Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 240 (всего у книги 327 страниц)

15

Брунетти глянул на наручные часы и спросил у Вианелло:

– У тебя есть срочные дела?

– Нет.

– Хорошо! Может, прогуляешься со мной к школе Альбертини?

Инспектор встал.

– Хочу посмотреть, что происходит после уроков, когда дети выходят из школы, – сказал Брунетти. – Кьяра заканчивает в пять. Может, и они тоже?

– Договорились! Только схожу за пальто. Встретимся в холле, – сказал Вианелло, направляясь к двери.

Минут через пять они вышли из квестуры и, немного не доходя до больницы, автоматически повернули к школе – на улицу Барбариа-делле-Толе. Брунетти почему-то вспомнилось, как он еще школьником играл в футбол (плохо) на кампо, но своих товарищей по команде припомнить не смог.

Они с Вианелло перешли через мост возле палаццо Капелло, а еще через некоторое время свернули к школе.

– Что мы ищем? – поинтересовался инспектор. – Я не очень представляю, как выглядит современный наркодилер.

Брунетти пожал плечами.

– Я тоже. Форнари не напоминал о себе с тех пор, как полтора года назад вышел на свободу, и все-таки именно он заправляет продажами в Альбертини. – Комиссар замедлил шаг и посмотрел на друга. – Что это может значить?

По правую сторону от них тянулись магазины, и Вианелло вдруг замер, засмотревшись на приземистую коричневую вазу в витрине.

– Чем старше я становлюсь, тем больше мне нравятся вещи в японском стиле, – сказал он, немало удивив Брунетти.

– Почему?

Вианелло задумчиво теребил нижнюю губу.

– Они такие незамысловатые, такие простые.

– С точки зрения японца – вряд ли, – заметил Гвидо.

– А для венецианского полицейского – вполне, – сказал Вианелло. – Посмотри на это! – продолжал он, указывая на вазу. – Кажется, что она сияет, так ведь? Светится изнутри.

Брунетти не ответил. Вианелло сунул руки в карманы брюк, отвернулся от витрины и зашагал дальше.

– Форнари мог организовать такой себе франчайзинг, перепоручив работу кому-нибудь другому, – продолжил Вианелло, как если бы никакого любования вазой и не было. – Ему надоело болтаться по тюрьмам.

– Возможно, – согласился Брунетти. – После стольких-то лет!

Судя по собранному синьориной Элеттрой досье, Форнари почти не выходил из тюрьмы.

Полицейские прошли через школьные ворота, выходившие на калле. В просторном внутреннем дворе не было ни души. Впрочем, нет, была: в левом дальнем углу сидел пес породы бордер-колли – с таким видом, словно припарковал где-то неподалеку свою отару и теперь ждет, когда закончится время на парковочном счетчике.

По соседству, на кампо, стояли скамейки. Можно присесть и почитать газету, привлекая к себе гораздо меньше внимания… Брунетти остановился у киоска, продающего прессу, и увидел, что газеты распроданы. Он приобрел номер L’Espresso[473]473
  Еженедельный новостной журнал.


[Закрыть], который уже был у них дома, для себя, и Giornale dell’Arte[474]474
  Ежемесячный журнал об искусстве.


[Закрыть] двухмесячной давности – для Вианелло. Мужчины устроились на скамейке, лицом к калле, которая вела к Альбертини, и погрузились в чтение. Шло время. Оба листали страницы, то и дело поглядывая на школу – выходят оттуда дети или нет. Минут через десять Брунетти незаметно для себя углубился в статью о бывшем директоре проекта MOSE, ныне живущем в Центральной Америке и заявляющем, что он слишком болен для того, чтобы вернуться в Италию и предстать перед судом.

Брунетти годами читал отчеты о развитии проекта, и цифры многократно менялись: расходы на проект составили от пяти до семи миллиардов евро. И теперь этот кадр преспокойно заявляет, что цель, ради которой затевался progetto faraonico[475]475
  Проект, достойный фараона (итал.).


[Закрыть], возможно, никогда не будет достигнута! Вот так вот просто: тысячелетняя картина приливов разрушена, огромные площади суши и моря забраны в цемент, на это потрачена куча денег, и вот теперь нам жизнерадостно объявляют, что все это может и не сработать… Брунетти перевернул страницу.

