Текст книги "Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

Соавторы: Донна Леон,Джулия Хиберлин,Фейт Мартин,Дэвид Хэндлер,Дейл Браун,Харуо Юки,Джереми Бейтс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 140 (всего у книги 327 страниц)

Глава 40

Мы присоединились к остальным в комнате наблюдений. Слоан сидела, поджав ноги, на ближайшем столе, светлые волосы ненадежно собраны в неаккуратный хвост, спина неестественно прямая. Агент Стерлинг стояла примерно в метре за спиной Лии, которая по-прежнему смотрела на Реддинга через полупрозрачное зеркало, скрестив руки на груди, касаясь локтей накрашенными ногтями. По другую сторону зеркала в комнату вошел агент Вэнс, чтобы отвести заключенного обратно в камеру.

По моему плечу скользнула чья-то рука, и я обернулась: Майкл ничего не говорил – просто изучал мое лицо.

Я не могла отвернуться, не стала говорить ему, что все нормально или что Реддинг не смог меня задеть, так или иначе Майкл уже знал. Пытаться делать вид бессмысленно.

– Ты в порядке? – наконец спросила агент Стерлинг. Я не поняла, обращается она ко мне или к Дину.

Я ответила за нас обоих, уклоняясь от вопроса.

– Не обращай внимания на то, что он говорил про мою мать, – сказала я Лии. – Сосредоточься на деле. Что из сказанного Реддингом правда?

Лия наконец смогла отвести взгляд от зеркала. Несколько секунд мне казалось, что она проигнорирует мою просьбу. Мне хотелось, чтобы это оказалось не так. Она сама говорила: лучшие лжецы – фокусники. Неважно, врал или говорил правду отец Дина, когда сказал, что я никогда не найду убийцу матери, я не хотела об этом знать. Отвлечение. Исчезновение моей матери расследовали уже пять лет. Наш неизвестный субъект был на свободе и убивал сейчас.

– Ну? – спросила я. – О чем врал самый знаменитый психопат?

Лия пересекла комнату и плюхнулась на офисное кресло, свесив руки по бокам.

– Ни о чем.

– Ни о чем? – повторила я.

Лия ударила ладонью по подлокотнику.

– Ни о чем. Я даже не понимаю, как он это делает. – Она снова вскочила на ноги, дрожа от ярости и не в силах оставаться на месте. – У каждого вопроса есть две версии. Предполагалось, что я смогу сравнить его реакции. Это должно было все упростить, но я готова поклясться, что все его ответы были правдивы. – Она выругалась, весьма творчески и изысканно. – Да что со мной не так?

– Эй, – Дин схватил ее за руку, когда она проходила мимо, – ты не виновата.

Она дернулась, высвобождаясь из его пальцев.

– Тогда кто виноват? Здесь есть еще какой-то специалист по лжи, который оказался совершенно бесполезен?

– А если нет? – вмешалась Слоан. Ее глаза не вполне сфокусированы на здесь и сейчас. Я буквально слышала, как вращаются шестеренки в ее голове. – Я имею в виду, ты не бесполезна, – продолжила она, небрежно отбрасывая ладонью светлую челку, падавшую на глаза, – а если он действительно каждый раз говорил правду?

Лия замотала головой настолько энергично, что ее собранные в хвост волосы со свистом рассекали воздух.

– Это невозможно.

– Возможно, – сказала Слоан, – если учеников больше одного.

Ваш ученик – студент вуза?

Ваш ученик никогда не учился в вузе?

Ваш ученик старше двадцати одного года?

Ваш ученик младше двадцати одного года?

О господи!

Слоан права. Реддинг мог правдиво ответить на все вопросы, если у него два сообщника за пределами тюрьмы – очень разные внешне, но одинаково легко поддающиеся манипуляциям, с одинаковой тягой к насилию и контролю.

Бриггс взвесил эту возможность.

– Значит, Реддинг специально дает нам такие ответы, чтобы мы подумали, что он просто водит нас за нос, хотя на самом деле он дает нам понять, почему в этом расследовании всегда что-то не складывалось.

