. Как сказал Верховный, все разговоры завтра. А то я не понимаю, что ему сначала нужно своего волхва выслушать. Да выслушать спокойно, наедине, чтобы никто не отвлекал и не мешал. Пусть рассказывает, нам скрывать нечего.

После того, как прошли в ворота, Гром не отходил ни на шаг, на каждое моё движение мгновенно вскидывал лобастую голову, смешно настораживался, шевеля лопухами ушей. А я в который раз перебирал свои воспоминания, проговаривал про себя предстоящий рассказ, снова и снова убеждал себя в сделанных выводах и правильности своих поступков. Ошибок хватало, что-то совсем не нравилось, но сделанного не вернёшь. И всё-таки не зря сходили, огромное дело для княжества сделали. Пусть все плюсы похода пока ещё не видны, расходы и потери закрывают явное. Но всё утрясётся, а со временем и проявится. Только одно то, что с хазарами договорились, очень многого стоит и перекрывает любые затраты и потери.

Наконец пришла моя очередь рассказывать. Гром так и не отпустил меня одного. Плотно прижался к бедру боком и так и прошёл рядом к Верховному. Волхв только покосился на собаку, но промолчал. Да и ладно, пусть рядом будет, не мешает же.

Подробно рассказывал, отвечал на вопросы, уточнял свои выводы и делал предположения. До позднего вечера продолжалась беседа. Утром продолжили разговор. Когда полностью выдохся, опустошённый долгим рассказом, и замолчал, Будимир поднялся, прошёлся несколько раз туда-сюда, остановился и, повернувшись ко мне, подвёл черту:

– Отдохни до завтра. После продолжим.

Да вроде всё рассказал? Что ещё? Но да ладно, не спорить же? Завтра и узнаю, в чём дело.

Утром Будимир немного помолчал, явно испытывая моё терпение. А может, ему самому неловко было начинать какой-то разговор, я же видел, что он мнётся, не решается заговорить. Необычное поведение волхва насторожило. Что ещё меня ждёт?

– Ступай за мной.

Пришли к тому самому дереву. Да неужели? Никак меня очередная встреча ждёт?

– С Перуном разговаривали. Очень хочет тебя видеть.

– Так кто ему мешает? Взял бы и явился, поговорил.

– Является только, гм… Помолчи, а? Без тебя тяжко.

Что это с ним? Ни разу не видел волхва в таком подавленном состоянии. А может? Да нет, не может этого быть, не верю…

– Угадал ты. Хочет тебя Перун домой отправить. Говорит, заслужил…

Стою. Язык проглотил. Да и слова все пропали и сказать нечего. В горле ком.

– Подойди к дереву, позови бога.

На деревянных негнущихся ногах делаю несколько шагов вперёд, спотыкаюсь и, чуть не упав, обхватываю шершавый ствол.

– Так обрадовался, что ноги не держат? – ехидный голос возник, казалось, отовсюду, проник в каждую клеточку моего тела, придавая силы. Выпрямился, повернулся, стараясь держать спину прямой.

– Решили мы тебя домой отправить. Ты же просил? Радуйся. Однако что-то не вижу радости.

– Прости. И домой очень хочется, и здесь ещё столько не сделано. Не успел многое. А как Трувор без меня? Столько нового задумано, и всё будет делаться без моего участия?

– Ну, тогда я тебя совсем не понимаю. Что тебе ещё нужно? Домой хочешь?

– Хочу, конечно. Но и тут…

– Что тут. Остаёшься? – потом с прищуром посмотрел на меня и рассмеялся. – Так и знал, что так будет. Мы даже поспорили, сразу согласишься или засомневаешься.

– И кто выиграл?

– Я, конечно. Кто же ещё? А теперь слушай, что скажу. Всё, для чего тебя сюда перекинули, ты сделал. Есть ещё некоторые сомнения, не везде вероятность однозначна и определена, но самое главное, повторяюсь, сделано. А тебе можно и домой отправляться. Пока.