Тихий гул, похожий на шум прибоя, заставил их с инспектором одновременно вскинуть глаза. И они увидели, услышали – Исход. Избранный народ покидал пределы дорогой частной школы, наплывая на кампо широкой волной Moncler и North Face[476]476
  Бренды дорогой одежды.


[Закрыть]. Серый, темно-серый, черный, синий… И почти все – в драных джинсах, потрепанный вид которых расстроит любую прислугу женского пола, ведь у родителей этих девочек и мальчиков прислуга, разумеется, есть.

Парни – преимущественно долговязые и худые, девочки явно не чураются их общества. Некоторые идут парами: либо друзья, либо влюбленные. Разницу Брунетти определял сразу, хотя и не понимал как. Может, по тому, куда парень кладет руку, когда обнимает девушку? Им предшествовал ровный гул голосов, прерываемый резкими всплесками смеха.

Волна приближалась. В самой ее середине, по пятам за хозяйкой, высокой темноволосой девицей, спешил бордер-колли – такой себе обломок кораблекрушения. Свесив от восхищения язык, пес то и дело поглядывал на хозяйку, легко меняя направление по малейшему знаку «отары».

Уже на кампо несколько ребят отделились от группы и вошли в табачную лавку, а выйдя оттуда с маленькими пачками сигарет, стали открывать их и угощать одноклассников. Еще часть двинулась к киоску, где Брунетти купил журналы. Школьники заплатили и забрали журналы, которые продавец, судя по наружности, азиат, им дал. С каких это пор киоски перестали торговать исключительно газетами и журналами, заменив их компакт-дисками, разными безделушками, цепочками для ключей и футболками? И с каких пор там торгуют не итальянцы? Брунетти не знал ответа на эти вопросы.

Волна прошла мимо них и разбилась брызгами о кампо: кто-то зашел в бар за чашкой кофе или кока-колой, кто-то перешел через мост и зашагал дальше по своим делам.

Брунетти внимательно следил, не подойдет ли к кому-нибудь из школьников взрослый, и вообще, есть ли дело до них кому-то из взрослых, находящихся сейчас на площади. Похоже, нет.

Парень с черными блестящими волосами, доходившими почти до воротника рубашки, вышел из Rosa Salva и направился к мосту. Он сделал всего пару шагов, когда дверь кондитерской снова открылась и выскочившая оттуда девушка крикнула: «Джанпаоло, подожди меня!» Парень оглянулся, но без улыбки, и девушка побежала за ним. Брунетти отвел глаза.

– Она научится, – сказал Вианелло и после короткого раздумья добавил: – А может, и нет.

Брунетти положил журнал на скамейку, переплел руки на груди и сосредоточил внимание на последнем здании в ряду, начинавшемся с Rosa Salva. Из окон пятого этажа прекрасно просматривались горы, фасад больницы, базилика – все было как на ладони. Десятки лет комиссар завидовал жильцам этих апартаментов. Он еще раз посмотрел на окна… и его осенило. Что сделали дети, когда вышли на кампо?

Он глянул на своего спутника.

– Ты читал желтую прессу, будучи мальчишкой?

– Что?

– Журналы с фотографиями актеров и актрис и шестистраничными обзорами свадьбы Джорджа Клуни?

– Бога ради! Даже не напоминай мне об этом! – взмолился Вианелло, которому несколько лет назад пришлось работать четыре дня подряд в две смены, пока шли эти празднества. И содрогнулся в притворном ужасе. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что четверо парней купили такие журналы. И за каждый было заплачено двадцать евро.

– Откуда ты знаешь?

– Я это видел. Все четверо дали продавцу по двадцатке, одной купюрой, взяли журналы и ушли, не дожидаясь сдачи.

– Очень интересно, – сказал Вианелло.

Брунетти, у которого за время сидения на скамейке замерзли ноги, несколько раз топнул.

– Все, что требуется, – это условиться насчет названия и цены. Каждое наименование – свой вид наркотика, а количество экземпляров – конкретная доза, которую хочет получить покупатель. В конце дня человек в киоске отправляет эсэмэску с заказом, и на следующее утро привозят соответствующие журналы. – Подумав немного, Брунетти добавил: – Это безопаснее, чем постоянно держать тут большой запас товара. – И наконец произнес: – Такой себе DHL[477]477
  Международная компания экспресс-доставки грузов.