Почему убийство Эмерсон Коул казалось делом рук крайне организованного, чрезвычайно точного преступника, который не оставил улик, а убийца Трины Симмс расправился со своей жертвой так, что услышали соседи, и оставил ДНК на месте преступления.

Телефон Бриггса зазвонил. Все тут же замолчали. Слова Реддинга о том, что будут новые тела, отдавались эхом в моем сознании. «Агенту Бриггсу с минуты на минуту сообщат об одном из них».

Майкл, стоявший рядом со мной, краем глаза наблюдал за Бриггсом, пока тот не повернулся к нам спиной. Подняв бровь, я посмотрела на Майкла. Он покачал головой. Агент Бриггс явно не чувствовал ничего хорошего.

Продолжая говорить вполголоса, Бриггс вышел в коридор, и дверь захлопнулась. В последовавшей тишине никто не хотел произносить вслух самое вероятное объяснение: произошло еще одно убийство.

Я не могла просто стоять на месте, ожидая, пока Бриггс вернется, чтобы сообщить нам об очередной смерти. Я снова и снова представляла лица жертв – безжизненные глаза Эмерсон, широко раскрытые от удивления глаза Трины, когда она поняла, кто такой Дин.

«Двое убийц, – подумала я, сосредоточившись на субъектах, а не на жертвах. Я дала себе проникнуться этой мыслью. Один из них оставил улики. Другой нет. Оба под контролем Реддинга».

Бриггс вернулся в комнату. Вероятно, он закончил разговор, но по-прежнему сжимал телефон в руке.

– У нас еще одно тело.

– Где? – спросила агент Стерлинг.

Бриггс мрачно ответил:

– В Колониальном университете.

Я тут же подумала о тех, кого мы там встретили, о других студентах с курса профессора Фогля.

– Кто-то, кого мы знаем? – спросил Майкл, сумев сохранить нейтральную интонацию.

– Жертве было девятнадцать. – Бриггс полностью переключился в режим агента ФБР, сконцентрировавшись на деле. – Мужчина. Со слов его соседа по комнате, который нашел тело, жертва Гэри Кларксон.

У меня перехватило дыхание. Лия прислонилась спиной к зеркалу. Кларк!

Бриггс и Стерлинг не взяли нас на место преступления. Они отвезли нас домой и отправились туда одни. Неважно, какие линии они переступали, некие границы все же оставались. Они не хотели рисковать, что кто-то, включая убийцу, может увидеть нас на месте преступления. По крайней мере, пока они могли, хотя бы теоретически, привезти нам фотографии, которых вполне достаточно.

Мы ждали. Когда Бриггс и Стерлинг вернулись, весь дом уже был пронизан мрачным беспокойством. Они привезли не фотографии – они привезли новости.

– Криминалисты еще работают, но они не найдут ни следа убийцы, – сказала агент Стерлинг. – Неизвестный субъект оглушил жертву ударом железного клейма, но потом воспроизвел образ действий Реддинга до мельчайших деталей. Он действовал уверенно, не хаотично. Он наслаждался процессом.

«Он учится», – подумала я.

– Больше похоже на того субъекта, который убил Эмерсон Коул, чем на того, который убил Трину Симмс, – произнесла я вслух, чувствуя, как сознание переключается на высокую передачу. Два неизвестных субъекта. Субъект номер один – организованный, он убил Эмерсон и Кларка и, вполне вероятно, профессора. Субъект номер два – неорганизованный, он убил Трину Симмс сразу после нашего визита.

– Какая связь? – спросил Дин. – Как мог убийца перейти от нападения на Эмерсон к нападению на Кларка?

– Они были в одной группе на курсе Фогля, – предположила Лия, – Кларк был без ума от девушки.

– У него в спальне полно ее фотографий, – подтвердил Бриггс, – тысячи фото под кроватью.

– Как насчет других студентов из этой группы? – спросила я. – Дерек и Брайс. Может, субъект номер один выберет их следующей целью?

Сначала Эмерсон, потом Кларк. Тем временем субъект номер два убивает Трину Симмс…

Мои мысли прервал звук входящих сообщений – один на телефоне Стерлинг, другой – Бриггса.

– Результаты экспертизы? – предположил Майкл.

Слоан покачала головой.