– А смогу ли я там теперь просто так жить? Может, мне вместе с женой назад вернуться?

– А ты уверен, что она захочет там всё бросить и поменять свой дом на этот? Молчишь? Не знаешь. То-то. Ладно, отправляйся домой. Определишься, может, ещё и договорим! – подмигнул мне лукаво, явно наслаждаясь моим ошарашенным видом, протянул руку, потрепал Громчика, обалдевшего от всего происходящего не меньше моего, и, мигом построжев, продолжил: – Всё, что здесь приобрёл, с тобой и останется. Готов?

Понял, что от меня ответа не дождётся, и махнул мне рукой. Успел я ещё увидеть поднятую в прощальном извечном жесте руку ссутулившегося Будимира, и мир закружился перед глазами…

Эпилог

– Голова-то как болит… Здорово я об эту сосну навернулся. Что это так Грома напугало? – ощупывая огромную шишку на голове, негромко пробормотал я. Опираясь на дерево, поднялся, утвердился на подрагивающих ногах, вдохнул воздух полной грудью. Уф-ф, всё цело. Хорошо!

– Гром, зараза, ты что наделал? Что к ногам жмёшься? Да отодвинься чуток, давай наверх из оврага выбираться. Да что трясёшься-то? – Проследил за взглядом собаки, с содроганием увидел в нескольких метрах от себя золотистые немигающие глаза.

– М-мать…

Плоская огромная голова размеренно покачивала красным гребнем.

Где-то я это уже видел? Где? Показалось, что змеюка ехидно подмигнула, чуть изогнула в улыбке свои узкие губы, быстро-быстро прошила воздух длинным раздвоенным языком, ещё раз мигнула и растаяла в воздухе.

«Это что?» – ошарашенно успел я подумать. Потряс головой, хорошо же я стукнулся, уже видения мерещатся… Сделал шаг вверх по склону. Явственно донёсся чей-то весёлый хмык. Нога подвернулась на мгновенно осыпавшемся песке, предательски съехала вниз, и я опять больно ударился всё о то же дерево. В многострадальной голове словно ядерная бомба взорвалась, ослепив пронёсшимся калейдоскопом воспоминаний. Это что? Всё и правда было?

Посмотрел на руку, увидел зарубцевавшийся шрам от вражеской стрелы. Правда? В три мощных прыжка выметнулся из оврага, таща на поводке Грома. Не веря себе, подпрыгнул высоко. Голова не болит, давления нет, красота! Огляделся, никого нет. Поклонился низко оврагу на все четыре стороны, тихо проговорил:

– Благодарствую.

Прошумели в ответ деревья, явственно донёсся теперь уже довольный смешок, и опять настала тишина.

Ноги сами, в мгновение ока, донесли до знакомой калитки. Скрипнули петли, выпрямилась на грядке жёнушка, обернулась на звук, махнула весело ладошкой.

Дома. Я дома!!

Владимир Малыгин

Другая Русь. Если боги за нас!

© Владимир Малыгин, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1

Дома! До последнего мгновения не верилось! Даже когда уже показалась из-за поворота крыша такого родного для меня дома, даже когда знакомая до каждой царапины на крашеном железе калитка гостеприимно распахнула от моего лёгкого нажатия свою нагревшуюся за день на солнце коричневую створку, словно приглашая проходить, всё равно не верилось. И только когда любимая жена помахала приветственно ладошкой, только тогда и отпустила меня тугая пружина сомнений, разжалась, распрямилась, отбрасывая прочь все страхи и тревоги произошедших со мной в последнее время событий. На подрагивающих от предательской слабости ногах подошёл ближе, остановился в нескольких шагах, неверяще всмотрелся в такие родные черты.

– Соскучился? Как будто давно не видел? Нагулялись? Иди уже, пиво твоё в холодильник убрала, отдыхай.