[Закрыть]: доставка в течение суток.

Все как следует взвесив, Вианелло спросил:

– Как получается, что ты, посидев перед школой пять минут, видишь и систему, и как она работает, а люди, которые тут трудятся и живут, годами ничего не замечают?

Брунетти тщательно обдумал ответ:

– Скорее всего, они все знают, Лоренцо, но не придут к нам и ничего не расскажут. Мы – прокаженные. Фигурально выражаясь. Люди не хотят, чтобы их видели вместе с нами, за разговором или при любых других обстоятельствах, потому что тогда у них возникнут проблемы. Не забывай, они ведь тут живут.

– Это все-таки перегиб. Что скажешь?

– Конечно, перегиб, но они мыслят именно так. Зачем суетиться? Они знают, что те же люди будут делать то же самое через несколько дней, или неделю, или месяц. А если заявишь в полицию, там запишут твои данные, и они вполне могут попасть в руки плохих парней. – Прежде чем Вианелло успел возразить, Брунетти сказал: – Знаю, утечки информации у нас не случалось, но сейчас речь идет о том, что думают люди. А если они позвонят в полицию, у нас будет номер, и по нему мы все равно выйдем на человека, придем к нему и начнем спрашивать. – Он повернулся и посмотрел Вианелло в глаза: – Вот если бы ты был обычным обывателем, не полицейским, – ты бы донес о преступлении?

Инспектор проигнорировал вопрос, предпочтя задать свой:

– Где в этой схеме Форнари?

Неожиданно обнаружив, что холод пробирает его до костей, Брунетти встал.

– Хотел бы я это знать!

Он глянул на часы. Почти шесть… Один из неловких моментов, когда домой идти вроде бы рано, а в квестуру возвращаться поздновато.

– Здесь нам торчать больше смысла нет, – сказал Брунетти. – Можно расходиться по домам.

– Время, проведенное на холоде, засчитывается по двойному тарифу? – поинтересовался Вианелло.

Комиссар засмеялся и хлопнул друга по плечу.

16

Хорошее настроение не покинуло Брунетти по дороге домой и даже поднялось вместе с ним в квартиру. В кухне он застал Раффи, жующего сэндвич с прошутто примерно той же величины, что и греческо-итальянский словарь, который парень держал в другой руке. При виде отца Раффи проговорил с набитым ртом:

– Пытаюсь дожить до ужина!

Брунетти молча прошел мимо него и достал початую вчера вечером бутылку Ribolla Gialla.

– Это – для той же цели, – сказал он, ставя бутылку на кухонную стойку, а следом за ней и бокал. И с тонким расчетом пододвинул второй бокал Раффи: – Тебе налить?

Парень как раз набил рот хлебом с ветчиной, поэтому лишь молча помотал головой. Проглотил и сказал, демонстрируя отцу сэндвич:

– Ну не с этим же! Мне бы лучше водички…

Ага! – возликовал в Брунетти внутренний детектив. – Алкоголь его не интересует. Есть надежда, что и наркотики тоже.

Пока Раффи жевал, отец вынул из холодильника бутылку минералки и налил ему стакан воды. Сын запихнул в рот последний кусок и с трудом вымолвил:

– Спасибо, papà!

– Задали разбор текста и тебе не хочется за него приниматься? – спросил Брунетти, кивая на словарь.

Раффи качнул головой и выразительно закатил глаза. Потом с видом ученого мужа воздел кверху палец и продекламировал:

– Αδύνατον τόν μηδέν πράττοντα πράττειν εύ

После чего выпил воду, со стуком поставил пустой стакан в мойку – излюбленный приемчик Паолы, демонстрирующий, что решение принято и обжалованию не подлежит, – и пошел к себе в комнату.

«Было время, когда я бы с ходу это перевел», – сказал себе Брунетти, но на этот раз познаний в греческом ему не хватило.

За ужином семья пыталась решить, принять ли приглашение родителей Паолы, предложивших провести неделю между Рождеством и новогодними праздниками в их загородном доме, в Доббиако.