– Слишком рано. Даже если анализы делают срочно, они бы успели сделать максимум один-два…

– Анализы делали срочно, – перебил Бриггс, – но они успели пока что проверить анализ ДНК жертвы.

– И почему это достойно SMS-рассылки? – с подозрением спросила Лия.

– Потому что в системе нашлось совпадение. – Бриггс сбросил с плеч пиджак и аккуратно повесил на руку. Это сдержанное движение совершенно не соответствовало выражению его глаз. – ДНК Кларка совпадает с образцом, найденным под ногтями Трины Симмс.

Я не сразу осознала, что это значит. Слоан соизволила облечь идею в слова.

– Вы говорите, – произнесла она, – что Гэри Кларксон не просто жертва номер четыре, он также наш субъект номер два.

Ты

Ты по-прежнему отчетливо представляешь взгляд этого пухлого жалкого повесы в момент, когда ты вонзил острие ножа в его грудь.

– Вот как следовало это делать, – говоришь ты ему, зигзагами рассекая его изобильную плоть. – Идеальный контроль в каждый момент. Никаких улик. Никаких случайностей.

После того как тебе сообщили о смерти Трины Симмс, ты представлял, как все должно было произойти. Ты представлял каждую деталь – как ты сделал бы. Удовольствие, которое доставили бы тебе ее крики.

Но этот подражатель, этот претендент – он сделал все неправильно. Он должен за это заплатить.

Пот смешивался со слезами на его лице. Он сопротивлялся, но ты не спешил. Ты был терпелив и объяснил ему, что был знаком с Триной Симмс и что она заслуживает лучшего. Или худшего, смотря с какой стороны посмотреть.

Ты показал этой бледной копии, этому подражателю подражателя, что такое настоящее терпение. Жаль только, что пришлось заткнуть ему рот кляпом – нельзя было рисковать, что какой-нибудь студент из соседней комнаты зайдет поинтересоваться, о чем визжит этот поросенок.

Ты улыбаешься, вспоминая, как приводил в порядок свои инструменты. Реддинг не приказывал тебе убить претендента. Ему и не нужно это делать. Вы относитесь к разным видам – ты и тот парень, которого ты только что отправил в ад.

Он был слабым, а ты сильный. Он раскрашивал картину по номерам и все равно не мог попасть в контур. Ты же подающий надежды художник. Импровизация. Инновация. От одной мысли об этом тебя охватывает ощущение силы и власти. Ты думал, что хочешь быть как Реддинг. Хочешь быть Реддингом. Но теперь ты видишь, что можешь стать чем-то большим.

– Еще рано, – шепчешь ты. Есть еще один человек, который должен уйти. Ты напеваешь песню себе под нос и закрываешь глаза.

Все случится как надо, даже если тебе придется немного помочь этому процессу.

Глава 41

Если верить уликам, Кларк был убийцей, и с ним расправился другой ученик Реддинга.

Братское соперничество. Мысль казалась неуместной, но я не могла от нее отмахнуться. Двое парней, преклоняющиеся перед Реддингом, которые как-то вступили в отношения с ним, сколько они знали друг о друге? Достаточно, чтобы оставшийся субъект убил Кларка.

– Кларк убил Трину? – Майкл не мог скрыть недоверия в голосе. – Я знал, что он испытывает гнев – из-за Эмерсон, из-за профессора, но все-таки.

Я попыталась представить эту картину. Кларк вломился в дом Трины? Она впустила его? Упоминал ли он Реддинга?

– Кларк был одиночкой, – произнесла я, размышляя вслух, – он никогда не вписывался в коллектив. Не агрессивен, но и не из тех людей, с кем приятно находиться рядом.

Дин покосился на агента Стерлинг.

– Насколько неорганизованным было убийство Трины Симмс?

Я тут же поняла логику его вопроса: Кларк почти идеально вписывался в психологический портрет неорганизованного убийцы.

– Он следовал образу действий Реддинга, – ответила агент Стерлинг, – но не очень аккуратно.

«Вот почему ты убил его, – подумала я, обращаясь к нашему оставшемуся субъекту. – Вы оба играли в одну и ту же игру, но он не справился. Его могли поймать. Может, из-за него могли поймать и тебя».