А сама смеётся весело. Хорошо! На сердце отлегло. Да уж, нагулялись так нагулялись. От души. Может, мне всё произошедшее привиделось, показалось? Всё-таки башкой здорово навернулся, шея до сих пор немного ноет и на затылке шишка… Была… А теперь нет её. Потёр ладонью затылок. Не знаю…

Перешагнул низкий декоративный заборчик, отгораживающий грядки от остального сада. Да ладно, что я тут придумываю? Заборчик сделали специально от собакина, а то ишь повадился с самого начала нашей загородной жизни по грядкам бегать, и не отучить его никак. Пару раз попробовал последовать книжным советам, поводить между приподнятыми грядками, в крайнем случае наказать строго за провинность, да хитрая псина не понимала такого ограничения своей свободы. Или делала вид, что не понимает, иначе как объяснить то, что в моём присутствии чинно ходила строго по дорожкам. Но стоило только отвернуться… А наказывать… больше одного раза не смог, жалко псину, не поднимается рука. Лучше уж декоративный заборчик поставить. Пришлось постараться, чтобы эстетично было, иначе строгая проверяющая комиссия в лице супруги работу не приняла бы.

Да, перешагнул и медленными шагами, осторожно, приблизился к улыбающейся жене, провёл ладонями по щекам, по рукам, приник, обнимая за плечи, вдыхая такой родной запах. На глаза навернулись слёзы. Сгрёб крепче пискнувшую супругу, уткнулся лицом в волосы, проморгался, скрывая предательскую влагу, через сжавшееся в спазме горло кое-как выдохнул:

– Как же я тебя люблю…

– И я тебя! – что-то почуяла супруга, выпустила из руки цапку, приникла в ответ плотно, обняла, отводя запачканные землёй кисти рук в стороны. – Ничего не случилось?

– Всё хорошо. Теперь всё хорошо! – постоял так ещё немножко, отстранился, вглядываясь в глаза.

– Да что с тобой такое? Ступай домой, доставай своё пиво, да мне винца налей немного. Руки отмою и подойду, посижу за компанию.

Через силу оторвался от любимой, заставил себя сделать первые шаги к дому. В спину догнал недоумённый вопрос:

– Что с Громом? Никогда он таким спокойным не был. И за тобой следом как привязанный идёт. Нет, что-то вы от меня оба скрываете!

– Пошли в дом, а? Бросай ты свою траву.

– Иду я, иду…

Потянул на себя нагревшуюся за день ручку, тяжёлая дверь распахнулась, дохнула прохладой и сумраком тамбура. Вспомнил, обернулся к собаке, посмотрел в умные глаза:

– Всё, дружок, мы дома. Иди на своё место.

Тихо щёлкнула замком за спиной железная дверь, отсекая хлынувший в дом горячий воздух улицы. Скинул галоши, остановился напротив большого зеркала, занимающего полстены, всмотрелся. Каким уходил, таким и вернулся. Ничего не изменилось. Те же галоши, треники и футболка. Как такое может быть? Они же давно в утиль превратились, нет их уже? Причёска… а я и не помню уже, какая у меня она была. Руки? У меня же на руках от меча, вёсел, работы такие твёрдые мозоли были? Кожа вся загрубела, стала как подошва. Помолчал, внимательно рассматривая ладони. Обычные мозоли, обычные руки. Привиделось? Не знаю.

Сунул ноги в тапочки, дотопал до холодильника, распахнул дверцу, протянул руку, точно зная, где стоит бутылка из-под шампанского, в которую я переливал домашнее яблочное вино. Свободной рукой холодную полторашку с пивом потянул, толкнул локтем дверку. Привычно, словно и не было в действительности этого перерыва, накрыл журнальный столик у дивана, потянул из шкафа свою любимую пивную кружку. Тяжёлую, гранёную, такую, которые раньше только в пивных барах и были. Мне её ещё в давно ушедшие советские годы друг на Камчатке, Саня Виноградов, подарил. На память. Тогда это редкостью было. Берегу, только по особым случаям достаю, таким, как сейчас. И помню.

– Накрыл стол? Рассказывай, что случилось? – рядышком на диван примостилась супруга, зацепила тёплым бедром, вызвав волну жара. Даже щёки запылали, хорошо, жена боком ко мне сидит, не видит – тарелки поправляет. Протянула руку, щёлкнула кнопочкой пульта, убрала звук в телевизоре.