Брунетти молча наслаждался треской с гарниром из шпината, пытаясь предугадать ответы домашних. Паола сказала, что терпеть не может Доббиако, и холод тоже, и вообще разлюбила лыжи. Раффи – что с удовольствием съездил бы туда, но должен обсудить это с Сарой. Кьяра, которая никогда никого не хотела разочаровывать, стала сокрушаться по поводу того, что у их семьи так много домов и бо́льшую часть года они пустуют. Она отмахнулась от замечания матери, что в каждом доме круглый год есть обслуга, а значит, и здания находятся под присмотром, и люди обеспечены работой, – аргумент, который Паола отточила еще много лет назад, подавляя социалистические настроения Раффи по поводу владения собственностью.

– Не в том дело! – продолжала Кьяра, подыскивая новое топливо для своего праведного возмущения. – Это экологический вандализм – содержать столько домов в жилом состоянии. Представь, сколько на это уходит ресурсов!

– Не говори глупостей, Кьяра! – сказала ей мать. – Ты прекрасно знаешь, что дедушка поставил на крышах солнечные батареи.

Раффи удовлетворенно заметил:

– И теперь продает излишки электроэнергетической компании!

Брунетти вспомнил, что еще недавно его сын был рьяным врагом капитализма, жаждавшим разрушения всей этой порочной системы. Как вышло, что он, отец – и вдобавок полицейский! – не заметил, когда киднепперы из Европейского центробанка похитили их Раффи, а на его место подсунули двойника?

– То есть ты, мой ангел, ехать не хочешь? – спросил Гвидо у Кьяры.

После этого вопроса пыл девочки заметно поостыл.

– Papà, я этого не говорила, – ответила Кьяра. – Я с удовольствием поехала бы. Подальше от загрязнений, которые тут у нас!

«У всего есть экологическая подоплека», – подумал Брунетти, но вслух этого не сказал.

– А ты, papà? – спросил Раффи, возможно, вспомнив о том, как заботливо отец налил ему недавно воды.

– Я бы тоже с удовольствием съездил.

– Но ты же терпеть не можешь лыжи! – тут же отреагировала Кьяра.

– Зато я люблю горы, – улыбнулся Брунетти.

Они заговорили о другом, но тема поездки в Доббиако так и осталась открытой. Восстановила гармонию Паола, вернее, ее свежеиспеченный кекс с грецкими и лесными орехами.

И уже вечером, в кровати (в руках – Антигона, рядом – жена), Брунетти осенило. Изречение, процитированное Раффи…

– Аристотель! – воскликнул он. – «Не может быть счастлив тот, кто ничего не делает».

***

На следующее утро Брунетти, придя на работу и собравшись с душевными силами, позвонил виче-квесторе и спросил, найдется ли у того время его принять. Патта тяжело вздохнул и сказал, что если дело спешное, то комиссар может зайти и сейчас.

Когда Брунетти вошел в кабинет к шефу (задержавшись в приемной ровно настолько, чтобы попросить синьорину Элеттру прошерстить личную жизнь синьора Форнари), дотторе Патта сосредоточенно изучал документы в папке. Заслышав шаги, он на манер святого Августина, отвлеченного от работы небесным гласом святого Иеронима, сначала посмотрел налево, на сноп света из окна, потом на Брунетти и, наконец, на пол, словно ожидая увидеть там маленького белого песика, еще недавно сидевшего у его ног. Мгновение – и взор виче-квесторе прояснился. Он вернулся в бренный мир со всеми его перипетиями.

– Брунетти, в чем дело? – спросил шеф.

– Кое-какие догадки по поводу синьора Гаспарини, виче-квесторе, – намеренно негромко ответил комиссар.

– Гаспарини? – переспросил Патта. – Вам придется освежить мою память.

– Разумеется, синьоре! – сказал Брунетти.

– Присядьте! – ненавязчиво распорядился шеф.

Комиссар подошел к стулу, который обычно выбирал, когда разговаривал с начальством.

– Это пострадавший, найденный возле моста двое суток назад.

– То было разбойное нападение, разве нет?

– Складывалось такое впечатление, синьоре, – произнес Гвидо.

– Что вы хотите этим сказать, Брунетти? – тут же насторожился Патта.

– Нападение могло быть и преднамеренным, дотторе.