– Они знали друг друга? – спросила я. – Кларк и наш неизвестный субъект – держу пари, они знают друг о друге, но встречались ли они на самом деле?

– Он хотел, чтобы они контактировали как можно меньше. – Дин не стал уточнять, кто «он». В сложившихся обстоятельствах в этом нет необходимости. – Чем меньше они взаимодействовали друг с другом, тем лучше он контролировал бы ситуацию. Это была его игра, а не их.

Недостаточно составить психологический портрет Кларка как нашего неизвестного субъекта. В конце концов, все нити сходились к Реддингу. Я представила, как он сидел за столом напротив меня. Я снова задавала ему вопросы и слышала его ответы. Я прошлась по ним шаг за шагом, одновременно пытаясь понять, что я упустила.

«Ты послал Кларка к Трине, – подумала я, – а кого ты послал к Эмерсон?»

Назойливое чувство, что я что-то упускаю, усилилось. Я замерла неподвижно, а потом внезапно все эти несвязные детали сплавились в единое целое, и осталось только одно, одна деталь. Один вопрос.

– Лия, – торопливо произнесла я, – ты уверена, что Реддинг не соврал в ответе ни на один вопрос?

Она слегка наклонила голову, явно не считая, что этот вопрос заслуживает словесного ответа.

– Я спросила его, как он выбирал жертв. – Я окинула взглядом остальных, пытаясь понять, думает ли кто-то еще в том же направлении, что и я. – Я спросила, как вы выбираете, кто умрет, и помните, что он ответил?

– Он сказал: «Я не выбираю», – проговорил Дин.

Сомневаюсь, что он забудет хоть слово, произнесенное его отцом на той встрече и на всех остальных.

– Если он не выбирает жертв, – сказала я, переводя взгляд с Дина на Стерлинг и Бриггса, – то кто выбирает?

Мгновение тишины.

– Сами ученики.

Я не ожидала, что ответ произнесет Майкл, но, возможно, зря. Они с Лией виделись с Кларком, и именно он распознал гнев в этом парне.

«Она не была такой», – произнес Кларк, когда при нем упомянули, что Эмерсон спала с профессором, но он сам не верил в то, что говорил. А значит, он верил, что Эмерсон была такой, ниже его, заслуживающей презрения и унижения.

Он прятал ее фото под кроватью. Кларк был одержим Эмерсон. Он любил ее и ненавидел, и вот она мертва. Единственная причина, по которой его не было в списке подозреваемых, – надежное алиби.

– Реддинг сделал так, чтобы субъекты выбирали жертв друг для друга. – Майкл продолжал говорить, и его рассуждения совпадали с моими. – Кларк выбрал Эмерсон, но убил ее другой. Как в «Незнакомцах в поезде».

– Альфред Хичкок, – вставила Слоан, – фильм 1951 года. Длиной один час сорок пять минут. В фильме утверждается, что самый надежный способ скрыть убийство – чтобы два незнакомца расправились с целями друг друга.

– И тогда, – тихо произнес Бриггс, – у каждого из убийц будет алиби, когда погибнет его цель.

Как у Кларка, который был в одном помещении с сотнями других студентов и писал контрольную, когда убили Эмерсон. Костяшки домино падали в моей голове, одна за другой.

Как Кристофер Симмс разговаривал с Бриггсом, когда кто-то убил его мать.

Глава 42

Я сидела на лестнице и ждала. Последние четырнадцать часов ФБР пыталось установить местонахождение Кристофера Симмса. Дэниел Реддинг обещал, что сегодня обнаружат еще одно тело, и мне оставалось только ждать, чтобы узнать, правы ли мы, чтобы увидеть, поймают ли убийцу вовремя. Я не могла подняться наверх и не могла спуститься вниз. Я могла лишь сидеть на лестнице, посередине, бесконечно обдумывая улики и молясь, что, когда зазвонит телефон, нам сообщат о задержании подозреваемого, а не о новой жертве.

Сколько бы раз я ни прокручивала в голове материалы дела, детали оставались теми же. Кларк выбрал Эмерсон, и кто-то еще убил ее, когда у Кларка было железное алиби. Потом этот человек выбрал жертву – Трину Симмс.