– Погоди, – налил тоненькой струйкой в высокий хрустальный бокал прозрачного пузырящегося вина, себе в кружку набулькал пивка. Надо же с мыслями собраться, ну никак не получается сосредоточиться. В голове сумбур, и верится во всё произошедшее со мной… и не верится. Вот и тяну время, не знаю, что говорить-отвечать. Поднял кружку, прикоснулся осторожно к хрустальному бокалу жены, с каким-то наслаждением прислушиваясь к поплывшему серебряному звону. От бокала, естественно, поплывшему, кружка-то стеклянная. Сдул чуть-чуть пену в сторону, выдув небольшую ямку, осторожно отпил, сделав первый большой и длинный глоток. Хорошо! Посидел, вслушиваясь в давно забытые ощущения, с наслаждением чувствуя, как на губах высыхает горькая пена. Первый глоток, он самый вкусный, дальше пиво можно уже и не пить, не так интересно, не те будут ощущения. Отставил в сторону бокал, повернулся к сидящей рядышком супруге, приняв решение:

– Затылком крепко ударился. Гром чего-то испугался, сильно дёрнул, за собой вниз по склону потащил, нога подвернулась на спуске, вот я об дерево и приложился. Отключился даже. До сих пор в себя прийти не могу. Такое ощущение, что в прошлом побывал. Видения были, словно несколько лет там прожил…

– Покажи-ка голову! Шишек нет, царапин не вижу… Ты меня не разыгрываешь? – покрутила меня осторожно, развернула к себе, ощупала голову пальцами и внимательно так после этого в глаза смотрит, словно рентгеном просвечивает.

Потрогал затылок, ничего не болит, да не особо-то и болело, просто я об этом даже не думал. Но ведь я прекрасно помню, как ударился о дерево, как потом раскалывалась голова, болела шея, какая шишка была… Показалось? Перегрелся? Не знаю. Так и ответил. В результате остался без пива. Как сказала супруга, отбирая мою кружку и выплёскивая содержимое в мойку: «Отлежаться надо».

Насильно и без выслушивания вялых возражений был отправлен в кабинет, уложен на диван, накрыт пледом. На робкие поползновения приобнять жену был получен твёрдый, однозначный запрет. Ибо нечего головой биться неизвестно обо что. Она у меня и так многострадальная. Голова то есть.

Ладно, потерпим. Чуть прищурился, сразу же потолок поплыл, закручиваясь в хоровод вокруг люстры. Встряхнулся, приходя в себя, всмотрелся неверяще в ровные корешки книг в книжных шкафах. Всё-таки было или не было? Позже разберусь. Закрыл глаза, улыбнулся умиротворённо, слушая, как на кухне чем-то гремит жена. И провалился в сон.

– Соня, вставай! – распахнувшиеся во всю ширину окна шторы впустили в комнату яркое солнце, заставив зажмуриться и недовольно заворчать. – Обед проспишь!

Потянулся довольно, так и не открыв глаз, вытянул руки на голос, пошевелил требовательно пальцами.

– Что? – подошла ближе супруга.

– Что-что, сейчас узнаешь что! – сцапав взвизгнувшую, смеющуюся жену, потащил к себе, ногами отбрасывая плед в сторону.

Успокоился нескоро. Потом долго валялись, разговаривая ни о чём, просто так, потому что было хорошо. Только голод не тётка, выпихнул меня с дивана, пришлось вставать. Ну и пить очень хотелось, в горле пересохло.

Уже за ужином договорились завтра ехать в город. Жене нужно на работу, потом проехаться по магазинам, прикупить продуктов, да и других текущих дел хватает. Настроение отличное, жажда деятельности распирает. Поблагодарил за вкусный ужин, встал, ох ты ж… я же вчера Грома не покормил! Засуетился, подхватил собачью миску. Стыдно, расслабился, о друге забыл.