– И кто же преступник?

– На прошлой неделе ко мне приходила жена синьора Гаспарини. Беспокоилась, не принимает ли ее сын наркотики.

– Вы хотите сказать, это дело рук ее сына?

– Нет, синьоре. – Брунетти ничем не выказал раздражения. – Синьор Гаспарини мог откуда-то узнать, кто именно продает наркотики ученикам той школы, где учится его ребенок.

Комиссар предпочел не объяснять, что эти данные получены от информатора. Он умолк, ожидая от виче-квесторе комментария или вопроса.

– И это, по-вашему, спровоцировало нападение?

– Это вероятно, дотторе, – мягко ответил Брунетти.

Он оставил при себе комментарий о низком уровне уличной преступности в Венеции – не дай бог виче-квесторе воспримет это как скрытую критику своего родного Палермо.

Патта поудобнее устроился в кресле и переплел пальцы на животе. Но даже под тяжестью его рук на рубашке не появилось ни морщинки.

– Что нужно от меня?

– Ничего, синьоре. Я хотел обратить ваше внимание на эту зацепку, она может нам пригодиться. Было бы неплохо найти человека, продающего наркотики школьникам.

– У вас же есть дети, – сказал Патта. – Вы беспокоитесь о них?

– Не так, как если бы мы жили в другом городе, – произнес Брунетти и поспешил уточнить: – Например, в Милане.

Патта кивнул, подался вперед и сказал:

– Я вас понял. Хорошо! Посмотрим, что вам удастся раскопать.

– Благодарю вас, синьоре, – сказал Брунетти, вставая.

Если бы он смог прокрасться к двери, а оттуда – в приемную, ни слова больше не сказав и не услышав, короткий список их с Паттой мирных бесед пополнился бы еще одним пунктом… Но когда комиссар был уже у порога, сзади донеслось:

– Удачи, Брунетти!

От неожиданности он не сразу нашел дверную ручку.

– Благодарю вас, синьоре! – повторил комиссар и вышел.

Уже в приемной он прислонился спиной к двери и зажмурился. Дважды глубоко вдохнул, все еще не веря в то, что только что произошло.

– Синьоре, вы в порядке? – встревожилась синьорина Элеттра.

Брунетти открыл глаза и увидел, что одной рукой она ухватилась за стол, словно хотела вскочить и броситься к нему на выручку.

– С вами все хорошо?

– Да, – шепотом ответил Гвидо, успокаивая ее жестом. – Виче-квесторе только что пожелал мне удачи в поимке подозреваемого.

Секретарша снова опустилась в кресло, и Брунетти пояснил, направляясь к ее рабочему столу:

– А еще, пока мы разговаривали, он был сама любезность и внимание.

– Наверное, с ним что-то случилось, – произнесла синьорина Элеттра.

– Или ему что-то от меня нужно, – предположил Брунетти.

– Но вы бы не сказали ему ничего важного, синьоре, правда? Ни при каких обстоятельствах? – спросила секретарша.

Брунетти вытянул вперед правую руку с растопыренными пальцами и указал на нее другой рукой.

– Нет, пока мне под ногти не начнут загонять живые побеги бамбука, – сказал он.

Синьорина Элеттра вздохнула с облегчением.

– Знать бы, что он задумал.

Она взяла со стола листок и протянула его комиссару. На нем ее рукой было начертано имя жены Форнари, дата и две денежные суммы в евро.

– После освобождения он получает пенсию по инвалидности, а его супруга – пособие, за то, что за ним ухаживает.

– Что у него за болезнь? – спросил Брунетти, перебирая варианты нового мошенничества, к которому могло прибегнуть семейство Форнари.

– Из тюремного досье Форнари следует, что он был освобожден из тюрьмы по состоянию здоровья, – сказала секретарша.

– А подробнее?

– Он так занемог, что проще лечить его в домашних условиях, с регулярным посещением больницы.

– В досье указано, чем именно он болен?

– Видимо, у него что-то серьезное, – сказала синьорина Элеттра, но, судя по тону, она сильно в этом сомневалась. – Однако за эти годы я навидалась всякого. Форнари вполне могли придумать хитрую схему, чтобы социальные службы платили им обоим. Что не помешало мужу передать наркобизнес в субподряд тому, кто предложил наиболее выгодные условия.