Я по-прежнему помнила, как смотрел на меня Кристофер в момент, когда схватил меня за руку и стащил с дивана. Ему надоело жить под пятой матери. Может быть, лучшая расплата – увидеть, как ее убивает косвенным образом человек, которым она восхищалась до безумия?

Все сходилось к Дэниелу Реддингу. Кристофер, возможно, выбрал Трину жертвой, но Реддинг выбрал Кристофера учеником. Наверное, отец Дина использовал Трину, чтобы добраться до ее сына. Он почти наверняка велел Кларку не убивать Трину, пока Дин не нанесет ей визит.

Как долго он это планировал? Сколько деталей механизма он привел в движение, прежде чем тело Эмерсон нашли на том газоне? Я повернулась налево и посмотрела в стену. Лестница была увешана портретами – лица серийных убийц украшали наши стены, словно семейные фото. Я оценила иронию.

Я сняла колпачок с помады «Алая роза», которую держала в руке, и повернула дно тюбика, чтобы темно-красный кончик высунулся из-за края пластикового корпуса.

Ты никогда не найдешь человека, который убил твою мать. Слова Реддинга оставались на задворках моего сознания, они смеялись надо мной.

– Можно я составлю тебе компанию, пока мы ждем?

Я оглянулась через плечо на Дина, который стоял на верхней ступеньке.

– Выбирай место, – ответила я. Вместо того чтобы занять одну из ступенек выше меня, он спустился и устроился рядом. Лестница достаточно широка, чтобы оставить место между нами, но достаточно узка, чтобы промежуток не был слишком большим. Взгляд Дина упал на тюбик помады в моих руках.

«Он знает, – подумала я, – что этот тюбик принадлежал Лок, и знает, почему я его сохранила».

– Не могу перестать думать о них, – произнес Дин через некоторое время. – Гэри Кларксон. Кристофер Симмс. Они никогда не были конечной целью моего отца.

Я убрала помаду в тюбик и закрыла его крышечкой.

– Ею был ты, – произнесла я, понимая, что это правда, понимая, что каким-то образом дело всегда было в Дине.

Дин закрыл глаза. Я ощущала его присутствие рядом со мной, каждый вдох и каждый выдох.

– Я не могу решить, мой отец построил всю эту схему, чтобы заставить меня увидеться с ним, или сделал ставку на то, что один из его учеников в итоге решит доказать свое превосходство, убив меня.

Дин приоткрыл веки, и я задумалась о его словах. Тот, кто убил Эмерсон, убил и Кларка. Этот субъект хотел стать единственным учеником Реддинга. Его единственным наследником. Единственным сыном.

– Отец не хочет твоей смерти, – сообщила я Дину. Для Реддинга это последнее средство. Он убьет Дина, только если решит, что окончательно его потерял, а Дэниел Реддинг никогда не признает свое окончательное поражение.

– Да, – согласился Дин, – он не хочет моей смерти, но если один из субъектов эскалирует, если один из них явится сюда, чтобы меня убить, я буду защищаться.

Может быть, в представлении Реддинга все должно окончиться тем, что Дин убьет остальных. Реддинг видел в Дине продолжение себя. Разумеется, он считал, что Дин победит, а если нет, что ж, может, Дэниел Реддинг считал, что тогда сын заслуживает смерти как кары за слабость. За то, что не стал сыном своего отца.

Зазвонил телефон. Мои мышцы напряглись. Я застыла, не в силах пошевелиться, не в силах вдохнуть. Через две секунды телефон звонить перестал. Кто-то ответил.

Пожалуйста, пусть они найдут его вовремя. Пусть они найдут его вовремя.

– Дин! – Я с трудом выговорила его имя внезапно пересохшими губами. Дин сидел рядом со мной, такой же неподвижный, как и я. – Этим летом, после всего, что произошло, Майкл сказал мне, что я должна разобраться, как я себя чувствую. Насчет тебя.

Я не знала, почему говорю об этом сейчас, но мне нужно это сказать. В любую секунду нам могли сообщить новости. В любую секунду все могло измениться. Я ощутила себя поездом, несущимся через тоннель.

Пусть это не будет известие о еще одном теле.

– Таунсенд что-то для тебя значит, – отозвался Дин таким же хриплым голосом, как и мой. – Он заставляет тебя улыбаться. – «А ты заслуживаешь улыбаться» – я буквально ощутила, как он подумал это, прочувствовала его внутреннюю борьбу, его попытки удержать следующие слова, но все же их произносит. – И что ты поняла?

Он спрашивал. А если он спрашивал, то ответы для него важны. Я сглотнула.

– А ты… Дин, мне нужно знать, что ты чувствуешь по отношению ко мне.

В любую секунду все может измениться.

– Я чувствую… что-то. – Голос Дина дрожал. Дин повернулся ко мне, и его нога задела мою. – Но я не знаю, смогу ли я… Не знаю, достаточно ли этого. – Он сжал мою руку, которая обхватывала тюбик помады, его ладонь накрыла мою. – Я не знаю, смогу ли…

Смогу ли – что? Открыться? Отпустить? Рискнуть придать чему-то значение настолько, что потеря может подтолкнуть тебя к краю?

Внизу появился Майкл. Дин выпустил мою руку.

– Они нашли его, – сказал Майкл, глядя на нас снизу вверх. – Команда Бриггса нашла Кристофера Симмса.

Они задержали Кристофера Симмса около кофейни, где он ждал девушку. У него в фургоне нашли пластиковые стяжки, охотничий нож, клеймо и черную нейлоновую веревку.

«Тело за телом, тело за телом, – обещал Реддинг, – потому что вы недостаточно умны, потому что вы слабы».

Но это совсем не так, и на этот раз мы победили. Этот охотничий нож не разрежет кожу девушки, ее руки не будут связаны за спиной, она не ощутит, как горячий металл прожигает ее плоть.

Мы спасли ту девушку в кофейне так же, как мы спасли Макензи Мак-Брайд. Еще одну жертву сейчас нашли бы мертвой, если бы я не решилась сесть напротив Дэниела Реддинга, если бы Стерлинг не накрутила его достаточно, чтобы он решил мучить нас правдой, если бы Лия не стояла за стеклом, выискивая в поведении Реддинга признаки лжи и не находя ни одного, если бы Слоан не осознала, что способности Лии ее не подвели.

Если бы мы с Майклом не встретились с Кларком, если бы Дин не отправился встретиться с Триной, как бы все сложилось? Дин удалился справляться с новостями на свой лад. Майкл углубился в работу над своей машиной. Я стояла на заднем дворе, рассматривая мусорку, с помадой «Алая роза» в руке.

Я вступила в программу обучения прирожденных, надеясь, что смогу уберечь какую-то маленькую девочку от зрелища измазанной кровью комнаты. Вот чем мы здесь занимались. Мы спасали людей. И все же я не могла выбросить помаду, не могла закрыть дверь в свое прошлое.

«Ты никогда не найдешь убийцу своей матери». Откуда Реддинг вообще мог это знать? Не мог ведь. И все-таки я не могла заглушить ту часть своего сознания, которая помнила: «В тюрьме ходят разговоры». Откуда отец Дина знал, что моя мать мертва?

– Не надо. – Майкл подошел сзади. Я сжала помаду и убрала ее в передний карман джинсов.

– Чего именно? – спросила я.

– Не надо думать о чем-то, что заставляет тебя чувствовать себя маленькой и напуганной, будто ты застряла в тоннеле и в конце нет света.

– Ты стоишь у меня за спиной, – произнесла я, не оборачиваясь, – как ты читаешь мои эмоции?

Майкл обошел меня и встал спереди.

– Я мог бы тебе сказать, – выразительно проговорил он, – но тогда мне придется тебя убить. – Он помолчал. – Слишком рано?

– Шутить о том, чтобы меня убить? – язвительно спросила я. – Никогда не рано.

Майкл протянул руку и убрал прядь волос с моего лица. Я застыла.

– Я понимаю, – сказал он, – он тебе небезразличен. Знаю, он тебя привлекает, когда ему больно, то больно и тебе. Я знаю, что он никогда не смотрит на тебя так, как на Лию, ты ему не сестра. Я знаю, ты ему нужна, он от тебя без ума. Но также я знаю, что половину времени его бесит, что ты ему нужна.