– Вы не могли бы заглянуть в… – начал было Брунетти и тут же продолжил: – В медицинскую карту Форнари. Там могут быть указаны причины госпитализации.

– Я уже этим занимаюсь, синьоре, – ответила синьорина Элеттра. – Вы будете у себя? Я сразу же вам сообщу.

Секретарша позвонила через полчаса.

– Я нашла медкарту Форнари. Я ошибалась: дела у него действительно плохи.

– Что за заболевание?

– Рак легких. В тяжелой форме. – Синьорина Элеттра выдержала небольшую паузу. – Нет, не так. Разновидностей у рака легких много, и у Форнари – одна из худших. Поэтому его и освободили.

– Можно ли судить по данным медкарты, в каком он сейчас состоянии?

– Нет. Там указан тип химиотерапии, которая ему назначена, сколько циклов пройдено, и все.

– Как долго он на терапии?

Секретарша ответила не сразу.

– С тех пор как его освободили. Форнари прошел два длительных курса «химии», потом – лучевой терапии. Последние три месяца он снова на химиотерапии: один курс каждые три недели. – И после паузы она добавила: – По мнению врачей, он слишком слаб, чтобы ездить в больницу, поэтому его доставляют туда службой Sanitrans[478]478
  В Венеции – спецслужба для перевозки больных по воде.


[Закрыть].

– Когда Форнари посещал больницу последний раз?

На том конце – шелест страниц и едва слышное бормотание. Наконец синьорина Элеттра сказала в трубку:

– На прошлой неделе он как раз проходил химиотерапию. Следующий курс запланирован через две недели.

– Форнари регулярно посещает больницу?

Снова шуршание…

– Да.

– Хорошо.

Это вырвалось само собой. Форнари, конечно, наркодилер и бывший заключенный, но еще он – человек с онкозаболеванием.

После продолжительных колебаний синьорина Элеттра произнесла:

– Есть один нюанс, комиссарио… Но вы, наверное, уже об этом думали.

– О чем именно?

– Если Форнари в этой сфере давно, у него есть связи с… скажем так, коллегами. И он может управлять всем по мобильному. Единственное, что ему нужно, – это надежный курьер.

– Интересная мысль, синьорина. Спасибо, что подсказали, – ответил Брунетти. Он попросил позвонить ему сразу же, как только обнаружится что-то важное, и положил трубку.

Комиссар выдвинул нижний ящик стола, положил на него ноги и, максимально откинувшись в кресле, уставился в потолок. Надо же, пятно… Светло-коричневое, размером с компакт-диск, но с опущенными вниз щупальцами, слева над окном, где потолок встречается со стеной. Над его кабинетом – мансардный этаж, где в прошлые века проживала прислуга. В каморках на этой стороне здания хранится старая мебель и каталожные шкафы, и обитатели квестуры туда почти не заглядывают. Потолки там низкие, пол – деревянный, окон очень мало, и те крохотные. Несколько лет назад Брунетти там побывал, и ему в глаза бросилось плачевное состояние оконных рам, но тогда его личный кабинет находился на другой стороне и он не увидел в этом проблемы.

Форнари – другое дело. Тут проблема очевидна. Человек с тяжелой болезнью, регулярно принимающий химиотерапию, вряд ли будет развозить по городу наркотики или стоять на холоде перед школой, поджидая покупателей. И еще менее вероятно, что у него хватит сил на то, чтобы подстеречь кого-то, напасть на него и столкнуть с моста.

Брунетти какое-то время рассматривал пятно. Думать, что Форнари – тупиковый вариант, ему не хотелось, даже учитывая плачевное состояние его здоровья. Жена. Приятели. Телефонино. Послать кого-то с поручением – что может быть проще?

Комиссар снова перебрал в уме все, что узнал о Гаспарини, еще одном счастливом супруге. Еще немного, и поверишь, что Италия – страна мужчин, у которых хорошие жены! Да что там, разве сам он не принадлежит к этой категории?

Брунетти встал, решив, что самое время пойти полюбопытствовать на окраину района Кастелло. И лучше сделать это в одиночку, чтобы они с Форнари могли поговорить спокойно, как наркодилер с наркодилером.