Я вспомнила, как Дин, сидя на лестнице, сказал мне, что что-то чувствует, но не знает, достаточно ли этого.

– В этом разница между нами двоими, – произнес Майкл, – я не просто хочу тебя. – Теперь обе его ладони обхватывали мое лицо. – Я хочу хотеть тебя.

Майкл не из тех, кто позволяет себе чего-то хотеть. Он определенно этого не признавал. Он не позволял ничему себя задеть. Он ожидал разочарования.

– Я здесь, Кэсси. Я знаю, что я чувствую. И я знаю, когда ты ослабляешь свою защиту, когда ты позволяешь себе, то и ты это чувствуешь. – Он легко провел пальцами по моему затылку. – Я понимаю, что ты боишься.

Сердце колотилось так сильно, что я ощущала его животом. Хаотичные воспоминания клубились в голове, словно вода, которая вырывается из прорвавшегося крана.

Майкл входит в закусочную в Колорадо, где я работала. Майкл в бассейне, его губы приближаются к моим, когда мы плаваем там в полночь. Майкл устраивается рядом со мной на диване. Майкл танцует со мной на траве. Майкл возится с этой машиной-развалюхой. Майкл отступает на шаг и пытается быть хорошим парнем. Для меня.

Но я думала не только про Майкла, но и про Дина.

Дин сидит рядом со мной на ступеньках, его колено касается моего. Я глажу окровавленные костяшки его пальцев. Мы делимся друг с другом тайнами. Мы опускаемся на колени в грязь рядом с покосившимся забором у его старого дома.

Майкл прав: я боялась. Боялась своих эмоций, боялась хотеть, желать, любить. Боялась причинить боль кому-то из них, потерять того, кто мне небезразличен, после того как потеряла уже слишком много.

Но Майкл здесь, он рассказал, что он чувствует. Он уравнивал игру и предлагал мне выбрать. Он говорил: «Выбери меня». Майкл не притягивал меня к себе. Это мое решение, он был так близок, и мои руки медленно поднялись к его плечам, потом к лицу.

Он неподвижно ждал, что я что-то скажу или преодолею расстояние, разделяющее наши губы. Я закрыла глаза.

«В следующий раз, когда мои губы коснутся твоих, – вспомнила я его слова, – ты будешь думать только обо мне».

Хаос в моей голове стих. Я открыла глаза – и… вдруг загремела музыка марьячи[63]63
  Марьячи – жанр мексиканской народной музыки.


[Закрыть]. Я подпрыгнула на полметра в воздух, а Майкл чуть не потерял равновесие из-за поврежденной ноги. Мы одновременно повернулись и увидели Лию, которая возилась с колонками.

– Надеюсь, я ничему не помешала, – произнесла она, перекрикивая музыку.

– Feliz Navidad?[64]64
  Feliz Navidad (с исп.: Счастливого Рождества) – популярная рождественская песня.


[Закрыть] – произнес Майкл. – Серьезно, Лия? Серьезно?

– Ты прав, – сказала она, и ее голос звучал настолько спокойно и сдержанно, насколько вообще может звучать голос человека, который перекрикивает невероятно неуместную рождественскую песню, – октябрь едва начался. Я сменю песню.

Слоан высунулась из кухни.

– Эй, ребята, – проговорила она таким бодрым голосом, какой мы не слышали уже много дней, – вы знаете, что бензопила производит звук громкостью в сто десять децибел?

В лице Майкла читалось желание убивать, но он даже не бросил на Слоан сердитый взгляд.

– Нет, – со вздохом произнес он, – я не знал.

– А мотоцикл – ближе к сотне, – радостно продолжала Слоан на повышенной громкости. – Держу пари, у этой музыки громкость сто три. С половиной. Сто три с половиной.

Лия наконец переключилась на какой-то танцевальный трек.

– Идем, – сказала она и рискнула подойти поближе к нам, чтобы подхватить одной рукой меня, а другой – Слоан. – Мы поймали плохого парня. – Она вытащила нас на газон, раскачивая бедрами в ритме музыки и с вызовом глядя на меня. – Думаю, это нужно отпраздновать. Не так ли?